— Какое странное место, — заметил старпом.

— Конечно, странное, — хмыкнула я. — Здесь семь месяцев из восьми зима и один, очень короткий, месяц весны. Боюсь, в любое другое время крайний север выглядит куда менее гостеприимным.

— Еще не крайний, — встрял боцман. Короткие огненно-рыжие кудри полностью скрылись под меховым капюшоном, но, кажется, ему все равно было холодно. Нес со второй палубы тюк с теплыми одеялами на всякий случай. Непонятно, почему через верхнюю, но я его в команде держу не ради выбора удачного маршрута.

«Храпящий» расталкивал носом редкие льдинки, свободно плавающие в бухте. Слева возвышалась огромная сверкающая громада Ледового Шипа, впереди виднелся город… ну, как город? Скорее, обширное село. Низкие домики с едва заметными окнами, больше похожими на бойницы замка. Насколько можно увидеть отсюда, построены на сваях. Я слышала, зимой сваи еще и обливают водой, тогда дом стоит нерушимо до следующего лета.

На рейде стоят несколько кораблей — в основном, рыбацкие шхуны, но есть и один торговый. Когда мы приблизились, я прочитала название на его борту:

— «Солменус». Толстый Джад, мы его не грабили еще?

— Не помню такого. И я не толстый, а упитанный, — проворчал тот, почесывая пузцо через плотную стеганую куртку.

На палубу поднялся Сейтарр. Посмотрел сначала на нас, стоящих у борта, порылся в карманах, извлек стопку листков, прошитых грубой нитью. Перелистнул с десяток, отрицательно покачал головой:

— Нет.

— Что «нет»? — удивилась я, на время откидывая капюшон. Жарко.

— Мы не грабили «Солменус», капитан, — усмехнулся интендант.

Ксам помахал ладонью над головой, изображая, что у того поехала крыша:

— Ты знаешь, что за этот блокнотик мы все подергаемся на веревке, подвешенной за очень уязвимое место? Я про шею сейчас.

— Пусть, — согласился Сейтарр и бережно спрятал записную книжку обратно в карман.

— Капитан, вы это видели? — возмущенно обратился ко мне Рыжий. Я кивнула:

— Ага. Мне так-то виселица светит в любом случае, разбойники. Договаривайтесь сами, хотя я не думаю, что сорок лет каторги — гораздо лучше. Особенно если пошлют на каторгу в южные степи возле Приморья. Там, говорят, условия совсем ни к черту, люди мрут через два года.

— Мне всегда нравилась предусмотрительность нашего капитана, — взвалив мешок с одеялами на плечо, ехидно отметил Ксам. — Заранее выбирает местечко потеплее.

— Тогда с Ластралем мы сели в большущую лужу, — проворчал Джад. Щит по-прежнему висит на его спине, а вот ремни артефакта не подошли на объемный рукав. Пришлось перевязывать загадочно мерцающий Стеклянный Панцирь веревками поверх, отчего старпом сразу начал выглядеть оборванцем из подворотни.

— Отставить недовольство, — приказала я, в самом деле рассердившись. — Если здесь так дрожите, какой вой поднимется в вечных льдах?

— Да мы шутим, Тави.

— Ваши шутки уж больно на нытье смахивают. Вон, даже Нытик не жалуется.

По правде говоря, жаловаться Нытик не мог по очень простой причине: долгое время живший в ургахадских степях, он привык к тамошней жаре, поэтому сейчас даже в хорошей меховой одежде трясся от холода. А если б начал говорить, от дрожи искрошил бы себе зубы. Я милосердно разрешила ему остаться на корабле, когда мы пойдем навестить царство элементалей. От человека с обмороженными руками и ногами, как правило, нет никакого толка.

Пришвартовались к ненадежно выглядящей пристани, залихватски покинули корабль. Ксам развлекался тем, что тайком подкладывал матросам, а заодно и Джаду разную еду в капюшоны, а потом, беседуя то с одним, то с другим, на ходу доставал свои запасы и невозмутимо жевал на глазах у пораженной жертвы.

Мы с Хогом и Линдом идем небольшой группой впереди — самые высокие, внушительные, производим впечатление. Что обидно, никто не впечатляется. Тощий парнишка без обуви сидит и ловит рыбу с причала, на нас только раз оглянулся. Чуть поодаль дерутся двое местных: увесисто размахиваются, хекают, песок в глаза друг другу не сыплют. Явно добрые друзья.

Песок, кстати, здесь черный. Весь берег, временно освободившийся от снега, чернющий, как мои волосы. Или шерсть. Я отошла немного в сторону, набрала пригоршню и просыпала ее сквозь пальцы. Песок как песок, только необычного цвета. На вопросительные взгляды команды криво усмехнулась:

— Не обращайте внимания. Решила детство вспомнить.

— А оно закончилось? — удивился боцман. — Почему мне никто не сказал?

— Не торопись, — охладил его пыл Сейтарр, поигрывающий ножом в пальцах, теперь затянутых в плотную перчатку. Нож все равно не падал, поскольку пальцы у арбалетчика длинные и ловкие, паучьи такие, с узловатыми суставами. — У половины команды сейчас самый расцвет юности.

— Нашелся тут старик, — фыркнула я, бросив горсть песка в сторону ухмыляющегося Сейтарра. Хотя из команды в двадцать два человека у нас всего пятерым перевалило за тридцать пять лет, и только двое из них — моряки со стажем. Интендант же самая что ни на есть пехота, согласно кличке. — Какой план?

Джад пожал плечами:

— Находим самый большой дом. Им окажется дом бургомистра. Спрашиваем, не останавливался ли здесь король Фастольф Первый…

Я замахала руками:

— Прекращай занудство. У кого лучше спросить насчет похода на север?

— Рыбаки? — предположил один из матросов. Чед, до этого времени переговаривающийся с командой, вылез вперед:

— Капитан, если разрешите, у меня слово.

— У нас полная свобода насчет произнесения любых слов, — хмыкнула я, — а также ответственности за них.

— Мне нужно пару ребят покрепче и деньги, сто, самое большее, сто двадцать золотых. Возможно, я куплю нам средство передвижения, — загадочно сказал бывший газетчик «Телмьюнского вестника».

— Сейтарр… пойдешь с ним. С тобой Мехрес и Оми. Нет, лучше Хог, Оми здесь.

— А деньги, капитан? — скорчил невинную рожу тот.

— Брысь, — шикнула я на него. — Деньги по результату, у тебя и самого полный кошель, отсюда вижу, как пояс оттянуло.

Бургомистр сначала долго не пускал нас в дом, приняв за бандитов, потом позвал на помощь нескольких дюжих мужиков. Мы раскланивались, говорили о добрых намерениях, затем угрожали мечами, и нас в итоге приняли. Брал бы пример с коссадского герцога, тот задушевный человек, и никто на него покушаться не собирается. Впрочем, бургомистр не рассказал нам ничего нового. С его слов мы узнали, что корабль «Дэйла» покинул ластральский порт три месяца назад и больше не возвращался.

Король был здесь. Изволил выразить негодование по поводу невкусной пищи, собрал свою маленькую армию и двинул восвояси. Насчет похода нам лучше всего обратиться к старому Боло, у него все равно животные простаивают с санями, пока лето. А маг… сам владыка деревни не помнит ни его, ни его лица, но можно поспрошать лавочников. Мог пополнять запасы колдовских снадобий.

Что ж. Все резонно и последовательно, вот только помощи в этом никакой. Разве что, если «Дэйла» не возвращалась в Ластраль, есть небольшой шанс… мы, возможно, обнаружим тело короля. Потому что провести больше половины месяца в вечных льдах даже с магом под рукой, и, главное, остаться при этом живым, весьма затруднительно.

Добравшись до причала, около которого и уговорились встретиться — здесь же находится и единственный постоялый двор в окрестностях — мы замерли. Кто от страха, я, например, от восторга. Нас ждали матросы, Сейтарр, которого так и норовило сдернуть с места, и улыбающийся до ушей Чед. Рядом с ними находились огромные комки шерсти, в которых явно угадывалась стать гигантских собак Грайрува. Тиррены.

— Какая-я-ы-ы, — произнесла я почти членораздельно, улыбаясь и капая слюной от восхищения, и зарылась в пушистый мех. Боги, у имперских шерсть, конечно, лохматая, но не настолько! Не до земли, конечно, но видно, что северные псы…

Здесь требуется внести ясность, потому что гигантский пес (его челюсть как раз на высоте макушки Хога) действительно используется, как тягловая сила многими государствами. Однако разведением занимаются только в империи Грайрув, где они заслужили гордое звание «письмоносцев»: возят до отказа забитые письмами и посылками почтовые брички. Зачастую экипаж, запряженный всего двумя тирренами, обгоняет упряжку лошадей, средняя скорость у них гораздо выше.

Я не ожидала увидеть их здесь. И таких лохматых!

Пес осторожно лизнул мою макушку, я тут же отстранилась и накинула большой, сработанный кожевенных дел мастером специально для меня капюшон. Мех мехом, а слюни не очень. Обратилась к Чеду:

— Только не говори, Перо, что ты про них писал какую-то очередную статью в свой «Вестник». Не поверю.

Разговорное название должности мастера письменного слова стало для Чеда нарицательным. Теперь он бывалый морской волк, да еще и с кличкой, есть о чем в кабаке рассказать за долгой кружкой. Команда, конечно, подшучивала над ним после «львиной» защиты, но с уважением. Человек, который защищает корабль — наш человек.

— Все гораздо проще, капитан, — разведя руками, в одной из которых заключен длинный и крепкий поводок из переплетенных ремней, ответил Чед. — Я родом не из столицы, жил до десяти лет недалеко от Остенгрева. Мои родители являются почетными заводчиками, даже знак отличия Империи есть, и они как-то в разговоре обмолвились, что отправили крупную партию собак в Маркевию. Я и решил попытать счастья.

— Маркевия большая, — начал было Сейтарр, но я его перебила:

— Так ты знаешь, как с ними обращаться?

— Да, — кивнул он.

— И долгое время жил на крайнем юге недалеко от ледяной пустыни? То есть, отлично переносишь холод?

— Ага, — улыбнулся Перо, раздувшись от гордости. Я подошла к нему и достала меч из ножен, невольно подсмеиваясь над рыцарскими ритуалами, коснулась плеча:

— Жалую тебя званием командира первого корабля. То есть, тьфу, головных саней! Носи это звание с гордостью, не порочь свою честь и… что еще там было? — оглянулась я на экипаж. Те бесстыдно гоготали, но никто так и не помог подыскать нужные слова.

— А, к черту, — сердито сплюнула я. — В общем, покажешь нашим, как крепить упряжь. Сани сильно отличаются от повозок?

— Они шире и более устойчивы, — задумчиво сказал он, оглянувшись на псов. Те смирно стояли, с интересом разглядывая нас. Запрокидывали головы то вправо, то влево. Только тот, чьи поводья у Сейтарра в руках, то чешется, то мотает головой, беспокойный какой-то, или интенданта нашего невзлюбил.

— Значит, никаких проблем не должно быть.

— Наверное, нет, — решил Чед.

— Тиррены, сани и упряжь на тебе. Все проверь, негодное — замени. Не стесняйся гонять местных, у них гонору много, а воинской силы мало, — сухо отдала я распоряжения, тронула за плечо Сейтарра, который боролся с поводом:

— Еды возьмем много?

— Больше, чем на корабль, — пробормотал тот, запыхавшийся, даже покраснел слегка, — Там холода, мясо может лежать годами. И рыба так же. С водой будут проблемы, но не для вас, капитан. Вот с кострами там швах. Нужно везти дерево для костров с собой, чтобы делать остановки, еще надо уточнить у ластральцев, как правильно стать лагерем в буйные холода.

— Тогда лагерные заботы на тебе и Хоге.

— Как всегда, — пожал плечами он.

— Я пройдусь по лавочникам, попробую составить портрет неуловимого мага. У нас кто-то рисует в экипаже? С художником будет легче, зуб даю.

— Эй, бродяги! — заорал Сейтарр. — Художники есть у нас?

— Могу так расписать, мама родная не узнает, — хохотнул Ойген, похлопывая себя по поясу, где висел нож.

— Так — и сам могу…

— Чинка, чего молчишь?

— Да выйди, скажи, застыла она. Капитан, у нас тут мерзлая баба!

— Могу поджечь, — любезно предложила я. Чинка тоже замерзла, но говорить еще могла, хоть и испуганно:

— Я, к-капитан. Но надо отогреться. Спас-сибо, поджигать не с-ст-тоит.

Я критично окинула ее взглядом, кивнула:

— Пошли. На ходу согреешься. Только бумагу с карандашом захвати сначала, а то на полдороге вспомним, и придется возвращаться.

Чинке лет двадцать пять-двадцать семь на вид, я никогда особо не интересовалась, что у нее в жизни происходило. Думаю, что шаталась с бандами Телмьюна, успела где-то поднабраться навыков работы с парусом, потом интендант ее притащил «на дело» с похищением, то есть, возвращением моего корабля. Среднего роста, подрезанные до плеч рыжие волосы, хоть и не такие яркие, как у Ксама, светло-карие глаза, остроносая, худощавая и подвижная. Неплохо владеет мечом, хорошо карабкается по мачтам.

Как выяснилось, еще и рисует.

Я с силой дернула на себя тяжелую дверь, громко ругаясь, и в итоге заполучила череду водных капель, скатившихся на меня с толстой крыши, крытой дерном. В месяце Цветов такая крыша покрывается травой, стремящейся наверстать упущенный год, и выглядит очень красиво. А еще хранит в себе массу воды от растаявшего снега. Ластральцы промазывают слой между деревянной крышей и дерном глиной, получая, таким образом, дешевую и теплую кровлю, которая не пропускает воду внутрь дома.

— Э-э-эй… — послышался густой, басовитый голос, — такая красивая девушка, а такая сердитая.

— Кажется, это про тебя, — буркнула я, посмотрев на Чинку.

— Чего хотите от глупого Тонмара? У меня есть сушеная медвежья печень, китовый ус, китовый жир, меха разных животных…

— Можно, мы сначала зайдем? — недовольно спросила я и, пригнувшись, осуществила намерение.

Мард! Черт побери, настоящий, живой мард. То-то я заметила, что в лавке не слишком светло. Марды не любят дневной свет. Невзрачный город уже второй раз преподносит мне странные вещи, поверить в которые выходит не сразу. Хитрый прищур глаз под массивными надбровными дугами, мощные руки с пальцами вдвое шире человеческих, косматая русая борода. Ни знака удивления.

— Мастер Тонмар, — вежливо поклонилась я. Чинка повторила движение, потирая руки и согревая их дыханием. — Мы к вам по делу.

— Ай, какая хитрая. Здесь все по делу — я по делу, вы по делу, а деньги лежат в карманах и никаких дел еще не сделали, — ухмыльнулся мард, жестом обводя свои товары. — Купите что-нибудь, леди.

— Мне интересна сделка, от которой ваша лавка ничего не потеряет, а денег у вас немного прибавится. Тонмар вовсе не такой и глупый, он должен понимать, что продать слова можно много раз. А те слова, что мы ищем, интересны только нам.

— Тонмару известно много разных слов. Как насчет «пять золотых»?

— О, я даже знаю ответ. «Грабеж», — оживилась Чинка.

— Ваше предложение?

— Один. Вы поймите, многомудрый мастер Тонмар, я ищу человека из свиты короля, и мне позарез нужен тот, кто опишет его внешность.

— Так-так, — постучал пальцами по прилавку он. — Давно к нам короли не заезжали. Последний раз — в конце зимы.

— Мне сообщили. Среди его людей был маг. Он постоянно ходил в таком темно-зеленом плаще с капюшоном, и лица никому не показывал. Возможно, он наведывался в местные лавки…

— Не смогу вам помочь, уважаемая. Глупый Тонмар — совсем глупый, не догадался заглянуть под капюшон. Но знает кое-кого, кто мог видеть.

— Имя.

— Его зовут «Десять медных», — невозмутимо сказал мард. Я поморщилась, но достала кошель, спрятанный под толстым слоем верхней одежды, опустив монеты на прилавок. Они тут же исчезли.

— Обратитесь к Дэмани. Она — местная травница, но в городе вы ее не найдете. Живет в западной стороне, на отшибе, и я советовал магу, который даже не назвал мне своего имени, посетить ее. Ему нужна была какая-то редкая трава. Но я не торгую травами. В моей лавке есть масло для ламп, оленьи рога, костяные амулеты, теплая одежда, охотничьи ножи…

— Я поняла, спасибо, — усмехнулась я. — Идем.

Это уже Чинке.

— Погодите! — окликнул нас Тонмар.

— Да?

— Вот. Возьмите на удачу.

Он протянул мне крохотный амулет в виде маленькой рыбы, выточенной из кости. Чешуя и плавники аккуратно раскрашены углем по едва заметным канавкам.

— На удачу, — авторитетно заявил он.

Меня не надо долго упрашивать, подошла и взяла амулет. Даже если он не несет в себе никакой силы, его всегда можно зарядить: кость хорошо подходит для определенного сорта заклятий, воздействующих на живую плоть. Конечно, Коллегия брезгливо избегает включения их в академические курсы, и я бы сильно удивилась, будь оно иначе.

Да и удача никогда не помешает. Есть поверье, что тот, кто дарит тебе предмет «на удачу», отдает частицу своей удачи, совсем крохотную. В таком деле любая кроха пригодится.

И пусть он стоил от силы пять медных… но деньги-то я уплатила совсем за другое.

За сим и покинули лавку.

Проходящий мимо олень мягко боднул Чинку покатым лбом, на месте рогов виднелись только несуразные мягкие отростки. Она погладила животное, порылась по карманам, но ничего не нашла.

— Хватит кормить местную живность. И так полный корабль собак будет, — наставительно сказала я, шлепнув оленя по крупу, мол, иди дальше, уважаемый, — их даже в трюм не затащишь, потому что не пролезут.

Честно говоря, у нас и трюма нет, в том значении, что используют моряки на торговом флоте. Пространство между второй палубой и балластом совсем небольшое, туда мало что можно погрузить. Но мы называем трюмом нижнюю палубу, да и захваченные грузы складируем именно там.

— Ясно, капитан. А тот торговец — он кто?

— Мард. Ты что, мардов никогда не видела? В столице они нет-нет, да вылезали на поверхность.

— Не-а, — покачала головой она.

— Во даешь. Хоть тирренов видела?

— Видела. А мардов как-то не встречала. Что он делает тут, на севере?

Покачав головой, я задумчиво произнесла:

— Хотела бы я знать… слышала, что у подземников тех, кто отправляется в путешествие по поверхности, клеймят званием безумцев.

— Он не похож на безумца. Добрый дядька такой.

— Скорее, хитрый.

Чинка возразила:

— Но добрый.

— Но больше хитрый, чем добрый.

— Ну, нет. Амулет подарил!

— Но деньги взял. Значит, хитрый.

— Ладно, — неожиданно согласилась она. — Пусть будет хитрый. Капитан, а зачем вам портрет вдруг понадобился?

Я пожала плечами:

— Есть надежный способ связаться с другим магом, даже если ты его до этого не встречала. Но одна проблема — внешности королевского мага никто не запомнил.

— Может, урод, — предположила Чинка. Покачав головой, я пояснила:

— Маги обычно не придают значения таким вещам. Разве что он совсем не человек, только тогда могу допустить подобную причину. Но у нас еще есть пророчество.

— Какое?

— То самое, которое Фастольф получил перед отъездом. В нем сказано, что, среди прочих, ему понадобится маг, никогда не покидавший своего дома. Представляешь, какой смрад у него возле дома стоит?

Чинка поморщилась:

— Ага. Нечистоты надо куда-то выливать, хотя бы за окно. А так, чтоб щелкнуть пальцами, и оно все само почистилось?

— Тогда щелкать пальцами должен один из верховных. Но, как я слышала, они не едят обычной еды, а питаются иными веществами. Чистой мощью стихий, к примеру, — поделилась я сказками, которые в невероятных количествах рассказывали студенты. — Или изобретают специальных големов, которые за хозяином подчищают. Им же некогда, они великие.

— Фу, — сморщила нос она.

— Да. От всех подобных историй ощутимо несет. Непреложная истина.

— То есть, мы ищем мага, от которого воняет?

Я возмутилась, хотя сама же и привела ее к подобному выводу:

— Да не обязательно! С чего ты взяла? Он уже триста раз проветрился в дороге. Хотя марды туги на нюх, Тонмар мог и не заметить.

Мерно продвигаясь по раскисшей дороге — чавк, чавк, чвяк, — мы все-таки выбрались за город, с удивлением обнаружив, что дорог там нет вовсе. Сначала на едва отросшей траве пополам с грязью поскользнулась Чинка, я успела подхватить ее за локоть, потом та же оказия приключилась со мной. На этот раз упали обе, потому что меня героически пытались поймать. Только я в силу телосложения вешу фунтов на пятьдесят больше.

Вымазались, как три свиньи. В смысле, мы вдвоем — как три. С грехом пополам оттерли одежду пучками растительности и побрели дальше. Дом травницы оказался значительно дальше, чем я предполагала, но все же мы до него добрались. Небольшой домик на сваях с пристройкой, судя по всему, исполняющей роль склада. Я постучала в дверь. Постучала еще раз, требовательно, настойчиво. Тишина. Я задумалась и спустя мгновение мрачно подытожила:

— Мы идиотки. У нее сейчас самый сезон заготовки, дотемна будем ждать.

— Уже за полдень перевалило, — обнадежила меня Чинка. — Пару часов можно и подождать.

Я вздохнула, затем присела на грубо сработанную деревянную скамейку. Пару часов можно и подождать, тем более, я б и сама глянула на ее травы. На севере растет травка-беспокойница, применяемая в исцелении насылаемых кошмаров, за нее и десяток золотых не жалко отдать. А потом перепродать за тысячу знающим людям, хе-хе.

Рыжая уселась на крыльцо и достала несколько листов бумаги, поглядывая на меня. Я с подозрением спросила:

— Ты чего это задумала?

— Практику, — улыбнулась она.

— На кой? Тем более, меня. Природу вон рисуй. И не забудь оставить пару чистых, если травница все же видела лицо мага.

Чинка обиженно хмыкнула и устремила цепкий взгляд вдаль, как будто пыталась найти там ту, кого нам предстояло дождаться. Вокруг одни редкие деревья да земля, плоская, как стол. Полей нет, как нет и земледелия вообще. Причины, думаю, очевидны. Говорят, Ластраль закупает муку и зерно по баснословным ценам.

Карт с собой не оказалось, да и играть тут особо негде, на крыльце разве что, которое со свиной пятачок размером. Поэтому я плела на пальцах узлы боевых заклинаний, а единственный в моей команде матрос женского пола сидела и рисовала.

Если говорить флотскими званиями, она — старший помощник парусного мастера. Но Деррек вовсе не парусный мастер. Управляется с ними он, надо признать, довольно неплохо, а вот чинить или менять ужасно не любит.

Наконец, далеко на юге я увидела женскую фигуру с корзиной, которая медленно приближалась к нам. К своему дому, если соблюдать приоритеты.

— Идет, — негромко проговорила я. Осталась сидеть, люди нервничают, когда у их дома, откуда не возьмись, появляются вооруженные субъекты подозрительной наружности.

Женщина всего на пару вершков ниже меня — худая, рослая. Видно, что легко тащит корзину. Там, собственно, ничего тяжелого не должно быть, но у меня возникло впечатление, что она бы так же легко несла ее, будь там булыжник с мою голову размером.

— Вы кто? — резко спросила она, наконец, добравшись до нас. Я едва удержалась от того, чтоб зевнуть, сказались часы ожидания. Женщина в возрасте, глубокие морщины прорезали лоб, уголки глаз, губы. Черные некогда волосы подернуты сединой.

— Путешественники. Приключенцы, искатели, авантюристы, моряки…

— Пираты, — сухо продолжила она список. Кашлянув, я решила, что лучше говорить по делу:

— Пока что нет. Нанялись найти одного сбежавшего монарха. Добрые дела творим, леди, нам еще зачтется.

— Нист зачтет, когда будет утаскивать в темное царство, — безжалостно вынесла приговор «леди».

— Вы случайно не из Ордена будете? — холодно спросила я. — А то мне адепты Единого и Нерушимого так вместо приветствия говорят. Что-то еще добавляют про «Нистову тварь». Меня Тави зовут, кстати.

— Что вам нужно?

Вздохнув — кажется, трав я сегодня не куплю — я сообщила:

— Вы не могли бы описать мага, который приходил к вам за травами? Проблема в том, что приходил он три месяца назад…

— Зимой? — отрывисто спросила женщина. — Королевский маг?

— Не придворный. Просто был в отряде короля Фастольфа.

— Помню. Хотя капюшон он снял только на несколько минут, пока нюхал каждую травинку в доме.

— Он вообще человек?

— А что, родственника ищете? — насмешливо спросила женщина. Я лениво подумала, не изобразить ли злость, она ведь так настойчиво пытается вывести меня из себя. Пусть увидит, что усилия не напрасны. — Да, человек. Молодой парень совсем.

— Можете его описать? Мы попробуем нарисовать его портрет.

— Как преступника, что ли? Да у вас и самих морды не слишком…

— Учитывая, что мы спасаем королевство, не стоит судить по морде, — пожала плечами я.

Строгая женщина все же поделилась с нами словесным описанием. После того как Чинка нарисовала его лицо, несколько раз внося изменения по словам травницы, она удовлетворенно кивнула. Мы поблагодарили ее и пустились восвояси.

— Пошли, матрос, — ухмыльнулась я. — А то еще нас метлой побьют.

За нами с силой захлопнулась дверь. Кто бы сомневался.

Так же, с приключениями, добрели обратно до постоялого двора. В прилегающей таверне большая часть команды, несмотря на мои протестующие возгласы, гурьбой толкалась возле меня. Едва ли не в рот заглядывали. Что ж… придется так.

Я приложила пальцы к вискам и отключилась от окружающего мира. Портрет хорошо запомнила, могу до мельчайшей подробности нарисовать его заново. Могла бы, если б умела рисовать. Но Нить на сей раз показала, что не все так гладко.

— Ну что? — нетерпеливо спросил старпом, протягивая кружку эля. Я медленно отхлебнула, затем обвела взглядом ожидающие лица.

— Он мертв.