(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Начинаю понимать маму… Насчет того, что жизнь «до замужества» сильно отличается от жизни «после». Сразу наваливается масса дел! Папочка таки позволил увести себя в комнату. Силами аж двух «гвардейцев»… Нет, сначала пробовал сопротивляться. Но, когда его подняли и понесли — заявил, что пойдет сам… Симулянт. Лично проследила, как доставили, сводили на горшок, раздели и уложили баиньки. Совершенно раскис, ну как можно взрослому мужику так себя накручивать? Мало ли, что захотелось «стать владычицей морскою»? Трудно, заранее, поинтересоваться мнением «золотой рыбки»? А то — как махнет хвостиком… На Фрица — где сядешь, там и слезешь… Натуральное дитё… Свернулся калачиком, посопел обиженно и через 5 минут уснул. Подоткнула ему одеяло (сквозняки ночные гуляют, не задергивать же полог балдахина), что б не простыл. А коменданту пришлось вызывать врача тащить до кровати на носилках. Сердце схватило. Перенервничал. Как говориться — «Свадьба удалась! Половина гостей — с копыт долой».
Чуть посидела у изголовья. Померила ещё раз давление — вроде отошел приступ. Пожелала спокойной ночи, выставила рядом пузырек с лекарствами и распрощалась. Кнопка экстренного вызова у него есть, дежурного по связи предупредили. Врач обещал ещё разок, после отбоя, сам заглянуть. Короче, мы, под занавес церемонии, вдруг остались сами по себе, вдобавок «за старших». Как хочешь — так и выкручивайся.
Лучше всех повел себя иезуит… Церемонно откланялся и проследовал в апартаменты, своими ногами. А вот зато Плещеев показал себя с неожиданной стороны. Во-первых, как только папочка скрылся с глаз долой, он резко протрезвел. На глазах. Кроме румянца и запаха перегара — нормальный человек. Царедворец, блин! Тренирован… «Пить до упада и казаться трезвым, пить умеренно и казаться пьяным!» Азы дипломатического этикета… Однако, выпускать его в таком виде, на ночь, глядя, за границы Периметра — недальновидно. Даже в сопровождении. По-человечески непорядочно. Я не говорю про «урон чести». Тяжела ты, «шапка Мономаха»!
Обидно. Весь план мероприятия комендант держал в голове, а он теперь спит. Остается импровизация… Мама рассказывала, что на Земле-1, в таких случаях, запоздалого гостя отсаживали в сторонку, поили кофе и вызывали такси. Можно попробовать! Под каким предлогом? Ха! Сейчас придумаю. У Фрица рация с собой? Где моя гвардия? Попробуем составить план… Точнее, два плана… Нет — три плана! Если это первая брачная ночь, то у меня уже голова трещит… Парни, у нас проблема! Есть предложения? Так…. Так… Годится!
Проще всего оказалось с освобождением «актового зала». Если выйти из него в коридор, направо, потом два раза повернуть налево и прямо, то ход упрется в маленькую комнату, с двумя окнами во внутренний двор замка. Там (силами двух ребят связистов) мы наскоро оборудовали «переговорную». Проще говоря, смахнули со стола инструменты, задрапировали всё красной тряпкой, в тон занавескам (если честно, это была портьера с дверей). Выставили кофейный прибор, рубинового стекла стаканы в подстаканниках и печенье. Молока не нашли. Зато, создали антураж. Пульт справа и пульт слева. Сейфы с бумагами (схемы, но кто про это знает?). Наушники, динамики селекторов, микрофон в серебряной сетке… Всё грозно и непонятно. Сойдет за рабочий кабинет начинающего властелина мира. А больше всего мне понравилось яркое бестеневое освещение (для пайки и работы с документацией удобно). Вот сюда и порешили обоих выманить. Пока Фриц не растерялся… Магнитофон «объективного контроля» — тоже пригодится. Этот разговор следует запечатлеть для потомства. Параллельно связались с аэродромом. Лодка и шестеро гребцов ждут на месте. Возок можно оставить во дворе. Если Плещеев захочет — запряжем в электрокар (думаю, не захочет). Остальное — решать Фрицу.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Вот! Я знала… Доброе дело никогда не останется безнаказанным. Мало мне было беготни — припахали как секретаря референта. Но, дело того стоило. Переговорная комната поразила стольника до глубины кишок. С первого мгновения, когда там щелчком выключателя зажегся свет и до последней минуты, года во дворе гнусаво прогудел электрокар и точно так же, одним движением пальца, включились прожекторы внутреннего освещения. Но, какая же он хитрая сволочь. Ни одного словечка просто так не вымолвил. И трезвый, вообще. Хоть приглашай его к нам на курсы, читать лекции по алкогольному делу. Просто и некультурно. Папины настойки он, ловким жестом фокусника, выливал на пол, в процессе поднесения ко рту. Когда в зале убирали стол — на его месте обнаружили приличных размеров лужу, воняющую спиртным. А ещё, он говорит по-немецки лучше, чем я или даже комендант. А на людях — притворялся неучем. О чем они с Фрицем лопотали — я поняла с пятое на десятое. Ко мне всего два раза обратились. Сначала Фриц заинтересовался, что такое «опричина» и кто был Иван Четвертый. Как могла — рассказала, про специальное войско, наподобие монашеского ордена, набранное большей частью из худородных, но верных царю людей, для специальных операций. Оказывается, Плещеев наше хозяйство на Эзеле и всю затею по-своему определил. Так он, наверняка, Алексею Михайловичу и доложит — «устроил себе князь Сокол особый двор, со своим уставом, а старых соратников начал угнетать, потихоньку».
Второй раз, сам гость изволил обратиться — «Кто такой Троцкий и что это за 300 боевиков, которых ему для победы вполне достаточно?» Фриц блеснул эрудицией. Вот уж не думала, что у тиранов мысли сходятся. Про 500 специально отобранных молодых парней, составлявших ядро опричного войска у Грозного, я совсем не знала. Кстати, это именно они должны были носить отрубленную собачью голову и метлу, как знак особых прав. И ничего не возразишь… У стольника — информация из первых рук. Может быть, кого из опричников в живых лично застал. А ещё, я, первый раз в жизни присутствовала при даче взятки. Не верю в такие подарки! Десяток ограненных кристаллов рутила, в залитой светом комнатке сверкнули так, словно в каждом лампочка на 50 ватт зажглась. Царский подарок… Императорский… А эта наглая морда всё сгребла, как должное. Хам!
Вообще, не участвовать, а бездельно сидеть и смотреть на чужие переговоры — дикая скука. Намеки понимать трудно, нить утеряла почти сразу. Осталось разглядывать парочку, как фильм видео, с отключенным звуком. Оба хороши. Плещеев чуть постарше, но борода, на холеной физиономии, выглядит наклеенной. Фриц — чуть моложе, зато — строже и загорелый дочерна. Смотрятся как ровесники. Нет, Фриц взрослее. По одному стилю поведения понятно. Помимо поддержания беседы он то на запрос вдруг ожившего селектора ответит, то сам о делах распорядится. Видно, что не первый раз тут дежурит. Удачно мы эту комнатку оккупировали…
Красивые, оба. Когда стольник свою меховую шапку снял, стало заметно, до чего порода проглядывает. Высокий лоб, кудри, брови. Прямо добрый молодец, из сказочной книжки. Ха! Вспомнила, как его парчовый кафтан называется — чуга. От ферязи (знаменитой своими рукавами до пола) отличается короткими рукавами, чуть выше локтя. Симпатичный мальчик. Интересно, женатый? Наверняка… Холостых в дипломаты не берут. Наконец, устала бездельничать — стянула из стопки на стеллаже лист чистой бумаги, начала чиркать по нему карандашом. Иногда мне лица удаются, иногда нет… В этот раз — получилось. И жесты, и выражения, даже стеллаж с аппаратурой задним фоном набросала. Увлеклась. Не заметила, как в комнате стало тихо. А после… Хоп! Мой листик птичкой вспорхнул со скатерти и перекочевал к Фрицу. Умеет отслеживать обстановку!
— Unterschreiben (подпишись)! — приказным жестом вернул бумажку обратно. Интересно, понравилось?
Подписалась… Протянула… На! Что дальше? Передал картинку Плещееву… Тот хмыкнул. Принялся её разглядывать, так и этак. То на рисунок, то на меня взгляд бросит. Словно чуду-юду увидел. Ну, могу, и что? Стукнули в дверь — принесли фотографии сегодняшнего сборища. Свежие. На выбор… Ага, мой рисуночек, с автографом — для букета. Смотри, царь-батюшка — в святая-святых проник и разговоры вел настолько тайные, что только самым близким людям доверить можно. Лично супруга кандидата в императоры эту встречу зарисовала и расписалась.
Только я б, на месте царя, этому жуку не особенно верила. Как вы думаете, что он получил в нагрузку? Не отгадаете! План Москвы… с местами и графиком явок. Иначе последнюю часть беседы трактовать нельзя. По моему, вербанул его Фриц. В одно касание… Как в кино. У меня бы организовать такой трюк наглости не хватило. М-да… Не знаю (точнее, база данных не знает), на кого этот тип работал в истории Земли-1, но здесь он нам продался легко и охотно. А ещё боярский сын…
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Агенту надо оказывать уважение. До аэродрома ехали на электрокаре вместе. Машина за нами приехала новее, чем в возок запрягали. С мягкими высокими сиденьями и другим водителем. Прокатились по холодку. Пристань оказалась заваленной ящиками, знакомыми бочками с огурцами, разными тюками. После ночной дороги, освещаемой только фарами — залита огнями. Холопы Плещеева ждали под легким навесом местной круглосуточной столовой. Чем-то их тут угощали… А! Вижу — тем же самым, что у нас на столе было. Вместе же торжество отмечали. До сих пор — накрыто и налито. И поросеночек, ещё нетронутый, зарылся в зелень на блюде. Можно себе представить. У нас — четырехсменка. Дневная смена, после работы — отметила… Вечерняя смена — отметила… Естественно — как гостей за стол пригласили, так они из-за него и не вылезали. Интересно, догадается стольник или нет, что его прислуга, пускай и чисто символически, с ним на одной свадьбе гуляла? Вскочили, увидев… Кланяться не спешат… Переглядываются. С ноги на ногу переминаются. А перегаром-то как несет! Не квас они тут пили… Дико, наверное, видеть, что барин приехал, а все на него — ноль внимания. Наверняка, за разговорами, много нового и недозволенного узнали. Кроме самого главного — сегодня ночью их хозяин сам продался «красным». Похоже, теперь стольника будет мучить вопрос — не продешевил ли он?
Блин! Терпеть не могу, когда прожектор лупит прямо в глаза. И чего они так орут? Меня узнали? Елки… Парадный комбинезончик можно было бы и сменить… Серой мышкой проскользнуть… Понятное дело, Фриц тоже на глаза попался. Поздравляют, руки жмут… Плещеев голову вздернул, губы в нитку, демонстрирует — я в вашей гоп-компании случайно оказался. К нему с рукопожатиями не лезут. Видят, что руки пакетом заняты. Зато, дорогу к причалу освободили и вторым прожектором доски пристани осветили. Какая ни есть, а «честь». Пускай, как гостю молодоженов… Среди рабочих курток шитый золотом кафтан московита сверкает огнем.
Гребцы стольнику так и не поклонились… Даже знаю почему. Во-первых, наше вечное — «А что я? Я как все!»… Разложились… Во-вторых, они лыка не вяжут! Идут, качаясь. Хоть один потеряет равновесие — разом упадут. Тут не до поклонов. Как они грести собираются? «Семь мужиков, в одном тазу, пустились по морю…» Потонут же на хрен! Обидно… Нельзя, в таком виде, отпускать. Народ что, этого не понимал, когда их поил? Нет, всё нормально. К причалу подрулил пассажирский катер. А лодку — возьмут на буксир. Нам провожать? Тогда — до свиданья. В качестве провокации, прощаясь, протянула Плещееву руку. Пожал! Машинально… Ха.
«Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…» Прицепилась фраза, из забытый книжки, с Земли-1. Наконец обратила внимание. У всех встречных курсантов пристегнутые рации… На столах нет спиртного… И вокруг нет запаха пьяных. Кроме холопов Плещеева — ни одного. Черт! Это же проводы! Через пару часиков — вылет второй волны десанта. Я бы и ещё дольше расслаблялась, но за штабелем ящиков мелькнуло крыло, с огоньком. По рулежке, мимо пристани, протащили на техническую стоянку первый бомбовоз, севший ночью.
Начала приглядываться и видимый бардак вдруг распался на организованное мельтешение. Это, как за муравьями смотреть. Каждый по своим делам спешит, хотя все — в разные стороны. Часов на руке нет. Наши — не люблю, они тяжелые и здоровенные. Электронные, с Земли-1, давно сломались. Я их в воду уронила… По радио сверяться приходится. Ладно… Щелк-щелк-щелк каналами… Минутный радио-автомат, с интонацией невпопад, выдал точное время. График операции всплыл в голове сам. Осталось — всего ничего. Забегались…
Молодых парней в камуфлированной форме с каждой минутой становится всё больше. Пересменка уже заканчивается. Штатский аэродромный персонал расходится по рабочим местам. Прожектора потушили. Так! А ведь у меня, сегодня, первая брачная ночь. Ну, и где оно, спрашивается, простое женское счастье? Мужики, только дай им волю, про самые важные дела забывают. Ну, ничего, я напомню…
— Фриц! — хватит болтать о всякой ерунде, без тебя управятся. Пора бы вспомнить о королевском долге…
— Was wollen du? — чего я хочу? У-у-у-у… Сейчас узнаешь! Монарх, блин, без короны… Склеротик…
— Hierher (сюда)! — какое словечко интересное, для тех, кто русский язык понимает… — im Laufschritt (бегом)! — вот так гораздо лучше. Девушка бежит впереди, парень за нею следом… Кстати, а куда мы бежим?
— Wohin (куда)? — хороший вопрос! Мне уже самой интересно. Где приткнуться двум молодым людям на плоском, как гладильная доска, аэродроме во время полетов? Кругом народ шастает, огни горят, пыль, грязь…
— Feur nach (за мной)! — на первое время сойдет. А дальше? Ноги мои ноги, куда вы меня несете? Ага…
Как я уже говорила, в Прибайкалье дверей не запирают. Огромный транспортник, стоящий возле кара с бочкой заправщика, не исключение. Носовой трап опущен. Ладно… А окно кормового люка открыто настежь! Что-то они разгружали или собираются грузить. Пока заправятся, пока проведут предполетный регламент… Подпрыгнуть, подтянуться… Замечательно! Салон оборудован для перевозки пассажиров и ждет десант. На ложементах для химических бомб — пусто. Лучше ничего не придумать. Помню, я маленькой на них прыгать любила. Упругие и мягкие, как батут, обшиты гладкой и прочной черной кожей. Рабочая нагрузка — 500 кг… Нам хватит… Тусклое служебное освещение кабины в дальний конец грузового отсека не достает. Летчики заняты. Судя по разложенным вокруг матрасам и подвесным койкам — народ готовится к ночевке в воздухе. Пока они там разминают ноги, сидят на берегу, пока питаются в столовой (когда мы уходили — только за еду садились)… Время есть! Время всегда есть, когда его не тратят по пустякам.
— Фриц, ты где? Ой! — догадливый у меня муж… По спине мысли читает, — Да не торопись ты так! У-у-х!
Вот за что я люблю Фрица? Он аккуратный и предусмотрительный… Всегда. Иногда — до безобразия. Другой бы обрадовался, а не проверял, нет ли на коже пыли или мусора? Фриц — проверяет всегда. Простыни перетряхивает… На сене или траве мы с ним — ни разу. За всё время. Заботливый, аж самой себе завидно. Да, между прочим, некоторые уроды, мужского пола, думают, что любовь на траве или в стогу сена — это зверски романтично. А укол соломиной, в голую попу, это как? Про сырую траву, холодную землю под нею, всяких муравьев и прочую живность — молчу. Цензурных слов нет, а матерные неуместны. Славный он у меня… Вот, фонариком, для верности, посветил. Показал большой палец… Ты прав, для этого дела нет ничего лучше, чем гладкий, упругий, пахнущий кожей и сосновым лесом диван. Чего смотришь? Да, это я, иду к тебе… Вот… Ну же!
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
К грубой реальности нас вернул деликатный стук снизу. Что? Когда? Сейчас? Сорок пять секунд… Есть! Час любви. Последний? Фигушки… Всё идет по плану… Где рация? Некогда ждать время, сразу — на 21 канал.
— Который час? А? Что? Папа? Да… — машинально переключаюсь на указанную частоту.
— Наташа… Мне плохо… Приходи… — в пустой транспортный люк бьет снизу отраженный брусчаткой покрытия свет фар электрокара. Никуда от народа не спрятаться. Вычислили…
— Пока… Счастливо… Целую! Люблю! — я белка, прыгать сверху прямо на сиденье? — Ой! Села. Поехали!
Только через пару минут суматошной езды по брусчатке аэродрома до меня начали доходить детали…
1. Фриц остался в транспортном отсеке самолета.
2. С земли ему подали уже (!) собранный вещмешок со знакомой маркировкой и плащ-палатку.
3. У самолета ожидала погрузки толпа полностью экипированных гавриков и груда мягких упаковок.
4. Моё появление, в слегка растрепанном виде, никого из присутствующих совершенно не удивило.
Остается сделать очевидные выводы. Во-первых, Фриц улетает этим бортом и наше с ним расставание организовано специально «что б сырости не разводить». Во-вторых, пока мы с ним там… на ложементе… гм… внизу шла рутинная работа. Разгрузка, проверка, перекличка. Бесшумно, что б нам не мешать. Можно сказать самой себе — «Ната — ты дура!». Это же любимый Орднунг (с большой буквы). Раз тебе захотелось романтики — коллектив сделал приятное… Подогнал самолет поближе, изобразил «случайное укрытие», для влюбленных и битый час деликатно зевал в сторонке, слушая наши охи и вздохи, пока время совсем не истекло. Довольна? Хорошо что вокруг темно и как покраснела не видно… А с другой стороны — какого черта? Имею право, вот!
Сразу к замку мы почему-то не поехали. Сначала покружили среди аэродромных строений, приняли в кузов ещё пару тюков с чем-то мягким (на меха похоже), несколько ящиков с посудой из столовой и только тогда помчались к замку. Именно помчались. Электрокар кидало на поворотах от обочины к обочине. Ветер свистел в ушах. Ветки придорожных кустов бешено стучали по ветровому стеклу и по раме ограждения. Раза три пришлось хвататься за поручни, что б не вылететь из кабины на дорогу… Как я понимаю — движением всего местного транспорта управляет дежурный по Базе. Только водители меняются. Несколько машин ездят почти круглые сутки, с перерывами на смену аккумуляторных блоков. Маршрут и скорость не нормируются, но за временем прибытия в заданные пункты следят жестко.
Точностью демонстративно шикуют… Вот и мы влетели в ворота епископского замка (если судить по писку сигналов точного времени в левом ухе) в без пяти секунд час. Ух! Отрывать сведенные на ручке пальцы правой руки пришлось левой. А вроде бы — не особенно нервничала. Кажется, моя первая брачная ночь, уже нечто! Как сказал бы Фриц — «этвас». И, это ещё не конец. Зато, пока мы носились в темноте и распугивали фарами ночных бабочек, мне в голову пришла мысль. Так, намек. Было у меня, с самого начала папиных фокусов, нехорошее предчувствие. Надо бы его проверить. Поднимаясь по лестнице, заранее разулась. Вдоль коридоров жилого этажа замка (слава моим носочкам, а то камень половых плит холодный, как лед и это в разгар лета!) я прокралась тихо, как мышка. До самых дверей папиного «гостиничного номера». Не зря старалась — у самых дверей застала обрывок телефонного разговора.
Папочка, самым обычным, «здоровым» голосом, крыл кого-то из наших, в Ангарске. Во всяком случае, через фразу, мелькали характерные словечки. Особенно он возмущался тем фактом, что Фриц улетел именно сегодня. Можно подумать, что координатор проекта мог поступить иначе… Стоп! Не буду сходу ломиться в комнату. Пусть папа договорит. Пусть он думает, что я ничего не слышала… Я бы и не услышала, при других обстоятельствах. Противно представить, что было бы, если Фриц остался ночевать. Мы б всю связь вырубили и гори Вселенная ясным огнем… Даже двери на стук отпирать бы не стали. Гм… Там в комнате такие двери, что стучать не надо. Сами собой отпираются. Нас бы нашли и подняли на ноги. Папа должен знать — здесь все двери такие. Тогда, о чем крик? Вот, я здесь. Прибежала… Сказали же, папе очень плохо. А ему не особенно…
Можно подумать, он не знает, что по оперативному плану «Wurf nach Sueden», место Фрица — на борту десантного самолета второй группы. Той, что везет личный состав. Практически весь выпуск Эзеля за этот и прошлый годы. Нормальное, заранее запланированное решение. Сама видела график высадки, его Фриц лично правил. Утром… Там ещё какие-то пакеты разорванные валялись. Точно, помню, целая стопка пакетов под номерами. Он из них бумажки вытаскивал, каждую читал и по связи уточнял, что так и что не так. А пакеты, кучей, забрали связисты, на уничтожение. Что бы важные бумажки с посторонними случайно не перепутать.
Между прочим, папа уже не говорит. Он тихо рычит. Надеется, что его не услышат. И речь идет как раз про какие-то пакеты, которые должны были вскрыть командиры десантных групп… оказавшись над целью… Если бы я не знала, что папа больной, я бы, по голосу, решила, что он здоров как бык и собирается драться… Наверное, родитель всё же не совсем здоров? Как можно вскрыть пакеты сегодня, когда Фриц их вчера утром потрошил? Или, это другие пакеты? Холодные мурашки побежали по спине, камень под ногами тянет тепло через тонкий трикотаж… Спокойно! Не спешить! Сначала — обуться. Простудиться, в этом каменном мешке — как не фиг делать. Вот так… Теперь связаться со штабом. Тихо. Ключом. Не через дежурного — напрямую. По резервному каналу… Что? Ещё не сжигали? Отлично! Отделить их от использованных копирок и магнитной ленты можно? Сделайте… Отбой… Ну-с, пора появиться и объясниться. Открываем двери… Заглядываем…
Лежит. Успел… Разметался по кровати, ртом ловит воздух… Шепчет еле слышно… Лекарство сам себе налить не может… Классическая картина сердечной недостаточности… или острого приступа хитрости. Кто, только что, матом, по телефону ругался? Послышалось? Мне? Как положили, так ни разу и не вставал? Угу… Падать в обморок по причине «папа сказал неправду», как героиня старой смешной сказки, с Земли-1, я не собираюсь. Посижу, подержу за слабую горячую руку и подумаю. Мне есть над чем подумать… А ты — спи…
— Плохо? Воздуха не хватает? — надо меньше пить. Впрочем, связаться по рации с санчастью недолго…
— Да, весь красный. Да, не может подняться. Хорошо, я померяю, давление ещё раз, — проверяли уже ему тут давление. Когда коменданта пользовали, за компанию. Там же можно и прибор позаимствовать. Я умею…
— Ни хрена себе! — тут не сердечным приступом, а инсультом пахнет, — Куда? Лежать, тебе говорю!
Богатые на Базе аптечки. В каждом жилом модуле — полный набор критически необходимых лекарств и инструмента. Жаль, одноразовых шприцов там не оказалось. Нам в «Музее попадания» показывали… Вещь! Пришлось повторно смотаться в комнату к коменданту и позаимствовать, в стерилизаторе шприц «Рекорд» с иголками. Видимо, частенько у мужика здоровье шалит. Санитары привыкли держать рядом филиал поликлиники.
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Папа у меня странный. Болеть любит. Занимается этим подолгу и со вкусом. Особенно, после простуды на зимней рыбалке. Пьет малиновое варенье, парит ноги, надевает шерстяной шарф. А лечиться — не любит… Особенно, уколы. Особенно — мои… Мама колоть людей шприцем до сих пор боится, хотя на курсах нас всех учили. А мне — нормально. И сама себя колю. И кто под руку подвернется… Стесняется, что ли? Подумаешь! Я совсем маленькая терпела, когда родичи мне попу подтирали и клизму ставили? Теперь настала их очередь.
— Повернись на живот, кому говорят. Сейчас полегчает! — камнем-абразивом по ампуле — чирк! Пальцем, по отпайке — бзинь! Ладонью по бедру — хлоп! Тогда иголка втыкается не больно… Получи, дозу мочегонного, внутримышечно, — И глотай таблетки, я говорю. Обычный «Аспаркам», солевой баланс поддержать, — готово!
Теперь обождать 15–20 минут, пока упадет давление, и можно перевести дух. Телефон! Дальний кто-то.
— Нет, он не может трубку взять! Пластом лежит! Что? Через 20 минут «по-маленькому» сходит — тогда посмотрим. Кто говорит? — на том конце линии — «отбой» и короткие гудки. Редко бывает, что бы телефон с телефоном напрямую связывался. Обычно — рации в ходу. Интересно, а почему он папу симулянтом назвал?
Сидела у изголовья, пока родитель не изволил глаза открыть. Первый вопрос — «Кто звонил?» А он мне не представился… Второй вопрос — «Где здесь туалет?» Где-где — в конце коридора. Или вон — у дверей стоит. Раритет… Кажется, на Земле-1, эту штука зовут парашей. Ни разу не пользовалась. Удобство «для почетных гостей» Острова. Местных, к нормальному унитазу, с непривычки, подпускать чревато. Были уже инциденты.
— Можно ли телефон к отхожему месту протянуть? — оригинальные у вас, барин, запросы! Легче отхожее место — к телефону. И к кровати ближе, — Поняла… Спокойной ночи! — выгнал. Лихая мне выдалась ночка. И папу, в таком состоянии, первый раз в жизни вижу. Не то он нервный, не то больной, не то — перепуганный.
Во дворе замка — безлюдно. Сквозь черный тоннель просвечивают снаружи блеклые огоньки ограждения дороги и остро пахнет морем. Днем ничего не чувствовала, а сейчас — заметила. Романтика… Крепости, приключения, прекрасные принцы… Надоело мне всё на свете — я иду спать. Домой… Одна… Невеста, называется. Или, уже жена? Так бы и огрела кого-то сковородкой. Можно ещё из револьвера пострелять. Для души… Не-а… Люди спят. Завтра беса потешу. Сейчас устала, словно мешки ворочала. Несколько часов здорового сна — самое оно.
Вашу мать! Дежурный связист встретил меня на половине дороги. Бегом бежит… Чуть с ног не сбил.
— Что-то с десантом? Нет? Кто-то звонил из Ангарска? Не знаете, что отвечать? И не знаете, кто звонил? Узнайте! — как дети маленькие. Долго запросить коммутатор? — Ага… И что он хотел? Молодцы! Буду думать.
Вот так. Папа занервничал до сердечного приступа, узнав, что Фриц полетел с десантом. Кто-то другой, вдруг, заинтересовался, кто изменил план операции? Оказывается, нам его сверху спустили, в готовом виде. Фриц — не стратег, он координатор. Оперативный руководитель проекта… Да, и король, по совместительству. Между прочим, я, в ихней команде, как бы тоже не последняя фигура. Интересно, какие полномочия имеет в новоявленной Империи рейхсканцлер? Так и быть! Загляну на узел связи, выясню. Того и гляди, пригодится.
Стопка распечатанных мятых конвертов, с грифом «Секретно», громоздящаяся на столе, не понравилась мне сразу. Ребята постарались. В каждый конверт вставили ту бумажку, которая там была первоначально. По номерам. А на самих конвертах — коды подразделений, которым они выдавались и время вскрытия. Надпись от руки на каждом «По прочтении — уничтожить». Наверное, если разложить тут карту, вычитать содержание каждого боевого приказа (иначе, зачем засекречивать?) и свести данные в систему — план десантной операции станет понятен. Оно мне надо? Я бухгалтер, а не военный планировщик. С другой стороны, с этими пакетами что-то очень нечисто. Не слыхала я, что бы таким образом у нас операции планировали. Придется читать. Раз Фриц упаковки разорвал — гриф секретности считаем снятым. На самих бумажках никаких грифов нет (а они, как раз, должны быть, если я помню лекцию по «Информационному делу»). Оригинально! И что мне делать? Думай! Складывай мозаику. Если бы не самодеятельность Фрица, каждая группа десанта получила бы свой номерной пакет и вскрыла его. Когда? Судя по надписям — уже на земле. Не имея возможности уточнить задание. Имея приказ — уничтожить бумажный оригинал после прочтения. Содержание однотипное… К сроку 7-00 выдвинуться на дистанцию прямого выстрела к крепости Розенберг и, после воздушной бомбардировки, штурмовать её, разных сторон, синхронно с остальными группами. Так? Времена атаки совпадают. Первая волна десанта должна блокировать выходы из крепости и поддерживать вторую, огнем из минометов, если воздушной бомбежки окажется недостаточно, или, если противник окажет чрезмерно сильное сопротивление.
Что могло не понравиться Фрицу? Вполне разумный план. Классика! «Боевой устав сухопутных войск» Глава седьмая. «Мотострелковый батальон (рота), в тактическом воздушном десанте» Пункты 268–284. Пусть факультативно, но основы военного дела нам читали. Помню! На всякие инструкции у меня память о-го-го…
Так! А теперь попробуем прочитать те же самые приказы глазами аборигена XVII века. Который знает, что такое средневековая крепость и как поведет себя засевший в ней гарнизон, если отрезать ему все пути к отступлению. Который своими глазам видел местных наемников «в работе». Который знает, что за всю свою историю крепость Розенберг ни разу (!) не была взята штурмом… Тем более, штурмом в лоб, без подготовки. Слезоточивый газ — дело хорошее, однако, зачем такая спешка? И, зачем секретить толковую раскладку? Не понимаю… Не хватает подробностей или жизненного опыта. Фриц, как узнал про этот план — полетел вместе с ребятами. Папа, как только про узнал про Фрица — свалился с давлением. От нервов. Плюс — их секретность. Рядовая же операция! Нет — не рядовая… Это — первая операция в которой участвуют только (!) выпускники с Эзеля. Нет ни «наших», ни привлеченных местных. В бой послали тех, кто ещё практически не имеет боевого опыта. Зато — храбрые… Будут рваться вперед, пока есть патроны, не взирая на потери. Видела, представляю… Мать-мать-мать! Потери атакующей стороны, при равном вооружении и уровне подготовки, минимум в три раза превышают потери обороняющихся. Это на ровном месте. А при штурме крепостных укреплений? А при рукопашной, в помещениях? В переходах и подвалах, куда слезогонка со двора наверняка не проникнет?
— Связь! Вызываю F4! — в наушниках равнодушно завывает мировой эфир, — Фриц, зачем ты это сделал?!
— Наташья, так надо! — еле разобрала. Помехи, помехи, помехи… Над Берлином — грозовой фронт. Блин!
— Мальчики, у вас есть кофе? — надо же хоть что-то сказать. Пропал сон. Не до сна… Не знаю, что делать. Папа не скажет. Он никогда не говорит. Жизненный принцип: «Даже если виноват — никогда не сознавайся!» А уж если затеял прикидываться больным — глухой номер. Я и сама такая… У кого бы спросить? Может быть, на пустом месте панику поднимаю? Может, бросить думать о непонятном — лечь поспать и всё само пройдет?
Третья чашка… Хороший тут у них кофе. Как время бежит! Надо что-то решать и начинать действовать. Главная беда — я не могу представить, зачем и кому понадобилось устраивать такую подлость. Что остается? И никого из знакомых рядом… До дома — шесть часовых поясов. Хотя… В Прибайкалье — новый день. Решено!
— Мальчики, здесь есть здесь пустые бланки для приказов? — вы хотели «орднунг»? Будет вам «орднунг»!
Пишем… Знакомые с детства слова, из учебника истории, складываются в звонкое сочетание. Роспись… Даже личная печать имеется? «Канцлер Священной Римской Империи» Очень хорошо! И пусть теперь, хоть одна сволочь, что-нибудь вякнет против… А теперь — сделайте мне связь.
— Вера? Доброе утро. Да, уже летят. Да, пока всё хорошо. Не трещи, я прошу! Дело есть. В нашем лагере телетайп работает? А можно его с другими «точками», в параллель соединить? Ну, да — «общий канал». Девки интересуются? Тем более — пусть помогают. Есть идея. Да! Оперативные «Сводки Совинформбюро». Это — ты. Свежие новости из Рейхсканцелярии! Это я. Наша стенная газета «В последний час». Эксклюзив! Врубилась? Стенды массовой информации всё равно пустуют. Лето! Ага. Карту Европы. Карту Кронаха с окрестностями. Стрелки, флажки, номера взводов, списочный состав, поименно… И — оперативные сообщения о ходе проекта «Wurf nach Sueden», с пылу, с жару. Первая порция инфы уже готова. Кто распорядился? Я! Да, имею право!
— Мальчики! Загружайте всю эту кучу бумаги, на передачу. По этому адресу. Там помогут, и размножат, и расклеят. Кто? Вы думаете, я одна такая? Вы думаете, что кроме меня, на вас некому глаз положить? Я, кое-кому покажу, «секретно»! Я, всем этим старым козлам, устрою «гласность» и «новое мышление»! Я, за Фрица c ребятами, лично, пасть порву и моргалы выколю! Что значит — Nicht verstehen? По-русски плохо понимаете? Vorwarts (вперед)! Ausfuehren (выполнять)!