В которой все приходит к странной, но частично предсказуемой развязке

Переговоры по вассалитету затянулись не на два и даже не на три дня, а на целых шесть. Меня то и дело дергали по любой мелочи, но я на второй день заявил, что вопросы по проекту договора принимаются в количестве от двадцати штук. За ними не заржавеет хоть две сотни запомнить. Впрочем, где-то столько условий и было надиктовано - я только следил, чтоб ни в чем не ущемлялись интересы империи и Варанга лично. Подписывать документ я, тем не менее, отказался наотрез. А ну как мне голову смахнуть подпишут?

Нет уж, сначала повезу список вольностей в телмьюнскую канцелярию или даже Пройдохе лично, пусть прочитает, вычеркнет то, на что ни в коем случае не пойдет. А там уже решит, воевать или договариваться. Хотя от первого варианта я его буду отговаривать всеми силами, поскольку йрваи мне нравятся.

Да, пожив здесь почти неделю, я с уверенностью могу так говорить. Они лишены шелухи условностей и постоянной внутренней вражды, попав сюда, ты будто ныряешь в кристально чистое горное озеро. Не говоря уж о том, что мир Теджусса совершенно не омрачен денежной экономикой.

Бартер есть бартер. Кости для швейных игл меняются на еду, еда - на ткань, ткань - на оружие, оружие - на инструменты, и все довольны. На самом деле, конечно, товаров намного больше, и спектр профессий весьма велик, если вспомнить, что в Грайруве есть и деревни побольше. Те же охотники - не просто крепкие ребята с луками и копьями, которые бегают за зверьем. Часть их выполняет роль сопровождающих для сборщиков коры, трав и пищи, часть занимается поддержанием огня вокруг Поющей Скалы, несколько йрваев-охотников постоянно общаются с оружейниками, в результате чего оружие ушастого народа, сделанное из дерева, изумрудного стекла и кости, почти не уступает стальному.

Изумрудное стекло - странный материал. Во-первых, оно вовсе не стекло, хоть и прозрачное. Во-вторых, оно не колется, а гнется. Несильно, но все же. И в-третьих, чертово стекло оставляет зарубку на моем топоре. Пробовал уже.

Когда на пятый день я уже стащил все бинты, обнаружив под ними только плетеные подушки из вялой травы, и лично познакомился чуть ли не с каждым обитателем поселения, меня любезно пригласили на охоту. Как в лучших имениях империи Серого Жемчуга. Правда, несмотря на то, что добрался я сюда почти живым, меня все равно тщательно опекали - тут не порежься, там не обожгись. Я доблестно подстрелил черную клювастую птицу с ярко-красными крыльями, но больше ничего добыть так и не удалось. Возможно, потому, что во время охоты я попал в капкан из не слишком острых, но добротно зажавших ногу сучьев и терпеливо ждал, пока меня освободят.

Обычных сучьев, не живых. Опасного остережешься, а на обыденное уже внимательности не хватит, говорят в Теджуссе.

А птица была вкусной.

Так почему все же Поющая Скала? Столь поэтичное название, а я до сих пор умалчиваю его происхождение. Дело в том, что строители создали из простого (ладно, непростого... где это видано, чтоб горы кочевали) горного массива невероятный по своей природе музыкальный инструмент. О да, у него был даже музыкант. Правда, вместо того, чтобы наживать на кнопки, маэстро открывал-закрывал специальные отверстия размером с его голову, и скала пела.

Но для музыки требовался ветер, что в условиях леса, состоящего из кредреххе высотой полмили, а также менее рослых экземпляров - редкость. В штиль здесь пользуются ручными вариациями, и лидируют, конечно, духовые: свирели, их большие сестры, напоминающие наши флоте-траверс, несколько вариаций маленьких панфлоте. Конечно, используются и барабаны. Вместо кожи на них натянута пропитанная древесным соком паучья ткань.

Струн народ йрвай не знает. По крайней мере, не знал тогда. Искусственных материалов, способных долго держаться натянутыми на грифе, они не изобрели, а металл... он и был одним из краеугольных камней торга.

В общем, на седьмой день мы со старейшинами окончательно утрясли дела. Я составил проект эксклюзивного торгового договора, однако ставить все необходимые подписи пока что не торопился. Не было такого товара, что я привез бы в столицу, там все ахнули и надавали мне... нет, не по шее, а много золота. По шее я и без товара прекрасно умею получать.

Майра уже привычно заглянула ко мне в комнату - за прошедшие семь дней она частично сменила род занятий, на время став кем-то вроде связного.

- Старейшины хотят устроить праздник, - сообщила она.

- Мое участие обязательно? - уточнил я. Лезвие бритвы у моей шеи не давало активно возмущаться - наконец-то сбрею то, что и бородой-то называться не имело права. Смотрелся я при этом в кусок зеленого стекла, ровный и отполированный до блеска.

- Праздник и дается в честь вас, Рихард. У нас есть установленные традициями дни года, в которые положено расслабиться и забыть о невзгодах жизни, возможно, теперь прибавится еще один.

Я ответил, сделав небольшую паузу:

- Праздник... что ж, это можно. Особенно мне нравится идея "расслабиться и забыть о невзгодах жизни".

- Ну вот. Вам же понравилась наша музыка.

- Да я не спорю, Майра! - шутливо отмахнулся я. - Просто нам бы надо подумать о том, как будем возвращаться назад. Поющая Скала - островок спокойствия в смертельно опасном Теджуссе.

Она улыбнулась и слегка развела уши в стороны. Жест, означающий "напрасно беспокоишься". По мимике йрваев можно десятитомник написать, и все равно не опишешь всего.

- Я договорилась с травниками, вам выделят небольшой запас зит, мази против хищников. Кроме того, до Тоннеля Чамэн выделит проводника.

- Локстед неплохо справился.

- Для йрвая, который не был на родине десять лет - пожалуй, неплохо.

- Майра, что за история с его уходом? Как я ни пытался узнать, никто мне ни слова не сказал. В том числе он сам.

- Знанием делится обладающий, - оглянувшись на улицу, неуверенно сказала она.

- Перестаньте. Должно же быть хоть что-то привлекательное в тайном нарушении традиций, - усмехнулся я, продолжив процесс бритья. На всякий случай не смотрел в ее сторону - вдруг поможет вызнать хоть что-нибудь.

Знахарка помолчала немного, затем произнесла:

- Нет. Нет ничего привлекательного. Узнавайте у своего друга - если не он, то кто вам все расскажет?

- Вы, например.

- Нет.

- Нет, так нет, - пробормотал я, - и не очень-то хотелось, как в том анекдоте.

А торжество, как я потом шутил, в честь нашего долгожданного отъезда, все же состоялось. Предварительно договорились с Чамэном, что пойдем на рассвете. Вместо одного из охотников он решил пойти сам, а послом от народа йрвай назначили... угадайте с одного раза. Кроме того, Чамэн захотел лично посетить столицу, в чем я ему совершенно не собирался препятствовать. Все же Телмьюн - потрясающее зрелище, особенно в конце лета и в начале осени.

Начали поздним вечером - зажгли несколько костров вокруг специального места, служившего площадью для общих сборов, приготовили кучу еды, напитков, даже развесили позади сидений огромный тент, ставший импровизированной стеной. Как шепотом ответил мне незнакомый мастер, закрытая спина позволяет расслабиться и не обращать внимание на звуки из леса.

Музыка дивного ушастого народа не отдает сухой академичностью, когда в просторном зале собираются пожилые месье во фраках, и маленький, сухонький старичок нетерпеливо машет им волшебной палочкой. Колдует мелодию, значит. Мелодии Леса нетерпеливые и немного варварские, но завораживают ум и заставляют отбросить большую часть тревожных мыслей - как и положено хорошей музыке. Именно поэтому они прекрасны.

Я хотел усесться в задних рядах - площадка с распиленными пополам бревнами, установленными на специальных сваях из каменного раствора, очень напоминала зал в театре. Но меня вежливо, настойчиво подтолкнули к передним местам. Тидас ухмылялся - его рост позволял заранее отказаться от бредовой затеи сидеть впереди и мешать всем смотреть танцы.

Да, танцы. Как будто кто-то говорил, что нам поиграют несколько сонат и разойдутся. Я потихоньку грыз мелкие ягоды с дерева йасанг, напоминающие по вкусу не то виноград, не то дейнскую алую сливу. Внезапно наткнулся в миске на чью-то шерстистую руку, повернул голову и увидел Локстеда. Тот фыркнул и закинул в рот пару рыжевато-бурых ягод.

- Ты, надо понимать, теперь тоже почетное лицо?

- Мест свободных нет. Осталась только охрана по периметру, все остальные - здесь. Ну и, надо полагать, место возле тебя намеренно оставили мне.

- О, так ты будешь меня консультировать по поводу предстоящего шоу? - обрадовался я, но миску у него отобрал. Нечего тут.

- Любишь ты все усложнять. Просто любуйся и получай удовольствие.

Под вступительный фрагмент на площадку вышли танцовщицы. Я не знаю, как можно незаметно вытаращить глаза и шепотом издать удивленный возглас, но, кажется, в тот момент у меня получилось.

Уже отмечал, что для необходимой плотности жерахту сворачивают в шесть-восемь слоев, и только потом прошивают. Выходит белое, непрозрачное и довольно крепкое полотно, которое затем вручную украшается, окрашивается в сплошной цвет или узорами.

То, что было надето на девушках племени йрвай, явно тянуло на два слоя. А кое-где - даже на один. Наряды полупрозрачные, игриво вьющиеся вокруг фигур и свободно спадающие вниз, у подола нарочно разрезанные на много частей.

- Я даже не буду спрашивать, нормально ли это, - шепнул я товарищу. Он оскалил зубы в усмешке:

- Мы - дикое лесное племя. Ввиду чего получаем очень много преимуществ перед цивилизованными городскими жителями. Ага?

- Ага, - растерянно повторил я, отставляя миску в сторону.

Над поселком душевно, низким басом запел траверс, к нему присоединились высокие, пронзительные голоса свирелей поменьше, негромко застучал большой барабан, обозначая ритм. Руки танцовщиц взметнулись, обозначая вступление, и первые же па взметнули их вьющиеся одежды вокруг стройных тел.

Я несильно толкнул соседа локтем в бок, отвлекая его от зрелища:

- А они - тоже отдельная профессия?

- Нет, - покачал головой Локстед, не слишком-то и отвлекаясь на меня. - Танцам учится вся молодежь, но в празднествах участвуют только девушки. Надо объяснять почему? И дай ягод, все равно не ешь.

Протянув ему миску, я больше не решился отрывать йрвая с горящими глазами от представления. Да, посмотреть было на что... но все же танец вызывал у меня не только удовольствие от красивого рисунка, движений, вообще зрелища. Смущение. Темнота только придавала интриги.

Мелодия несколько раз менялась, как будто подстегивая девушек к новой игре - и они спокойно ее принимали, а в больших, чуть прищуренных глазах плескалось веселье. Как будто они не знали, что за чувства пробуждают в душе соплеменников. Что и греха таить, я тоже заворожен, как деревенский мальчишка на представлении опытного фокусника. Возможно, они многое переняли из завораживающих танцев змей или местного зеленого агрессивного населения, но взгляд оторвать было сложно.

Так продолжалось около часа, я поражался выносливости и фантазии всех, кто каким-то образом был причастен к сотворению этого чуда... но момент проворонил. Момент, когда музыка плавно затихла и одна из девушек, ничуть не стесняясь, подошла ко мне и села на колени, обняв за шею.

- Вам понравилось? - улыбаясь самым краешком губ, спросила она.

Я был поражен, я был не готов, я покраснел до кончиков волос. Да что там говорить, до самых пяток. Беспомощно огляделся и обнаружил только осклабившегося Локстеда.

- Ну... я не буду вам мешать, - проговорил он и встал, собираясь уходить. Я поймал его за рукав:

- Стой!

- Чего изволите? - издевательски проговорил йрвай. Откашлявшись, я сумел выдавить:

- Я... ты... черт, я вообще тут при чем?

- Почетный гость. Кроме того, как я уже не раз повторял, но ты не пожелал прислушиваться к голосу разума, - йрвай задумчиво почесал подбородок и посмотрел в небо, - мы очень, очень любопытны.

- Э-э-э, - невразумительно промямлил я. Желтоглазое чудо с короткой, мягкой шерстью золотисто-песочного цвета никуда не собиралось уходить, с интересом - наверное, не то слово - с любопытством смотря на меня. А мой деловой партнер получал искреннее удовольствие от моего замешательства, и явно не собирался помогать.

Я все-таки собрался с силами и членораздельно проговорил:

- Леди... не поймите меня неправильно. Ваш танец был великолепен. И вы тоже... очень даже. Но я больше, эм-м... душой привязан к женщинам своей расы. Не воспримите это как оскорбление, или, чего доброго, унижение вашего достоинства.

Все, чего я хотел - чтоб организм продолжал вести себя в соответствии с моей фразой. И он, вроде бы, справлялся, хотя я был не столь уверен в его вердикте, если девушка останется сидеть у меня на коленях.

Но она легко вспорхнула, выпрямившись и оценивающе смотря на меня. Я ответил прямым взглядом - вот он я. Такой, как есть. И сколько не смотри, меняться вряд ли буду.

- Тогда, быть может, вам чего-то принести?

- Принеси ему поолкроли, - предложил Локстед. - Насколько я знаю Рихарда, ему должно понравиться. И, да, вы все отлично танцуете, Тэйме.

После того, как йрвайка удалилась, я поймал его и начал злобно шипеть:

- Что это вообще такое? Блин, твои намеки не поймешь даже с десятого раза. Откуда она знает общий? Разве среди молодых йрваев теперь писк моды - изучать язык соседнего государства? И что за поолкроли, черт бы его побрал?

- Тише, тише, - посмеиваясь, отобрал у меня собственную руку Локстед, - а то решат, что господин посол недоволен и танец надо бы повторить. Не мучь бедных девушек. Давай по порядку. По одному вопросу за раз. Общий она знает от меня, учить начала три дня назад.

- Нет, - поразился я.

- Да.

- Невозможно выучить язык за три дня!

- Возможно, если приложить немного усердия. Кроме того, она дополнительно занималась со старым Кремвехи, а он у нас - признанный специалист, как по языкам, так и по мнемонике. Тебе еще интересно или я могу идти по своим делам? - съехидничал он.

- Продолжай.

- Что это вообще такое - понять и сам не могу. Наверное, ты ей симпатичен, хотя я не согласился бы с этим предположением.

- Если я стал бы симпатичен тебе, то купил бы средство от йрваев и тщательно обрызгал входную дверь в свой дом. А также ворота и ограду по периметру, - проворчал я. - А поолкроли?

- Наркотический напиток. Спирта в нем, конечно, нет, действует как слабый стимулятор умственной деятельности. Ничего двусмысленного в предложении выпить поолкроли нет. Честно, - серьезно добавил он после краткой паузы, увидев мое выражение лица.

Тэйме - если я верно запомнил - принесла мне поднос с глиняной пиалой, покрытой темно-зеленой, полупрозрачной глазурью. В пиале плескалась густая красная жидкость с пряным ароматом. Я поблагодарил и принял из ее рук поднос, поставил рядом с собой, осторожно подняв пиалу к губам. Попробовал. Весьма недурно - напоминает мятный ликер с какой-то горькой ноткой, но без привкуса алкоголя.

Прислушался к внутренним ощущениям - очень, очень неплохо. Я протянул пиалу обратно и попросил перелить в бурдюк, поминутно извиняясь за беспокойство. С бурдюком, наполовину наполненным вкусным пойлом, я начал чувствовать себя несравненно лучше. И без того было неплохо, а сейчас - так вообще.

- Ну как? - поинтересовался Локстед, который лег на второй ряд мест, закинув руки за голову. Умело воспользовался тем, что наши соседи разбрелись кто куда.

- Недурно, знаешь. Хотя продавать такую штуку столичным выпивохам все равно невыгодно - люди, что ценят дурманящие напитки, как правило, имеют свои каналы закупки и сбыта.

- Да ну, - скептически сказал он, - не будут твои собратья по бутылке вестись на приторный компот, пусть даже он будет из загадочных Проклятых Земель. Даже если ты будет его по десять медных продавать.

- И вовсе он не приторный, - заявил я, делая большой глоток. - Так, горчит немного, но я бы не назвал это недостатком букета.

Локстед вместо того, чтобы отпустить очередную шпильку из серии "Рихард Шнапс - неисправимый пьяница, пытающийся изображать утонченного ценителя", рывком сел и как-то странно посмотрел на меня.

- Рих.

- Чего? - недовольно спросил я.

- Поолкроли не должен горчить. Он может быть чересчур сладким или вязким, но горечи в нем взяться неоткуда.

Я протянул ему кожистый сосуд:

- На, сам убедись.

Он осторожно понюхал горлышко и посмотрел на меня. С виноватым выражением лица:

- Да. Этого я, конечно, не предусмотрел.

- Чего именно ты не предусмотрел? - спросил я, чувствуя, как тревога переезжает жить в мою грудную клетку.

- Что тебе вместо заказанного напитка преподнесут другой... не столь безобидный. Витагх.

- Витагх. Отлично. Я слушаю, дружище. Что это такое, ваш витагх? - нервно поторопил я его. Локстед, когда захочет, может быть раздражающе неспешным.

- Мы используем его для совсем пожилых. Когда они уже не могут испытывать радость от телесной близости, - округло завернул фразу йрвай. Я расхохотался:

- Типун тебе на все торчащие части. Особенно на язык. Я уж думал, мне яд подсунули.

- И рассуждаешь нелогично. Ей незачем подсовывать тебе яд. А вот то, что поможет преодолеть твою несговорчивость...

- Плевать. Да и я ничего не чувствую.

- Уверен? На нас это действует сразу.

- Я-то не йрвай. Мы, конечно, похожи, но...

О, я где-то в глубине души самый настоящий йрвай, стало ясно спустя полчаса. За это время я успел достать из кузова ждущую своего часа палатку, разложить ее, натаскать туда соломенных подушек и с уютом устроиться спать. Потому что завтра рано вставать и все такое. И тут как накатило.

Тут даже с годами юности не сравнить, потому что тогда весь процесс был строго мотивирован всякими красавицами, то и дело мелькавшими в школе, институте, да просто на летней улице или каком-нибудь плакате фривольного содержания. А тут - лежишь, уже почти засыпаешь, и в голове что-то ка-а-ак щелкнет. И ни о чем другом думать не можешь.

Я поднялся и начал злобно мерить шагами пространство своей обители. Причем ее насыщенно-бордовый цвет сейчас только раздражал, как быка красная тряпка. Каким-то образом я стал лучше видеть в темноте - видимо, сказались побочные эффекты от выпитого. Но основной эффект был неумолим, хоть и пришел с запозданием.

И через несколько минут в полог палатки, предусмотрительно зашнурованный и затянутый, тихо поскреблись. Я с раздражением рванул шнур, отчего он частично вывернулся из отверстий и бессильно растянулся на полу. Отступил в сторону, давая пройти той самой... не знаю даже, как ее лучше назвать, чтоб не обидеть. Злость, обида. И желание. Сочетание не то что бы указывает на временное помешательство, правда? Да еще и, в довершение, в том же полупрозрачном наряде.

Отойдя к маленькому прикроватному столику, я поднял бурдюк и повертел его в руке, показывая ей. Выдавил, практически выплюнул из себя одно-единственное слово:

- Зачем?

Она смиренно наклонила голову. И уши прижала, надо же.

- Прости. Я... просто хотела тебе помочь освободиться.

- Это ты называешь освобождением? - воскликнул я. И, взбудораженный, швырнул потрясаемым предметом прямо в нее. Даже не уклонялась, но я все равно не попал, бурдюк тяжело упал и остался лежать рядом с ней. Тэйме с вопросом в глазах посмотрела на меня:

- Ты считаешь, что это плохо?

- Да, леди, если позволите! Мои традиции считают, что делать что-то против воли человека - плохо и отвратительно!

- Но... я не увидела сопротивления воли.

- Достаточно моего желания, - уже спокойнее сказал я. - Извини, что бросил. Я просто сейчас не в самом... лучшем состоянии. Тебе лучше уйти.

- И все же - почему ты считаешь, что так поступать - плохо? - настойчиво спросила она. Один вопрос, ничего сложного. Справляйся с собой как угодно, собери оставшуюся силу воли и спокойно ответь.

- Да потому что, черт бы тебя побрал, несправедливо! Мы изначально не в равных условиях, а у меня на родине за такое в тюрьму сажали, между прочим. Кроме того... эй. Нет. Не стоит. Я... против.

Она решительно оставила бурдюк без пробки и сделала большой глоток, запрокинув голову, затем еще и еще. Я шагнул к ней и выбил сосуд из рук, но было уже поздно.

"На нас это действует сразу". Твою же чертову мать, Рихард.

Доигрался словами? Что ж, теперь все справедливо. И вы в равных условиях.

Она сделала глубокий вздох, кончики по-прежнему опущенных ушей подрагивали, но уже не так. Я посмотрел в ее глаза и понял, что ни одного внятного слова Тэйме больше не скажет. Дальнейший план действий? Изобразить несгибаемую целеустремленность и передать ее знахарям. Они наверняка знают, как избавить соплеменницу от такого эффекта. Черт, она слишком молода. Так обычно говорится?

Девушка, подрагивая, опустилась на колени и скрестила ладони на животе. Едва слышно произнесла:

- Не надо.

Сеанс чтения мыслей? Я мысленно выругался - если слушаешь, послушай и это, дорогая. Так. Взять на руки и отнести. Медленно наклонившись, стараясь задержать дыхание, чтобы даже не дышать одним воздухом с ней, я аккуратно обхватил рукой ее талию, другой взялся за шнур чтобы нормально извлечь его и откинуть жесткую ткань. В этот момент она сама ухватилась за меня и прошептала на ухо:

- Прошу тебя.

И укусила за мочку.

Глип.

Слышали? Это лопнул мыльный пузырь моей несгибаемой стальной воли. Я дернул за шнур, приводя его в исходное положение, и поднял легкую йрвайку на руки. Она покалывала мое плечо вцепившимися когтями, но сама не замечала этого. Да и я, признаться честно, не особо замечал.

Наутро я старался прятать идиотское, совершенно не выспавшееся, но довольное выражение лица от соратников. Эти ведь узнают - до конца жизни от шуточек не отделаюсь. Но, похоже, Локстед был нерушимо уверен в исходе моей вчерашней борьбы с самим собой и ехидными полунамеками обозначал, что знает абсолютно все.

Эпилог

- Поразительно, - пробормотал Чед. Он также пребывал в смущении - на поручне кресла, в котором удобно устроился баронет, примостилась та, о которой и шел разговор в последние несколько минут. Еще и комментарии вставляла.

- Что именно вас поражает больше всего? - ехидно спросил Шнапс.

- То, что вы привезли ее сюда, и... женились.

- О, нет, уважаемый! Все было совершенно не так. Тэйме сама прибыла в Телмьюн, с первым торговым караваном. И с ребенком.

- Вот те раз... так, значит, все те слухи...

- ...вовсе не являются слухами, смею вас заверить.

- Хотя кое-где ты явно преувеличивал, - мелодичным голосом заметила особа, о которой шла речь.

Чед вгляделся в ее лицо, но у йрваев действительно сложно различить возраст. "Перо" мысленно посчитал, что с баронетом они находились в браке уже около двадцати лет - несложно, вспоминая, что срок давности дипломатической тайны истекал через два десятка лет. Но старость, казалось, вообще над ней не властна.

И одета супруга мастера Рихарда была легко, если не сказать "вызывающе". Тонкое зеленое платье с разрезом до бедра с одной стороны, ожерелье в тон, небольшой браслет из черного дерева с вкраплениями янтаря и агатов. Она с интересом смотрела на журналиста, он старался не смотреть лишний раз на нее.

- Вы... подробно все описали, - подытожил он. - Долго пришлось мириться с пересудами в обществе?

- Никогда не примирюсь, мастер Уэстерс, - усмехнулся баронет. - Мне пришлось стать бретером только потому, что не было приема, где не пытались оскорбить мою жену. Или меня самого, но я, как торговый человек, терпим к дуракам. Правда, предпочитаю не иметь с ними дела.

Остывший чай Чеда стоял тут же, рядом - он был настолько занят черновиком статьи, что не оставалось времени даже на то, чтобы сделать глоток чая. Подхватив чашку, он в несколько глотков выпил содержимое, отчего закашлялся, а Шнапс неодобрительно покачал головой.

- Не надо спешить. Вы держите не чай, а произведение искусства, тщательно изготовленное Тэйме, - с этими словами он мягко накрыл ее ладонь своей, отчего йрвайка пошевелила ушами в непонятном Чеду жесте.

- Надеюсь, вы не станете вызывать меня на дуэль за неверно выпитый чай, - пробормотал он. Баронет рассмеялся:

- Конечно, нет, что вы.

- А что касается товара? Вы выбрали что-нибудь, что позволило вам значительно поправить торговые дела, мастер Шнапс?

Тот замялся:

- Эм. Мне казалось, что это очевидно. Эликсир молодости, друг мой. Тот самый, что нынче продается во многих частных фармациях. Ингредиенты для него завозят мои торговые караваны, а изготавливается чудесное средство на месте, под руководством моей любимой супруги. Молодость он, конечно, не возвращает, но определенные ее аспекты...

Баронет плотоядно усмехнулся и покрутил пальцами в воздухе, изображая, видимо, те самые "аспекты".

Послышались тихие шаги, и со второго этажа усадьбы спустилась миловидная девушка, одетая в простое платье орехового оттенка с традиционным белым фартуком. Волосы она, чтоб не мешали при работе, стянула небольшим обручем.

- Леди, господин Шнапс, - поклонилась она.

- Уже уходишь, Сесиль? - обеспокоенно спросил Рихард. Девушка белозубо улыбнулась:

- Да, ваша милость. Уже ночь на дворе.

- И вправду, - растерянно произнес баронет. Отчего его жена рассмеялась и сказала:

- Отпусти бедную девочку. Или, наконец, оставь ее тут жить, как я тебе и говорила с самого начала.

Он смущенно пожал плечами:

- Не положено. Мол, умаление статуса господского дома и все такое.

- Пфф, - пренебрежительно ответила она. - Мне ваши неписаные правила до сих пор еще более непонятны, чем тебе наши традиции.

- Не находишь, что пора бы уже перестать делить на "наше" и "ваше", любовь моя?

- Не-а. Когда захочу, тогда и стану принимать весь идиотизм столичных аристократов, - нахально заявила Тэйме. Но в ее глазах явно можно было проследить, что больше всего она желает ухода какого-то противного постороннего человека. Или Чед сам себе придумал такое объяснение.

- Рассказ был долгим... но интересным. Я подумаю, как его можно оформить в большую статью, - дипломатично сказал журналист.

- Уж постарайтесь. Не зря же я тут изгалялся, хотя рассказчик из меня не очень, - криво усмехнулся Рихард.

- Приличный, - возразил Чед. - Я бы вас, к примеру, в газету нанял.

Тот расхохотался:

- Спасибо, у меня уже есть работа.

Леди Шнапс обратилась к молча ожидающей служанке. Правила запрещали слугам удаляться без спроса, хотя некоторые дворяне вводили в своих домах большие послабления в данном отношении.

- Вы не забыли вино, Сесиль?

- Да, спасибо, леди. Забрала четыре склянки.

- Тогда идите. И пусть провидение вам помогает, - усмехнулась Тэйме.

- Я, пожалуй, тоже пойду, - заторопился Чед. - Сесиль, не позволите вас проводить?

- Конечно, - замялась та.

- Буду ожидать у ворот.

После того, как служанка и "перо" вышли, Тэйме с укоризной посмотрела в глаза мужа.

- Рихард.

- Да-да, - откликнулся тот.

- Это ненормально.

- Что именно?

Она указала на дверь:

- Вот это.

- Тэйме, если ты о нашем госте, то виновно исключительно мое стремление стать еще чуточку более известным. Кроме того, если столичные прощелыги узнают несколько историй, они породят скабрезные слухи, которые в конечном итоге сработают положительно для торговли.

- Закончил? - спокойно спросила она. - Только я о другом. Тебе парня не жалко?

- Ну... чисто технически, мы же его не обманываем.

- Мы - нет. А она?

- Да брось, - отмахнулся баронет. - В конце концов, это ведь не то же самое, что, к примеру, отправить его на верную смерть. Или подмешивать всякую гадость в чай.

Тэйме настороженно посмотрела на него:

- Когда ты понял?

- Да вот только что, когда пересказывал, - спокойно посмотрел на нее Рихард. Всю осмотрел, с пальцев ног до кончиков ушей. Обуви девушка из народа йрвай не признавала вообще, тем более дома. - Волнует только, подмешала ли ты и ему...

- Нет. Только в твоей чашке.

- Вот же шельма ушастая, - ласково усмехнулся он.

Чед с милой девушкой покинули улицу Тиламана Страбского незадолго до полуночи. Прогулялись по ночному городу, причем журналист был неутомим в изыскании новых комплиментов своей случайной спутнице. Сел на любимого конька - уж языком чесать "перья" умели все.

Нарвались на ночной патруль, впрочем, полиция Телмьюна не заподозрила в них бандитов с большой дороги, и отряд спокойно прошел мимо. Завернули на улицу Серых Голубей, где Уэстерс впихнул пачку исписанных листов в щель на двери редакции "Телмьюнского Вестника". "Потом разберусь", пробормотал он. Планы на вечер были недвусмысленны, а тут еще баронет раззадорил своим повествованием.

- Сесиль, вы хотите чего-нибудь погорячее? Ночи сейчас холодные, - обеспокоенно спросил он, выказывая подлинную заботу.

Девушка мило застеснялась:

- Чед, вы не должны...

- Я настаиваю, леди.

- Небо, да какая же из меня леди, - рассмеялась она, но Чед заметил, что ей приятны его слова. - Да и закрыто сейчас уже все.

- Есть несколько заведений, - нерешительно сказал журналист.

- О... я слышала, таверны у порта работают всю ночь?

- Да, вы правы. Но все же, не пристало вести благовоспитанную девушку в подобные места.

- Если там подают что-то без большой дозы рома в стакане, это наш единственный выход, мастер Уэстерс, - прощебетала она. Даже фамилия "пера" звучала из ее уст изысканно и благородно, видимо, сказывалось обучение. А ведь, сколько девушек с достойным образованием устраиваются разносчицами или танцовщицами в трактиры? Сесиль еще повезло служить в дворянском доме, откровенно говоря.

Чед не мог устоять. Он вежливо подал ей руку и потащил в самый опасный район Телмьюна. Да и любого портового города. И не только из-за подпольного мира, но и самих мореплавателей.

Моряки бывают двух типов - гражданские или военные. Гражданские несут службу с большими вольностями и достойной оплатой, но работу им приходится выполнять столь же тяжелую и грязную. Несмотря на то, что спустя двадцать лет после экспедиции Шнапса едва ли не половина торгового флота была оборудована новыми двигателями, оставалась еще вторая половина. И иностранные суда. А там порой и на весла приходилось садиться, а рабов ни одно государство на Арн-Гессене не использовало. Аристократами простые матросы точно не были, о нет.

Впрочем, Дейн приспособил для этой работы каторжников, да и о состоянии дел за океаном, на севере, Уэстерс не был осведомлен. В одной из таверн они нашли желаемое - за целых пятнадцать медных (стоимость среднего обеда!) им налили чаю и пообещали, что испекут небольшой пирог. Заспанное лицо хозяйки не позволяло возразить или даже поторговаться, но в ее глазах обеспокоенный журналист обнаружил глубоко запрятанную хитринку. Видимо, усталый вид действительно позволяет зарабатывать больше, как в свое время утверждал его сокурсник на академических слушаниях по мастерству словесности.

- Сесиль? - спросил он, после того как девушка замерла, уставившись куда-то в окно.

- Нет... все хорошо, Чед. Вы не боитесь преступников?

Уэстерс хвастливо проговорил:

- Скажите на милость - стал бы я бояться, повел бы сюда вас, леди?

- Думаю, нет. А если... пираты?

- Сесиль, пираты - миф. Императорский флот действует слишком эффективно, чтобы хоть кто-то осмеливался бросить вызов.

- Тогда как же все эти легенды про...

-...дочь ваших хозяев? - продолжил за нее Чед. Девушка молча кивнула. - Видите ли, Сесиль, я считаю, что женщина не может на равных чувствовать себя в море с мужчиной, и уж тем более - в роли преступника. Вы - красота нашего мира, но никак не сила, уж простите.

- Благодарю вас, мастер Уэстерс, - смиренно сказала она. - Думаю, вы сумеете защитить нас в случае чего, с вашими взглядами на жизнь.

Чед тепло сказал:

- Не сомневайтесь в этом, уважаемая. Уж за вас то я смогу на равных сражаться с любым бандитом, пиратом или пьяным матросом.

Она пригубила чай, затем с улыбкой спросила:

- А меч?

- Что меч?

- Где же ваш меч?

- Оставьте, - отмахнулся он. - Мне не нужен меч - кулачному бою меня обучал сам Шталт, самозваный Король Улиц. Никто лучше него не владеет искусством дать противнику в ухо.

- Как грубо.

- Зато действенно, леди! Уж насколько я владею дипломатией, но иногда ни людям, ни саррусам просто не объяснить, насколько они неправы в своем желании тебе навредить!

Пораженная пылкой речью, она замолчала. Дальше принесли пирог, и Сесиль съела небольшой кусочек, так что Чеду пришлось самостоятельно сражаться с выпечкой, размер которой был значительно больше обещанного. После того, как его живот потяжелел, "перо" был готов дорого дать за то, чтобы никуда не идти, а заснуть прямо здесь, в таверне.

Но девушка предложила прогуляться по пустынной набережной, и он вынужден был принять романтический досуг как должное. Покормил девушку пирогом - будь добр.

Прогуливаясь вдоль дощатых подмостков, вечно забитых каким-то хламом (ему иногда казалось, что некоторые ящики, сети и снасти лежали там еще до его рождения), они вели светскую беседу ни о чем. Надо же было так выпасть картам, что именно в этот момент их поджидали люди облика крайне недостойного и решимости весьма сильной. Решимости кому-нибудь навредить, разумеется.

Из-за угла дома навстречу Чеду вышел, немного прихрамывая, огромный саррус в поношенной одежде, но с пудовыми кулачищами. За его спиной висела палица с ухватистой рукоятью, в тени у пирса стояла еще одна фигура, из-за угла того же дома выглядывала лохматая мальчишеская голова.

- Господин, - шутливо поклонился саррус. Яростный взгляд его единственного глаза служил полнейшим контрастом учтивым словам и поведению. Чед отодвинул девушку за спину и выставил ладонь вперед:

- Господа разбойники, я вынужден сообщить, что до последней капли крови буду защищать юную особу, стоящую за мной.

- Это ее-то? - удивленно переспросил громила. И обидно, унизительно заржал. Тень слева тоже непочтительно хихикнула. На плечо журналиста легла ладонь.

- Все в порядке, Чед, - хрипло произнесла она. Мастер Уэстерс обернул голову, хотел сказать что-то утешительное, но обнаружил нечто, чего совершенно не ожидал. И открыл рот, чтобы закричать от испуга.

Его несильно ударили сзади дубинкой, отчего "перо" потерял сознание.

- Хог, - угрожающе произнесла ночная гостья. Взметнулся сноп огня. Саррус виновато потупил взгляд:

- Я был аккуратен, моя королева. Вполне вероятно, он еще жив.

- Тогда забираем его и проваливаем.

15.01.2017.

К читателю.

Возможно, я бы и дальше продолжал писать про не в меру осторожного чудака с незатейливым именем Рихард Шнапс. Однако, образ немного... выдохся. Или я выдохся, тут уже кому что угодно. Но история мира Кихча обретет новый голос, уж в этом не сомневайтесь. И, надеюсь, он будет лучше прежнего.