Северодвинск встретил меня по-осеннему промозглым ветром и мелким противным дождем. Из фирменного поезда "Поморье", с пересадкой доставившего меня сюда через Вологду, я вывалилась нагруженая вещами, как трудолюбивый маленький ослик. День прошел отвратительно. Поезда существуют, что бы в дороге удобно спать, а не дремать вполглаза. Увы… Пригородное ж/д сообщение между Архангельском и Северодвинском было прервано в прошлом 2007 году, из-за практически полного отсутствия пассажиров. За пятилетку — население всемирно знаменитого центра атомного судостроения сократилось на одну пятую… Теперь, ходящий "через день" московский состав стал единственной ниточкой, связывающей ныне заштатную базу Северного флота с "большой землей". В вагонах, на последнем участке маршрута, от подсаживающихся пассажиров сложилась обстановка затрапезной электрички. Настроение, в результате — соответствующее. Давненько я уже не путешествовала подобным образом. Хотя, бывало и хуже…

Спряталась от вихрей водяной взвеси в здании вокзала. Озябшими пальцами набрала номер. Володя строго запретил звонить по пустякам, но усиливающаяся непогода и мгновенно промокшие ноги, это не пустяк. Тихо. В смысле, абонент не отвечает. Трижды дождалась сброса соединения после длинной серии напрасных гудков. Сделала перерыв… Повторила попытку… Бесполезно. Шагать пешком до автобусной остановки? Словно в издевку, в дальнем от меня углу автостоянки остановился позорно древний микроавтобус "когда-то защитной расцветки" и принялся мигать фарами. Будто в насмешку… Наверное, увидел через стекло потенциальную клиентку… Или водитель тэшки пытается заигрывать? В таких случаях лучше всего показать полную независимость. А ещё — сразу язык… Знаю я, эти "шахид-такси". Пользуясь слякотью, "за совсем мало денег" заманить явно иногороднюю дурочку в салон и возить её по окрестным переулкам, пока бензин не кончится. "Вах, далеко ехать пришлось!" Позвоню ещё раз. Опять не отвечает… Зато хозяин "шахид-такси", явно издеваясь, начал включать габаритные огни в такт телефонным гудкам. Стоп! Или я от холода сдурела, или он мне знак подает? Будем рассуждать логически… Слышать сигнал от володиного телефона может только один человек… И если он не догадается, что в летних туфельках я через залитую водой площадку не пойду, кто ему доктор? Жест с кручением пальцем у виска возымел действие. Пыхнув дымным выхлопом, ветеран автотехники, судорожно дергаясь, развернулся и, пятясь задом, наискось, разбрызгивая лужи, подкатился к дверям вокзала. Кажется, мой выход…

— Залэзай! Простынэшь! — какой вежливый. Лучше б вещи в салон помог погрузить. Или, это нарушит его имидж "гордого сына гор"? С какой стати Владимир затеял маскарад, зачем ему акцент? Кому мы тут интересны?

— Салам алейкум! — из вредности по-восточному обратилась. Даже бровью не повел… Но, ответил:

— Малейкум вассалам! — ух, как я дверью хлопнула… Нет, не развалилась колымага, однако. Ещё крепкая…

— Поехали! Я замерзла и спать хочу (целый день провела на ногах), — фигушки. Вылез из машины. Осмотрелся. Как будто сквозь тонированные стекла плохо видно. Сел за руль и, наконец, соизволил заговорить по-человечески.

— Галчонок, ты мне доверяешь? Закрой глаза и давай правую руку… — нашел время сюрпризы устраивать.

— Ой! — Гладкое золотое кольцо плотно село на безымянный палец. Обручальное? Как понимать? Даже в жар бросило… Действительно, сюрприз. Неужели с женой разводиться собрался. Ради меня? В такой момент?

— Держи! — книжка паспорта… На развороте — моя фотография и мои личные данные. Позвольте, но мой документ лежит у меня в сумочке. Точно лежит, недавно билеты покупала… А это что за новости? В разделе "семейное положение" — штамп о заключении брака с каким-то Владимиром Ибрагимовичем с совсем невыговариваемой фамилией. Датирован, кстати, прошлым месяцем. Всё честь по чести. Причем, паспорт явно настоящий, только совсем новенький…

— Как прикажете понимать?

— Это я — Владимир Ибрагимович, — жестом подкрутил несуществующие усы, — А ты, моя женщина. Если спросят — моя жена. Если вдруг что-то случится — за меня, по этому документу, тебе назначат пенсию. Он настоящий. На время командировки — предъявлять только его. Больше тебе пока ничего знать не положено, — и микроавтобус рванул с места, будто новый. Обалдеть… Окончательно войдя в роль, Володя процедил сквозь зубы, — А если кто-то будет приставать, скажи — "Зарэжу!"

Пристегиваться было нечем, пришлось обеими руками держаться за трубчатую скобу, а на поворотах ещё и упираться ногами. Так что, кольцо всё время мелькало перед глазами. Каюсь, на него я смотрела больше, чем на дорогу. Что дорога? Грязь, ветер, блеклый северный пейзаж… А вот символ законного брака. Уел! Подколол без слов… В споре "о символах" оставил таки последний довод за собой. Настоящий мужик! На Володю я тоже периодически поглядывала и удивлялась. Казалось бы, обычный высокий брюнет. Самую малость цыганистый и чернявый. А вот же, дар перевоплощения! Переоделся, напялил на голову простеганную войлочную шапочку и — нате вам. Типичное "лицо кавказской национальности". Интересно, а родителям новость сообщить можно? Скорее всего — нет. Рано, да и зыбко пока всё… Вот вернусь из этой странной командировки — тогда.

Ведомственная гостиница встретила нас сквозняками, скрипящими дощатыми полами и легким налетом запустения. Ого! Трехкомнатный номер, с дорогой казенной мебелью и наполненным (!) напитками баром при уютно фырчащем двухкамерном холодильнике сразу напомнил, что что-то внятное я жевала вчера, причем, те странные тошнотики из привокзального буфета, по уму, вообще не следовало брать в руки и тем более тянуть в рот. Впрочем, инвентарные номера на всех без исключения предметах (вплоть до стеклянной пепельницы на столе, где криво намалеванные цифры просвечивают сквозь днище), намекали, что особенно расслабляться не придется. Куча свертков в углу прихожей, массивный ящик защитного цвета прямо посредине комнаты, след от сапога на ковре (солдаты вещи таскали?). Казарма, прости господи. А в вестибюле, пришлось предъявлять документы не старушке в регистратуре, а нормальному часовому. Интересно, горячая вода у них тут есть?

Пока я плескалась, а потом, распаренная и подобревшая, охорашивалась в своей спальне — Володя накрыл стол. По мужски… Обильно и некрасиво. Накрошил холодное консервированное мясо, крупно порезал хлеб и сыр. Намазал красной икрой бутерброды. Расставил тарелки. Выстроил в ряд сахарницу, банку растворимого кофе, чай и горячий литровый электрочайник из нержавейки. Наш первый "семейный ужин". Я ела — а он молча смотрел. За потемневшими окнами барабанил наконец-то спустившийся ливень. Люстра под потолком то и дело мигала. Когда дело дошло до кофе с печеньем — поинтересовался, хочу ли я спать. Отвечать утвердительно показалось невежливым. В конце концов, он меня и доставил, и обогрел, и накормил. Самое время о сексе подумать. Как никак — намек с кольцом прозрачен. После штампа в паспорте полагается "первая брачная ночь"… Только фиг я угадала! Двое расторопных солдат, явившихся после нажатия кнопки вызова, на счет раз освободили стол от остатков продуктов, сдвинув на край чайник и кофейные принадлежности. Досуха протерли полировку, козырнули и удалились…

— Теперь, поговорим! — начал Володя, наглухо задергивая шторы, — обещанные варианты у тебя с собой?

— Есть на флешках и одна копия на бумаге… — не ожидала такой деловитости. Хотя, ему виднее.

— Кто-нибудь, кроме тебя, их читал? — ага, определенно — это продолжение темы трехнедельной давности.

— Никто. Единственная распечатка. Флешек — две. Как ты и советовал, — в ответ он перегнулся через стол.

— Держи! — передо мною легла папка скоросшивателя, — Здесь — ознакомительные материалы. Прочти все до одной страницы внимательно. Пока — у тебя ещё есть возможность подумать и отказаться… Официально. Через "подписку о неразглашении"… По правилам — то есть, сначала "дав подписку". А я считаю, что время дороже формальностей. (в переводе на русский язык — он уже решил)

Теперь я подозреваю, что одной "подпиской" там бы дело не ограничилось. Тема пахла хорошей "химической амнезией" для отступников (а то и показательным сожжением заживо, как в старом рекламном романе про работу спецслужб, кажется его название "Аквариум"). Прежде всего, потому, что при моей "второй группе" допуска — в папке документы с грифом высшей степени секретности… Опасно играем! Особенно, учитывая, что на обороте — отсутствуют положенные отметки… Это — как прикажете понимать? Володя, специально для меня, сделал "левые" ксерокопии? Самые темные дела — примерно так и совершаются, вообще-то. Или — без учета или — с "перекрестным засекречиванием" (как в мрачных 40-50-х годах) когда сам факт существования секретной информации уже сам по себе является "совершенно секретным". Главная тайна атомной бомбы состоит в том, что она вообще существует. Впрочем, тогда — мелочи меня совершенно не волновали… Косноязычный "канцелярит" из папки — воспринимался, словно фантастический стереофильм… Лазейка между мирами! Окно в прошлое! Ущипните меня — я сплю…

От захватывающих дух переживаний — потянуло на сладкое. Даже приторное местное печенье показалось достойным внимания. Подумать только! Другое время, другая планета. Невероятные перспективы и открытия! К реальности меня вернул острый запах гари. Вот так… Стоило на полминуты отвернуться — а листки из папки уже полыхают в пепельнице. Предупреждать надо! Я бы ещё раз их перечитала… Или это такая шутка? Непохоже.

— Забудь! — теперь дежурное слово? — Завтра прочтешь. Как и все, в официальной обстановке… Под подписку о неразглашении.

— А сегодня? — интуиция мне подсказывает, что наша "первая брачная ночь" накрылась медным тазом.

— Надо поговорить, — вот это действительно ново, первый раз за время знакомства ко мне обращаются подобным тоном.

— Слушаю, — кофе я себе всё равно налью. Самую большую чашку. И пусть хоть мир перевернется…

— Я подожду, — и действительно, плотно зарылся в мои бумажки. Быстро читает, как сканирует… Один лист — один вариант. "Альфа"… "Бета"… "Гамма"… Как обычно — на половину одной стороны стандартного листа А4…

Считается, что существует три основных метода составления научных отчетов. "Английская школа" — где по умолчанию, принимается, что читающий текст — равный тебе специалист, поэтому всё излагается предельно кратко и компактно. Только нужное. Ничего лишнего и очень конкретно. "Немецкая школа" — когда считается, что отчет будет читать полный дебил и все расписывается в мельчайших подробностях (как вариант — к листу обзорных материалов добавляется пухлая пачка приложений). "Китайская школа" (она же "азиатская") — где на каждый пункт делового содержания приходится хоть несколько слов лести руководству или же упоминается, что такое-то действие (опыт, проба) сделано согласно его указанию и только потому получилось, как следует… В идеале, согласно "китайской" традиции, следует заранее предугадать, что именно начальник хочет прочесть и писать только это. Азия-с! Прежний мой научный руководитель обожал "немецкую" манеру и частенько ругался, что вместо солидных километровых "простыней" я все пишу "на открытке". Володя наоборот — ценит "английскую" краткость. Стоп! Зачем же моё сразу жечь? Дым и так столбом. После первого пожарища вонища в воздухе — не продохнешь! Хоть форточку открой… Что? Номер с вытяжной вентиляцией? Действительно — генеральская гостиница… Как тянет! Заполнившее комнату марево истаяло буквально на глазах. Пепел растерт в порошок. Можно говорить…

— Галчонок, как ты полагаешь, если на той стороне — другой мир и другая планета, то и время там другое?

— Конечно! Сказано прямо — "окно в прошлое". Ориентировочно — начало XVII века. Значит — так и есть.

— Ошибка. Чему вас только в институтах учат. Время всегда и везде одно и то же. Как длина, ширина и высота… По научному, это называется — физическая константа. Какой вывод из сказанного следует сделать? Не научный, а организационный? Подумай.

— Всё, что будет происходить "на той стороне", для контроля и оперативного руководства "отсюда" почти недоступно. Мы там будем как экспедиция Колумба — герои первооткрыватели и "робинзоны", в одном лице…

— Тебя это радует? — весь подобрался, вцепился пальцами в колени.

— Нормально! Романтика! Свобода! — что-то не то я сказала, — людей, на другой стороне, почти и нет? Так?

— Цивилизованных — точно нет. Я спрашиваю о другом… — нет, определенно, у него проблемы. Крупные…

— Тогда кого нам боятся? Мы же не одни с тобой на ту сторону полезем? — ой, как он нехорошо зыркнул…

— В некотором смысле — одни. Мою группу расформировали. Ты — считаешься привлеченным экспертом, удобным по соображениям секретности. Теплица, парники, опытный участок, микроудобрения… Не более.

— Но ведь так и есть! — уставился, не мигая, — Ну, просто куда ты — туда и я. Без высокой политики.

— Не получается без политики! — вскочил, принялся вышагивать по ковру, — Политика везде! Что ожидает членов самой первой экспедиции в прошлое? — а вот пальцами попрошу в меня не тыкать… — Есть мысли?

— Зависит от ситуации. Если нам разрешат публиковать отчеты — слава, звания, может быть — деньги. Если не разрешат — просто звания и деньги… Плюс — статус "вечно невыездных". Секретность же. Ну, и что такого? Зато интересно. Многие за такую возможность сами приплатили бы. Даже я…

— Не понимаешь намеков, — устало плюхнулся обратно в кресло, — Хорошо, тогда попробую по-другому. Ты знаешь, что такое "единоначалие"?

— Нормальный порядок организации власти в экспедиции или воинской части, — очень странный вопрос.

— А что происходит, если в длительной (вот это слово мне сразу не понравилось) автономной экспедиции нет твердого единоначалия? — можно догадаться, не зря отчеты читала.

— Что угодно, вплоть до поножовщины и общей гибели. В первых полярных экспедициях XIX века такое случалось. Из-за неграмотного подбора групп в них оказывалось несколько неформальных лидеров. От скуки и тягот уединенного существования между ними начинались дикие ссоры, переходящие в смертоубийство. Даже термин специальный изобрели — "полярное бешенство". Умные образованные люди, на глазах звереют, делятся на враждующие группировки и буквально зубами рвут друг другу глотки… Иногда — до последнего человека. А что, разве сегодня такая проблема стоит? Вон, с тех пор, сколько разных экспедиций было… И где они только не работали… XXI век на дворе! Мы же не звери? Свои люди. Договоримся, как-нибудь… Что-то изменилось?

— Всё изменилось, — Володя выдвинул вперед правую руку и начал загибать пальцы, — Во-первых, снова в полную неизвестность уходит почти толпа. Секретность, мать её… (мне показалось, что он собрался плюнуть на ковер, но в последний момент передумал). Во-вторых, эту толпу готовили несколько разных ведомств…

— "У семи нянек — дитя без глаза", — вставила я в его паузу умное словечко.

— Точно! Отдельно в экспедиции участвуют подразделения ФСБ, МЧС, ГРУ и академия наук, прикрытие и силовую поддержку осуществляет Северный флот. Выторговали своё особое право, как первооткрыватели… Общего руководства — нет. Четкой системы взаимной подчиненности — никакой. И это всё, в условиях периодического отсутствия связи.

— Это как? — в бумагах с грифом про связь не было ни словечка.

— А так! Свет и радиоволны — когда проходят, когда нет. Проводная связь — тоже временами ненадежна. Кроме того, сам "проход" — не стабилен. Расширяется, сокращается, иногда — закрывается совсем. Что-то связанное с движением планет… В это время экспедиция будет полностью отрезана от "большой земли". Как бывало разве 300–500 лет назад. Считай — вернулась эпоха Колумба.

— И что тут страшного? Подумаешь, ну посидим недельку-другую без связи…

— Вот, ты тоже не понимаешь, — он с видимым отвращением загнул четвертый палец, — уже сто лет люди не посылают экспедиции настолько автономные, что с ними вовсе никак невозможно связаться. Даже в космосе связь есть всегда! — помолчал, — Между прочим, случаи "полярного бешенства" практически исчезли только с появлением радио. А экипажи атомных подводных лодок, для несения многомесячного боевого дежурства — подбирают так тщательно, что космонавтам и не снилось. И один черт, после всплытия — их нельзя выпускать к обычным людям, нужна реабилитация. Психология!

— Да что мы, немедленно взбесимся там что ли? — по-моему, Володя несколько сгустил краски.

— Не знаю! — неожиданно выдохнул он мне в лицо, — нет данных. Зато поводов — хоть отбавляй. А главное, нет объединяющей идеи. Все темнят. У всех — свои собственные цели. Как контролировать этот сброд — тайна.

— А надо? — по-моему, у него началась профессиональная деформация, — Зачем нас там контролировать?

— Затем, — поднял усталые глаза, — Если это действительно прошлое. Если это наше прошлое. Про "эффект бабочки" читала? Мало ли, кому какие мысли в голову придут. Это раньше, все собирались строить один и тот же коммунизм. "Все как один, плечом к плечу…" Других вариантов даже не рассматривали. А теперь, — скривился, — кто монархист, кто родновер… или технократ. А у кого — карьера не сложилась. Оглядится он там по сторонам, забьет болт на работу с начальством и начнет "исправлять историю". Прошлый раз уже был печальный прецедент, — осекся, — тебе этого знать не положено…

— Но, есть же какие-то надежные способы удержать людей в рамках приличия? — он криво усмехнулся.

— Способы — те самые "четыре К". Корысть, клановость, конкуренция и компромат. И "короткий поводок", снабжения всем необходимым, для верности. Что и наблюдаем. В чем заключается "поводок" — объяснять?

— Полной автономности экспедиции никто не допустит. Постараются урезать всё снабжение по самому минимуму. Что бы от единственной "дыры в XXI век" далеко не отходили и чуть что — обратно к ней бегом бежали.

— Правильно. Откуда знаешь?

— Читала, как царь-батюшка посылал народ завоевывать Сибирь с Дальним Востоком.

— Верно, — он загнул последний палец, — Именно так и планируется, — опять скривился, — Аварийный запас продуктов — не более чем на месяц (на случай если "дыра" временно закроется)… Топлива — в обрез… Патронов — не более двух боекомплектов на ствол… Тяжелого вооружения — вообще никакого. И всё возможное снабжение — отсюда. Даже шланг с питьевой водой для столовой — от водопровода из XXI века. Во избежание, — помолчал, — Время и люди не меняются…

— Хочешь сказать, что если "дыра" закроется на два месяца — то придется голодать? А если за это время кончатся патроны — отбиваться голыми руками? — читала, как же.

Жестокая оружейная и продовольственная зависимость от центральной власти, в XVI–XVIII веках, были теми цепями, на которых Московия держала своих "вольнолюбивых землепроходцев". Постоянно дергая за эти цепи, "шоб воры не забывались". Запрещая поселенцам сеять хлеб и ковать железо. Доходило до того, что пытаясь не пропасть по вине далекого и жадного начальства, сибирские казаки активно осваивали лук и стрелы, а пищали и прочие ""громыхалки" таскали чисто для виду. Ибо, изготовление ствола и пороха, по тогдашним временам, являлось технологией им недоступной… Да-с, пожалуй, в такой отчаянной ситуации мои наработки в области пищевой автономии могут очень даже пригодиться. Мелочь, а приятно… Получается — мы с Володей в заговоре. И это тоже приятно.

— Совсем не боишься? — удивленно поднялся, подошел, заглянул в глаза… обнял…

— С тобой — хоть на морское дно! — вырвалось.

— Молодец! — прижал совсем крепко, — Из каждого безвыходного положения есть не менее трех выходов! Но, запомни, ты — мой козырный туз в рукаве. Мало совершить подвиг, надо подгадать, что бы на тебя в этот момент смотрел генерал… Не понадобится — и хорошо. А случись что — у нас должны быть запасные варианты. Занимайся своими делами и молчи. Что бы вокруг не происходило. Когда вопрос встанет ребром — я сам скажу.

Сколько мы так простояли — не знаю. Не хотелось шевелиться. Мысли путались. На самом-то деле — я ещё и жутко боялась. Смертельно как боялась! Что он — уйдет, за грань, добывать себе генеральские погоны, а я — ничем не смогу ему помочь… А если вместе… Да будь что будет! Кто сказал, что звания даются легко? Вот и…

— Разве они не понимают? — военный совет, после внезапного приступа нежности, принял организованный характер, — Им нас совсем не жалко? — кому им, понятно без слов. Таинственному начальству проекта "Остров".

— Галчонок, ты пока не понимаешь… Возник совсем другой слой реальности. Ещё три недели назад — никакой "дыры" в помине не было. Голый "пилотный проект" экспедиции, ссылки на несколько старых отчетов последних месяцев существования СССР и теория профессора Радека, который получил к тем отчетам доступ и предсказал дату очередного "открытия". Я готовил материал на свой страх и риск. Руководство меня поддержало. Но, кусок оказался слишком лаком…

— Позавидовали? — У Володи досадливо дернулся угол рта, — Нет? — Решительно помотал головой.

— Скорее, не смогли поделить ответственность. Когда "дыра" открылась и гипотеза подтвердилась, срочно назначили комиссию. И все "причастные" тут же захотели урвать свою долю. Открытие мирового значения! На уровне первого полета в космос. Каждый, случайно оказавшийся рядом, имеет шанс войти в историю. И каждый удачно примазавшийся — тоже. Вот меня и оттерли, — заметил беспокойство, поспешил утешить, — Это-то как раз пустяки. Пока — процесс идет штатно!

— Но, ты же оказался лишним? — как знакомо… В нашем институтском гадюшнике точно такие же нравы…

— Нет, я оказался "первым не по чину"… Знаешь поговорку — "У победы — много родителей, а поражение — всегда сирота"? Пока всё идет хорошо — мне… точнее нам — ничего не светит. И знаешь, как с этим следует бороться?

— Надо сделать, что бы всё неожиданно пошло вразнос… тогда халявщики срочно примутся искать "самого крайнего".

— В точку! — быстрый поцелуй, в нос, — А главное, что бы этот "крайний" в острый момент оказался вне зоны досягаемости разъяренного начальства. С другой стороны "дыры". Тогда он из категории "виновника" автоматически станет "участником", а немного спустя и "пострадавшим". Если всё правильно рассчитать, то, пока здесь будут грызть глотки соперникам и поспешно назначать виноватых, там, — он выразительно крутанул кистью, — произойдет "героическое спасение", не хуже эпопеи челюскинцев. Кто предупрежден — тот вооружен. Вот поэтому, я прошу молчать. Самый лучший экспромт — заранее подготовленный. И, надо рискнуть головой… Ты готова рискнуть? Повезет — вернемся в почете и славе… Не повезет — тоже не пропадем. Не у тебя одной есть запасные варианты.

— А отвечают пускай "ответственные товарищи"? Они этого достойны? — новый поцелуй, теперь в губы.

— Угу… Что бы стать генералом мало заслужить штаны с лампасами, нужно ещё создать вакантную генеральскую должность…

— Кто-то должен полететь в отставку… или на пенсию… или — под трибунал… Ой, а если погибнут люди? — гипотетическая перспектива быстрого карьерного роста наглядно повернулась своей отвратительной стороной.

— Значит, уцелевшие получат ещё больше плюшек и погремушек… Побед без жертв не бывает.

— А разве так можно? — что-то он подозрительно разоткровенничался. Да на трезвую голову. Не к добру…

— А как можно? Уточню, а как оно бывает в жизни на самом деле?

— Не знаю…

— Врешь, — посерьезнел, до холодности, — Знаешь… Давай, прямо сейчас, прикинем. На живых примерах.

Способность Владимира цитировать по памяти, целыми страницами — мне известна. Готовность смело и бесцеремонно привлекать зубодробительные аналогии — тоже. Но, каждый раз, наблюдая его анализ, тихонько шалела. Привычный мир, после разбора "внутренних связей" казавшихся очевидными событий — послушно становился набок и старой ржавой сковородкой катился в тартарары.

— Даю установку! — Ещё один Кашпировский нашелся, — Задачка-летучка! Восьмое сентября 1941 года… Немцы замкнули кольцо блокады Ленинграда… Более 3 миллионов его жителей (согласно переписи населения 1939 года), плюс транзитные эвакуированные, плюс сотни тысяч беженцев из ближних и дальних пригородов — вдруг, неожиданно для себя оказались отрезанными от остального мира. Образовалась толпа обывателей, совершенно к подобной "робинзонаде" не готовых. Это ожидалось?

— Ну, считалось возможным… наверное… Точнее — не возможным. К чему такие страсти, на ночь глядя?

— Случай уж очень жизненный, — он жестко усмехнулся, — Качественно избавляет от слюнявых иллюзий.

— Тогда — не знаю! Думаю, если бы кто-то из начальства произнес слово "блокада" летом 1941-го, то его б расстреляли, как паникера… С другой стороны — немцы быстро наступали… и можно было сложить два и два…

— Соображаешь! Когда от руководства требуют правду, но, за произнесение её вслух — расстреливают, умные люди молчат и готовятся к худшему. Результат этой "игры в молчанку" помнишь?

— Угу… В целях пропаганды вину за голод свалили на немцев. Они де разбомбили Бадаевские склады, где хранилось более 3 000 тонн муки и много тысяч тонн самых разных продуктов питания. Некоторые до сих пор верят, что если бы те склады не сгорели…

— А на самом деле?

— На самом деле месячное потребление мирным Ленинградом одной только муки — тогда составляло более 70 тысяч тонн. В сентябре 1941 года (до начала осады) — 2,5 тысячи тонн в сутки. В дальнейшем потребление муки стало быстро сокращаться. Уже к середине сентября оно составляло 2,1 тысячи тонн в сутки. В октябре — колебалось около тысячи тонн в сутки. В ноябре упало до 600–700 тонн в сутки, а к середине декабря — не превышало 500 тонн в сутки. Так что, на Бадаевских складах хранился, от силы, 2–3 дневный запас продуктов. Это удивительно мало, если забыть, что в августе предполагалось, что город будет оставлен немцам, отчего стратегические материалы и продовольствие из него спешно вывозили…

— Когда стало ясно, что город осажден, но не сдается и надо наоборот (!), срочно, любыми средствами, заново создавать там настоящий продовольственный запас, то что из этого получилось?

— Ничего не вышло. До самого конца 1941 года и после объем подвоза продовольствия неизменно оказывался в 5-7-10 и более раз меньше, чем реальная в нем потребность. Никаких запасов создать не удалось. Резервы, в виде мало пригодных для питания людей суррогатов, составили крохи от нормы, даже в абсолютном весе. Считается, что было обнаружено и пущено на помол, в качестве добавок к муке, около 8 000 тонн пивного солода, 5 000 тонн фуражного овса и около 18 000 тон всевозможных отходов… включая ядовитый хлопковый жмых, выбойки из мешков, сметки мучной пыли со складов, рисовую лузгу и прочего. Всё вместе — менее одной месячной нормы. По совокупности, расход продуктов, отпускаемых населению — постепенно пришлось уменьшить в 5–8 раз. При "физиологическом пределе" выживания — 2–2,5 раза. "Иждивенческая" норма в 125 граммов хлеба (с учетом 65 % припека, то есть на 2/3 состоящая из воды или банально мокрая), для взрослого человека — смертный приговор. Фактически, осажденный Ленинград был обречен на вымирание. Объективно, по медицинским показаниям…

— Результат?

— К осени 1943 года население города сократилось, по самым осторожным оценкам — впятеро, а "по гамбургскому счету" — на порядок. Выжили — не более полумиллиона из "предблокадных" обитателей. На Нюрнбергском Процессе — наши быстренько заявили, что от голода в Ленинграде погибло более 630 тысяч мирных жителей… Все были шокированы. Однако "официально" — никаких доказательств никогда не приводилось! И вообще тема не афишировалась. Вопиющий пример, когда представитель СССР на Нюрнбергском трибунале Рагинский, выступая 22 февраля 1946 года, на заседании особо посвященном Блокаде — перечислил сведения о бесчинствах германских войск и разрушениях, причиненных Ленинграду и его пригородам, но ухитрился ни разу не упомянуть (!) о человеческих жертвах многолетней осады. Особо занятно, что никто его не переспросил. Короче, уже там и тогда, всем рулила грязная политика.

— В смысле?

— Только по официальным отчетам "Управления коммунального обслуживания" Ленинграда за время Блокады похоронено в братских могилах 1 миллион 93 тысячи жителей, Плюс, ещё 115 тысяч — кремированы. В общей сложности — набирается уже 1 200 000 "жмуриков"! Если судить по воспоминаниям ветеранов "похоронного дела" перестроечных времен — то только к весне 1942 года эта контора успела прикопать больше 2 000 000 тел. О чем не без гордости рапортовала партии и правительству. Реально трудовой подвиг, если кто понимает. К их удивлению, Советская Родина — порыв достойно не оценила и обвинила бойцов "погребального фронта" в приписках. Для верности, изъяв всю отчетность… А из 900 тысяч "официально эвакуированных" дистрофиков (считая "в последних стадиях истощения"), умер почти каждый второй. Опять же, по "неофициальным" данным из города эвакуировали более 1 600 000 человек, что ныне оспаривается, как "информация, слабо подкрепленная документально"… Все остальные жертвы Блокады (ещё порядка, но не менее полутора миллионов трупов) — тупо "пропали без вести". Понимай — "утилизированы в виде фрагментов". Что на человеческом языке означает расчленены, "скелетированы" и съедены. Эти кости, найденные в вымерших квартирах, как нежелательное свидетельство повального людоедства, вовсе без учета — жгли в импровизированных крематориях (вроде кирпично-пемзового завода номер 1, что на месте современного Парка Победы). Или, что чаще — "самоуправно" закапывали родственники на городских газонах. Или, уже ближе к весне, во фрагментированном состоянии (как все подобранные во дворах, на пустырях и прочих задворках части человеческих скелетов, с обрезанным-обглоданным мясом) — тишком вывозили на помойки. Наравне с обычным бытовым мусором. Естественно, без какого-то внятного централизованного учета.

— Насколько достоверны сведения? — кто бы спрашивал…

— Сами же всё засекретили…

— Мы?! — выражение лица, удивленно поднятая бровь и тон Володи — суть воплощенное недоумение и оскорбленная невинность.

— А кто же ещё?! — краткий миг, и разговор на равных превратился в вежливый диалог студентки с профессором… уважительный до оскорбительного…

— Галчонок, ты хоть раз на Пискаревском кладбище бывала? — крайне странный интерес.

— Естественно! У нас, в определенные дни, из каждой школы, детей туда обязательно возят. Поголовно. Часто — по нескольку раз… Иногда — каждый год.

— И кто тогда обычно ведет экскурсии? — его тон нравится мне всё меньше и меньше.

— У нас — их всегда вела "классная". Один раз, как помню — "историчка". Школьные преподаватели, короче… А что в этом особенного?

— Рассказывают они вам, я предполагаю, точно одно и то же… — он что, издевается?

— Ну, да… Про сгоревшие Бадаевские склады… Про 600 тысяч погибших от голода и холода. Про два с лишним миллиона "мирняка", вдруг угодившего в кольцо окружения. Скучный официоз.

— Ты там была уже при Ельцине? После свержения "коммуняк" и переименования города в Петербург? Уже когда "обманутому российскому народу открылась вся правда"… и тому подобное?

— Естественно…

— Седьмой десяток лет, при всех "генсеках" и президентах, слово в слово, повторяют детям одну и ту же "стандартную бубнилку о Блокаде", сочиненную ещё при Сталине, сразу после войны?

— Ага… — тема разговора перестала мне нравиться.

— Какие основания этому верить? — что ни вопрос, то острая колючка… без паники…

— Для нас, детей — лекции звучали убедительно. Тем более, что и наша "классная", и наша "историчка" — из семей "настоящих блокадников". Таких, для солидности, специально подбирали.

— Обе тетки, наверняка — еврейки… — гм, ой! А он то откуда про такие вещи знает?

— Галчонок, ты прочла достаточно старых бумажек, тоже способна сложить два и два…

Мысли вихрем закружились в моей бедной голове, пока не сплелись в ответ, озвучить который — не хватило духу… Может быть, потом, когда улежится. Не сейчас, в нервной обстановке…

— Повторяю вопрос — можно ли этим россказням теперь верить? — как на минном поле…

— Неизвестно… Последние относительно надежные (без пропагандистских подтасовок) данные о численности населения Ленинграда — датируются 1931 годом. Накануне введения "паспортной системы" власти попытались выяснить — сколько же людей, на самом деле, там живет? Одновременно и независимо — анализировались отчеты ОГПУ (так тогда называлась милиция), по партийной, профсоюзной и жилищно-коммунальной линиям. Все эти источники дали очень разные результаты — в диапазоне от 2,8 миллиона до 3,5 миллиона человек… В спокойное мирное время, погрешность определения численности населения — составила около 700 тысяч! Что реально происходило через 10 лет, в условиях панической эвакуации начала войны — тайна уже навсегда. В любых "рассекреченных" документах, даже численность официальных (!) "блокадных" потерь — у нас "гуляет" в пределах плюс-минус полмиллиона-миллион… Особенно "мутные" данные — по 1941 и 1942 годам…

— Дело ясное, что дело темное. И какой самый верхний "предел человеческих потерь" сегодня называют?

— Ой! По данным немецкой разведки — в Ленинграде тогда скопилось не менее четырех с половиной миллионов. Михаил Стрыгин, например — пишет о как минимум шести миллионах окруженцев. Через железнодорожный узел Ленинграда, летом 1941 года, сплошным потоком шли эшелоны с беженцами и многие из них пытались под любым предлогом нелегально "задержаться" в столичном городе, а не ехать в прописанное им планом эвакуации среднеазитское захолустье. Только таких "хитрожопых", по его же прикидочным оценкам, к моменту смыкания кольца Блокады скопилось около трех миллионов. Все они, в первые же полгода осады — погибли, так как считались "нелегалами" и никаких продуктовых карточек им, естественно, не полагалось…

— Чего вдруг замолчала? Раз начала — так продолжай…

— На продаже самовольно "осевшим" в осажденном Ленинграде семьям бывших советских начальников хлеба, за вещи и золото, невероятно поднялся местный "черный рынок" (крышуемый НКВД), — тяжело такое говорить, — И многократно взлетели цены на все продукты питания… Так как полетели к черту расчеты нормированной выдачи продовольственных пайков "законным" ленинградцам. Которые — в статистике потерь учтены. Это, на мой взгляд — абсолютная "демократическая чернуха". Распоясались! КГБ на них нет! — Володя только сдавленно хрюкнул.

— Что-то опять не так? — вот хоть убейте, абсолютно не вижу тут повода для смеха.

— Видишь ли… — беседа опять пошла "на равных", — В экскурсию на "Пискаревку" — я попал совсем маленьким, вместе с родителями. Ещё при Брежневе… По программе знакомства с городом.

— И что?!

— Память у меня и тогда была отличной. Лекцию "для иногородних" нам читал ведущий от туристического бюро. Дяденька весьма "научного" вида. Он спокойно вещал, что в городе к моменту смыкания окружения, застряло много больше четырех миллионов мирных жителей, умерло от голода — под два с половиной миллиона… Говорилось — не шепотом в подворотне, а в полный голос, посреди белого дня, многим десяткам взрослых людей. Групп туристов вроде нашей, по его же словам — у них в сезон, ежегодно, проходили многие сотни. И никто его, за оглашение вырвиглазных фактов, посреди ужасного советского тоталитаризма — в КГБ не потащил. За что? На тот момент, международно признанные данные.

— Зачем ты мне это сказал? — в принципе, догадалась…

— Хочу навести на мысли. Дано! Вам, в смысле, "коренным питерским" — болтают одно. Начиная с детства, многократно повторяя, для лучшего усвоения. Всем остальным гражданам — другое. Словно мы в разных странах живем. Попробуй назвать наиболее вероятную причину данного феномена…

— Намекаешь, что нам специально головы дурят? — он недовольно скривился, — Ради сохранения душевного спокойствия крошечной кучки "персональных пенсионеров союзного значения"?

— Не такой уж и крошечной…. И не только их одних… Галчонок, думай дальше сама. Как говорили древние римляне — "Is fecit cui prodest" (делает тот, кому выгодно).

Помню, ещё маленькой, как папа на праздники рассказывал гостям "военные анекдоты" от популярного тогда генерала Лебедя про армейскую тактичность. Тогда мне было смешно. Сейчас нет.

— Понятно, что в "блокадных гадостях" тесно замешаны тысячи рядовых исполнителей. Поддержание удобного "мифа о Блокаде" — в их интересах. Что бы соседи лишних вопросов не задавали.

— А ещё — в интересах их родных… внуков и наследников. Обрати внимание, замшелую советскую "дезу", наспех сляпанную в 1946 году для Нюрнбергского Процесса, от лица жертв Блокады — нам натужно декламируют либо потомки бывших начальников, либо — лица "самой демократической в мире национальности", чьи предки, без проблем, пережили Блокаду… Страшные байки, про голодные муки в умирающем городе — травят дети и внуки тех, кто, там и тогда, в лучшем случае — спекулировали едой на "черном рынке", обвешивали людей при выдаче "пайков" или как-то пристроились в "государственных органах". Тихо молчу про людоедов… Миллион "без вести пропавших" в первую блокадную зиму — о чем-то намекает. Учти, все настоящие "рядовые блокадники", в реальной истории — уже за первые пару лет войны, практически вымерли.

— Конспирология… — на мой всхлип души — Володя только равнодушно пожал плечами.

— Моё дело напомнить, что многолетняя брехня о Блокаде — это не "происки кровавой гэбни", а чисто ваша, питерско-ленинградская "послевоенная самодеятельность". ФСБ — здесь тоже не причем. Сами себе головы морочите, — уел, вот что значит свежий взгляд, — Так оно было и так будет.

— Всё равно — нечестно! — вырвалось…

— Не нам решать! Кто, из руководства Ленинграда, понес хоть какую-то официальную ответственность за массовую гибель гражданского населения? А из их непосредственных подчиненных?

— Никто… Сначала, их всех наоборот — наградили. "За героическую оборону города от захватчиков". Чествовали, как героев… До сих пор — чествуют…

— Теперь понимаешь?

— Угу… — как там, в популярной присказке? "Ты нам факты давай, выводы мы и без тебя сделаем…"

— Есть у тебя примерно такая же ситуация в аналитических наработках?

— Вариант "Омега"… — господи, я же не хотела! Это самый крайний, невозможный случай. Почти шутка.

— Вот и давай разберем — как из описанной катастрофы можно было выкрутиться? И что этому помешало? Или — кто персонально этому помешал? Без иллюзий.

— Это такая вводная? — приучилась, понемногу, к "шпионской" манере цедить полезную информацию по крупицам, — Запасов продуктов — на месяц, а надо продержаться, на этих запасах — ориентировочно полгода?

— Ну, например… — что-то прикинул про себя… В бумагах, что я читала, о периодичности открывания и закрывания "дыры в прошлое" — молчок. То ли не знают, то ли скрывают. Ладно, возьмем быка за рога.

— Никак… — если бы я тогда знала, к чему приведет такая откровенность — вырвала бы себе язык. Увы…

— Переведи! — Володя тоже удивился… Похоже, что он всерьез ждал от меня какого-то особенного научного чуда.

— Не корректно поставлен вопрос. Что надо считать катастрофой? Катастрофа настала для рядовых ленинградцев. Для руководства города, она же — превратилась в личный триумф. Мы о ком конкретно сейчас говорим?

— А ты как считаешь? — и хищно прищурился. Вот же дура, забыла с кем дело имею. Но, меня уже понесло…

— Я, в любом случае — с тобой. А вот ты кем там будешь? — посерьезнел… помолчал… явно повеселел…

— Правильный подход! Скажем так, я буду не тем, за кого меня могут принять. Однако, немножко власти, для хорошего дела — найду. А дальше — как обстановка покажет. Возможно, что придется брать власть целиком. Но, не раньше, чем "всем кто в дыре" станет ясно, в какую задницу нас загнало предыдущее руководство… За кем попало, просто так, люди сходу не пойдут. Угроза гибели должна быть очевидной и всем понятной.

— Тогда, ничего у нас не выйдет. В смысле, повториться "ленинградский вариант". Выживет, ну… каждый пятый, — паршивый из меня психолог. Ожидала, что он хоть в лице переменится или как-то иначе отреагирует.

— Почему?

— Начальство в блокадном Ленинграде, не население спасало, а привентивно давило голодный бунт. Причем, тот факт, что подавляющее большинство населения, согласно этим планам, было обречено (!) с самого начала — успешно скрывался всю Блокаду… и продолжает замалчиваться, по сей день. Хотя, если бы правду о реальном положении дел объявили ленинградцам публично — то результат предсказать нельзя. Немцы, например, аж до конца 1943 года, вполне обоснованно рассчитывали, что в голодающем Ленинграде со дня на день вспыхнет восстание. "Город трех революций", как никак… Да и опыт "Парижской коммуны" (в 1941-м — гораздо более близкий) — определенно намекал на революционный вариант… Особенно, если вспомнить, сколько в совсем недавнем Санкт-Петербурге, накануне войны, проживало разнообразных "бывших", нервно дышавших в сторону советской власти…

— Ошибаешься! — одернул, — "Начальство", как ты выражаешься — успешно выполнило приказ Верховного командования… Отстояло город и, упреждающе подавив разношерстную "внутреннюю оппозицию", не допустило даже тени вероятности его сдачи врагу. Всё остальное — не имеет никакого значения. Ясно? Мы обсуждаем не цель, а методы. Полагаешь, что можно было иначе?

— Любой ценой? — черт, он же внятно дал понять, какова расстановка приоритетов. Ой, на что я надеюсь?

— "Победить сильного врага способен только тот, кто сначала победит свой собственный народ!" — Цитата из какого-то древнего китайца, кажется — из самого Шан Яна… Ох! Для военных и политиков люди, во все века — "расходный ресурс".