— Видела "контингент"? — Володя неслышно подкрался, обнял меня сзади за плечи, — Красавцы! Ты на них только посмотри — даже в ногу идут, не сбиваясь. Жертвы тоталитаризма, блин…

— Они кто? — колонна приближается и уже видно, что гонят не зэков, а обыкновенных штатских. Сплошь мужики с интеллигентными лицами. Некоторые в очках. И все до одного — довольно пожилые. Не моложе 40–45 лет…

— Вспомогательный технический персонал… "Пролетарии умственного труда", — видимо ощутил моё недоумение и презрительно пояснил — это безработные, с военных заводов Северодвинска и Питера… Нам очень срочно понадобились готовые специалисты, с уже оформленными высокими допусками по секретности. А у них там кризис. Больше не нужны ведущие инженеры, конструкторы и технологи… Куда бедным "интелям" податься? Торговать в ларьках — не желают… В рынок — не вписались.

— Чернорабочие, что ли? — колонна топает мимо. Дико наблюдать профессорского вида седины и золотые очки над воротами грубых хлопчатобумажных курток… Конвойный автоматчик прошагал буквально рядом.

— Ага… — прижал к себе крепче, — Таскать, грузить, пилить, рыть землю и строить. Нет, только глянь — как они идут! Сраные "космонавты"…

— Почему "космонавты"? — вместо ответа — смачный плевок вслед уходящей колонне.

— Сама подумай. Две трети жизни — позади. Ни денег, ни работы, ни перспектив куда-то выбиться. Многие — даже машины не имеют. Все, что сумели нажить — высшее образование советского образца, бесполезная профессия, лысина, седые яйца, да детские фантазии в голове… — опять презрительно сплюнул, — Кораблестроители они… А некоторые, только представь, до сих пор мечтают полететь в космос… Хоть "на Марс, в один конец"… Конченые люди!

— "Энтузиасты не нужны"? — ничего себе иллюстрация к давнему разговору.

— Да какие они энтузиасты? Подсобники… "Подай, принеси, пошел вон…" Если бы не чертов "режим"… Большинство практически нахватали, в самый последний момент… Первая-вторая форма допуска есть? Руки-ноги на месте? Годен! Распишитесь здесь и вот здесь… Что они такое — выяснять некогда… Формальности соблюдены и только. Сама видишь — "люди-призраки". Паспорта — отобрали. Личные вещи — в пределах минимума (расческа, бритвенные принадлежности, мыло, щетка и зубная паста). Контракт "упрощенного типа". С требованием, по возвращении — всё увиденное забыть. Наградные списки уже составлены и для посторонних там — места нет.

— Тогда, охрана зачем? — от увиденного зрелища буквально физически несло чем-то невыразимо гадким. Словно от эпизодов из фильмов про войну, где немцы гонят пленных… или про сталинские шарашки… — Куда им с острова бежать?

— Для порядка… — сейчас дождусь очередной порции житейской мудрости. И дождалась, — Что б не мнили о себе лишнего. Деньги они получат, а уважения никто не обещал. И бойцам — практика полезна. Думаешь, их просто так, по прибытии, в одежду другого цвета нарядили?

— Твоя идея? — некоторые вещи я давно умею чувствовать интуитивно. В ответ — самодовольный смешок.

— Не совсем. Согласись, экспромт вышел удачный, — когда Володя хочет похвастаться (что редко), лучше ему не мешать.

— ???

— "Солдат должен быть глупым, злым и исполнительным!" Не мною сказано, но — в точку. Для отработки навыков нужны "враги". Сильно отличающиеся от нормальных людей… Где я им среди зимы "чурок" достану?

— Почему именно "чурок"? — насчет лиц кавказской национальности у него пунктик, хотя сам — чернявый.

— Удобно… Бормочет не по-нашему, выглядит не по-нашему, думает не по-нашему. Значит — чужой. Это, у большинства людей — синоним слова "плохой". Раз плохой, значит — враг. Врага надо знать в лицо и гнобить.

— Специально одну часть экспедиции с другой стравливать — нехорошо. Кастовая система получается…

— Да! Кастовая. Самая древняя и надежная из опробованных человечеством… А что бы каждый, сколько есть сил, держался своей касты и меньше завидовал другим, как надо действовать? — развернул к себе, — Ты же в Индии была?

— Следует создать самую низкую касту "неприкасаемых", которую будут презирать и ненавидеть все остальные, — пресловутой "индийской культурой", в своё время, интересовалась, но именно кастовость оттолкнула. Не думала накоротке столкнуться с её апологетом.

— Галчонок, оно не со зла, — почувствовал моё настроение, — Есть такая работа — людьми управлять… Им-то уже всё равно, а для дела — сплошная польза. Нам, "на ту сторону", всем вместе идти. А коллектив совершенно не слажен. Вообще без скреп, хоть таких, — пропадем на хрен. Пусть уж лучше люди друг другу не доверяют. Тогда будут крепче жаться к себе подобным… Субординацию соблюдать… Начальство почитать…

— Разделяй и властвуй?

— Классика не стареет! — приложил к губам палец, — Только, ради всего святого — тс-с-с! Мне с ними ещё оперативную работу налаживать, — кто бы в этом сомневался.

Никогда не пойму этой страсти мужиков к публичным статусным разборкам. Зато, помню, как тогда мне померещилось неведомо что. Новый ГУЛАГ, как минимум… Жуть! А что? Достаточно вспомнить про опыты Зимбардо, с ролевыми играми самых обычных людей в "охранников" и "заключенных". Когда-то и где-то они принадлежали к одной социальной группы, но здесь и сейчас это уберменши и унтерменши. Само включилось. Проводила взглядом хвост удаляющейся колонны. Как всё просто, на самом деле… Может, потому-то ребята и покрикивают. Они, вроде как — элитное подразделение, а приказали выполнять "подлую" работу. Хочется от неё скорей отвязаться, а эти чертовы дедки еле волокут ноги по бездорожью… И про униформу — тоже тонко подмечено. В привычной "гражданке", человек своим внешним видом выражает социальный статус. А стоило всех переодеть в синие робы… Какое уважение может быть у морпехов к "белым таджикам"? Чурки, и только.

К счастью, на деле, "кастовая сегрегация" свелась к тому, что в расположении появилась ещё одна новая палатка-столовая "для технического персонала" (в дополнение к "солдатской" и "научной") и палатка-казарма для него же. Если верить моему носу, рацион у "срочников" и работяг ничем не отличался. Из одной полевой кухни столовались. По работе я ни с теми, ни с другими, практически не сталкивалась… Дела хватало всем.

Следующие за прибытием несколько дней напряженного ожидания запомнились плохо. Точнее, слились в один сплошной бедлам. Единственным островком стабильности посреди нарастающего шухера, как ни странно, оставались кухонные постройки. Остальной лагерь претерпевал радикальные перемены буквально ежечасно. Появлялись и пропадали сборные домики и палатки. Тянулись в неизвестность "Аномалии" кабели, тросы и шланги… Рычали дымным выхлопом разнокалиберные моторы и моторчики. Шелестел ленточный транспортер, унося в серое марево "Дыры" бочки, тюки и ящики… Бегали, стучали молотками, жужжали инструментами или ругались люди в военной форме и рабочих робах. Ночь просто исчезла, как явление, в ослепительных лучах прожекторов заливающего света, поднятых на телескопических вышках. Спали мы в маленьком двухместном "жилом модуле", с электрическим отопителем и двухслойными стенками из синтетики. Владимир появлялся среди ночи, пропадал на рассвете. Пока, наконец, не ушел насовсем. Без предупреждения. Вообще не вернулся. Сунулась в штабную палатку — меня выставили. Не положено. Занялась сверкой перечней снаряжения, отвлеклась… Прервали. "Это уже не надо!". А что надо? Оно-то хорошо, конечно — раскидаться с делами пораньше, а тут сюрприз — исчез сам модуль. Со всеми вещами. Вообще. Вместо него — пустое место.

Мобильный телефон, по приезде на Новую Землю, заткнулся сразу и навсегда. Рация, в моих "умелых" руках, быстро надежно испустила дух, буквально на следующий же день. И вот… Ни связи, ни понимания, что происходит. Какой ни какой, а свой дом. Был… Это оказался буквально "добивающий" удар. Жесткая кушетка под казенным одеялом, за эфемерными тряпичными стенками, для меня в тот момент выглядела последним островком спокойствия. Специально же выкроила час и отказалась от ужина ради привалиться и закрыть глаза (перед которыми всё равно продолжают мелькать числа и таблицы). А! Уселась на первый попавшийся ящик и заплакала. Плевать, что подумают люди. Я устала, я замерзла, я просто хочу отдохнуть… Почему мир такой?

Теребящего меня за плечо пожилого дядьку, в промасленной робе и свитере, я сначала собралась просто послать. Отстань! Само пройдет… А он — не понял… Или, не захотел понимать. Или, наоборот — понял без слов. Может быть у него дочка моего возраста, тоже с закидонами… Короче, меня ухватили "под локоток" и повели. Напрямик… Ныряя в промежутки между контейнерами, защитного цвета грузовиками с кунгами и грудами снаряжения. Пришли. Лесенка… Дверь, ведущая в вагон на колесах. Насквозь пропитавшееся табачным дымом помещение. Заставленные аппаратурой стойки, вертящиеся кресла. Духота, несколько молодых парней, в одних тельняшках на голое тело, что-то там щелкают и переключают.

— Принимайте! Ещё одна потеряшка! У вас заряженные аккумуляторы к рации есть? — а откуда он узнал, что моя рация не работает? И уже обращаясь ко мне, — Вы, девушка, тоже свой жилой модуль не нашли?

— Угу, — всхлип вышел жалостный. Давно не попадала в ситуацию "девочка, какой твой домашний адрес?"

— Смотри позицию "Б-24"! — кажется, так написано на маленькой пластиковой табличке у меня на груди.

— Её здесь нет! — почему это меня нет? Вот же я — здесь… Новый начальственный голос за спиной.

— Проверьте весь список… — быстрый перестук по клавишам, — и свяжитесь, наконец, с Соколовым… Бардак на борту!

— Кто меня всуе поминает? — фургон дрогнул и ощутимо накренился. Ого, ну и дядечка… Человек-гора… Раньше видела издали. Говорят — его назначили начальником экспедиции.

— Ой! — заметил, пригляделся, похоже — узнал… Протянул руку для пожатия.

— Вас Галина зовут? — молча кивнула, — Почему занятия по обращению со средствами связи не посещали?

— Да я тут… Мы фактически позавчера прибыли… — какие занятия? Не звали меня на занятия. И так — работы валом…

— Она из второй группы! — голос со стороны окна. Как будто номер группы что-то объясняет.

— И что с того? — хм, в присутствии этого добродушного здоровяка присутствующие заметно подтянулись.

— Им связь без надобности. Для проформы выдали, — говорящий осекся на полуслове, — Виноват! Сейчас внесу…

— Поздно, — с медвежьей грацией мужик втиснулся в свободное креслице, жалобно под ним пискнувшее. Осведомился в пространство, — Где?

— Держите! — моя рация снова при мне. Наверно, с новым аккумулятором или что там в ней сломалось. А толку?

— Присядьте, пожалуйста… — этому Соколову психотерапевтом надо работать. Один его вид и голос — успокаивают.

— Я уже ничего не понимаю! — чистая правда, кстати…

— Только что пришел приказ срочно начать развертывание и заселение передового лагеря, — замялся, — там… У вас есть право на один телефонный звонок. Родственникам, знакомым, друзьям… Но, прямо сейчас. Оттуда телефонной связи нет, — повернулся к операторам, успевшим набросить на затрапезные тельняшки мундиры, — Дайте девушке межгород! Где и какой номер вам наверняка ответит? Диктуйте! — в руке оказалась телефонная трубка с непропорционально маленьким дырчатым микрофончиком. Так я последний раз поговорила с мамой.

— И что теперь со мной будет?

— Проводят к новому месту несения… — явно хотел сказать "службы", но, очевидно сопоставил мою внешность с отсутствием знаков различия и поправился, — должностных обязанностей, — после короткой паузы, — Поужинать советую здесь, но ночевать придется — там. Ваш "жилой модуль" и личные вещи уже на новом месте. По всем вопросам обращайтесь… — отобрал и покрутил мою рацию в руках, — по связи, нажав вот на эту кнопку. А там — разберемся… Вы запомнили?

— Это надолго?

— Как сложатся обстоятельства… — блин, если бы тогда знать судьбу заранее! А как её узнаешь?

— Спасибо!

— Сергей, проводите девушку, — к манере Соколова всех однажды встреченных людей запоминать в лицо и потом безошибочно называть по именам всем ещё предстояло привыкнуть.

Подробности нам действительно довели на следующее утро. После завтрака, на фоне волшебного вида с девственно чистым Байкалом до горизонта. Пусть издалека, но видно эту прорву воды, обрамленную горами отлично. Раз посмотришь — ни с чем перепутать невозможно… Хорошо помню приподнятое настроение и ожидание чего-то необыкновенного в ближайшем будущем (и предчувствие не обмануло). Ориентировку давал сам Соколов. Никому не доверил… Кратко обрисовал технический круг задач на ближайшее будущее (обустроить лагерь, быть постоянно готовыми к приятным и неприятным неожиданностям, строго соблюдать технику безопасности). Потом, чуть прошелся по причинам поспешного перебазирования "на другую сторону" основной массы людей и оборудования. Немного другими словами повторил версию Володи, кое-что добавил от себя.

Например, мы впервые узнали, что американцы очень ревнуют к тому факту, что на подконтрольной им территории сходная "аномалия" тоже возникала, но закрылась быстрее, чем удалось ею воспользоваться (по другим сведениям — янки тоже темнят и что-то сделать всё же успели). А это означает, что будет усиливаться давление на Россию, что бы она допустила международные (читай, американские) исследовательские организации к "своей аномалии". Если верить Соколову, на наглые происки мирового империализма родная страна отвечает многоуровневой дезой. Основные её компоненты — наша "аномалия" такая же неустойчивая (это отчасти верно), очень маленькая (тоже верно, когда протискивалась, специально развела руки в стороны и уперлась в упругое "ничто", размахом не более метра в ширину и высоту) и пока находится в стадии изучения (святая истина, для чего мы все здесь и собрались). К сожалению, спутниковую разведку и всевозможные "Гринпис" никто не отменял. Поэтому гнать в сторону Новой Земли массу людей и техники по политическим соображениям преждевременно. Желательно, на первом этапе, максимально обойтись своими силами… По тем же причинам, никак нельзя допустить разрастания лагеря перед входом в "Дыру" сверх первоначально существовавшего (тайна появления и исчезновения палаток и "жилых модулей раскрылась"). Желательно вообще убрать его с глаз долой, оставив на виду у шпионов буквально 2–3 палатки и охрану. Зато — разрешено (даже негласно рекомендовано!) максимально использовать абсолютно всю технику, материальные и наличные человеческие резервы, вплоть до привлечения к охране периметра и погрузочно-разгрузочным работам рядового и командного состава "Оленегорского горняка" с "Профессором Штокманом". Вся полнота власти (фактически диктаторские полномочия) "на той стороне" в период особого положения (пока не стихнет международный натиск) возлагаются на нейтральную во всех отношениях фигуру представителя от МЧС Вячеслава Соколова. Вот — перед вами. Просим любить и жаловать. Здесь и сейчас — он отныне царь, бог и воинский начальник.

— Моя работа — спасать людей и давить бардак, — веско добавил Соколов, — Кому не нравится — скатертью дорога.

Новое место жительства (после пустоши Новой Земли) показалось уютным, как хорошо организованный туристический кемпинг. Выстроенные словно по линеечке, на ровной полянке, разноцветные "жилые модули" "научного" поселка. Чуть в отдалении — защитной расцветки скопление "военного" лагеря. Несколько огромных спальных палаток для солдат и похожие на наши, только защитного цвета, "жилые модули" командного состава. Сверкающий свежими досками навес для склада ГСМ на возвышении, такой же новый, но пока недостроенный склад вещевого имущества… и — развалы упомянутого имущества, накрытые пленкой и брезентом кучи, куда ни глянь, во все стороны. Сфотографируй такое иностранный шпион — вражеские аналитики долго бы ломали над зрелищем головы… Если одним словом, то вокруг лежало "всё что меряют в длину", складное или "меньше метра в поперечнике". Габарит явно задавал размер "аномалии". Преобладал всевозможный "длинномер". Штабеля буровых труб, свертки кабелей и канатов, тросов и шлангов (часть — на самодельных катушках, сбитых из таких же свежеспиленных досок).

Для меня загадка легко разрешилась суетой возле скромненького навеса, скрывающего выход "Дыры". Торчащий из него ленточный транспортер трудолюбиво выплевывал наружу бесконечный поток ящиков, свертков и тюков. Почему-то рядом громоздилась гора явно пустых, металлических бочек. Несколько рабочих, поминутно сменяясь, всё принимали и принимали лезущие к ним в руки грузы, а остальные — с трудом успевали сортировать имущество по сортами и по категориям. Чуть поодаль, на самодельных козлах, сколоченных из наскоро окоренных бревен, медленно крутился такой же, как и они, самодельный дощатый барабан, принимая на себя новые и новые витки каната… Пустые бочки, кто — на себе руками, а кто — по земле пинками, солдаты перемещали в сторону склада ГСМ. Туда тянулся из "аномалии" толстый обрезиненный шланг, а переменившийся на минутку ветер, принесший запах солярки, намекнул о содержимом наполняемых бочек. В принципе — разумно. Пустые бочки сунуть в узкий проход — легко, а наполнить их через шланг можно и не мешая основному грузопотоку. Судя по всему, пропускную способность узенькой "Дыры" старались использовать по самому максимуму, а что не получалось пропихнуть "с той стороны" в собранном виде — немедленно мастерили из подручного материала "на этой". Словно в подтверждении догадки, поодаль, на кромке кедрового леса, надсадно завывала лесопилка.

Увы, если здесь когда-то была "девственная природа", я её уже не застала. Буйное и сочное разнотравье на глазах превращалось в вытоптанное стадами слонов подобие грунтового плаца. Когда над дальними деревьями вдруг поднялось облако дыма, в окружении тучи испуганных птиц, а через несколько секунд донесся бьющий по ушам хлопок взрыва — всё стало окончательно ясно. Райский уголок доживает свои последние часы, превращаясь в перевалочную базу для экспансии абсолютно чужих в этих местах пришельцев из мира победившей техники. Попутно обрастая антеннами радиосвязи, столбами указателями, кабельными линиями и свежесколоченными из досок-бревен пулеметными вышками.

Впрочем, пока миры девственной природы и пыльного асфальта — причудливо уживались. На столике в нашем "жилом модуле" инопланетным артефактом торчал из горла стеклянной банки и благоухал незнакомыми ароматами букет местных цветов. Рыхлые полушаровидные (штук 100–150 цветков) головки выглядели очень привлекательно. Чисто-белые цветки, с зеленой или серо-фиолетовой жилкой посредине лепестков венчика, объединенные в звездчатые соцветия… Никогда такого не видела. Зато стандартный интерьер "тряпочного домика" разом превратился в романтическую обитель влюбленных… Владимир, впрочем, едва заметив моё восхищение, не замедлил опошлить дивное зрелище.

— А ещё их можно есть! — заявил он и, в подтверждение своих слов, захрустел сочным листом, — Душистый лук. По вкусу — почти как чеснок, только без запаха. Хочешь попробовать? Китайцы и цветы едят… На, держи!

— Я сюда не пастись приехала! — утянула со стола банку с неземной красотой, во избежание, — Жалко!

— Этого добра тут много… — покладисто согласился пожиратель букетов, — до зимы цвести будут, — и, без перехода, огорошил вопросом — Ну, и как тебе показался наш будущий "каудильо"?

— Ты кого имеешь в виду? — о посторонних мужиках, в присутствии Володи, надо говорить осторожно.

— Соколова Вячеслава Андреевича, естественно! — что-то не поняла юмора…

— А почему, именно — "каудильо"? — ни генералиссимус Франко, ни генерал Пиночет с этим улыбчивым и внешне надежным, как скала, мужиком с пышными усами у меня не ассоциировались, — Заговор "под кроватью" ищешь?

— Если хочешь раскрыть хороший заговор — его надо не искать, а создавать, — загадочно отозвался Володя, — Не путай понятия вождя и заговорщика. Они не совместимы. Только военного переворота нам тут не хватало.

— Какой переворот? — всё настроение испортил, — Соколов строитель из МЧС! Сам сказал — "умею спасать, защищать и давить бардак". У тебя, от переутомления, профессиональная паранойя началась…

— Не скажи, Галчонок, не скажи… — загадочно ухмыльнулся, — разве ты ещё не заметила, что "космонавты" появляются только на время смены, а ночуют строго "на той стороне"?

— Я здесь сегодня первый день.

— Тем более хорошо… У тебя взгляд свежий, — опять логические головоломки. А, ладно, до обеда мне дано "время на обустройство", хотя обустраивать нечего… Привычный быт восстановлен в прежнем объеме и даже лучше. Можно посидеть и поболтать. О чем угодно. Хоть о Соколове, хоть о самом Пиночете. Я соскучилась…

— И согласись, что местный коллектив тебя устраивает больше?

— В принципе… — с удивлением обнаружила, что он прав. Что на завтраке, что во время собрания, народ собравшийся вокруг выглядел гораздо приятнее, чем раньше, — Все люди делом заняты… Я что-то не заметила?

— Ты где сегодня завтракала? — странный вопрос.

— Куда народ потянулся — туда и я. В общую столовую… Мне понравилось — вкусно, сытно и без церемоний.

— Именно, — аж зубами скрипнул, — Соколов, своей властью, отменил здесь раздельное питание сотрудников…

— И что? — ну да, кажется, за соседним столом, вперемешку, завтракали работяги и знакомые геофизики. А дальше — вообще одни солдаты сидели, которые после собрания бочки катали, — Я не обратила внимания.

— А то, что командный состав экспедиции, в результате этого приказа, начал утром питаться "всухомятку" по месту жительства и бегать на обед с ужином через "аномалию" в офицерскую столовую на Новую Землю.

— Там лучше готовят? — быстро же народ привык пользоваться чудом, как обыкновенной дырой в заборе.

— Туда не пускают "срочную" службу и рядовое быдло… Люди себя уважают. А Соколову на это плевать.

— "Уважаемые люди" на него за подобные нововведения обижаются? — мне вот кажется — разумная мера.

— И сильно…

— А причем здесь заговор? Думаю, чихать Соколову и на власть, и на ваши статусные переплясы.

— Это с какой стороны посмотреть… Уже есть желающие обвинить его в погоне за дешевым авторитетом.

— Спорим, что он будет последним, кто примкнет к любому заговору? — достал своей конспирологией…

— Галчонок, в точку! — обрадовался… — Потому и опасен, — заметил недоверие, — Я тебе как специалист говорю.

— Оно мне надо?

— Будем надеяться, что нет, — задумчиво почесал нос, — Но, на всякий случай даю совет: "старайся меньше пересекаться с низовым техническим персоналом". Везде… — значительно понизил голос, — Они там — считай поголовно экстремисты.

— ??? — ну вот, сначала заинтриговал, а теперь — демонстративно смотрит на часы.

— До обеда время есть… Хочешь, я тебе сказочку расскажу? Про каудильо, заговорщиков и экстремистов?

— Которая "ложь, да в ней намек"? — вернула на стол банку с цветами и блаженно растянулась на теплой не застеленной кушетке. Зря я это сделала, новый лист немедленно отправился в ненасытную пасть, — Давай!

— В некотором царстве, в некотором государстве, — так вкусно хрустит, что самой хочется попробовать, — у самого синего моря, жил да был талантливый пехотный офицер — Франсиско Франко, старательно избегавший общественной деятельности и не имеющий абсолютно никаких политических пристрастий. Единственное, что он умел делать, это воевать… В 23 года, без всякого блата, Франко стал самым молодым майором в испанской армии, а в 33 года — самым молодым её генералом. В стране, тем временем, нарастал бардак. Сначала — свергли монархию… Потом — отменили аристократические титулы и звания, установили равные гражданские права для всех рас и сословий, отделили церковь от государства, разрешили разводы и гражданские браки… Потом левые правительства сменяли правые и наоборот, а жизнь становилось только хуже. За пять лет Республика пережила 20 правительственных кризисов и две попытки государственного переворота… Пока, к власти не пришло почти поголовно "красное" по своему составу правительство Народного Фронта… А через 5 месяцев — армия подняла националистический мятеж… Генерал Франко не имел к нему никакого отношения… Однако, быстрой победы у мятежников-аристократов не вышло. Зато обе стороны очень быстро перешли к тактике массовых расстрелов своих политических противников. Так началась страшная по жестокости Гражданская война в Испании. Лидер националистов, генерал Хосе Санхурхо (очень известный радикал и активный участник свержения монархии), находился в изгнании в Португалии. Сразу же после начала восстания он погиб в авиакатастрофе… Согласно легенде, самолет оказался перегружен багажом с мундирами генерала, очень любившего в них наряжаться. И совсем было, настал путчистам карачун, но, на стороне националистов (фактически — сословия аристократов, составлявших свыше 80 % офицерского корпуса страны) оказался Франко. Молодой, талантливый и абсолютно равнодушный к любым политическим дрязгам вояка, искренним пофигизмом объединивший всех противников "красных". У республиканцев такого же нейтрального и одновременно авторитетного вождя не оказалось. Для "войны добровольцев", которой по факту является любая гражданская смута, этот фактор оказался решающим. Беспощадно преследуя "красных", Франко весьма снисходительно относился ко всем прочим течениям в политике… Избежал участия во Второй Мировой войне… Совершенно равнодушно наблюдал, как через территорию Испании почти в открытую бежали с оккупированной немцами территории Европы евреи и подбитые пилоты стран антигитлеровской коалиции… Хитро вырулил между блоками, союзами и "осями", ухитрившись не попасть на Нюрнбергский процесс ни подсудимым, ни даже свидетелем. После войны — организовал "Испанское чудо", когда темпы экономического развития ещё недавно отсталой аграрной страны уступали только Японии… При внешних атрибутах "фашистского государства" каудильо не испортил отношений ни с Англией, ни с США, ни с Израилем. И преспокойно умер в своей постели на 83-м году жизни (в ноябре 1975-го), пережив врагов и друзей.

— И ты видишь сходство между Соколовым и Франко? — бред, натуральный, — На солнце не перегрелся?

— Пофигистом нельзя притвориться — им надо родиться, — самокритично, — Соколов не изображает, что ему все люди равны. Он действительно так думает. В острой обстановке, к таким — народ сам собою тянется… Он — природный вождь харизматик. По-испански — "каудильо". Очень способный и поэтому опасный человек…

— Опасный тем, что, в случае любой заварушки — он примет сторону большинства? В отличие от…

— Именно! Франко — поддержал "социально близких" ему аристократов, а Соколов — заигрался в демократию.

— А лично мне — нравится… Неужели "сословно озабоченные" фрондеры, бегающие от своих собственных подчиненных через "дыру", обедать в "господскую столовую", поднимут вооруженный мятеж по поводу ущемления своих прав?

— По этому — нет, — Владимир равнодушно отправил в рот очередной листик (половину букета выщипал).

— Тогда кто предназначен в заговорщики?

— Ещё не знаю… — хватит, наконец, есть мои цветы! — В их истории, — махнул рукой в сторону "аномалии", словно уже мысленно отделил себя от мира за нею, — мятежи начинали и военные, и гражданские. Пока "космонавтов" не пускают сюда ночевать — проблема легко решаема. А вот если твой любимый Соколов и этот вопрос продавит — я ни за что не ручаюсь… Думаю, что вместо продуктивной работы мы в два счета получим здесь логово экстремистов.

— С какой стати? Работяги — вполне приличные дядьки. Некоторые — мне в отцы годятся…

— А кто сказал, что экстремисты — это сплошь хулиганы, орущие лозунги или чертящие матерные надписи на заборах, — Владимир явно оживился, — От крикунов, как раз, никакого вреда. Проспятся, и работать пойдут… Настоящий экстремист — не тот, кто дерет горло (слова ерунда), а тот, кто не хочет приспосабливаться к жизни. Тот, кто не курит, не пьет, не ругается матом, читает умные книжки и — ждет! Надеется в подходящий момент переломить свою судьбу, бережет здоровье… и готовится… Именно такие — устраивают теракты и революции.

— Почему? — какой-то он задерганный и агрессивный. С утра — был нормальный… Или мне кажется?

— Я чувствую! — протестующее выставил вперед раскрытую ладонь, — Не возражай… Хорошо, попробую, для тебя, сформулировать, раз уж до командования не доходит. Представь себе — все умирающие от голода, в блокадном Ленинграде, до последнего момента, надеялись, что власть о них заботится и спасает. Что надо только немного потерпеть… Хотя, на самом деле — их расчетливо убивали, — жутковатая аналогия, — А теперь — представь себе людей, которые разменяли свою жизнь на "мечту" — строить лучшие в мире корабли, открывать новые законы природы, хоть разок слетать в космос… Охамели! — вдруг хватил кулаком по столу, — Нормальные их ровесники давным-давно сбежали туда, где реальные деньги платят, за границу или ещё куда, а эти — перебивались шабашками, но не увольнялись из своих зачуханных КБ и обанкротившихся заводов. Упорно продолжали ждать, что их труд и знания однажды будут востребованы страной. Считали себя уникальными. А годы идут… А надежд всё меньше… Один треск пропаганды и попил бюджета… Что случится, если перед ними вдруг замаячит реальный шанс участия в большом деле? Возможность "пихнуть прогресс", как они выражаются и реализовать десятки лет (!) вынашиваемые (и как оказалось вообще не нужные начальству) замыслы и планы? Совершить невозможное? Да они, плюнув на всё — по трупам пойдут! Глотки зубами грызть будут… Я чувствую!

— Ты серьезно? — на мой взгляд, изначальная неприязнь к "спецконтингенту" у Володи зашкалила и превратилась в манию.

— Нет, шучу… — слегка расслабился, — Извини, Галчонок. Ты — моя женщина и должна знать обстановку. В ближайшие дни — всё должно решиться. Не расслабляйся, прислушивайся к разговорам и смотри по сторонам… — скорее всего он к Соколову банально ревнует. Оттого и злится.