Я помогла мечнику запрыгнуть на спину, чтобы его не затоптали еще до начала боя. Сейтарра тоже вынесли наружу, где я его незаметно коснулась, чтобы привести в чувство.

Мягко говоря, ситуация дерьмовая. Мне не пробиться к королю, чтобы не дать ему умереть от потери крови и сил, и, сколько ему осталось часов или минут жизни, никто не знает. Поэтому, если Ульгем, некогда носивший дворянское имя де Рьюманост, действительно владеет каким-то секретом, ему лучше закончить бой побыстрее. В нескольких словах я шепотом, сквозь зубы передала мысль Графу, на что он проронил лишь одно скупое «посмотрим». Видимо, и сам не уверен, что не совершил глупость.

Арена оказалась всего лишь обширной площадкой, полторы сотни метров в диаметре, огражденной частоколом. Правда, колья не только возвышались острием в небо, но и были обращены внутрь. Так сказать, для поднятия интереса к кровавым поединкам. У меня мелькнула несвоевременная и идиотская мысль — где же они посреди степи столько деревьев взяли.

Земля внутри боевого манежа обильно покрыта брызгами и пятнами крови. Кое-где валяются фрагменты доспехов. Явно служит для разрешения и внутренних споров, что отвечает диким нравам кентавров. Сами зрители, тут же собравшиеся вокруг, едва заслышали о необычном бое, плевали на нас, выкрикивали оскорбления и просто свистели. Я молча стояла, не пытаясь даже пошевелиться — в горло и бока уперлись копья, с остальными поступили точно так же.

Граф, держась подальше от плевков, вышел на середину неровного круга. Все такой же надменный взгляд темно-зеленых глаз, подбородок, увенчанный остроконечной бородкой, чересчур большой для его лица нос, прямая спина, шелковая бандана, скрывающая короткие черные волосы, рубашка в цвет, у которой воротник выполнен в форме и в цвет языков пламени. Высокомерная, крикливая внешность. Не таким привыкли видеть суровые мужчины степей воина, и отовсюду слышались поношения, свист и улюлюканья. Некоторые даже пробовали бросаться грязью.

Его уродливый меч тяжелым грузом лежал в руке. Граф сделал несколько пробных взмахов, двигаясь легко и непринужденно, но сейчас эффектность движений сильно подпорчена орущими дикарями вокруг. У него нет преимущества. Оружие кентавров и длиннее, и тяжелее, да и бьют они со значительно большей силой. Возможно, Графу стоило взять мой двуручник. Как ни странно, он легче и ухватистее его Гранадо Цвейхта.

Однако, не зря говорят, что воин может достигнуть высшего мастерства только с тем оружием, с которым по-настоящему породнится в битве. Были ли у него битвы? Откуда мне знать. Сейчас Графу где-то тридцать с хвостиком лет, и рос он в Ургахаде… наверное, были. Возможно, у него есть небольшое преимущество за счет того, что кочевники не знают о происхождении мечника, и считают его ойлемцем.

— Что будет, если он проиграет? — спросила я шамана, стоящего почти рядом. Он хмыкнул, проигнорировав вопрос. Да и вопрос, в общем-то, глупый.

Темного Дождя разыскивали недолго. Наконец, разозленный тем, что отвлекают от важного дела, но одновременно обрадованный, что не зря, кентавр выехал на арену и обошел ее по кругу, тем самым закрепляя свое главенство.

— Чертова консервная банка, — пробормотал Сейтарр. Он почти ничего не видел — частокол в рост среднего человека, интенданту приходилось приподниматься на носках, чтобы разглядеть происходящее.

— Помнишь, как мы захватывали «Храпящий»? — тихо спросила я. Он кивнул. — Латы — не проблема. Но, если получит хоть один удар сам…

— Да они толще, чем стены крепости! — воскликнул Сейтарр. Помолчал, затем выругался, пояснив: — На этого выскочку сейчас все наши надежды.

— Как будто был шанс выбраться из центра стойбища, — вздохнула я, стараясь не сильно тревожить острие копья.

Вооружен десятник двумя легкими боевыми топорами на длинных рукоятях. Своеобразная форма. С одной стороны лезвие топора, с другой — остро отточенный четырехгранный штырь, чтобы пробивать доспех. С его разбегом удар выходит почти таранный, а места, чтоб разогнаться, на импровизированном ристалище полно.

Граф слегка наклонил голову и отсалютовал мечом, точно так же, как это делал тот известный парень из Эрвинда. Войска кентавров разразились нецензурной бранью, но кое-где слышались и редкие похвалы. Принять смерть в бою, почетней участи нет.

Хотя, как по мне, лучше остаться в живых. Но меня здесь никто не спрашивает, увы.

— Бой! — отдал короткий приказ вождь, и здесь стоящий на возвышении.

Темный Дождь переступил на месте, затем прыгнул вперед и набрал скорость, занося топор для удара. Я видела, что он собирается сделать. Удар сверху и тычок острым концом вперед, возможно, подсекающий удар левой. Мечник ловко ушел из-под удара, но слишком приблизился, и мощный противник сбил его с ног. Граф медленно поднялся, брезгливо стряхнул пыль и снова выставил меч в боевую позицию.

Как-то он скован. Двигается не так свободно, как обычно. Мне-то не знать, столько уже поединков с Графом позади. Страх? Ответственность? Тем не менее, он уклонялся от части ударов, часть парировал, а во время одного из взмахов даже ловко срубил рукоять, оставив противника с одним топором. Дождь презрительно расхохотался и начал теснить низкорослого человека, тот выжидал, делая пробные удары, которые едва оставляли царапины на прочном металле. Наконец, Граф отметил какой-то особый, ему подходящий момент и, отбив топор, нанес удар по передним ногам.

Кентавр вздыбился, однако мечник только того и ждал. Он подскочил вплотную, увернулся от копыта и сделал прямой укол в живот, не защищенный броней, довершив и без того глубокое ранение рывком вбок. Десятник упал на бок, но поднялся. Из-под латной юбки сочилась, стекала густыми каплями на землю темная кровь.

— Ты… — в ярости прохрипел он и обрушил прямой, бесхитростный удар на голову человека. Тот подставил меч, хладнокровно отбив топор в сторону и резко вывернул кисти, для такого движения даже названия нет — клинок вошел снизу вверх, глубоко в мышцу руки. Выдернув меч, Граф воздел его над головой, крикнув:

— Это и есть ваше испытание?!

Что началось вокруг арены — словами не передать. Кентавр стоял, покачиваясь, зажимая рану второй рукой, но они узрели, что нашему лучшему фехтовальщику десятник великой степной армии на один зуб. Лорд Гленарван, кажется, что он сейчас откусит от частокола кусок бревна и будет его долго жевать от злости, процедил:

— Послать за Ризом!

— Я здесь, вождь, — донесся высокий голос, удивительно высокий для степняка. Девушка? Но нет, через толпу с трудом пробрался юноша, вооруженный алебардой. Почти без защиты, лишь там, где человеческая часть переходит в лошадиную, пояс с нашитыми стальными пластинами. Тоже невысокий, на голову ниже среднего воина-кентавра, светловолосый, немного даже лопоухий. Шкура тоже светлого цвета, но, если у того же Линда она действительно, как песок, здесь скорее золото, богатое и сияющее. Жилистый и двигается, будто река течет. У таких ребят очень сложно предугадать выпады, возможно, он и в самом деле лучший.

Правда, Линд, или сам Граф, вроде как говорили, что сильнейший в стане степняков всегда вождь. Темный Дождь сам покинул арену, но сразу за частоколом упал без сил. Кажется, первая рана задела жизненно важные органы. Я со страхом увидела боковым зрением, как его обвязали веревками за ноги и куда-то тащат.

Очень медленно на сей раз шел противник. Каждую секунду изучал движения Графа, но тот, как назло, застыл в одной горделивой позе, небрежно воткнув меч в землю. Он даже не смотрел на кентавра.

Юноша остановился напротив и едва заметно наклонил голову, выказывая уважение к необычному противнику. Громко назвал свое имя:

— Риз Дийом, рожденный под Карающей горой.

— Ульгем. Безродный, — насмешливо и с затаенной горечью отозвался человек. — Счастлив буду скрестить оружие с тем, кого лорд Гленарван ценит даже выше, чем своего десятника.

— Под его командованием скоро будет тысяча воинов! — громогласно произнес вождь.

— Что ж. Рад за него, — без тени улыбки сказал Граф и выдернул из земли оружие. — Анбинден!

Непонятно, к чему он. Кентавры не знают о школах фехтования и не осведомлены о том, что в начале поединка клинки требуется красиво скрестить. Либо сам возглас для Графа важнее, но, судя по его напряженному взгляду, враг сейчас попался не из простых. Тем не менее, боец степей догадался, чего от него хочет разодетый мечник и уважительно протянул руку, коснувшись острым лезвием алебарды клинка. Человек усмехнулся и медленно пошел по вытоптанной сотнями драк земле, мягко опуская стопу, не отрывая взгляд от кентавра.

Молодой воин тоже не стал с воплями нападать. Его передвижения подобны кошачьим, никак не тяжелая поступь боевого коня, но осторожные шаги, не оставляющие даже небольших завихрений пыли. А ее здесь полно, хоть частично и орошена, стянута кровью.

Постепенно оба начали сокращать расстояние. Граф, конечно, понимал, что в любом случае получит первый удар, но другого пути не было. Если с десятником он еще мог как-то фехтовать, то алебарда давала хозяину огромную дистанцию атаки, возможность наносить рубящие и колющие удары, а также цеплять противника или его оружие специальным крюком. Кроме того, парень явно слывет великим поединщиком. Значит, его силы достаточно, чтобы проткнуть любого латника-кентавра, а слабым подобный удар точно не назовешь.

Оружие стремительно свистнуло в воздухе. Мечник дал острию ударить в плоскость меча, но от уходящего обратно крюка отскочил. Риз с невероятной скоростью начал атаковать чужака, проводя великолепные и смертельно опасные удары в голову, грудь, ноги, стремясь то ранить Графа, то лишить его возможности передвигаться. Тот перестал даже вращать мечом, отбивая удары, и просто старался уклониться. От последнего движения ему снова пришлось валяться на земле, поскольку кентавр провел изумительную атаку в пояс и тут же коротким ударом подсек ноги.

Граф просто отпрыгнул в сторону и перекатился через плечо. Тут же его снова настигла безжалостная степная сталь, зацепив гарду меча, однако не очень массивный на первый взгляд мечник уперся ногами в землю и рванул алебарду за древко, отчего Риз едва не выпустил оружие, но человек уже прыгнул к нему и пришлось стремительно развернуться, снеся нападающего крупом.

Несколько раз подряд оказавшись в пыли, наш предполагаемый защитник не падал духом. Он поднялся, злобно усмехаясь — такая улыбка появляется на моем лице в шторм — и снова бросился на врага. Риз начал вращать алебарду, словно лопасти ветряной мельницы, ускоренные в десятки раз, раздавался звон, но ни один не желал уступать. Оба, и юный кентавр, и ярко одетый мужчина явно наслаждались схваткой, но я отчетливо видела каждое движение Графа, пока клубы пыли, выбитые копытами, ногами и металлом, не стали скрывать от нас часть происходящего.

Мечник начинал уставать.

Его скорости работы с тяжелейшим клинком, возможно, и хватило бы, но здесь он столкнулся с явно превосходящей силой. Руки едва заметно подрагивали в плечах, но Граф по-прежнему держался. Наконец, он разрезал пылевое облако и нанес едва заметный порез противнику, однако, золотистая шкура того сразу покрылась красными бусинами, которые снова укрылись пылью.

Еще несколько секунд оба продолжали тянуть поединок каждый в свою сторону. Юный Риз все же допустил ошибку первым — я увидела, как силуэт мечника метнулся к нему и один-единственный раз взмахнул мечом, но сам вскрикнул от боли.

Тело кентавра, выполнив последние приказы разума, все же нанесло удар. Дийом, рожденный под Карающей горой, попал под карающий клинок — его стройное тело рухнуло на землю, и голова отвалилась назад, открыв взору горло, рассеченное почти до позвоночника. Даже на самой кости неумолимый Гранадо Цвейхт тоже оставил едва различимую зарубку, которая стремительно окрасилась багровым цветом.

Толпа кочевников, до сего момента люто вопящих в поддержку своего воина, застыла в безмолвии.

Послышался вскрик, и алебарда с окровавленным наконечником полетела в сторону. Ульгем, стоящий посередине арены в оседающих частицах песка и земляной пыли, держался за плечо, его одежда быстро намокала от крови. Удар пришелся насквозь — сзади тоже сбегала обширная темная и мокрая полоса. Правая рука.

Он правша.

— Третий бой, — с ядовитой ухмылкой пропел шаман.

— Третий! — поддержали его вопящие соплеменники.

— Остановитесь! — выкрикнула я, чувствуя, как слезы подбираются к глазам. — Он сразил ваших сильнейших воинов! Неужели этого недостаточно?

— Всегда должно быть три боя, — в ярости сказал вождь, пробираясь ко мне. Он отшвырнул копья и ударом огромного, твердого, как копыто, кулака опрокинул меня наземь, еще и лягнув прямо по ребрам. Боль огнем отозвалась в теле. — Запомни, тварь, которая сегодня умрет: сильнейший среди степей — я!

Голос подал тяжело дышащий Граф:

— Ты за это ответишь, — произнес он негромко, не отнимая руку от пробитого навылет плеча, но его голос прозвучал настолько резко, что кентавры притихли. — И за это, в том числе.

Перехватив свое оружие, только что обезглавившее одного из лучших воинов, возможно, всего Ургахада, левой рукой, мечник ждал. Лишить фехтовальщика основной, ведущей руки, особенно в обращении с двуручным оружием — все равно, что лишить его всех чувств и заставить сражаться.

Но Граф ждал. Чинка, не стесняясь никого, плакала, даже на глазах сурового Линда появилось нечто, похожее на влагу. Я утирала кулаком непослушные слезы — стражники так и не приставили копья обратно к моему телу, устрашенные яростью собственного повелителя.

Лорд Гленарван молча поднял свой огромный меч и открыл створки ворот. Мечник с непонятным выражением на лице смотрел не на его клинок, а на него самого. Возможно, тому виной пыль, размывающая черты лица. Медленно, очень медленно тот, кто правил непокорными и дикими племенами Хельмерских степей, стал напротив него, очень долго молчал, хотя лицо кентавра выражало невыразимую смесь из злости, бушующей в душе и робко подающего голос уважения.

— Ты лишил жизни двух искусных бойцов, — тяжеловесно сказал он. Граф молча кивнул и пошатнулся. — Ты осмелился бросить вызов нам, сильнейшим, и выиграть два боя из трех, обязательных для Испытания. Твой дух будет увековечен в нашей памяти, воин.

Все замерли, чувствуя, что над просторной ареной посреди степи сейчас завис один из Древних, который наслаждался войной в любых ее формах. То, что сейчас творили на крохотном пятачке суши живые существа, исполненные благородной и всесокрушающей ярости, ему точно по нраву.

— Но ты глуп, — закончил речь лорд.

Граф выпрямился. Его небольшой рост стал в смертельных схватках преимуществом, однако несгибаемый дух — вот то, что на самом деле принесло бретеру две победы. С презрением и странной жалостью в голосе ответил:

— С горечью вынужден признать, что вы ошибаетесь, лорд Гленарван.

Вождь вперил в него пылающий взгляд. Мечник продолжил, откашлявшись и сплюнув темный сгусток:

— Вы явно недооценили мою глупость, — и рассмеялся.

— Тогда умри, как подобает всем под Единым небом, — рявкнул вождь и бросился вперед, занося меч для удара. Я хотела зажмуриться, но ощутила, что веки словно набиты песком изнутри. Взгляд прикипел к тому, что должно было свершиться.

Секунды стянулись в тугую пружину, а затем совершили бросок, которого не погнушалась бы самая безжалостная и хитрая змея.

Человек, последний год занимавший должность корабельного лекаря на пиратской шхуне под легкомысленным названием «Храпящий», свирепо оскалился. За мгновение до того, как черный клинок обрушился на его голову, он взялся за оружие обеими руками, неуловимо быстро отступил в сторону, а затем молниеносно нанес два удара — косой снизу вверх и пронзающий сбоку, оказавшись уже на шаг в стороне.

Ошеломленные, все смотрели, как огромный воин сделал несколько нетвердых шагов и медленно упал, как подрубленный вековой дуб.

— Все рано или поздно умирают, — прошептал Сейтарр в звенящей тишине.

— Нет! — выкрикнул шаман, стягивая нелепый убор из перьев, веток и прочего хлама.

Граф, прикрыв глаза, договорил:

— Но, что самое прискорбное, вы недооценили мою силу.

* * *

Вождь был все еще жив. Он приподнялся на локтях, нам открылась первая страшная рана — поперек груди, рассекшая даже кости.

— Добей… — прохрипел он и закашлялся. Из-под могучего тела растекалась уже небольшая лужица крови, что не могла даже уйти в твердую, плотную землю. — Дай мне умереть спокойно и не думать о своем позоре…

— Нет, — произнес Граф, набрав воздуха в грудь и так же медленно выдохнув. — У тебя есть сильные целители. Не стоит думать о проигранной схватке, как о конце жизни. Каждый поединок только повод стать сильнее, независимо от того, выиграл ты или проиграл. Ты нужен своему народу.

Помолчав, добавил:

— А нам нужен наш король.

— Забирайте его… и провалитесь в преисподнюю! — зарычал кентавр, беспорядочно дергая ногами. Створки ворот открылись, и к нему сбежались женщины, верные стражи, шаман кричал на всех, что они только мешают, и раздавал направо и налево удары увесистым посохом.

— Интересно, а у них, случайно, нет славной традиции — добивать поверженного вождя? — задумчиво сказал Деррек.

— К кресту! — велела я. Пространство вокруг нас немного освободилось, из-за ворот выбежал Граф с мечом в руках, я развернулась к нему корпусом, хлопнув по боку. Мечник благодарно кивнул и запрыгнул на спину — до того места, где распят Фастольф, чуть меньше мили по прямой.

— Руку перевяжи хотя бы, — крикнула я. Граф возразил:

— Все в порядке, капитан.

— То есть как — в порядке? Тебя же проткнули насквозь!

— Потом расскажу. Давайте убираться отсюда.

Кентавры ошеломленно пропускали нас. Думаю, впервые за всю их историю был кто-то настолько дерзкий, чтобы нарушить табу, затем выиграть испытание боем и забрать пленника. Вряд ли степняки отдавали себе отчет в важности человека, которого пытали, но сам факт того, что у них из центрального стойбища что-то забирают, причем честно и с согласия лорда, приводил разум копытных к ступору.

Хвала богам, король жив. Его дряблое, измученное тело не двигается, но грудь едва заметно приподнимается и опускается. Осторожно опустив грубо отесанные бревна на землю, я приказала развязать веревки на руках и ногах, а сама прижала ладонь к груди и начала наспех перебирать все известные исцеляющие заклинания. Ногу и глаз отрастить не удастся, по крайней мере, не здесь и не моими силами, но жизнь ему я сохраню.

Наконец, его дыхание стало ровным, страшные обожженные шрамы сошли, а культя ноги затянулась розовой кожей. Деррек принес наши мешки — их так и свалили грудой около шатра вождя — и достал одеяло, которым бережно накрыл Фастольфа. Так себе затея, конечно, в летнюю жару, но ничего тоньше у нас нет. Хотя бы слепни не будут досаждать. Я с досадой оглянулась по сторонам, намереваясь найти что-то вроде маленькой тележки или даже волокуши. Безрезультатно.

— Демон бы их побрал, — скрипнула зубами я, — надо связаться с Джадом. Пусть достанет нечто вроде флевилла или куфа, и вышлет нам навстречу. До тех пор будем нести его на одеялах, на спине постоянная тряска, а король еще слишком слаб.

Сейтарр порылся за пазухой и достал связку амулетов, выбрал из них тускло-голубой кристалл, ограненный в форме ромба. Сказал:

— У меня есть амулет левитации…невероятно редкий и дорогой. Я никогда его не использовал, но может помочь, капитан.

— Дай сюда, — отобрала я стекляшку, — потом новый купишь. Двадцать штук. Как он работает?

— Нужно поместить на шею или в руки, вот так… и сказать «Тарим».

Тело пленника тут же взмыло в воздух. Не слишком высоко, интендант несколько раз провел пальцами по кристаллу, который покоился на одеяле, и король, висящий в воздухе без сознания, поднялся еще выше.

— Отлично, — обрадовался Деррек. — Теперь привяжем его за ноги…

— …и четвертуем? — иронично спросила я. — Скрепи концы одеяла вот так… да. Он все равно плывет в воздухе, но глотать пыль из-под наших копыт его величеству ни к чему. Поэтому повезем перед собой. Древко копья вставь вот сюда, и второе сюда.

Король, добротно и тщательно завернутый в одеяло, поплыл перед нами, подгоняемый тупыми концами копий. Мы разобрали мешки, продуктов совсем мало, но до места, где стали на якорь, дотянем. С Джадом я все же связалась, сообщила, что едем обратно. Старпом обрадовался, затем огорчился, услышав, что мы почти сжевали провиант, и пообещал подготовить пир.

Степные племена, в огромном количестве собравшиеся посреди земель, которые они исконно считали своими, остались позади. На наш трофей я вдобавок наложила Облако Безмолвия, чтоб его не потревожили звуки извне.

— Сколько будет работать твой амулет? — спросила я Сейтарра. Он пожал плечами:

— Мне говорили, что он очень мощный. Но насколько мощный — не представляю. Может, всю жизнь можно вот так парить?

Я хмыкнула. «Всю жизнь» — немного чересчур. Но в амулетах я не слишком разбираюсь, поэтому закрепила на свертке с королем несколько страховочных веревок, связав их морскими узлами.

Небольшой отряд, с затаенным триумфом покинув стойбище, встречал садящееся солнце. Линд с опасением заметил:

— Капитан, нам бы выспаться. Днем ведь не заснем, жара стоит такая, что хоть под землю зарывайся.

— Скачем всю ночь, — отрезала я. — Под утро пару часов спим и двигаемся дальше.

— Поддерживаю, — лениво отозвался Граф. — К тому же, мы с мастером Сейтарром отлично выспимся и на ваших спинах.

— Говори за себя, — проворчал тот. — Я два месяца еще на спине спать не смогу. На своей. И сидеть. Тоже на своей.

— А я вам мазь целебную дам на корабле. С собой не захватил ничего против ссадин, уж простите.

— И все же, Граф, — упрямо сказала я, так и не смогла выбросить из памяти его слова. — Объясни, как? Что с твоей раной? Какой-то хитрый трюк.

Мечник зевнул и похлопал по моему боку. На самом деле, по закрепленному там клинку.

— Ранить может всякое лезвие, капитан. Никто из степняков меня даже не задел. Они привыкли сражаться с саррусами, для них кто-то вроде меня — слишком подвижная цель.

— Тогда откуда такая страшная сквозная дыра на твоем плече? — с укоризной спросила Чинка. Граф коротко хохотнул и ответил:

— Не все так страшно, как кажется, — сзади раздался непонятный звук, затем он что-то показал остальной команде. Мне не видно, издевается, собака.

— Да ладно! — воскликнул Деррек.

— Что там? — недовольно спросила я. Мне сунули под нос маленькое блестящее лезвие треугольной формы, одно целое с металлической рукоятью. На хирургическом ноже до сих пор виднелись следы крови.

— Я сам себя порезал, — пояснил Граф. — Сделал два небольших надреза спереди и сзади, сдавил, пустил кровь. В пыли воткнул алебарду под руку, создавая иллюзию, что опасно ранен. И лорд Гленарван попался на простой, по сути, крючок.

— Хитрый плут! — восхищенно произнес Линд. Это как раз по его части — различные хитрые уловки и ловушки.

Сейтарр тут же уточнил:

— А если бы без обмана, сила на силу?

— Скорее всего, победил бы. Но капитан еще перед боем сказала, что надо беречь время, вот я и сократил поединок до пары точных ударов. И… мастер Деррек, не могли бы вы везти мастера Сейтарра немного поодаль?

— Не могу, — опешил тот. — Я же сверток толкаю в паре с Линдом.

— Ясно. Жаль, — сокрушенно произнес Граф. — Просто, мне кажется, что мастер Сейтарр там, в лагере, вывалялся в каком-то особо вонючем дерьме.

Интендант вздохнул. Затем медленно произнес:

— Знаешь, Граф… я бы давно написал про твое испытание балладу. Даже первые строки наметил. И все бы ничего, не будь ты таким высокомерным чванливым ублюдком!

— Сейт, ты делаешь это неправильно, — упрекнула его Чинка и стащила с моего бока меч, несмотря на протестующие возгласы хозяина. Приложила его эфесом ко лбу, затем отставила в сторону на вытянутой руке и замогильным голосом произнесла:

— С горечью вынужден признать, что вы ошибаетесь, лорд Сейтарр. Вы явно недооценили мое высокомерие. Но, что самое прискорбное, вы недооценили то, насколько я чванливый ублюдок!

Деррек зашелся смехом, я фыркнула, интендант так сам едва не свалился от хохота. Лучник вежливо улыбнулся, поддержав общее веселье хотя бы формально.

— Боги, с кем же меня свело провидение, — тяжело вздохнул Граф. Я ухмыльнулась, возвращая ему лекарский нож:

— Так приходит известность, друг мой. Вот увидишь, уже через несколько дней на корабле они будут взахлеб рассказывать о твоих подвигах. При этом количество побежденных кентавров возрастет сначала до пятидесяти, а потом и до ста, меч твой будет величиной с гору Рид, а шутку они запомнят, и будут повторять на разные лады до тех пор, пока она не надоест даже Ксаму.

— То есть, я обречен на вечные муки? — с тоской спросил мечник. — Леди Чинка, будьте так любезны, верните мое оружие.

— Увы. Почему-то люди очень неловко себя чувствуют, когда кто-то спасает их шкуры. Даже, если они в тот момент вовсе не люди, а кентавры.