Собаки перенесли плавание на удивление хорошо. Столь часто восхваляемые мной особенности шхуны стали, скорее, проблемой. «Храпящий» хоть и трехмачтовый, но все равно не слишком большой корабль. А псы огромные. Но вели себя смирно, чему очень способствовал крутящийся на палубе Чед, который в итоге так и уснул, подложив вместо подушки под голову лапу одного из подопечных. Тиррен не возражал. Очень спокойные животные, хотя видно, что в комках пушистого меха кипит нерастраченная энергия.

Мудрые заводчики никогда не опустят шерсть собаки ниже брюха, объяснил мне Перо еще днем. Она будет собирать на себя все — грязь, снег, а тепла сбережет не больше, чем шерсть средней длины, но растущая плотно, с густым подшерстком. Я несколько раз бродила к собакам, убеждалась в его правоте. Даже тот буйный, который пытался утащить интенданта в дальние дали, не подавал виду, что у него лапы горят спрыгнуть на землю и бежать, бежать, бежать…

На двух больших санях, сейчас привязанных вдоль бортов, поместятся от силы шестнадцать человек. Мне больше и не надо, но, если одни сани сломаются, другие не вытащат шестнадцать… обсудили проблему с ребятами и сошлись на двенадцати, по шесть на сани. Все же с собой везем кучу еды. Воду на всякий случай взяли в мехах, но немного, всегда можно растопить снег. Здесь он чистый, как и воздух, хотя при вдохе понимаешь, что даже летом тут чересчур холодно. Сейтарр жалуется, что у него волосы в носу слипаются.

Очередь Графа смотреть за кораблем. Половина команды с ним, включая Нытика и художницу, Чинка осталась, потому что у нее совсем дырявая шубейка, как оказалось, и, если вдруг метель, замерзнет насмерть. Я старалась отбирать разумно, оставляя за спиной самых теплолюбивых, но кока, несмотря на его протесты, потащила с собой. В снегу, к сожалению, у рослых преимущество, и ему никак не отсидеться на камбузе.

Сейчас угрюмый саррус, взвалив на плечо свою излюбленную палицу, утыканную острыми шипами на цилиндрическом утолщении, стоял у саней и комментировал мои действия:

— Капитан, тот повод надо перебросить… да, вот так, иначе будет захлестывать псу через ногу.

— Умный какой, — зло прорычала я, — подошел бы да сам сделал.

— Не-е, — протянул Хог. — Я их боюсь.

— Чего ты не боишься, мой одноглазый друг? Шторм, пауки, гигантские змеи, лазить по деревьям… теперь вот тиррены.

Я вызвалась править второй упряжкой. Хочешь сделать хорошо — сделай сам, так я не буду волноваться, что кто-то перевернет нас на крутом повороте. Правда, до того правила только лошадьми, да и ездила, но пять лет назад. По словам Чеда, все то же самое, даже команды. Но надо учитывать, что псы с лапами, а не с копытами — хоть скорость у них и выше, но тащить могут меньше. Еще одна причина, почему уменьшила состав.

Первые сани — сам Чед, братья Жамсби, Ксам, Джад, Сейтарр.

Вторые — я, Линд, Хог, Деррек, Турлей, еще один матрос по имени Шэм.

Шэм, вечно бородатый и насупленный, благодаря нам выбрался из тюрьмы в Москалле, где мотал второй срок. Первый был за убийство любовника жены, второй — за саму жену. Детей пощадил, а вот суд его не пощадил. Учитывая то, что он опытный моряк и места в империи ему бы не нашлось, я расценила такую историю, как положительную. Святое чувство мести вообще многих приводит за решетку, я б сказала, трех из десяти. Еще три садятся в тюрьму из-за желания справедливо перераспределить богатство, в свою пользу, конечно же. И остальные четыре — либо отморозки и ублюдки, либо бывалые бродяги, у которых ни дома, ни гроша за душой.

Саррус нервно попыхивал излюбленной трубкой и хватался за ухо, где кожу холодила массивная золотая серьга.

— Хог, ты придурок.

— Капитан, вы тоже не сахар, — сварливо ответил он. Думая, шарахнуть ли его молнией под зад или просто немного облить водичкой, на морозе работает лучше всего, я ответила:

— Я тебе говорила — серьгу сними. А ты упрямый, как горный баран. Даже я свои поснимала и оставила на «Храпящем».

— Надо было одно из тех больших колец вдеть Рыжему в нос, — проворчал он. — Мы бы его водили по городам и показывали за большие деньги.

— А сам-то! — крикнул боцман, гордо восседающий на вершине груза других саней.

— Как он все слышит? — удивился Хог.

— Просто у тебя и голос как у горного барана! На десять миль слышно.

— Капитан, разрешите, я его прикопаю здесь?

— Не разрешаю. Садись уже и сиди смирно, — резко сказала я, наконец, разобравшись с непокорной упряжью.

Снежная взвесь белыми облаками ползла вдоль огромной сверкающей пустоши, закручиваясь в мелкие вихри. Несмотря на то, что погода ясная, видимость не такая хорошая, как могла быть. Что же будет в метель?

— Чед! — окликнула я возницу. Тот оглянулся и подошел ко мне, проваливаясь в снег.

— Да, капитан.

— Давай свяжем сани.

— Чтобы не потерять друг друга, если начнется вьюга?

— Именно. Схватываешь на лету.

— Может, тогда использовать не веревки, а кожаные ремни?

— Я не знаю, Чед. Думай. Может, для надежности и тем, и другим?

— У нас не так много веревок, — заколебался он, я молча указала на корабль. — Хотя, да, можно взять часть такелажа.

Так и сделали. Привязали каждое транспортное средство за раму, перекинув веревки и ремни так, чтобы они были натянутыми, договорились соблюдать расстояние. И, наконец, тронулись с места.

Саррус, сидевший сразу за моим плечом, проворчал:

— У меня плохое предчувствие.

— В задницу твои предчувствия, Хог, — вмешался Деррек. Этот как раз из тех, кто холода приветствует и наслаждается, а вот жару не переносит. Сейчас, несмотря на ветер, он удобно устроился сверху, сняв капюшон и держась за веревки, русые волосы, стянутые сзади, развеваются, как конский хвост. — Как только куда соберемся, у тебя предчувствия, опасения. Того и гляди, пророчествовать начнешь. А люди тебя будут забрасывать камнями да палками, и, кстати, за дело.

Псы медленно набрали скорость и помчались по снегу, почти не утопая в нем, за ними плавно скользили сани. Перед тем, как грузить, мы смазали полозья жиром.

Задолго до того, как мы выдвинулись, долго обсуждали, как же будем искать. Над столом витало несколько версий, но Джад как навигатор был мудрее и предположил, что, даже если стихийные духи и обитают везде, где царит вечный холод, то к лету они перемещаются в самую холодную точку. То бишь, в центр. Поэтому не стоит лишний раз ломать голову и просто ехать вдоль направления, что указывает стрелка компаса.

Я не знаю, сколько мы преодолели в первый день, в снег веревочку с узлами не погрузишь, но без отдыха ехали дважды по четыре с половиной часа, постепенно приноравливаясь к управлению. Лишь когда могучие тиррены стали замедлять ход, мы стали лагерем — поставили сани параллельно, натянули большой тент и подперли его специальными палками. Хог сразу принялся кашеварить, разведя под большой кастрюлей огонь в квадратном металлическом ящике, а мы сгрудились вокруг него. Холод собачий. Причем собакам хоть бы что, отогрели несколько солидных кусков мяса и скормили пушистым. Для них тоже натянули парусину в виде вольера, чтоб ветер не мешал спать.

— Ага, — издевательски заметил Джад, вернувшийся с первой вахты на пару с матросом. — А тут не особо и поспишь?

Его вежливо попросили заткнуться, и так с непривычки ворочаются. Спальные мешки теплые, многослойные, ветра нет, все сыты… да вот только день, ни на минуту не желавший прекращаться, радостно блестит сквозь все щели. Парусина-то не дает полной темноты, как ее ни натягивай.

В каютах что хорошо — темнота. Свечку погасил и завалился дрыхнуть, окна я не делала, только вверху крохотная решетка для проветривания. Да, многие приспособились спать и в качку, и даже в шторм. А вот глаза не привыкли. Кто посмекалистее, выпросили у Графа заранее перевязочную ткань и сейчас натянули на глаза, у остальных вместо лиц торчащие локти и куски одеял. Весело, в общем.

Утром умылась снегом. Непривычное ощущение. Кожа отдает тепло и чуть-чуть растапливает холодные кристаллики, принося ощущение странно бодрости. Тем не менее, оно быстро проходит, когда ты понимаешь, что мороз вовсе не прочь превратить тебя в ледяную глыбу.

Некоторые и тут устроили поединок бахвальства — разделись до пояса и обтираются снегом, затем быстро бегут к едва тлеющему костру.

Второй и третий дни прошли спокойно. На четвертый, когда стрелка компаса начала ощутимо подрагивать в разные стороны, нагрянула метель. Храбрые тиррены, наклонив голову, размеренно шагали, волоча за собой еще и нас. Вот кто герой, огромные собаки. Мы — так, в довесок.

Пришлось перекрикиваться — завывания ветра не давали спокойно говорить даже членам экипажа, сидящим в метре друг от друга. С наклоном установили щиты из нескольких увесистых палок, на которые натянули штормовые паруса. Ветер не потащит сани назад, потому что площадь у штормовки небольшая, и расположена она под углом, зато подобная мера предоставила укрытие для команды.

Изредка из-за щита интересовались моим здоровьем и самочувствием, я, закутавшись в капюшон, посылала их куда подальше. Они, вероятно, слышали только невнятное «Бу-бу-бу», потому что я оставила открытыми только глаза, и те время от времени заслоняла небольшим, наскоро созданным щитом. Цехембве тем и хорош, что, во-первых, прозрачный, во-вторых, может менять размер. И на маленький щит требуется только кроха силы.

Чеду сначала пришлось хуже, но он тот еще пройдоха. Почти император, да. Купил еще в Ластрале, как оказалось, большие очки, приладил к ним вместо дужек кожаную оправу на ремне и выпуклый футляр для носа. А на привале их еще и закоптил дымом, протер, опять закоптил. Интендант, смотря на него, тоже покрыл стекло своих очков копотью. Дополнительно возиться не пришлось, они и так у него облегающие.

Некоторое время северные ветра значительно нас потрепали, как собака треплет испуганную дворянку за подол ее роскошного платья, но к вечеру стало отпускать. На привале Чед тоже сказал, что компас пляшет, как ненормальный, но пока еще указывает в одну сторону.

Еще спустя сутки мы добрались до точки, где прибор уже не мог нам помочь. Белые хлопья все еще сыпались с неба, и вокруг ни намека на чертов город. Или где они там живут, духи эти. Где-то ведь живут?

Из-под тента выбрался старпом, жующий табак. Подошел ко мне. Я задумчиво обозревала окрестности, подернутые белесой дымкой.

— Что думаешь?

— Думаю, что у нас еще много припасов, чтобы поискать наудачу. Еще думаю, что надо оставить тут что-то вроде постоянного лагеря. А еще думаю, что они могут быть и там, — указала я прямо под ноги, — тогда нам до них никак не добраться.

— Почему? — возразил Джад. — Парочка Кулаков Магмы побольше, да и пробьем снег, лед и все, что там находится.

Я фыркнула:

— Точно. Расколем к демонам вечные льды, тогда к нам элементали сами прибегут, и Фастольфа принесут под мышкой.

— Давай попробуем. Хотя бы выясним, есть ли что-то под снегом.

Насмешливо покосившись на него, я спросила:

— Ты еще не забыл, как колдовать?

— Обижаешь, Тави. Может, я и не такой великий маг, как ты, но парочку-другую боевых заклинаний еще помню.

— Тогда идем.

— Куда?

— Подальше от лагеря. Тебе полезно прогуляться, ишь, отрастил пузяку.

— Просто хранилище для продуктов, — усмехнулся Джад, сбрасывая с тонких усов замерзшие капли. — И, между прочим, не так холодно, как тощим. А все же, зачем?

— Чтобы не сбросить сани в пропасть, умник. Голову прочисти.

Предупредив экипаж, чтоб не поднимали панику, я встала на специально сработанные снегоступы и вместе с помощником пошла вперед. Если проделаем огромную яму, то лучше делать ее в стороне от лагеря. Снег, как и песок, очень хорошо осыпается, а когда в дело вступает волшба, все становится еще более непредсказуемым.

— Зенат крауртекс, — напомнила я. Джад досадливо отмахнулся:

— Да помню я.

Наверное, проще было мне выполнить задуманное, взяв часть его силы, так можно. Но попрактиковаться никогда не повредит.

Взрывы вздыбили слежавшуюся массу кристаллизованной воды, затем еще и еще. Несмотря на то, что наши действия не принесли видимых результатов кроме ямы метров пятьдесят в диаметре, мой взгляд уловил нечто, с фонтанами снега выброшенное наружу и валяющееся в стороне, прямо на краю.

— Видел?

— Ага. Идем, посмотрим.

— Осторожно, — предупредила я. — Еще не хватало тут застрять и звать на помощь, то-то смеху будет.

— Тогда, может, я один пойду? — спросил старпом, прикипев взглядом к неизвестному предмету.

— Мы весим приблизительно одинаково, — вздохнула я. Джад едва заметно усмехнулся:

— Возвращаю предложение прочистить голову. Если пойдет один, там будет всего половина общего груза. Авось и не обвалится. Ага?

— Давай я его просто подтяну к нам.

— Перетопчешься, — отрезал старпом. — Не трать магию, пригодится еще.

И пошел за добытым сокровищем.

Вернулся он весьма воодушевленным. И жующим новую порцию дейнского табака, чтоб его.

— Не знаю, Тави, что нам требовалось, но что-то мы определенно нашли. Гляди.

В его руках красовался щит со слегка подпаленной каймой, кажется, результат наших усилий. Треугольный, с расчерченным на темно-желтые и зеленые квадраты полем и гербом в центре.

— Занесенный снегом щит одного из королевских гвардейцев, — задумчиво протянула я, покрутив его в руках. — А вообще, это ты меня уговорил устроить тут игру в «чиззи» с применением магии большой разрушительной мощи. И не зря. По крайней мере, мы теперь знаем, что шли верной дорогой.

Джад нахмурился, отобрал у меня щит. Показал пальцем:

— Видишь? Пятно крови.

— Не кровь это. Скорее, масло… но почему такое бурое?

Я потерла пятно пальцем, но на таком холоде совершенно непонятно, откуда оно взялось.

— Идем в лагерь. Попробуем подключить остальных, посмотрим, что выдумают.

Еще раз посмотрев в яму, на всякий случай, я не обнаружила там никакого скрытого слоя или входа в царство льда. Глупо и надеяться, но иногда глупости неожиданно приносят результат.

В лагере помозговали, но ничего значимого привнести так и не смогли. Щит, скорее всего, был прикреплен на внешней части повозки или саней, свалился от ветра. Пятно — итог небрежного обращения владельца. Вокруг не видно следов сражения, а, если они и были, все давно замело снегом. Во всяком случае, наши усилия должны были неизбежно выбросить наружу и тело, будь оно там.

— Одно ясно, — сказал Сейтарр, поскребя ногтем пятно на щите, — если провести прямую линию от Ластраля до места, где мы нашли щит, выходит, что надо продвигаться дальше на север. К полюсу.

— Нужно оставить тут флаг на чем-то высоком. Компасы не работают.

— Ксам, мы дальше своего носа не видим. И это днем! Представь, что будет, если придет ночь.

— Да ну, — неуверенно сказал боцман, — тут они вроде долгие…

— А вдруг мы попали как раз на стык дня и ночи?

Я задумалась. Нам жизненно необходимо, даже если мы куда-то дойдем, вернуться назад. И притом выйти к кораблю, а не на другую сторону вечных льдов. Ведь что в ту сторону, что в другую: когда выйдем из зловредного пятна, компас все равно будет показывать север за спиной, а юг впереди.

— Оставим боцмана, — прогудел Хог, — вместо маяка. Повесим его за шкирку на длинной палке, и пусть болтается, а, когда будем идти обратно — заберем.

Прищурившись, я посмотрела на кока. Что-то было в его предложении… понять бы еще, что именно. Нет, не оставлять Ксама. Джад вдруг поменялся в лице и резко повернул голову, встретившись со мной взглядом:

— Тави… метка же.

— А мы сумеем ее повторить? На таком расстоянии никто не сможет ощутить корабль, будь там хоть двадцать человек с метками. Точно так же, как и я не могу ощутить ни единой точки Ан. Их, наверное, здесь просто нет, — озадаченно сказала я. Посмотрела на боцмана. Он единственный специалист по всяким магическим отметинам, хоть и сам колдовать не умеет. Но для работы с рунами Искра не нужна.

Ксамрий Ягос вместо ответа прошелся к выходу из бивака, на секунду выглянул наружу. Опять нырнул к нам. Произнес, размеренно выговаривая каждый слог:

— Такого у меня нет. Есть другая штука, но ее занесет снегом.

— Что за штука? — нетерпеливо спросила я, потирая ладони.

— Руна. Она светится. Вернее, она не просто светится — она сияет таким золотистым светом, пучком прямо. Как солнечный луч. Если я нанесу ее на землю, будет солнечный луч, который светит в небо.

— А выглядывал зачем?

— Капитан, помните первые два дня?

— Солнце не опускалось. Совсем.

— Во-от. Если будет ясная погода, мы его не увидим, будь свет хоть двадцать миль в высоту. Да и снегом занесет его… надо придумать что-то еще.

Метки нам наносил один мастер-кустарь. Но нанес толково. Жаль, что наотрез отказался обучить своему искусству, сейчас пригодилось бы. Столько моментов в жизни, о которых невольно сожалеешь.

Интендант задумчиво потер вечно небритый подбородок и сказал, шумно выдохнув:

— Если бы решили проблему со снегом, остальное вообще-то несложно.

— То есть? — посмотрел на него Ксам.

— Свет — известная величина. И с ней можно играться. Капитан, можете создать свет? Как вы делали тогда, ночью.

Я не уточнила, которой именно ночью, и так ясно. Часто использую магический источник света, он прост в освоении и очень полезен.

— Дейшин.

— А теперь смотрите, — загадочно произнес Сейтарр, роясь в карманах. — Джад, можешь накрыть его ладонями? Оставь только небольшую щель.

Удивленный старпом беспрекословно повиновался. Сейтарр достал из кармана небольшой, тщательно ограненный и отполированный кусочек стекла и приложил его к щели, из которой безудержно рвался свет. В воздухе проявилась не слишком четкая, но явно различимая радуга.

— Свет — известная величина, — повторил интендант, довольный произведенным эффектом. Мы, честно говоря, остолбенели. Джад протянул:

— А говорил, не колдун…

— Это простая механика, друг мой, — усмехнулся тот.

Я покачала головой:

— Какая тогда — сложная? В общем, нам надо придумать, как защитить руну от снега, падающего сверху. И у меня есть кое-что на уме. Во-первых, стекляшку нужно увеличить, тогда она даст большую, отличную радугу, которую будет видно издалека.

— Только не в самый сильный ветер, — заметил боцман.

— В самый сильный ветер нам вообще мало что поможет, включая магию. Во-вторых, можно создать над источником света щит из маленьких вихрей. Не я придумала, называется Шпиль Ветров.

— Капитан, а почему бы им не пользоваться, когда метель?

— Потому что если создать Шпиль размером, к примеру, с наш корабль величиной, я два дня не смогу колдовать, — усмехнулась я, разводя руками. — А продержится он максимум сутки.

Ксам задумчиво пошевелил в воздухе пальцами, считая часы. Сказал:

— Тогда лучше хорошо выспаться. Потом придется сутки идти без отдыха, потом руну начнет заметать. Даже если сверху будет такая большая штука.

Сейтарр осторожно передал мне драгоценную безделушку, предупредив:

— Нужно сохранить внутреннее строение… иначе не получится.

— Какое еще внутреннее строение? Я просто увеличиваю вещь, — с недоумением ответила я, почесав нос кончиком когтя.

— А человека так можно?

— Можно. И сарруса можно. И хоббита, и марда.

— Даже не зная, что внутри?

— Я-то знаю. Если помнишь, я еще и маг-целитель, а они обязательно проходят устройство тел.

— Но увеличение — его можно наговорить просто так?

Тут даже задумываться не надо. Древние создали, как я уже говорила, изумительный инструмент, который способен применять даже полный кретин. При условии, что он способен запомнить несколько слов и как следует сконцентрироваться.

— Да, именно так, — подтвердила я. — Увеличение и уменьшение живых существ можно произвести без знания внутреннего устройства тела. И все будет работать, как и работало. Почти все. Например, если сделать тебя, Сейтарр, огромным, в три человеческих роста, то сильнее ты станешь не в три раза, а меньше, чем в два. Существует непрямая зависимость. К счастью, и жрать будешь не намного больше.

— Чудны дела богов, — неодобрительно покачал головой интендант. Как мне кажется, к внутреннему выводу про мага-недоумка он тоже пришел спустя пару мгновений.

Я поднялась в полный рост, оглядывая воинство. Воинство преданно смотрело на меня, показывая, что хоть сейчас, хоть с кем схлестнутся, и выйдут победителями.

— Всем спать. Сейтарр со мной первые два часа.

— Спать? — осклабился боцман. Я молча треснула его в лоб кулаком, затем пояснила:

— Вахту стоять.

* * *

Двадцать часов. Двадцать часов в запасе, когда мы даже не знаем, куда точно идти. Невероятно длительный день крайнего севера все никак не сменится ночью, так хотя бы по звездам можно идти. А у нас всего сутки, пока импровизированный маяк не начнет заносить.

Метель стихла, но небо затянуто серыми косматыми облаками. Обилие белого цвета начинает бить по глазам с силой боевого молота, у Турлея временно проявилась так называемая «снежная слепота», но я привела его в норму. Чед сказал, что подобная штука может навсегда оставить человека слепым. Вообще, я знаю, что яркая вспышка может ослепить, но вот насчет длительного воздействия просто яркого света — не подозревала.

Может, надо приниматься за механику, пока мозги не закостенели? Там тоже полно чудес, просто все сразу не охватить. Но все в свое время. Если я останусь плохоньким магом и буду вдобавок отвратительным механиком — никому это, собственно, не поможет. В том числе, мне.

Хотя второй круг считается довольно высоким.

Однако, если не остановлюсь, продолжу совершенствоваться, продолжу носить камни и возводить собственную башню все выше и выше, она может подняться и на уровень первого, и даже первого плюс. А ведь есть еще те, чья мощь вообще не вписывается в обычную иерархию.

Тиррены хорошо отдохнули, как и команда, несутся вперед так, что я боюсь за ремни упряжи. Те двойные, прошиты крепкими нитками, но все равно опасаюсь. С самого начала страна вечного холода только выглядела относительно ровной — тут и огромные холмы, и неровности, и ямы, которые нужно вовремя высматривать и объезжать. На скорости и пес может упасть, и сани перевернуться, потеряем время и можем просто не вернуться назад. Команда искренне верит: придумаем что-то даже в самой дерьмовой ситуации, а я вот не так уверена.

Через некоторое время сиденье возницы подо мной подпрыгнуло вместе с нашим нехитрым транспортом, затем еще раз и еще. Предупредительно окликнув Чеда, я остановила собак и спрыгнула, тотчас же провалившись по колено. Хорошо, что не в полный рост. С трудом прошла те несколько десятков метров, что отделяли нас от странных пятен на снегу, ставших заметными только сейчас, после того как по ним проехали полозья.

О, небо…

Подбежавший Ксам позеленел и отпрыгнул в сторону, стараясь не запачкать наши улики. Полозья проехались прямо по голове какого-то несчастного, ставшей на морозе чересчур хрупкой… и превратили ее в кашицу, где каким-то чудом угадывались кости черепа и лопнувшие глазные яблоки. Хотя боцман, скорее всего, просто снова сожрал какую-нибудь дрянь. Ботинок, например. Шутки шутками, а о его привычке закинуть в рот все, что кажется съедобным, ходят легенды не только среди экипажа, но и в нескольких городах.

— Что за… — произнес приблизившийся Хог, нервно перебросив дубину из одной руки в другую.

— Труп. Мертвецов не видел, что ли?

— Какой-то он… странный.

— Раздавленный, потому что. Помоги.

Я нагнулась и начала разрывать руками снег. Докопавшись до одежды, удовлетворенно хмыкнула. Та же накидка, правда, уже поверх теплой одежды. Его это не спасло. Кок помог мне вытащить тело наверх. Никаких ран, ничего, что могло бы указывать на причину смерти. Холод? Не верю, что ему просто так дали замерзнуть.

Линд крикнул, пройдя вперед шагов двадцать:

— Капитан, здесь еще один.

— Следы есть? Ранения, хоть что-нибудь?!

— Нет. Просто замерз, судя по всему.

Странно. Нет, очень странно. Король не рассчитал количества припасов? Нет. Вряд ли. Бурная метель? Тогда где остальные? Три месяца назад здесь состоялось сражение, в котором, возможно, участвовали те самые стихийные духи? И маг не смог их защитить?

Но почему здесь?

И почему мы до сих пор никого не видим, кроме двух мертвецов?

— Еще один!

Трех…

Не потому ли, что вовремя остановились?

— К бою! — зло выкрикнула я, ощущая, как напряжение растет. Ватага ощетинилась мечами, топорами, Сейтарр и Линд одновременно вскинули оружие, направив его в противоположные стороны.

— В чем дело? — спросил Ксам, утираясь пригоршней снега и перебрасывая сумку с камнями на живот.

— Ты до сих пор думаешь, что они здесь просто так легли отдохнуть? — нервно ответила вопросом на вопрос я. Затем мне пришла в голову еще одна идея, сумасбродная донельзя.

— Линд! Стрельни прямо по курсу. Так далеко, как только можешь.

— Слушаюсь, капитан, — отозвался он, одновременно натягивая тетиву едва ли не за плечо. Стрела свистнула, и уже тогда, когда, казалось, должна была упасть, срикошетила в сторону от чего-то твердого и большого.

— Посмотрим, — процедила я сквозь зубы и произнесла заклинание Тайного Обряда. То, что я действительно люблю и умею делать. Иллюзии. И одна из них, кажется, у нас прямо перед носом!