Вжились в привычный уклад. Днем бежим, ночью спим. Амулет все еще работает. На время сна мы прекращаем его действие, чтоб надолго хватило. Да и приятного мало, если посреди ночи брякнешься на твердую землю.

Но на третью ночь нас разбудил дикий крик. Я, не понимая, что случилось, взлетела на ноги, чуть не размозжив Графу пальцы копытом, и увидела, как дергается сверток из одеял. Мы столпились вокруг него. Король то рыдал, то кричал, наконец, первым осмысленным предложением, которое мы от него услышали, было:

— Убейте меня… пожалуйста…

— Капитан? Вы его не вылечили до конца, что ли?

Я покачала головой:

— Ногу я ему не отращу, и болеть она будет еще с месяц. Но основная боль должна была уйти, я не понимаю, чего он орет.

Подойдя к одеялам, я опустилась на колени и внимательно посмотрела на его лицо. Проснулся. Спустя трое суток. Уцелевший глаз с ненавистью смотрел на меня.

— Убе-е-ейте-е… — провыл Фастольф.

— Секундочку, — наклонила голову я, — Сейтарр, подойди-ка сюда. Покажи его величеству нормальную человеческую рожу. Вот так.

Как по мне, лицо кентавра не слишком разнится с человеческим. Оно слегка вытянутое, у кентавров большой нос и крупные ноздри, чаще всего отсутствует борода. Но отличить, особенно тому, кто продолжительное время был у них в плену, довольно легко.

— Ваше величество, — проникновенно сказал Сейтарр, — все позади. Мы доставим вас домой.

— Что? — растерянно сказал король, затем попытался приподняться, но не смог. — Хвала небесам… но почему я связан?

— Вам нужен был покой.

Фастольф глубоко вдохнул чистый воздух, свободный от запахов нечистот и прочей грязи, затем несколько слезинок скатилось из глаза, смотрящего то в небо, то на вечно небритое, щетинистое лицо интенданта с неряшливыми усиками. Наверное, физиономия Сейтарра казалась ему сейчас прекраснейшим зрелищем на всем Кихча.

— А они? — спросил король.

— Нам пришлось перевоплотиться, ваше величество. Иначе к кентаврам и не подобраться.

— Спасибо, — прошептал он, растроганный. И, справедливости ради, пока что не в силах забыть, как с ним обращались дикие степняки. Хорошо, что не сошел с ума. — Я благодарю вас, герои. Как ваши имена?

— Сейтарр, — сказал интендант, рассудив, что лучше всего вести разговор ему. Начал развязывать веревки, стесняющие движения правителя. — Второго человека зовут Ульгем, кличка — Граф. Кентавры: Линд Тильман — песочный, эти двое — Деррек и Чинка. Черная — наш капитан, Тави.

— По кличке «Морская Ведьма», чтобы все прояснить, — усмехнулась я. — Чтоб вы не подумали сдуру, что мы ваши подданные.

— Я где-то уже слышал такое имя, — задумался король, но скривился и схватился за ногу. Я огорчила его:

— Будет болеть еще некоторое время, ваше величество. Но мы не всесильны, увы. Не сможем вырастить ее заново.

Фастольф развернул одеяло и с ужасом уставился на культю, затем выругался:

— Чертовы кентавры!

— Разве вы не помните всего этого? — с любопытством спросил интендант. Его величество вздохнул и снова завернулся в одеяло до пояса, все же не слишком культурно сидеть голым. Даже королю.

— Всеми силами пытаюсь забыть. Но кочевники оставили мне хорошее напоминание о моей глупости, будь проклят их род до двадцатого колена. — Он поводил рукой вдоль левой половины лица, там, где еще декаду назад был глаз. — Как вы меня нашли?

— Не все сразу, ваше величество, — произнес Граф, роясь в мешке. Достал оттуда несколько полосок вяленого мяса, отстегнул от ремней бурдюк с водой и протянул королю. — Вам нужно поесть. Но осторожно, мясо сначала рассасывайте, а потом жуйте. Внимательно, не подавитесь.

Фастольф сначала надолго приник к бурдюку, пьет небольшими глотками, но собрался, судя по решимости, вылакать его полностью. Наконец, оторвался, с жадностью отгрыз кусок мяса. Сказал:

— Ааыафе.

Мы переглянулись, затем интендант уточнил:

— Простите?

— Я говорю, рассказывайте, — поправился король.

И Сейтарр начал повествование. Часть с орогленнскими людоедами пришлось выболтать мне, однако дальше я передала роль рассказчика интенданту и просто наблюдала за королем. Спать уже не хотелось — его вопли выбили последние остатки сна, да и, судя по горизонту, скоро рассвет.

Спасенный на самом деле сравнительно молод, только выглядит стариком. На деле он явно младше Сейтарра, но старше Графа, то есть, лет сорок. Возраста придают утонченные черты лица, голод и общая изможденность. Средний рост, телосложение исключительно такое, что бывает у дворян вследствие роскошной жизни. Не слишком-то заметно, чтобы он серьезно изнурял себя, например, фехтованием. Кроме того, в темных волосах Фастольфа появились седые пряди, которых раньше не было. Неудивительно, такое пережить, хоть и виной всему исключительно его собственная придурь.

И во всем видны манеры — в том, как говорит, ест, даже взгляд его темно-синего, как море, глаза не назовешь пристальным. Любопытным — да. К тому же, хоть и пытается скрыть ее, но явственно видна тоска по ушедшим спутникам.

Когда Сейтарр добрался до поединка, король тотчас же поблагодарил Графа за проявленную доблесть. Тот буркнул «Пустяки», но похвалу принял, как будто так и должно быть. Тем не менее, как только наша история была завершена, Фастольф остался сидеть в оцепенении. Только губы поджал.

— Ваше величество? — спросил Деррек, наклонив голову, точно как собака.

— Да здесь я, — сказал тот, но мысли явно где-то вдали. — Беспокоюсь о королевстве. Лишь бы не было войны… снова.

— Простите за грубость, но беспокоиться надо было раньше, — хмыкнула я. — Сейчас нужно все исправлять, пока еще не поздно.

— Вы правы, леди. И моя вина неоспорима, однако…

— Однако, что?

— Сперва выслушайте, как все произошло. С самого начала, — вздохнул король.

* * *

Слухи о таинственной прорицательнице я впервые получил из уст своего постельничего. Но, как водится в крупных городах, спустя декаду о ее грядущем прибытии в Грен Таваль не говорил только младенец. По вполне очевидным причинам, смею заметить. Много историй ходило о ее силе: вещунья предрекла падение династии Крассов, постройку города в устье реки под названием Кривошейка, и это тогда, когда про Йеденуф никто даже не слышал! Кроме того, правителю соседнего королевства, Аргентау, она нагадала, что он станет причиной смерти четырех своих жен. И к моменту начала повествования три уже благополучно скончались, а разъяренный король Зимштерн поклялся никогда не жениться более.

Кто знает, что принесет ему грядущее…

Но история, которую я хочу вам поведать, как ни странно, расскажет не о нем, а обо мне и моем великолепном скудоумии.

Наступил день и час, когда прорицательница по имени Хевиш любезно согласилась посетить и мой дворец. Телом она необычайно худощава и высока — если бы я хотел смотреть прямо, разговаривая с ней, боюсь, мне бы пришлось устраивать специальный помост. Хевиш принадлежит к народу саррусов, но даже среди них мало тех, кто мог бы состязаться с ней в росте. Особой загадочности ей придают также темные, цветные татуировки вокруг глаза и на лбу. Да, забыл упомянуть, женщина сия еще и бреется налысо, отчего имеет вид жуткий и не от мира сего.

Слова, которые она мне сказала, когда впала в какое-то особое, одержимое состояние, я запомнил надолго.

«День, когда твое королевство расцветет в мире и благоденствии, будет днем, что озарит твою жизнь необычной красотой девушки королевской крови. Не всякий сможет оценить ее и понять, однако она принесет тебе радость, душевный покой и долгие годы жизни, а Рид Ойлему — вечную славу и процветание».

Клянусь, ее глаз при этом светился, а голосом словно говорили демоны из дальних уголков Темного мира. Но придворные мудрецы тут же взялись за толкования, после чего предоставили мне пред очи то, что сумели распутать. Их догадки, в общем-то, ничуть не отличались от моих собственных — мне предстояло породниться с дамой вряд ли привычной для нас, людей, красоты, а других племен на Кихча хватает.

Здесь я хотел бы заметить, что обращаться к прорицателям многие считают затеей полоумной и недостойной государственного мужа, но Хевиш тем и известна, что все, ею предсказанное, свершалось в точности. Не знаю, что за сила у нее такая. Моей первой серьезной ошибкой стало обращение к не такому сильному прорицателю, тем не менее, известному на всю столицу.

Да, уважаемый мастер Сейтарр, именно он нагадал мне спутников. Рыцаря без тени сомнения, пышногрудую лучницу, начинающего убийцу и мага, ни разу не покидавшего дома. И, если с первыми тремя никаких преград не возникло, авантюристов в мире полно, то мага, который ни разу не покидал дома, вытащить из дома, как правило, очень сложно. Почти невозможно. Однако я пообещал, что по возвращению его осыплют всяческими благами, а лавочникам я прикажу снабжать его магическими реагентами до самой смерти.

Говард Билш, а именно так его звали, нехотя согласился. Кроме того, помимо означенных героев я взял с собой лучший отряд королевской гвардии и снарядил самый быстроходный фрегат королевства Ойлем. Цель у нас была — легенда о прекрасной принцессе из дикого племени хорошо известна на всех трех континентах. Моим преимуществом было то, что я хорошо знал, где ее искать. В родословную одного из моих приближенных неведомый мастер включил и предков из одной отдаленной деревеньки, подробно указав место нахождения и разъяснив дорогу.

Добрались легко и без лишних приключений. Но там я потерял двоих разведчиков и Элизабет, которых ночью прирезали и съели проклятые дикари. Мной овладел такой гнев, что я едва не приказал уничтожить и людей, и их поселение, но разум был в смятении, а здравых решений он в таком состоянии не примет, на что и указал Говард. Что ни говори, а по части дисциплины ума он был великолепен, мастер Билш. Посему мы просто удалились оттуда, оставив кости наших товарищей без погребения — тогда каждый был уверен, что и кости тоже съедены.

О женитьбе я уже тогда начал задумываться, как о большой ошибке. Возможно, дикарка, которая ест людей, и сможет мне принести радость, но Ойлему вечную славу… возникает много вопросов о том, какую славу она может принести. Прорицания очень часто толкуются только в свою пользу, мы забываем, что они могут предрекать и неудачи, и беды.

Я отправил корабельного голубя с письмом, указывающим, что команда «Дэйлы» должна привести корабль в речной город под названием Арн-Коссад. По пути мы потеряли еще одного солдата в битве с горными троллями. Вы тоже на них наткнулись? Что ж, значит, ваш отряд был гораздо лучше подготовлен, чем вся моя армия. Герцог Титус Хельм отлично меня принял, его целители помогли моим людям, и, поскольку он является фактически, правителем немаленького города, я предложил ему выдать за меня одну из своих дочерей.

Не хотелось бы обижать его светлость, но вы ведь видели, как он выглядит, судя по вашему рассказу, леди Тави. Простите, капитан Тави. Я не хотел вас оскорбить. Так вот — у него вполне могла быть дочь «необычной красоты». Но жена и даже случайные любовные связи приносили герцогу лишь сыновей. На сыне я, как вы понимаете, жениться не хотел. Хотя это тоже могло быть частью загадки, однако подобные мысли крамольны и претят мне.

Пополнив запасы, мы предприняли отчаянную попытку дойти до полюса, где, по слухам, обитали могущественные стихийные духи, но самих духов так и не увидели — половину моих войск уничтожили охранники, и я вынужден был отступить. Там же мы потеряли и Говарда — он поскользнулся на гладком льду и потерял сознание от удара головой, после чего его тело еще и провалилось в какую-то загадочную ловушку. Нелепая смерть.

Да, возможно, проще было бы найти в Маркевии лесную фею и на ней жениться. Но какие гарантии, что она будет королевской крови? Тогда пророчество не исполнится. Меня больше беспокоила часть про «долгие годы жизни» — возможно ли, что, если я не женюсь, то умру через несколько лет?

Когда мы добирались обратно, замерзло насмерть еще несколько человек. У нас не хватало ни лошадей, ни припасов, ни теплых вещей, подготовка к экспедиции почти не спасла — все, что мы взяли с собой, либо не приносило ожидаемого результата, либо оказалось и вовсе бесполезным. На фрегат погрузили специальных тягловых лошадей с широкими копытами, но даже они проваливались в снег, без мага стало слишком сложно обогреваться, и несколько воинов перенесли сильнейшую болезнь. Один от нее и скончался, увы.

Мы покидали вечные льды с полной командой на «Дэйле», но из моего личного отряда в сорок гвардейцев и четыре особых наемника оставалось восемнадцать человек. После одного маленького островного порта мы недосчитались Терренхофа, нашего «убийцы». Я говорю так иронично, поскольку он за все путешествие даже меча из ножен не вытащил, хотя его ловкость и хитроумие нередко становились подспорьем. Тем не менее, он был осужден именно за убийство, и честно отсидел десять лет в тюрьме. Больших доказательств нам не понадобилось.

Тем не менее, он малодушно сбежал и сманил с собой несколько матросов. Возможно, тем самым он спас им и себе жизнь.

Пришвартовавшись в Меженверстанде, мы с офицерами обсудили следующий шаг. Голоса разделились — половина за то, чтоб возвращаться в Рид Ойлем, половина за то, чтобы продолжать поиски. Не могу сказать, что двигало мною тогда — жажда исполнить пророчество и все же принести государству процветание и славу, или азарт охотника, который из-за самолюбия не считался с потерями… но я уговорил экипаж двигаться дальше.

И здесь я совершил вторую серьезную ошибку. Не считая предыдущих, которые, скопившись лавиной, унесли много жизней отличных воинов. Я и рыцарь по имени Бенедикт Хилл решили двигаться не в один из городов, а прямо к крепости Нурден. Я рассчитывал поставить на кон все и уговорить вождя кентавров выдать за меня одну из дочерей. Несмотря на то, что подобная идея была воспринята моими людьми с ужасом, я искренне верил, что она станет ключом к разгадке прорицания.

На сей раз мы хорошо подготовились, сделав серьезные запасы скота, еды и снаряжения в том маленьком портовом городе, но судьбе было угодно распорядиться иначе. «Дэйла» попала в жестокий шторм, нас мотало по всему океану, а спустя одиннадцать дней, почти в месяц Цветов, разбило фрегат в щепки у берегов Ургахада. Погибли почти все. Оставшиеся сошли с ума… видимо, я тоже.

Правду говорю! Мне бы не помешало тогда немного ума. Поскольку, вместо того, чтобы двигаться в ближайший город, Эрвинд, мы собрали уцелевших людей и направились вглубь страны, в Хельмерские степи, где нас захватила почти армия кочевников. Людей, едва уцелевших в кораблекрушении, пытали, били, жгли, ели заживо. Я клянусь своей честью, я видел, как эти звери отрывают зубами куски от еще живого человека. Мы пытались договориться с ними, но к вождю я не сумел попасть с самого начала, а, когда меня привезли в центральное стойбище, я уже не был способен говорить нормально — жара, пытки и гибель всех, кто отправился со мной в богами проклятое путешествие, доконали меня.

Бенедикт погиб последним. Они разорвали его тело на части, а голову насадили на шест вместо знамени.

* * *

— Безумие, — сокрушенно проговорила я, — что мешало вам, ваше величество, объявить на весь мир, что ищете жену?

— Например, то, что племена людоедов, элементали, кентавры и всякие крайты не слишком стараются соваться в королевские дворцы? — подначил меня Сейтарр. — Нет, то, что происходило, ужасно. Но я не понимаю — неужели какое-то пророчество способно довести такое количество людей до самоистязания? Вы же король, неглупый, в общем-то. Слыхали бы вы, как о вас отзывался мастер Брадли! А вот эта затея с женитьбой… не понимаю.

Фастольф с горечью усмехнулся:

— Выяснилось, что я не только глуп, но еще и себялюбив и непредусмотрителен. Путешествие, что длилось почти год, в полной мере раскрыло все худшие стороны моего характера.

— Но придворные по-прежнему считают, что вы им нужны, — возразила я. — Они сами пытались рассылать поисковые отряды по всему миру, тем не менее, месяц назад решились на отчаянный шаг — предложили огромную сумму из казны тому, кто найдет их правителя.

— Всего месяц? — поразился он. — Мне, чтоб проделать такой путь, понадобилось целых шесть! Даже шесть с половиной.

— Мы уже знали, куда идти, — пожала плечами я и отогнала назойливую муху, едва не задев локтем голову мечника. — Кроме того, у нас быстрейший корабль, который ни разу не понадобилось ремонтировать во время плавания, и отличная команда. Отсюда и скорость.

Часть рассказа «О королевском скудоумии» прозвучала уже в пути. Нам следовало спешить — несколько суток займет дорога к месту, где мы бросили якорь, затем еще несколько до Грен Таваля. Получается встык к означенному сроку, дней двадцать запаса, не более.

Король уютно устроился на спине Линда, соорудили ему нечто вроде седла из тех же одеял и опустевших дорожных мешков. К поясу лучника приделали ремень, за который держался одноногий король, а к «седлу» — еще два, которые надежно уберегали его величество от падения оземь. Иначе получилось бы некрасиво и очень не по-королевски.

Учитывая услышанное, по-королевски — это когда ты носишься по всему миру в поисках страшненькой невесты из другой расы. Что? Как будто «необычная красота» можно толковать по-другому. Мне ли не знать, хе-хе.

— Ваше величество, — почтительно окликнул его Граф. Фастольф вопросительно повернул голову к нему. — А могло случиться так, что один из ваших придворных просто хотел выдать замуж свою дочь, редкостную уродину? Ведь вельможи тоже бывают королевского рода.

— Проверили в первую очередь, — недовольно ответил король. — Никого. Кроме того, великих прорицателей очень сложно подкупить. Даже, если собираешься провернуть подобный трюк, их надо соблазнять точно не деньгами, а чем-то другим.

— А вдруг вы просто неправильно подобрали группу искателей приключений?

— Я тоже об этом думал, — вздохнул Фастольф. — Проблема в том, что сбежавший Терренхоф — как бы он мог исправить ситуацию с кентаврами? Разве что, уговорить нас все же направиться в Эрвинд. А потом, например, к владыке Ургахада. Но отношения между правителями не допускают прямого моего появления даже в одном с ним городе, я уж молчу про личный разговор.

— Да-да, — скептически отозвался Граф, — нужны дипломатические ноты и прочий оркестр. А еще у Джартака есть лишь одна дочь, и та уже замужем.

— Подожди, я слышал, у него вообще нет детей? — задумчиво спросил Сейтарр, пожевывая очередное растение, которому провидение предписало тяжкую долю оказаться в зубах вечно сутулящегося мужчины.

— Врут, — отрезал мечник. — Два сына и дочь. Я сам услышал только недавно, в Эрвинде. Думаю, местным лучше знать.

На стыке двух летних месяцев степная жара приняла совершенно невыносимую форму. Солнце раскаляло землю так, что чувствовалось даже через копыта, и единственным спасением оказался быстрый бег. Люди попытались соорудить королю что-то, отдаленно похожее на зонт или полог, но он гордо отказался, ограничившись золотистой повязкой на лоб из запасов Графа. Почти корона.

Они сейчас, как братья-близнецы, разлученные в детстве. Причем одного брата забросили в приличную семью, обучали всяким полезным штукам, а второй ушел на войну и лишился ноги и глаза. Сменную одежду с собой брал только Ульгем, а костюмы у него все похожи — яркие, блестящие, красочные. Вот только запасной обуви для Фастольфа не нашлось, так что обвязали уцелевшую ногу тканью в несколько слоев, сшили, и приспособили под костыль чахлое степное деревце. Так что на привале король уже бодро прыгал и так же бодро жаловался на неудобства.

Уж простите, ваше величество, карету не подали.

И еды совсем немного. Воды набрали, случайно встретив едва различимый чистый ручеек, бьющий из-под камня, а вот грызть приходилось и печеных ящериц, и даже траву жевать. Нормальную пищу оставляли для короля и двух людей. Кентаврам нужно больше провианта, но и вкус, и нюх у них — точнее, на время стоит говорить «у нас» — очень притуплены. Так что и траву жевали, и кору, и листики с ветвями с немногочисленных кустов. Я магией выгоняла из-под земли землероек — очень вкусные зверьки. Жаль, что мяса на них мало.

Зря я наговариваю на короля. В общем-то, тип он неплохой. Простой в общении, не слишком требовательный. Свой парень. Может, конечно, ему после пыток наша поездка к океану кажется верхом блаженства, или он принял какую-то аскезу и нам не хочет говорить. Но, услышав о сумме, которую обещали за его живую тушку, лишь немного побрюзжал, уведомив нас, что «он бы снизил выкуп раза в два», при этом поклялся, что все будет выплачено до последнего золотого. Ибо все, что обещано от имени двора, скрепляется нерушимым королевским словом.

А ребята из команды, наоборот, как-то подтянулись. Речи ведут такие, что впору в Академию лекторами нанимать, расспрашивают про особенности управления государством и армией. Фастольф цветет от радости и подробно обо всем рассказывает. Идею с выполнением пророчества, кажется, окончательно забросил, чему мы все очень рады.

Один раз на нас попытался напасть отряд саррусов, однако был раскидан. Наверное, больше всего их поразило то, что люди сражаются вместе с кентаврами, я бы даже постаралась как-то щадить их, да вот только атаковало не соединение регулярной армии. Обычные бандиты, кое-как одетые и вооруженные. Собрали с тел еще немного еды и пару золотых, еде обрадовались даже больше.

Без компасов вышли к берегу значительно правее места назначения, после чего направились вдоль берега на запад. Странно. Отец рассказывал, что без ориентиров человека все время тянет влево, поскольку правая нога делает шаг чуть длиннее, чем левая. У кентавров, выходит, наоборот? Мы дважды умудрились отклониться вправо от намеченной цели. Или все дело в том, что слишком привыкли двигаться по компасу?

На пятые сутки обратного пути начали превращаться обратно. Я теперь понимаю, что Фастольф действительно притягивает неудачи — под ним шел Линд, которого я превратила в полуконя первым. Поэтому его величество изволили долго ругаться, вместе с седлом брякнувшись оземь и ушибив низ спины. Превращение почти мгновенное. Я сразу приказала скидывать снаряжение вместе с всадниками и ждать, пока все снова станут людьми.

Напугала короля. Собой. Да, мне не сложно накинуть на себя очередную личину, но ведь ему с нами еще плыть. Появлюсь заспанная на палубе, его величество не выдержит, и его схватит удар. Будет наглядное пособие — как превратить два миллиона золотых в двадцать тысяч.

Так что пусть привыкает, хотя и без того ужасов насмотрелся за время сватания.

Наконец, спустя два дня мы увидели хорошо знакомые мачты. Наконец-то добрались до «Храпящего». Экипаж, уже ставший небольшим лагерем, эдакое маленькое стойбище, разразился радостными возгласами, увидев нас и Фастольфа, который величественно восседал на закорках у Линда. Громче всех орал боцман, который оттащил в сторону и по секрету сообщил мне, что для короля уже готова каюта, а пара матросов временно поспит в трюме.

Сейтарр тут же принялся за работу — вытесал из запасных досок отличный костыль, даже резьбой украсил, а потом соорудил еще и протез на ремнях. Ему, как мог, помогал Чед, который все никак не мог поверить, что мы привезли настоящего, живого короля, пусть даже не совсем целого, и все стремился то поговорить с ним, то пощупать. Фастольф опробовал новые средства передвижения и поблагодарил интенданта за работу, а Ксам еще долго шутил насчет «короля-пирата», когда тот не слышал.

Ну и, конечно, Хог расстарался на славу. Сотворил на камбузе кучу разнообразной еды, которую даже не стыдно подать на королевском званом обеде. Но, учитывая того, кто находился с нами за грубо сложенным из досок и бочек столом, все обстоятельства пели в унисон. Интендант даже вытащил лютню, долго подкручивал колки, проверяя струны, а затем сыграл и столь любимую боцманом «Конвойную», и «Рыбу со сломанной спиной», и «Штормовую», даже несколько ургахадских маршевых песен. Затем какую-то любовную лирику, затем армейскую песню из Грайрува, после чего его чуть не поколотили. Пили и пели до самого утра, забыв даже про вахту. Только когда Фастольф Первый Одноглазый начал клевать носом, его под руки затащили на корабль и аккуратно уложили в каюте, которую раньше занимали Турлей и Оми.

Немногим позже, когда все разошлись, а Хог начал дымить своей вонючей трубкой, отгоняя мошкару, у костра остались только непьющий Ямми, я, уже порядком хмельная, Деррек и Джад Стефенсон.

Старпом некоторое время задумчиво смотрел на пламя костра, затем спросил:

— Расскажи, как оно.

— То есть? — не поняла я.

— Лошадью быть, — усмехнулся Джад, — пускай и только наполовину.

— Сложно объяснить, — сказала я, поводив руками в воздухе, но так и не найдя подходящего сравнения. — Степь — это такое твердое, огромное море.

— Только ты в нем не моряк, а корабль, — помог мне Деррек, крутящий в пальцах ленту, которой обычно стягивал волосы. Они рассыпались по плечам и опасно нависли над пламенем. — Маленький, юркий такой шлюп, который мотает из стороны в сторону.

— Не-е-ет, — протянула я. — Кентавр в степи — это ветер в ушах, дрожь под копытами. Мощь. Много дикой и необузданной силы. Единственное, что в нем общего с моряком — ощущение свободы. Но борьбы со стихией почти нет.

— Мы просто в пылевую бурю не попали, — возразил Деррек, покачав головой.

— Да уж, вот там пришлось бы несладко. А еще постоянная жара. Угораздило же уйти в Хельмерские степи, когда лето в самом разгаре.

— Идея была изначально Фастольфа, — развел руками Джад. — Ему и все тумаки.

Я ухмыльнулась:

— Нельзя ему тумаки. Нам и так попеняют, что короля не в полном здравии вернули. Кстати, мне теперь кажется, что всю операцию со спасением можно было провернуть гораздо проще.

— Например?

— Пока что не знаю. Но месяца через два подобная светлая идея, несомненно, придет ко мне в голову.