К 1980 году я уже отработал более четырех лет заместителем начальника областного управления внутренних дел по оперативной работе. Решал весь комплекс вопросов по борьбе с преступностью. Рядом со следователем, сыщиком, криминалистом и участковым инспектором приходилось работать, не считаясь с личным временем, без выходных, раскрывая совершенные тяжкие преступления, занимаясь розыском особо опасных преступников.

Закалка, приобретенная таким ритмом жизни, помогла мне в Афганистане.

Переворот в стране в 1979 году, приход к власти Амина вызвали волну недовольства свободолюбивого народа Афганистана. Началась внутренняя война, боевые действия приносили потери для войск. Открытого фронта не было, война велась мятежниками (душманами) партизанскими методами.

Было принято постановление Правительства о направлении в Афганистан отряда сотрудников Министерства внутренних дел в количестве 511 человек для организации борьбы с бандформированиями.

Никто из нас не помышлял, что ему будет отведено место в той войне.

Наш отряд формировался в 40 километрах от столицы Узбекистана. Стоял август, сорокаградусная жара угнетала сибиряков. Сотрудники представляли различные регионы страны — от Камчатки до Прибалтики, от Архангельска до Душанбе. Отряд разбили на несколько команд. Заместителей начальников УВД назначили командирами. Команда — это 55 человек, в том числе десять офицеров и прапорщиков внутренних войск, пять переводчиков из Таджикистана, остальные — сотрудники милиции. На вооружении команда имела все виды стрелкового оружия. Началось ускоренное обучение личного состава стрельбе, владению оружием в дневное и ночное время, топографии, минному делу.

Инструкторы внутренних войск делали из нас «боевиков». Военная муштра, полная неизвестность, в качестве кого и для чего мы летим в Афганистан, заметно влияли на наше морально-психологическое состояние.

Отправку ускорили. Ночью вывезли на военный аэродром в Ташкенте и, погрузив на самолеты Ил-76, перебросили в Кабул, Газни, Герат, Кандагар и другие точки Афганистана.

Представьте картину погрузки. Раннее утро. Солнце еще за горизонтом. Открыт задний люк военного самолета. В этот летающий дом, способный перевозить десятки тонн груза, сплошной вереницей идут люди в армейской форме без знаков отличия. На каждом — военный бушлат, шапка, автомат, пистолет, два боекомплекта патронов, две-три гранаты, армейская каска, котелок, фляжка и множество другой амуниции.

Грузили и все тыловое имущество: печки, кастрюли, одеяла, сухой паек на несколько дней и многое другое.

Картина погрузки была даже завораживающей. Мы летели в страну со своими обычаями и традициями, своим языком, климатом. Но не были четко озадачены, чем же должны там заниматься. Единственное, что сказали: «Там идет война и вам придется воевать, а как — покажет обстановка. Ориентируетесь на месте. Ищите взаимодействие с нашими войсками».

С такой вот подготовкой и установкой наш самолет в десять часов утра приземлился в аэропорту в пяти километрах от Кабула.

Поэт отразил этот момент такими словами:

Мыслилось, что апрельская революция даст значительный толчок в развитии экономики, в становлении общества. Однако крупные и средние феодалы, помещики, богатые торговцы, часть духовенства и офицеров армии повели открытую борьбу за сохранение старого режима. Методы выбирали различные — от саботажа до вооруженных выступлений. Душманов открыто поддерживали США, Пакистан и другие страны. Завозились оружие, боеприпасы, продовольствие. Только на территории Пакистана в то время были развернуты 20 баз по подготовке мятежников.

Делая первые шаги, любовались ярко-голубым афганским небом. Вокруг, насколько хватало глаз, виднелись горы. Дислокацию определили здесь же — в двух километрах от аэропорта, на окраине 350-го десантного полка.

Период адаптации был тяжелым для команды: днем — жара, ночью — холод. Отсутствовало регулярное снабжение водой, продуктами, медицинским обслуживанием. Дважды прошел «афганец» — ветер с песком на несколько часов, когда в двух метрах теряешь друг друга. Песок проникает во все щели и поры тела, постоянно хрустит на зубах. Начались болезни. Да такие, что военные медики и доктора из посольской клиники не могли установить диагноз. Человек чернел, худел и «таял» на глазах. В той или иной форме переболели почти все из нашей команды, но духом не падали.

К этому периоду руководство команды — я, В.М. Киргинцев, Г.А. Школин — определило ряд направлений нашей работы с царандоем (милицией). Это обучение их методам нашей работы, совместные дежурства с ними на КПП (контрольно-пропускные пункты), где выявляли дезертиров из армии, уклоняющихся от призыва, оружие и боеприпасы, бандитов).

Через неделю нашего пребывания в ДРА мы получили автомашину ГАЗ-66 и в каждую команду по пять легковых марки «Нива». Все машины своим ходом пригнали из Союза наши прапорщики. Это способствовало оперативности в решении задач. Но имелись и недостатки. В частности, у «Нивы» открывалась одна дверка, отсутствовала какая-либо броня. Наши автомашины быстро получили немало пробоин, а ГАЗ-66 был просто изрешечен. К счастью, никто не был ранен.

Это промах центра. Нужны были БТР, а не «Нивы». Мы продолжали ездить на машинах, а в Кабуле был введен комендантский час, и после 22 часов посты афганцев стреляли без предупреждения, даже если называешь пароль.

В этот период в штабе армии, расположенном во дворце Амина на окраине Кабула, разрабатывалась общевойсковая операция. Предусматривалось проведение массового прочесывания территорий в провинциях, граничащих с Кабулом, с целью ликвидации там банд, обеспечив тем самым более спокойную жизнь зимой в столице. Наряду с нашими войсками и афганцами в операции участвовала и моя команда.

Получив задание в штабе армии, мы стали тщательно готовить команду к операции.

Персонально каждому провели экипировку, выдали вооружение — по два-три боекомплекта к автомату, к ручному пулемету, пистолету, гранаты, бронежилеты. С командирами групп было проведено совещание. Часть бойцов (18 человек) вливалась в 345-й десантный полк, а 13 — в 181-й полк.

Кое-кто до сих пор проводит параллель между нами и советниками, работающими на афганской земле. Но их статус был иным. Они — советники, а мы — боевики. Они жили и работали в нормальных человеческих условиях, обитая в виллах «Черный аист», «Золотое кольцо» и т. д., а мы — в палатках, где с октября ночами уже замерзает вода. Они мылись в ваннах, а мы — в бочках с подогретой водой. Мы участвовали в боевых операциях, они — лишь советовали, как их проводить. И так во всем.

Но вернемся к боевой операции. Я потому задерживаю внимание именно на ней: она была первой, более памятной. В дальнейшем мы проводили их по требованию…

Операция началась 10-го и продолжалась до 20-го октября. Проходила она в очень сложных условиях горной местности. За сутки проходили по 5–6 километров. Боевые действия начинались в 6 часов утра и заканчивались во второй половине дня. Как правило, соприкосновение с мятежниками заканчивалось большим боем с вовлечением всех сил и средств, в том числе боевых вертолетов.

При отработке кишлака Казаджи душманы оказали сильное сопротивление. Афганские войска и наши залегли. Сотрудники из моей команды вступили в бой. Огнем из всех видов оружия «расчищали» проход. В этом бою были раненые и погибшие.

С боем продвигались вперед и подразделения 181 — го пехотного полка.

На седьмой день операции отрабатывался кишлак Шинвары. Душманы встретили нас во всеоружии. При спуске с гор, когда основная часть наших сил втянулась в ущелье, они атаковали нас, заняв позиции на господствующих высотах, ведя двухсторонний огонь.

Бой был жестким и длительным. К сожалению, нельзя было применить какую-либо технику, в том числе и вертолеты (вечернее время и бездорожье). День шел на закат. До глубокой ночи продолжалась стрельба. Мы находились у подножия горы и были бессильны что-либо предпринять ночью.

С рассветом на место вышли наши подразделения. Душманов не было, они отошли в горы. На месте боя мы подняли тела тринадцати наших боевых товарищей. Из моей команды погибли майор милиции Виктор Васильевич Юртов, старший инспектор уголовного розыска Гродненского УВД и старший лейтенант внутренних войск Петр Владимирович Русаков, командир взвода из Тюмени.

Оставшийся в живых в этом бою Михаил Исаков после выхода из стрессового состояния рассказывал:

— Как только душманы начали по нам палить, мы рассредоточились и начали вести ответный огонь. Успел обмолвиться с Русаковым, как он был убит снайперской пулей. Уже ночью по характеру стрельбы понял, что остался в живых один. Забрал у убитых патроны, гранаты и занял удачную позицию в скале. Спасал и бронежилет. Все попытки душманов подойти ко мне или погибшим товарищам отбивал автоматным огнем. Операция была закончена 20 октября.

Результаты ее ничего не значили по сравнению с потерями — убитыми и ранеными.

Гибель двоих товарищей в нашей команде была воспринята очень тяжело. При отправке тел на Родину организовали почетный караул, дали салют.

Поэт отразил этот момент такими строками:

К осени на территории Афганистана находилось около 30 тысяч душманов, организованных в отряды.

Они контролировали половину территории страны. В отдельных городах и кишлаках днем сохранялась народная власть, а ночью — мятежников. Усилились террор и диверсия. Особенно вокруг Кабула и в самой столице, в провинциях Герат, Кандагар и Газни.

В это время мы занимали позицию оборонявшихся, действовали разрозненно. Об этом не раз докладывали в центр. В конце октября в Кабул прилетел заместитель министра генерал-полковник Б.Т. Елисов. Моей команде центром было поручено обеспечить его охрану в месте нахождения и при переездах.

Впервые после прибытия в Афганистан командиров собрали вместе. Из их выступлений было видно, что все команды попали в равные условия. Жили в палатках, испытывали огромные сложности в обеспечении, медицинском обслуживании, постоянно подвергались ночным обстрелам. Вопросов было много, но главное — требовалось создать единый отряд.

И он был создан через два дня. Командиром «Кобальта» был назначен Б.Б. Дзиов, заместитель министра внутренних дел Северной Осетии, я — его заместителем. Начался новый период службы. Команду передал В.М. Киргинцеву.

Зная обстановку, учитывая опыт команд, руководство отряда разработала программу, которую необходимо было решать: подготовка команд к зимнему периоду, обеспечение вооружением и другими видами довольствия, обеспечение взаимодействия со штабом армии, организация работы по борьбе с бандформированиями.

В ноябре было намечено перевести людей из палаток в капитальные помещения — данный вопрос решался с руководством МВД — царандоем. Намечено было строительство блоков питания в расположении команд, строительство бань. Материально-техническое, продовольственное и медицинское обеспечение предусматривалось за счет средств армии. В каждую команду были выделены БТР.

Руководство отряда обобщило наработанную практику и рекомендовало всем командам:

— организовать круглосуточную охрану мест дислокации;

— изменить работу КПП, сделав их передвижными;

— организовать оперативную работу через осведомителей, устанавливая места расположения банд, складов с оружием, выявляя засланных в армию и царандой бандитов, пути доставки оружия и боеприпасов.

Готовясь к новой боевой операции в конце ноября, мы уже тесно взаимодействовали со штабом армии, где учитывалась информация военной разведки, команд нашего отряда и других источников. Операцию провели в течение десяти дней без ранений и потерь личного состава.

Мятежники, сменив тактику, в открытые бои не ввязывались. Зато участились террористические акты, нападения «из-за угла». Так в Кандагаре был обстрелян автомобиль с нашими бойцами, возвращавшимися из Царандоя. Погиб Гайрат Гайфуров из Таджикистана, ранен майор А.Н. Недоруб. В Герате в обстрелянной автомашине погиб П.Ф. Шустовский — начальник ГОВД г Анапы. В Газни из гранатомета был взорван наш БТР, и только по чистой случайности никто не погиб, зато раненых было несколько человек.

Из минометов и гранатометов в ночное время обстреливались места дислокаций наших команд.

Работа сотрудников, особенно с осведомителями, давала свои плоды. Мы получали информацию о складах с оружием, о караванах, доставлявших боеприпасы из Пакистана. Как правило, при ее реализации достигались результаты.

Вот один из примеров. Информация о караване с оружием в Джалалабаде была оперативно проверена. Бойцы вылетели на двух боевых вертолетах и обнаружили караван с оружием, он был уничтожен. И такие примеры можно еще приводить.

К Новому году наши команды и группы бойцов дислоцировались в 16 местах. Руководство МВД СССР требовало расширения географии их расположения. Поэтому приходилось с большим риском изучать новые провинции с целью ввода туда наших бойцов.

В г. Фарахе (в стороне иранской границы) дислоцировалась наша команда, возглавляемая Ю.С. Астаховым. Фарах граничит с провинцией Нимруз, через которую из Ирана поступало оружие и свободно переходили душманы. Губернатор просил оказать им помощь и ввести наших бойцов. На вертолете до Шинданта, а затем на БТР добрались до Фараха. Наша команда находилась в экстремальных условиях. Мятежники из минометов не менее трех раз в неделю обстреливали расположение команды, вели интенсивный огонь из автоматов и снайперских винтовок. При каждом налете приходилось вступать в бой. Все подходы к дукану нами были заминированы, стояли звуковые и световые мины. Но даже и в этих условиях команда вела работу с царандоем.

На двух боевых вертолетах вылетели в г. Зарандж, где числился батальон царандоя, однако укомплектован он был на пять процентов. Танк Т-60 и БТР были неисправные, без боекомплектов и без горючего. В городе даже в дневное время слышались автоматные очереди. Губернатор убедительно просил ввести наших бойцов.

Взвесив всё за и против — сложная обстановка, близость границы, отсутствие царандоя, — принято было решение не рисковать нашими людьми. В дальнейшем центр нас поддержал.

На боевой операции.

Много приходилось летать на вертолетах как с нашими, так и с афганскими военными. Всякий перелет был опасен и связан с риском. У мятежников появились ракеты. До конца жизни буду помнить перелет из Кунара в Джалалабад на военном вертолете с афганцами. Дважды вступали в бой. В результате вертолет был поврежден и едва держал высоту, идя на бреющем полете. При аварийной посадке или при падении исход боя был бы для нас трагичным. И только после приземления в аэропорту я понял, что моя звезда еще горит. На память об этом бое остались ранение и прядка седых волос на голове.

Заканчивался шестимесячный срок нашего пребывания в Афганистане. За этот период мы овладели обстановкой, выработали направления нашей деятельности, создали условия для проживания каждой группе и команде, установили деловые отношения с войсками, царандоем и хадом. Решили все вопросы обеспечения отряда боеприпасами, тыловым имуществом, медицинским обслуживанием. Мы были первыми и хлебнули всего сполна. В отряде погибли пять человек, восемнадцать были ранены. Отряд выполнил задачу, которую ставило МВД СССР. Более двухсот бойцов награждены орденами и медалями, а Михаил Исаков стал Героем Советского Союза.

Кабул, март 1981 года, слева направо: командир отряда «Кобальт» Б.Б. Дзиов, заместитель командира отряда А.Г. Кучумов.

В конце марта 1981 года был сформирован отряд нам на смену. Командир Б.Б. Дзиов принял решение оставить по нескольку человек в каждой команде для приема вновь прибывших бойцов и их расквартирования, передачи дел и т. д. Мне было поручено разработать план вывода нашего отряда и вылететь с ним в г. Ташкент.

В конце марта на самолетах Ил-76 прилетела замена. Команду, дислоцировавшуюся в Кабуле, я приветствовал и пожелал им продолжить начатое нами дело борьбы с бандформированиями и остаться живыми.

В Ташкенте нас встретил генерал Галустьян. Разместились мы в общежитии школы МВД. В течение двух суток отправляли сотрудников по местам службы. По завершении вылетел сам в г. Новосибирск. Встречала меня жена. На автомашине мы выехали в г. Томск. Я невольно наслаждался мирной жизнью и тишиной. Автомашина шла спокойно. Не надо было опасаться, что тишину расколет автоматная очередь и пули застучат по бокам автомобиля. Но в мыслях я был там, где продолжали греметь взрывы, шла стрельба, лилась безвинная кровь.

В составе отряда «Кобальт» участвовали в Афганских событиях десять сотрудников милиции УВД Томского облисполкома. Они проявили мужество и героизм. Об этом говорят их награды — ордена и медали.

Чем дальше уходят события, тем острее прорезаются они в памяти.

Поэт отразил это такими строками:

За участие в Афганской войне было досрочно присвоено очередное звание «Полковник милиции» и вручены следующие награды:

— Орден Красной Звезды;

— медаль Правительства Афганистана;

— нагрудный знак «Воину-интернационалисту»;

— грамота Президиума Верховного Совета СССР.