теряю сапог, но обретаю уверенность . Как выясняется позже - неоправданную

Я крикнул через плечо:

- Локстед!

Предполагалось, что после моего окрика йрвай вскочит или хотя бы откатится в сторону. Но краев глаза я увидел, что он и не думал двигаться с места. И уж тем более просыпаться. Мол, глупости все это.

Разумеется, я тут же совершил собственную глупость, не довольствуясь только чужими. Увидел, как шар слегка подпрыгивает на земле и предположил, что он легкий, а потому можно его остановить или даже оттолкнуть ногой. И двинул гостя сапогом.

Шар не захотел полностью останавливаться, а вдобавок еще и начал буквально жрать мою ногу. Я с криком рубанул его мечом, часть веток отпустила, но другая часть продолжала упорно цепляться за мой сапог. Выдернув ногу, я с проклятьем попытался вырубить обувь из растительной массы, однако бледно-зеленый шар угрожающе зашелестел и надвинулся на меня, не обращая внимания на порезы.

Даже не порезы, а глубокие раны. Только вот чувствовало ли это раны?

Стиснув зубы, я наносил удар за ударом, но растение все равно катилось на меня. Закончилось все тем, что, делая шаг назад, я споткнулся о спящего Локстеда и перевалился через него.

Шар медленно накатывался на импровизированную кровать. Черт, да он йрвая проглотит, как мой сапог! Я привстал на колено и рванул спящего на руку, сдергивая его с пути всепожирающей зеленой массы, снова упал, а Локстед приземлился на мои многострадальные ребра. Скривившись, я заорал и сбросил его с себя и только тогда непробудимый йрвай открыл сонные глаза.

- Ты чего дерешься? - тихо спросил он. Я прошипел:

- Вон! - и ткнул мечом в сторону агрессора.

Вы когда-нибудь видели, как кошки на мгновение обретают способность летать, если внезапно испугать их? Йрвай подпрыгнул еще выше и драпанул к дереву, за считанные секунды взлетев наверх и испуганно наблюдая за нами. Шар на секунду остановился, как будто размышляя, куда делся непонятный шерстистый гуманоид, только что мирно спящий перед ним, и другим боком покатился в мою сторону. Я успел различить только голенище сапога, почти увязшее в тонких, но твердых стеблях.

- Ах ты тварь! - рявкнул я и вскочил на ноги, широко размахнувшись мечом.

Драться с живым растением в каком-то смысле бесполезно - из вас двоих боль чувствуете только вы, и инстинкт самосохранения есть тоже только у вас. Поэтому вся батальная сцена выглядела, как отрывок из комедийной пьесы - по поляне отступаю я, за мной медленно катится огромный зеленый шар, который я рублю мечом. Честно, даже страха не испытывал в тот момент. Только злость, что меня буквально разули.

Нет, я не жадный, я экономный.

Сталь с треском врубалась в стебли, они брызгали соком, меч с трудом выдергивался из голодных объятий гиганта. Я отступал и уворачивался от его странных траекторий, внимательно передвигая ноги - чтобы еще раз не споткнуться. Наконец, шар решил, что ничего вкусного, кроме значительных повреждений, ему здесь не светит. Мне даже показалось, что он что-то проворчал из самой середины. Развернулся и укатил, а я, тяжело дыша и воткнув меч в землю, сел на корень. Левый бок ныл тупой болью, соленые капли путешествовали вдоль щек. М-да. Хоть бегать по утрам начинай, слишком быстро изматываюсь.

Йрвай медленно сполз с дерева, в темноте его глаза испуганно блестели.

- Ложись уж, досыпай, - покачал головой я. - Как ты так спишь, что не добудиться тебя ни в какую?

- Несколько лет практики сна в людской Багахольда Дикого. Там всегда шумно, - скривившись, произнес Локстед. - Ты мне чуть снова руку не вывихнул.

- Зато тебя не сжевала какая-то шарообразная штука.

- Это дэйгот.

Я пожал плечами:

- Как будто мне это должно что-то объяснить.

- Страшная штука. От него одно спасение - забраться на дерево.

- Или изрубить в щепки. Что за перекати-поле такое? Разожралось до размеров солнца, блин. И сапог у меня сожрало, мать его растак.

Он удивленно посмотрел на мою ногу, где красовался только толстый шерстяной носок.

- А нога цела?

- Ну да. Я его пнул, дэйгота твоего. А ему понравилось, да так, что захотел оставить кусок меня себе на память.

- Во даешь, - проговорил йрвай. - Даже не знаю, чем это считать - храбростью или глупостью.

Я хмыкнул:

- Выжил, значит храбростью. Не выжил бы - глупостью. Спи иди, уже вон светлеть начало.

- А дым?

- Какой еще, к ч-черту, дым? - От удивления я даже заикаться начал.

- Дымом пахнет. Не чувствуешь?

- Нет. Тебе что-то приснилось, и ты решил, что это происходит на самом деле. Спи.

- А сапог?

- Да справлюсь я как-нибудь! Надоел, блин.

Локстед направился к лежанке, как вдруг остановился и ощупал левую ногу. Грязно выругался. Я поинтересовался, утирая лоб рукавом:

- Чего стряслось?

- Штаны порвал.

Да, прореха знатная. Справедливее было бы сказать, что от левой штанины ниже колена осталось несколько кривых полосок, соединенных обрывками нитей.

- Тоже мне - проблема, - усмехнулся я. - Сделаешь себе юбку из листьев.

- Я тебе юбку сделаю, - проворчал он, укладываясь спать.

Криво усмехнувшись, я ничего не ответил на такую ужасную угрозу.

Оставшееся до рассвета время я коротал, пытаясь соорудить себе обувь. Когда-то, еще в юности, я умел вполне неплохо плести лыковые лапти, но от моих умений время не оставило ничего. Найдя дерево с тонкой и гибкой корой, я ножом срезал с него несколько длинных полос и попытался сделать замену трагично утерянному сапогу. Вышла дрянь, откровенно говоря. Я скептически посмотрел на правую ногу - теперь она представляла собой бесформенный продолговатый комок чего-то непонятного.

Вздохнув, я полез в карман и достал вторую тетиву. Все равно она коротковата для самодельного лука, а вот подвязать плод ремесла моих кривых ручек - в самый раз. Получилось довольно удобно, я еще подбил под низ несколько пластов коры потолще. Должно продержаться некоторое время, а босиком я ходить не умею. Не вышло родиться йрваем в данном обороте колеса сансары.

Локстед проснулся и с несчастным видом осматривал себя. Спешно залезая на дерево, он потерял все пуговицы с жилетки, теперь нитки лохмотьями свисали с краев. Выглядел он теперь как типичный беспризорник - бывшая некогда белой рубашка с оторванными рукавами, поверх этого жилет из толстой кожи, но без пуговиц, и драные штаны.

Неплохую компанию ему составлял я - измазанный плащ с разорванной в драке подмышкой и обувь от мастеров совершенно разного уровня. Сапоги мне тачал Айнц Клабке, стоили они соответственно. А то, что красовалось на правой ноге, и обувью-то сложно назвать. Но ходить можно.

- Подрежь штаны, - предложил я напарнику. Он приподнял одну бровь - шорты не в моде и вообще неизвестны на Кихча, как мне кажется.

- Как?

- Берешь, отрезаешь штанину вот досюда, - показал я на себе, - и вторую точно так же.

Локстед взял у меня нож и занялся преобразованием штанов. После того, как рваные брюки превратились в почти целые шорты, он несколько раз присел и кивнул:

- А знаешь, так даже удобнее.

- Общество приучило нас носить штаны, - важно провозгласил я, - а под штанами мы все те еще обезьяны.

Йрвай подозрительно посмотрел на меня:

- Это намек?

Я замахал руками:

- Ни в коем случае. Это цитата.

- Цитата все еще может быть намеком, - уличил он.

- Но, тем не менее, это не намек. Может, пойдем уже?

- Пойдем... как ребра, кстати?

- Терпимо, - скривился я. - Главное - не вдыхать полной грудью, и все будет хорошо.

И мы пошли дальше. Наши организмы работали против нас: усталость, отсутствие нормального сна, пока не слишком серьезное чувство голода - жевание коры помогало, но живот снова принимался бурчать спустя пару часов. Я мог бы вести дневник, но меня пугала одна мысль. Дневник ведет тот, кто хочет, чтобы в случае его смерти текст нашли и прочли. А я все еще не желал умирать.

Вообще, конечно, мне присуще некоторое паникерство. Всего лишь вторые сутки здесь, и у нас все еще целы руки, ноги, головы, никто не подхватил какую-нибудь теджусскую лихорадку или еще чего похлеще. Казалось бы, иди и радуйся жизни.

Но как я могу радоваться жизни, если у меня только один сапог?!

Я нагнулся, чтобы поудобнее затянуть веревку, но, протянув руки к импровизированному башмаку, заметил, что земля, сплошь поросшая травой, приобрела очень странный вид. Вся растительность исчезла, а грязь и мелкие камни сменились черными плитами... секундочку, откуда в Теджуссе мощеные дороги? Что за...

Прежде, чем выпрямиться и взяться за виски, массируя их, я все же поправил самодельный лапоть. Какие шутки с сознанием не выкидывала бы природа, я - Рихард Шнапс, я иду к племени йрвай для того, чтобы заключить союз. У меня две руки, две ноги, одна голова, обычное для человека количество. Если мне сейчас подкинут версию о том, что я розовое чудовище с двенадцатью щупальцами - обломаются.

Шутка, правда, не про меня. Буйный и опасный лес сменился глухими каменными стенами из черного булыжника. Теперь я стоял в тоннеле, слабо освещенном масляными лампами на стенах, а моего друга нигде не было видно.

- Локсте-ед! - жалобно позвал я, ощущая, как твердая до сих пор реальность начинает куда-то уплывать.

Тишина.

Подойдя к стене, я потрогал ее пальцем, ожидая, что в любой момент она может на меня наброситься. Не набросилась. Обычная твердая и холодная стена, немного влажная от сырости. Я потянул носом - воздух слегка затхлый, но без вони.

Глаза, пальцы, нюх и слух меня обманывают. На вкус пробовать пока что не стану - вдруг там какая-то отрава. Я оглянулся назад и решительно пошел в том направлении, куда вел тоннель. Понятие "вперед" тут относительное, но я принял за точку отсчета направление, куда стоял лицом при смене обстановки. Дурацкий лес. Лес-шулер, который в любую минуту может отправить тебя в недра собственного разума. Даже йрвай с его татуировками...

Кстати, о татуировках. Я попробовал крепко зажмурить глаза и посмотреть на мир непривычным "третьим глазом", но меня ждало разочарование. Все те же стены и каменная галерея, уходящая вдаль. Почему галерея - у стен через равное количество шагов стояли камни, значительно отличающиеся формой и цветом. Камни на небольших постаментах. Странная форма искусства.

Остальные татуировки либо оказывали пассивное влияние, либо мудрый Локстед просто ждал нужного момента, чтобы объяснить мне, как они работают. Дождался, ушастый.

Тоннель тянулся вперед и вперед. Нигде ни развилок, ни отверстий для вентиляции. Спустя час я заподозрил, что просто хожу по кругу и порылся в карманах. Есть идея. Нужно что-то заметное оставить на дороге, как хлебные крошки. И в тот же момент, когда я подумал о хлебных крошках, живот протестующе заворчал.

Есть еще и вторая версия, и третья, и тысячная. Меня могло действительно телепортировать в какое-то подземелье без выхода и входа. Это если принять за данное, что чувства мне не врут. Просто плод мысли безумного злодея - построить тоннель с единственной ловушкой, незаметно переносящей на сто метров назад. Еще вариант - мираж не то, что происходит сейчас, а все, что происходило до этого. Или я попал в место настолько невообразимое, что мой мозг пытается трансформировать окружающие предметы в более понятные. Или...

Помотав головой и для порядка ущипнув себя - к сожалению, тоже не помогло - я достал из кармана блокнот, размашисто написал на нем единицу и белой птицей воткнул в щель между камнями. Они скреплены каким-то раствором, но отвратительно, со щелями и просачивающимися каплями. В одну из таких щелей и приземлился мой листок. Теперь я смогу узнать, действительно ли хожу кругами.

Можно ориентироваться по камням? Можно. Только упоминая, что каждый из них различной формы и цвета, я забыл уточнить немаловажную деталь. В каждое мгновение каждый камень и свою форму, и цвет меняет. Даже будь у меня память, как у йрвая, все равно запомнить такое - задача не из легких. А белый листок я увижу.

Кстати, надо продолжить эксперимент. Я вырвал еще один листок, написал на нем двойку, воткнул между камней. Через сто шагов - цифру три. Успокоившись на девятке, я продолжал шагать. Если магия перебрасывает меня не в какую-то одну точку, а в случайное место тоннеля, тоже замечу, по цифрам.

Бурдюки с водой по-прежнему висели на поясе, да и моя одежда не изменилась. Я сорвал один бурдюк и осушил его чуть ли не наполовину, стараясь заглушить чувство голода. Подземелье изначально не вызывало особой симпатии, но теперь я был по-настоящему зол. Треть моего тощего блокнота осталась позади, и, судя по тому, что ни одной страницы я так и не увидел, тоннель - всего-навсего тоннель. Что не исключает его огромной протяженности.

"Экспонаты" вдоль стен закончились. Наверное, какой-то знак. Хотя я обнаружил их через мгновение - все изменяющиеся камни были любовно, тщательно прикреплены к потолку и не отрывались от постаментов.

- Уважаемый йрвай, если вы меня вдруг слышите, я явно попал в передрягу, - громко сказал я. - Я могу со спокойным видом идти вслед за тобой, но мысленно я брожу в каком-то каменном мешке, откуда не вижу выхода. Удручает меня сей факт - словами не передать.

Завершив краткую, но искреннюю речь, я попробовал простучать стены. Безуспешно. Каждый камень был настолько же глух, как грайрувское... э-э, дейнское правосудие. Я вгляделся в слабо освещенный зев подземного коридора. То, что он подземный, додумалось как-то само - попытки извлечь камень из стены увенчались успехом, однако за ним я обнаружил еще несколько. Разбирать стену?

Разумеется, да. Но аккуратно, чтобы меня не завалило.

Спустя некоторое время у моих ног лежала кучка булыжников разного размера. Разрушительная деятельность смогла поведать мне несколько вещей, о которых я и сам бы догадался. Первая - неизвестно, сколько там слоев чертового камня, я докопался только до четвертого, и то, увидел его в крохотную щель. Вторая - минералы, вложенные неведомым строителем в стену, тяжелые и доставляют много неприятных ощущений при падении на голову. На последнем моменте и закончилось копание норы: чертыхаясь и потирая затылок, я вылез из проема в стене и пошел дальше.

Попытки представить место невольного заключения призраком, миражом теперь выглядели смешными. На голове набухала вполне осязаемая шишка, и она чертовски болела. Я попытался сорвать со стены одну из масляных ламп, но снова потерпел неудачу - оказалось, что все лампы жестко закреплены с помощью штыря, уходящего вглубь стены. Подозреваю, также на три-четыре слоя. Строители подземелья озаботились тем, чтобы сделать его капитальным.

Помучившись некоторое время, я снова пошел вперед. Непреодолимую человеческую уверенность в том, что если есть ход, значит, он куда-то обязан привести, не пошатнуть ничем. Как говорится, если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то дыра - это нора, а нора - это кролик. Вот только сомневаюсь, что кролик, который строит себе нору в виде каменного тоннеля - подходящая компания. И все эти камни на постаментах. Откуда такая любовь к искусству, причем в столь неординарной форме?

Впереди стало проявляться какое-то разнообразие, которое при ближайшем рассмотрении оказалось... тупиком. Я зло сплюнул. Завал из камней неправильной формы, однако, вверху, у самого свода, имеются щели. Пролезу? Не идти же назад.

Вздохнув в очередной раз, я полез заниматься альпинизмом в мелких масштабах.

Как отличить опытного искателя приключений от неопытного? Опытный ходит, говорит, дышит, ест, пьет, заводит новые знакомства... в общем, проявляет все качества, которые и положено проявлять живому и здоровому человеку. Неопытный имеет неплохую возможность остаться мертвым телом в ближайшей авантюре. Он еще не привык всеми доступными чувствами собирать, анализировать, выдавать на-гора верное решение, зачастую выглядящее интуитивным.

Моя невнимательность, скажу честно, могла погубить меня сотню раз. Из них с десяток - только за путешествие в Теджусс. Наверное, даже увеличу цифру до двадцати. К чему я это? А вот скажите честно, если вы лезете по каменному завалу, и ни один камешек даже не пробует пошатнуться - посчитаете ли вы обстоятельства абсолютно нормальными? Или я один такой идиот?

Почти добрался до потолка. Груда камней подо мной начала шевелиться, я подумал, что сползаю и обхватил ближайший камень, покрупнее, плотно сидящий в кучке других. И зажмурился от ослепительного блеска. На поверхности серого, почти черного булыжника внезапно загорелись два ярких фонаря, которые меня и ослепили. Я, прикрываясь рукой, начал нащупывать дорогу назад, но голем повернул голову и посмотрел на меня.

- Ой, - сумел выдавить я и заскользил вниз, тормозя ногами. Приземлившись, едва не упав лицом вниз, я развернулся и узрел гигантское тело, с которого ручьями текли камешки поменьше. На будущее - не лезть на подозрительно выглядящие завалы в тоннелях. Я с отчаянием посмотрел назад, ища хоть малейшую щель, куда можно было бы протиснуться. Глухо: стена, стена, пол, потолок. Лампы, экспозиция негостеприимного хозяина.

Я исподлобья посмотрел на голема и рискнул спросить:

- Ну... раз вы не знаете, где тут выход, я, наверное, пойду?

Он угрожающе загудел, и от звука у меня мурашки пошли по коже, а сердце провалилось куда-то в район пяток. Точно не знает. И я рванул обратно - единственный способ хоть как-то оттянуть близкое знакомство с охранником замечательного музея.

"Мать, мать, мать, я же не расхититель гробниц какой-то, кнутом не владею, да и шляпу забыл", промелькнуло в голове. Вслух я ни слова не сказал, старался сохранить дыхание, но, судя по грохоту сзади, мы обучались у разных наставников, преподающих такую жизненно важную дисциплину, как бег. Ужасное существо догоняло, попутно сбивая большинство ламп, так что еще и свет за моей спиной гас, конечно же, добавляя мне решимости.

Я пытался смотреть под ноги, но не выдержал и оглянулся. Голем уже заносил массивную конечность для удара. Вскрикнув, я отскочил к стене, попятился и тут же споткнулся об очередной дурацкий постамент, позорно растянувшись и пытаясь уползти, а если не уползти, так хоть вжаться в стену. Паникующий мозг не позволял телу сделать хоть что-то для спасения обоих частей меня.

Вторая рука нависла надо мной и стремительно опустилась.

Боль, темнота. Тишина.