Юрий Кравченко был человек с трудным и сильным характером. Диктатор по натуре. Для того времени это было не так уж плохо. Трения у меня с ним, конечно, были. Табель о рангах понимал, но многое, что ему не нравилось, делал со скрипом. Кадровую политику в своем министерстве старался оставить только за одним человеком - за собой. Чье-либо вмешательство - даже мое - воспринимал болезненно. Ни в каком законе не записано, что министр внутренних дел должен с кем-либо согласовывать свои кадровые решения. Таким образом, действует что-то вроде старинного правила: вассал моего вассала - не мой вассал. Президент подписывает указы о назначении министра и его заместителей, не ниже. Подписал - и все, дальше министр сам решает, кого поставить на какой участок. В наших условиях это означает, между прочим, фактическое отсутствие гражданского контроля над силовыми ведомствами. Единственный гражданский контролер - президент страны. Но не всем это объяснишь. Издал я, например, указ, которым предписал генеральному прокурору согласовывать со мной (через мою администрацию) основные кадровые назначения в органах прокуратуры. Естественно, поднялся большой шум в депутатском корпусе и в печати. Указ был расценен как «завинчивание гаек» со стороны президента, как усиление авторитарных тенденций и прочих вещей, которые очень хорошо умеют формулировать в таких случаях.

Как водится, не нашлось ни одного известного в обществе человека, который бы попытался объяснить людям, что в данном случае речь в действительности идет не об усилении, а об ослаблении авторитаризма - авторитаризма высшего прокурорского руководства.

5 мая

На одном из форумов в интернете набрел на любопытный обмен мнениями о премьерстве Юлии Тимошенко и о ней самой. С интересом узнал, что ее горячих сторонников зовут «юлианцами». Один из участников дискуссии пишет:

«Все просто, господа хорошие. Юлия Владимировна не понимает сути аппаратной работы, отчего превращает премьерские полномочия непонятно во что… Премьер может изображать, будто он чем-то управляет, но на деле лично он не управляет ничем, кроме наиболее приближенных помощников, секретарей, референтов и советников… Все «управленческие сигналы» премьера транслирует на общество государственный аппарат, в котором ведущая роль принадлежит среднему звену - начальникам управлений, отделов, заведующим секторами и т. п. Как они реализуют на практике «сигналы» премьера, - таким и будет государственное управление от имени премьера. Государство в нашей стране - это как раз ОНИ. Плотно сбитые, связанные мириадами невидимых нитей, спаянные корпоративной этикой государственных служащих (которые как раз неплохо в целом оплачиваются, не в пример низовому звену «рабочих лошадок») - они на деле управляют страной. Они - а не «говорящая голова» в телевизоре… Господа юлианцы считают, будто «Юля поднимет экономику, Юля спасет страну, Юля…» (нужное подставить). В премьерском кресле ни один человек ничего подобного сделать просто не может. Премьер - тот же полководец. Как полководец должен делать вид, что управляет ходом боя (и признавать в глубине души, что ничем он не управляет), - так и премьер должен делать вид, будто управляет экономикой (хотя при здравом рассуждении должен понимать, что с трудом как-то управляется с собственным секретариатом и помощниками)».

Почему я обратил внимание на это рассуждение? Оно не совсем соответствует действительности. Роль аппарата преувеличивается, даже, я бы сказал, демонизируется. Тут автор проявляет верность давней традиции. К ее становлению приложили руку советские вожди - от Сталина до Хрущева. Я имею в виду сталинское выражение: «Кадры решают все», как и хрущевское: «Аппарат - наша опора». Это, конечно, верно, но аппарат надо рассматривать как продукт общества. Примерно так же, как любят говорить о парламенте. Какое общество, такой и парламент. Это очень хорошо у нас усвоили, и слава богу. Но то же самое нужно говорить и об аппарате. Какое общество, такой и аппарат. Сопротивление аппарата тем или иным приказам и починам - это во многом сопротивление общества. Сопротивление стихии, которая, понятно, не всегда права, но против которой не попрешь.

Людей, которые любят говорить о самостоятельной, определяющей и решающей роли аппарата в управлении страной и в то же время возлагают на мою персону эксклюзивную ответственность за все негативные явления в 1994-2004 годах, хочется спросить: не кажется ли вам, уважаемые, что вы противоречите самим себе? Или такой вопрос: если аппарат всесилен, то как могла произойти «оранжевая революция»? Или революция 1991 года, когда одного росчерка ельцинского пера хватило, чтобы мгновенно и навсегда - и без всякого сопротивления! - ушел в небытие аппарат КПСС - самый большой и могущественный из управленческих аппаратов, когда-либо существовавших на планете. Мне, конечно, сразу же скажут в порядке возражения, что аппарат исчез, а люди-то остались, и многие из них вскоре оказались в аппарате новой власти. Это верно, но не станете же вы утверждать, что новый аппарат с прежним личным составом продолжал как ни в чем не бывало совершенствовать «развитой социализм»?!