Выдачу российского гражданства в Крыму в 1994 году мы тоже остановили тем, что подняли серьезный скандал. Я не знаю, в какой мере к этой авантюре был причастен Ельцин, и был ли причастен вообще. Важно другое: он оказался способным адекватно реагировать на наш демарш. Выдачу гражданства прекратили.

Мы, когда требовалось, скандалили, но без лишнего шума и без демонстрации враждебности к России и к ее руководству. Такой была моя линия, и она исправно работала. Такие вещи хорошо чувствуют и отдельные люди, и целые страны. Ельцин это чувствовал лучше всех из тех российских государственных деятелей, с которыми мне приходилось иметь дело.

Кроме того, у него в душе было такое местечко, где находился демократ. Этот демократ иногда дремал, но в критических ситуациях обязательно просыпался и брал бразды правления ельцинской личностью в свои руки. Я умел будить этого демократа. Как-то получалось… «Ну что же это такое, Борис Николаевич: ваши в Крыму начинают выдавать российское гражданство украинским гражданам. Ну это же хрен знает что, Борис Николаевич!» - «Да вы что?!» -

«Я- то ничего. Со мной все в порядке. А вот на шахматной доске у нас с вами затеялась какая-то не такая пляска». -«Ну, так я ее сейчас остановлю, понимаешь! Ладно. Забудем это. Вы когда в Москву наведаетесь? Или теперь я к вам для баланса?»

Так и жили, так и строили отношения…

Понятно, что в данном конкретном случае безобразие было остановлено не только по моему, так сказать, звонку. Были довольно серьезные заявления западных правительств, даже Китай подчеркнул, что он поддерживает Украину в ее стремлении сохранить свою территориальную целостность. Надо отдать должное и американцам за их позицию. Я имею в виду позицию по Крыму в начале моего первого президентского срока.

19 февраля

В «дни Тузлы» у меня состоялся любопытный разговор с одним из моих внештатных советников. Время от времени мы встречались с ним для непринужденного обмена мнениями. И вот он читает мне маленькую, но очень насыщенную лекцию о своем видении наиболее эффективной стратегии украинского руководства на ближайшее десятилетие.

- Первое: тонко управляемая демократия. Второе: решительные рыночные, западнические реформы. Третье: мощное противодействие великодержавным и русификаторским амбициям Москвы. Без третьего Запад не будет терпеть первого и не обратит внимания на второе. Только третье может побудить Запад смириться с первым и содействовать второму. Мне кажется, Леонид Данилович, как раз на эту стратегию-доктрину и тянет то, что, при всех колебаниях, вы делаете уже два срока подряд. Остается только усилить третью позицию.

Я не мог сразу включиться в это «если первое, то третье, а если третье, то второе». Пришлось взять карандаш и перенести это все на бумагу. Итак, первого, то есть «управляемой демократии», Запад не будет терпеть, если мы будем поддерживать с Россией нынешнюю температуру отношений. Нормальную температуру. Чтобы он «простил» нам «завинчивание гаек» внутри страны, мы должны будем серьезно испортить отношения с Россией. Понятно. Кроме того, без третьего, то есть без ухудшения отношений Украины с Россией, Запад не оценит наших усилий по углублению рыночных преобразований. Получается, что ухудшение отношений с Россией - условие экономического и всяческого прогресса в Украине! Мол, только наши плохие отношения с Россией могут обеспечить нам всестороннее сочувствие Запада!!

Что же я ответил своему советнику, человеку неглупому и образованному, но слишком упертому в украинство? Я не привык, говорю, теоретизировать. Смотрю на вещи практически. Нечего лукавить: в России есть силы, которые хотели бы подчинить Украину. Но на государственном уровне такой политики нет. Затевать не какое-нибудь, а «мощное противодействие» этим силам - значит, испортить межгосударственные отношения на том основании, что в России есть эти силы, эти настроения. Я все десять лет поступал иначе. Четко разделял официальную политическую линию Москвы и великодержавную возню определенных сил. Эти силы, конечно, получали с нашей стороны должный отпор, но - не в ущерб межгосударственным отношениям. Если это называть моими «колебаниями», то могу согласиться, что они допускались мною сознательно и в соответствии с моей «доктриной». Но переходить от «колебаний» к «мощному противодействию» было бы просто невыгодно. Глупо досаждать соседу в ущерб себе. Это глупо на бытовом уровне, а на государственном - опасно, безответственно.

- Но твоя мысль мне понятна, - сказал я своему советнику. - И мысль понятна, и настроение. Только я не могу руководствоваться в таких делах настроениями.

Я нисколько не лукавил, сказав это. Иногда нужно немало выдержки и философского спокойствия, чтобы не поддаваться эмоциям.

То было как раз такое время. Ну, представить себе… Наш разговор происходил в октябре 2003 года. А перед этим было не только «стояние на Тузле», ошеломившее Украину. Перед этим нас «спасали от голода». И как же это делалось, господи!

Урожай 2002 года был хороший, но правительство Кинаха допустило грубый просчет: не закупило достаточно зерна в госрезерв, и оно ушло на экспорт. В 2003 году, незадолго до нового урожая, нам пришлось решать вопрос о том, чтобы прикупить зерна. Речь шла, в сущности, о заурядной торговой сделке. И не о столь уж крупной. Естественно, мы искали такой ход, который позволил бы нам не слишком потратиться, тем более что денег, как всегда, не хватало. Обратились к России. Я отправил в Москву премьер-министра Януковича. Перед этим поговорил по телефону с Путиным. Был спокойный будничный разговор. Путин пообещал поставить нам 200 тысяч тонн пшеницы из российского резервного фонда.

И что же тут началось!

«Уже опустели у соседей полки бакалейных магазинов, фактически введена специальная продовольственная программа. Статистические выкладки сельхозспециалистов подтверждают неутешительный факт: хлебный рынок страны дестабилизирован…» Это - российская «Парламентская газета» (2 августа 2003 г.). И дальше: «Владимир Путин уже пообещал Леониду Кучме поставить… Януковичу же с Гордеевым пришлось договариваться о ценах, которые, по выражению главы правительства Украины, «для стабилизации ситуации на продовольственном рынке страны» должны непременно быть ниже рыночных… Взаимопонимание, достигнутое на встрече, - результат не столько умения вести дипломатические переговоры, сколько братского понимания нашей стороной сложной ситуации, сложившейся на Украине».

Теперь сопоставьте эту концовку статьи с заголовком: «Украине голод не грозит»…

Газета «Время МН». Солидная газета. Цитирую: «В августе Россия поставит на Украину 200 тыс. тонн пшеницы. В роли экспортера выступят не частные крупные компании, а само государство… Зерновые отношения между двумя странами вряд ли ограничатся только куплей-продажей, причем в первую очередь выгодной для Украины, нежели для нашей страны. И возможно, Украина предпочтет товарный бартер. Не случайно Янукович, прощаясь с журналистами, словно напомнил, что «добрые соседи должны друг другу помогать». И с этим через час-другой согласился президент России. Более того, Путин, как констатируют отечественные информагентства, оценил российско-украинские отношения не сколько дружескими, сколько родственным». Заголовок статьи: «Украина с протянутой рукой». «Коммерсантъ», в тот же день: «Украинский премьер попросил хлебушка».

Если о проявлении «родственных отношений» сообщают под такими заголовками, то я не знаю, что сказать.

А через неделю, как на зло, в «Новых Известиях»: «Россия не извинится перед Украиной за голодные годы». «Посол РФ в Украине Виктор Черномырдин заявил, что Москва не будет извиняться перед Киевом в связи с голодом 1932-1933 гг. «Извиняться мы не собираемся - нам не перед кем извиняться», - сказал Виктор Степанович. Он считает, что Россия как правопреемница СССР и так взяла на себя много обязательств и что «ей нужно в ноги поклониться за то, что она несет этот крест - и по долгам, и по другим вопросам, но только не по голодомору».

В связи с этим заявлением мне позвонил кто-то из наших видных писателей. Не буду называть его. Смысл его слов сводился к следующему. «Может быть, Россия действительно не должна извиняться перед Украиной за голодомор - хотя бы потому, что и сама пострадала от него. Но говорить об этом в таком тоне недопустимо. Еще менее позволительно послу России в Украине говорить, что страна его пребывания должна «кланяться в ноги» стране, которую он имеет честь представлять. По всем правилам, это черт знает что!» - кричал мой собеседник. Дальше он высказал мысль, с которой я никак не мог согласиться. Он сказал, что упомянутый Черномырдиным «крест и по долгам, и по другим вопросам» Россия несет для самоутверждения. Мол, таким способом она подчеркивает свое особое положение в ряду остальных бывших советских республик. А подчеркнуть свое особое положение она-де готова как угодно и чем угодно - хоть собственными страданиями и убытками.

Вот с этим я и не мог согласиться. «Поверьте мне на слово, - сказал я. - Хотя, кроме слов, есть и достаточно убедительные выкладки. Никакого креста Россия не несет. Ничем она не жертвует ради утверждения своего превосходства. За все, что она нам дает, мы рассчитывались и рассчитываемся сполна. Причем в обоюдных интересах». - «Так скажите это вслух! - кричал писатель. - Чтобы и Черномырдин услышал!» - «Черномырдин услышит, но вслух я этого говорить не буду». - «Что, опять государственные соображения?» - «Опять, дорогой. Других соображений у меня не может быть».