(обрывок ленты от авиационного радиотелетайпа)

Наши ребята — настоящие герои. Мне-то что? В кабине хорошо. А пилоты, только за день, уже три раза наружу выходили. По очереди… Ой! У правой паровой турбины мощность падала. Они ж у нас под крыльями подвешены, между пропеллерами. На земле обслуживать удобно — подошел и крути что хочешь. А в воздухе каково? А вдруг совсем станет? Запас высоты и так минимальный. Так приспособились! Оптимисты… «Если я сорвусь, значит — умру в полете!» Лезут через боковую дверку под крыло, потом, через технический люк, во внутреннюю полость крыла и там, ползком, до самой турбины. Лежа над нею, через другой технический люк, проверяют трубки подачи. Говорят, обычное дело. Зимой — хуже. Шутники! Я, на них глядя, испереживалась.

С горючим — вечная проблема. На трансконтинентальный рейс, вдоль всей Евразии, паровой самолет (активная ссылка на кинохронику 30-х годов, доступна для просмотра), при технической дальности 12 тысяч километров, кушает 7–8 тонн спиртово-скипидарной смеси. Расход зависит от направления ветра. Только горючего никогда много не бывает и оттого, вопреки наставлениям, экипаж норовит не сдавать остаток топлива, перед новой заправкой (как оно положено по инструкции), а льет новое, поверх старого. Эффект? Вот именно. Скипидар скипидару рознь. Самый качественный, из можжевельника, гонят в Корее. Очень хороший, из кедровой щепы — у нас в Прибайкалье. Нормальный — на Эзеле. А в разных там «промежуточных пунктах», да на запасных аэродромах, можно нарваться на что угодно… Не в смысле горючести, а в смысле совместимости. Папа рассказывал, что у них, там, на Земле-1, тоже запрещено мешать между собой разные смазочные масла и сорта топлива. От этого моторы переставали работать. В них нагар копился или химическая реакция превращала жидкость в кисель. Мир другой — проблемы те же. Корейский скипидар, в смеси с русским, дает рыхлые комья. Турбина жрет всё, что горит, но комки забивают подающие трубки. Тогда надо или менять трубопровод, для очистки, или, на ходу (!), промывать его горячей спиртово-ацетоновой смесью, для растворения осадка. Папа мне рассказывал, что на Земле-1, всякие жулики, мешали горюче-смазочные материалы, ради денег… Я так и не поняла, как такое допускали, ведь если мотор на лету заглохнет, то люди могут погибнуть? Папа отвечал, что тех жуликов штрафовали, а иногда, ловили и сажали. Смысл? У нас бы их стреляли и хоронили бесплатно, потому жуликов нет. Однако, лишних аэродромов тоже. Пилоты химичат на свой страх и риск, а не повезло — устраняют неполадки, вручную… Кому от этого легче?

Страху натерпелась! Особенно, когда они вдвоем (!) наружу полезли, а нас с Мурычем одних бросили… Рулить самолетом я немножко умею, нас всех на курсах учили, но сажать — не пробовала ни разу. Так, чуть на тренажере поиграла. Обошлось… Если не считать того, что уходили они «на минутку», а вернулись через 20 с хвостиком. Растрепанные и замерзшие, как цуцики. Зуб на зуб не попадал. Но, турбина заработала, как надо… Я попросила больше так не делать. Они обещали, что больше не будут… Не уточняя — мешать сорта горючего или бросать управление самолетом на пассажиров. Алхимики безбашенные… Спиртово-ацетоновой смеси у них в кабине три канистры припасено… и бочка — в грузовом отсеке. Вижу — привычны скипидар бодяжить…

Ну, вот почему все мужики такие неорганизованные? Сначала сами себе создают трудности, а потом их героически преодолевают. Что молодые, что старые… Мама говорит — так устроены. Сколько себя помню — у папы постоянный аврал. Вчера аврал, сегодня аврал, и после завтра — аврал. Спросила… Он погладил меня по голове и ответил — «По-другому не получается». А мама веско добавила — «Судьба-а!» Гы… Если Фриц думает, что и у меня такая судьба-а, так он жестоко ошибается. Развели там, понимаешь, в своей Германии бардак, а нам… мне… его разгребать?! Инка, пока я с одеяла в рюкзак вещи перекладывала, сделала мне распечатку. Краткую сводку новостей о положении в Священной Римской Империи, за последние годы. Кратенько… Эту хрень, нам с Фрицем, предлагают расхлебывать? Остановите Землю — я сойду! Пилоты, как отогрелись, меня спросили, отчего побелела? Тут позеленеешь! Читаю им вслух… А у самой, под шлемом, волосы шевелятся.

Карты Германии 2008 года и времен 30-ти летней войны. Крестом отмечен город Кронах.

Что нас ждет? Войне в Европе больше четверти века. Начавшее ее поколение давно сменилось людьми, не помнящими мирного времени. Обычаи войны стали само собой разумеющимися. Раньше солдаты грабили тогда, когда не хватало провианта и не выплачивалось жалованья. Потом — стали грабить и в том случае, если большой нехватки и не было, «про запас». Постепенно нормальным стало грабить при всех обстоятельствах. Если награбленное нельзя использовать — его уничтожают. Солдат находит вполне естественным, что, попав в крестьянский дом, он истребляет в кратчайший срок все, что там обнаружил. Нет смысла экономить! Даже, если потом, на этом же месте, приходится страдать от голода. Все равно — добро разграбят товарищи, солдаты соседних частей, начальство или неприятель. Войска, много лет, непрерывно (!) совершают марши в сотни километров, по всей Германии, нигде надолго не задерживаясь, стремясь внезапно напасть на противника и подвергаясь той же опасности. Папа правильно сказал — «Они там носятся, как бешеные крысы, на помойке»…

Жители прячут все, что могут, и добровольно не дают солдату даже куска хлеба, хотя бы он умирал от голода. Они всем и всегда говорят, что у них «ничего нет». И? Солдаты не ломают себе головы над вопросом, забирают ли они у хозяина последнее, или небольшую часть запрятанного. Крестьянина сразу же подвергают страшным пыткам, рассчитывая, что он или отдаст, если есть что дать, или умрет, если ничего нет. Суровый идиотизм взаимного озлобления дошел до крайней точки… и зашкалил.

Обычный бытовой эпизод, показания свидетеля: Отряд солдат ворвался в деревню. Большинство успело убежать, угнать скот и попрятать имущество, но нескольких человек рейтары сумели поймать и пытками вынудили показать, где спрятались остальные. Пока одни наемники ищут скрывшихся крестьян, другие хозяйничают в домах, режут скот, складывают в мешки материю, одежду, утварь, разбивая и ломая то, что не могут унести. Мечами прощупывают сено и солому, распарывают перины, чтобы, выпустив пух, набить их съестными припасами. Разбивают печи и выбивают стекла, ломают и жгут мебель, даже если в нескольких шагах, на дворе, стоят штабели дров. Глиняную посуду солдаты разбивают вдребезги, металлическую же, измятую и сплющенную, пакуют, чтобы захватить с собой. Металл дорог! Нет предела их изобретательности в пытках. Связанному крестьянину льют в рот мочу — «шведское пиво». Другого — посадили в горящую печь, третьему — закрутили на голове ремни, что из носа, рта и ушей хлынула кровь. Женщин — ну, сами знаете…

Крестьяне платят солдатам лютой ненавистью. Радуются их бедам. Вредят, чем только могут. Убивают одиночек, больных и раненых. Они давно не интересуются, в какой мере тот или иной попавшийся в их руки военный лично виноват перед ними. Солдат-фуражиров крестьяне обычно душат, режут или хоронят живьем. Особенно ужасно мщение крестьян после крупного поражения одной из армий. Ищущие спасения кучки измученных беглецов становятся добычей разъяренного населения. Крестьяне выходят на них с ружьями, как на охоту, караулят у переправ через реку, чтобы топить солдат дубинами и шестами с берега и лодок. Трупы раздевают догола. Не только солдату, но и любому проезжему опасно встретиться по дороге с крестьянами. Одичавшие и ожесточившиеся люди, гонимые нуждой и алчностью, без всякого стеснения убивают одиноких путников. Массовые случаи людоедства. Голодные люди едят траву, кору и листья деревьев, ловят мышей и лягушек, подбирают всякую падаль. Горожане, за своими стенами, могут укрыться только от мелких отрядов. В случае же взятия города штурмом — их грабят догола и убивают, просто ради развлечения. Германия стала похожа на пустыню. Там, где были тысячи деревень, теперь можно было ехать днями, не встречая человека.

Согласно последней сводке, в Рейнском Пфальце, (ранее известном как «сад Германии»), ныне остается менее десятой (наши считают, что даже менее пятидесятой) части прежнего населения. Всего на территории Империи население сократилось с шестнадцати миллионов приблизительно до шести. В сражениях погибло примерно полмиллиона. Остальные стали жертвами голода и эпидемий, бежали в другие страны. Населенные раньше области покрылись дремучими зарослями, волки стаями бродят по опустевшим улицам городов. Нам с Фрицем, между прочим, чертовы попы, нарезали «делянку» именно там, на границе с Баварией… Ой, мама!