Шрам стремился к тому, чтобы узнать о Николае все. Абсолютно. Потому что Николай был его заклятым врагом. Уничтожить его, убить страшной смертью и стереть с лица земли— вот что было смыслом жизни Шрама. Но за что Шрам так ненавидел Николая— этого он никому не говорил.

А когда, по мнению Шрама, он узнал о Николае и его людях достаточно, Шрам начал действовать. Но осторожно, поджидая подходящий момент.

Такой момент, по мнению Шрама, наступил, когда его люди сообщили ему, что на базу Николая приехали “кэп” и Блинов.

Застать их двоих в одном месте Шрам намеревался давно. Эти двое были самым слабым звеном в цепи окружавших Николая братков. А знали эти двое о “военном бизнесе” Николая больше других.

К тому же именно сейчас на даче “кэпа” находились похищенные с полкового оружейного склада ящики с оружием, взрывчаткой, забрав которые Шрам мог Николаю очень здорово навредить.

И вызвать на ответные действия. То есть заставить выползти из норы, открыться, стать уязвимым. И вот тогда можно нанести свой смертельный удар. Удар мести, удар возмездия.

Приказав своим людям быть наготове— чтобы по первому сигналу ворваться в коттедж, Шрам со своей “правой рукой” Холеным пробрался на дачу “кэпа”. Оба бандита заранее тщательно изучили, где и как несет свою службу охрана. Сколько их всего на территории дачи. Но прежде чем перебить охрану, забрать все хранившиеся в подвале ящики, Шрам хотел узнать, зачем приехали на дачу “кэп” и Блинов.

Была уже глубокая ночь. Соблюдая все меры предосторожности, оба братка пробрались к одному из освещенных окон. Опоясывающая весь забор сверхновая сигнализация не сработала, поскольку заранее предусмотрительно была нейтрализована посланными в разведку людьми Шрама.

Приблизившись к окну и увидев, что “кэп” и Блинов о чем-то оживленно беседуют, Шрам и Холеный решили, что будет лучше, если они проникнут внутрь коттеджа. В крайнем случае— если охранники их обнаружат— они просто раньше времени сделают то, зачем пришли— уничтожат их. А вместе с ними— “кэпа” и мерзкого капитана Блинова.

Но, пока их не обнаружили, Шрам решил узнать, о чем ведут разговор “кэп” и Блинов.

Спустившись с приставной лесенки, на которой они стояли у освещенного окна второго этажа, Холеный и Шрам осторожно стали пробираться вдоль стены дома. В темноте ориентируясь не хуже, чем при свете дня, братки приблизились к другому, расположенному на первом этаже, тоже освещенному окну. Здесь сидели оба охранника, видимо, нисколько не сомневаясь в своей полной безопасности. Поэтому и не считали нужным дежурить. Пользовались тем, что на даче нет Николая, которого мордовороты боялись гораздо больше, чем носившего полковничьи погоны “кэпа”. Охранники, сидя за низким столом на табуретах, глушили разлитое по стеклянным бокалам пиво. И о чем-то оживленно беседовали.

С них Шрам и решил начать. Сделал рукой знак Холеному. Тот сразу все понял. И занял позицию с другой стороны окна. Сам Шрам направился было к парадному входу. Как вдруг, словно натолкнувшись на невидимое препятствие, остановился. Насторожился. Навострил свой фантастически острый слух. Глядя на него, Холеный тоже прислушался, но ничего не расслышал. Как он ни старался.

Слух Шрама не подвел его и на этот раз. Сквозь скопище наполнявших лес ночных звуков уши Шрама различили гул мчащегося в эту сторону легкового автомобиля.

Быстро сориентировавшись, Шрам сделал Холеному еще один знак рукой. То снова все быстро понял, безмолвно отошел от окна и растворился в окружавших дачу кустах. Там же укрылся и Шрам.

И вовремя. Спустя минуту у ворот, завизжав тормозами, остановился “уазик” командира полка.

— Ты чего это ночью примчался? — спросил его вышедший и открывавший ворота один из охранников.

— Командир полка приказал…

— Значит, сейчас же обратно? — спросил солдата охранник. — Тогда пока не буду закрывать ворота… — И прибавил, обращаясь к солдату: — Ну давай заходи. Пивца попьем …

Оба вразвалочку направились к двери. Шрам посожалел, что второй охранник тоже не вышел— положили бы их прямо здесь, на фоне освещенной двери— во дворе дачи свет почему-то не горел, что было на руку Шраму и Холеному.

Не дожидаясь, пока охранник и солдат зайдут в дом, Шрам низко пригибаясь, бесшумно заскользил следом за ними. Холеный оставался на месте, не рисковал. В бесшумности передвижения Шраму он значительно уступал.

Как только дверь за ничего не подозревающими охранником и солдатом стала медленно закрываться, Шрам вскочил на крыльцо и прыгнул в дверь.

— Лежать, суки, не двигаться! — гаркнул он, однако за дверью вдруг увидел уже поднимавшего на него дуло своего пистолета второго охранника. Шрам думал, тот по-прежнему пьет свое пиво в комнате, но теперь, мгновенно оценив ситуацию, понял, что ошибался. И ему оставалось только одно— стрелять. Что он тут же и сделал.

Того мгновенно отбросило назад автоматной очередью. Первый в это время стал доставать свой пистолет. Но тоже сделать ничего не успел. Рухнул, изрешеченный пулями, рядом со своим уже мертвым напарником. На секунду Шрам, наведя на солдата ствол автомата, задержался, прикидывая: знает солдат что-либо ценное или нет? Решив, что не знает, без тени сожаления снова нажал на курок автомата. Прошитый этой очередью солдат тоже упал рядом с охранниками. В тот момент возле Шрама возник Холеный. Шрам бросил ему:

— А ну, давай быстро наверх!

На втором ярусе уже послышался топот— это заметались находившиеся там “кэп” и Блинов.

Взбегая по длинной лестнице, ведущей на второй ярус, Шрам вдруг увидел уже целившегося в него из пистолета Блинова. Вот так, сразу, убивать Блинова или “кэпа” не входило в планы Шрама: он хотел узнать от них как можно больше информации о Николае. Но теперь Шраму не оставалось ничего иного, как пристрелить очередью из автомата этого болвана Блинова. Дернувшись от выстрелов, тот медленно осел, взгляд его застыл.

Краем глаза Шрам увидел стоявшего за колонной “кэпа”

— Стоять, не двигаться! Замочу суку! — заорал Шрам.

Но “кэп” и не думал двигаться. Глаза его были полны слепого ужаса и какой-то апатии. Подойдя и внимательно взглянув на него, Шрам заподозрил что “кэп” недавно принял очередную дозу наркотиков. Впрочем, сейчас это его нисколько не интересовало. Его интересовало другое.

— Слушай сюда! — сказал Шрам, подойдя вплотную к “кэпу” и наведя на него автомат— он все еще опасался подвоха. — Прежде всего успокойся. Мы тебя не тронем…

Взглянув на взбежавшего со свирепым видом по лестнице вслед за Шрамом Холеного, “кэп” в этом засомневался.

— Сначала скажите: кто вы? — выдавил он.

— Этим тебе сейчас следует забивать голову меньше всего, — поморщившись, оборвал его Шрам. — Времени и у нас, и у тебя для долгих объяснений нет. Поэтому определимся сразу: нам у тебя нужно узнать все, что ты знаешь о Николае. Тебе от нас нужно одно: чтобы мы остававили тебя живым. Я тебе это гарантирую. При условии, если ты будешь откровенен насчет Николая…

— А где гарантии того, что, после того как я расскажу вам все о Николае, вы меня не пристрелите? Я вам верю, конечно, на слово, — проговорил “кэп”,— но, сами знаете, одних слов в таких делах мало…

— Согласен. Ты хочешь получить гарантии? — серьезно глядя на него, сказал Шрам— Ты их получишь…

— Автоматом по зубам. Чего с ним артачиться, — вмешался было Холеный.

— Ты лучше поди пока осмотри и обыщи весь этот дом, — бросил ему Шрам и снова обратился к “кэпу”.

— Ты получишь гарантии… — и, секунду поразмыслив, вытащил из нагрудного кармана своего камуфляжа мобильник:

— Где находится ваш первый полковой КПП? — спросил Шрам. “Кэп” приподнял удивленно брови, потом ответил:

— Метров за двести от главных ворот в часть. Что-то вроде блокоста, на случай возможных терактов…

— У них там есть связь?

— Разумеется…

— Тогда на, возьми. — Шрам сунул в руки “кэпа” мобильник. — Позвони им и скажи, что едешь в полк, но машина что-то барахлит, может сломаться. Если через час ты не приедешь в полк, пусть высылают патруль в сторону твоей дачи. Если я не сдержу свое слово и убью тебя, они приедут сюда и помешают нам опорожнить ваш склад. Этого бы мне не хотелось— мне нужны все те ящики, о которых Николай, судя по всему, так сильно печется. На, звони!

Секунду поколебавшись, “кэп” взял мобильник и связался с постом. Отдал ему распоряжения. Сонный солдатский голос, развязно было ответивший в “трубу”, при звуке командирского голоса мгновенно взбодрился.

— Вас понял, господин полковник, — браво прокричал в трубку дежурный сержант, — если вы не появитесь— послать патруль через полчаса.

— Через час, болван!

— Виноват, господин полковник, через час!

— Посмотри на часы и засекай!

Сказав это, “кэп” вернул “мобилу” Шраму.

— Ну что ж, — проговорил тот, теперь у тебя есть гарантии. Дело остается лишь за тобой…

— В доме чисто, — подошел к Шраму осматривавший дом Холеный.

— Прикажи людям: пусть займутся складом— вывезут все, не оставляя своих следов. И наружное наблюдение пока не снимать.

Холеный снова ушел. А Шрам провел “кэпа” в другую комнату, усадил в кресло, сам сел напротив.

— Что ж, а теперь приступим… Запомни— ты должен рассказать мне все, что знаешь о Николае. И о чем вы тут секретничали с Блиновым. и запомни сразу: я кое-что знаю. И если ты попробуешь меня одурачить, ты пожалеешь о том, что родился на свет. И тогда тебя даже твой патруль не спасет.

— Мне скрывать нечего. Я уже решил, что с Николаем покончено. Работать на него я больше не буду: поскольку он сам хочет меня убрать. Меня и Блинова. Вернее, он хотел нас обоих убрать.

— Но что тебя заставляет думать, что Николай действительно решил от вас обоих избавиться?

— То, что на днях он должен провернуть последнюю— в этом городе— и самую крупную за все время пребывания здесь сделку. На пятьсот миллионов долларов.

Услышав это, Шрам даже не изменился в лице.

–

— И за что же ему должны отвалить такую крупную сумму? — спросил Шрам “кэпа”.

— За то что находится на этом складе…Новейшее оружие и… — “кэп” снова замялся, — новейшие средства психического и химического воздействия. Все эти средства хранились на нашем полковом складе временно: их должны были транспортировать разными путями, а склад нашего полка был одним из вариантов, на котором в конце концов и остановились… — Снова замолчав, “кэп” затем договорил: — Поэтому исчезновением боеприпасов со склада занимается ФСБ. Она проводит свою разработку незаметно— отдельно от этих болванов, войсковых прокуроров и проверяющих. Мне недавно стало известно об этой оперативной разработке, осуществляемой ФСБ. И я сразу понял: надо выходить из игры. Сдуру я сразу сообщил Николаю обо всем, что узнал. И тут же понял, что совершил ошибку: если на наш хвост сядут фэсы, мне уж точно не жить. Я слишком много знаю. Слишком заметен. И поэтому слишком опасен для Николая. Поэтому, как только опасность станет реальной, он сразу со мной разделается. Впрочем, он разделается со мной в любом случае. Ему от меня больше нечего взять. И теперь ему останется лишь обрубить концы. Что он наверняка скоро и сделает. Поэтому, — продолжал “кэп”,— я решил его упредить— провернуть эту полумиллионную сделку сам. А потом бросить все и скрыться. Сделать фальшивые документы и уехать отсюда со своей семьей. Туда, где никто меня не узнает и не найдет. Но для всего этого мне был нужен этот капитан Блинов. Поскольку, во-первых, именно на него вышли эти покупатели. Через кого-то из их общих знакомых. Николай раньше не имел с ними дела. Но они таких огромных денег никогда ему не предлагали. Конечно, поначалу он отнесся к новым покупателям с подозрением. Но, тщательно проверив все, Николай убедился, что с новыми покупателями все вроде бы чисто. И решился заключить с ними сделку. После чего он намерен свернуть здесь все свои дела и убраться в другое место.

— И как же ты решил “развести” Николая? — спросил Шрам, прикуривая и протягивая зажигалку со спичками “кэпу”, но тот отказался.

— Я решил опередить Николая и сговориться с покупателями без него. Ведь все боеприпасы и эти секретные средства находятся здесь— на моей даче. Поэтому я решил снизить цену— на сто миллионов— и ускорить события…Для этого я и пригласил сегодня Блинова. Мы обсуждали наш план.

— А как вы собирались выйти на связь с террористами? — спросил Шрам.

— Это знал Блинов. Он знает, вернее, знал, как вступить в контакт с покупателями, поскольку первым, на кого они вышли, был он. Но теперь он мертв. Без него мне наш план не осуществить. Поэтому мне нет смысла что-то скрывать. Чем броьше я вам сейчас расскажу, тем больше хлопот будет у Николая.

— А кто еще знает о том, как вступить в контакт с покупателями?

— Только сам Николай…

— И больше никто?

— Никто…

Встав, Шрам отошел к окну. Выглянул во двор. Посмотрел, как его люди быстро и без лишнего шума грузят доставляемые их подвала ящики с боеприпасами в багажники сменяющих друг друга тяжелых джипов. Затем снова прошел к креслу— не выпуская все это время из виду “кэпа”.

Шраму было над чем подумать. теперь в его руках груз, который своего рода волшебная шкатулка, и ключ от нее находится у Николая. И в то же время груз этот— ключ для того, чтобы достать наконец Николая. Теперь Шрам оценил в полной мере, насколько широко ему улыбнулась удача. А ведь еще немного— и он мог опоздать.

Теперь Шраму нужно было хорошенько обдумать, как максимально использовать все те преимущества, которые он неожиданно для себя приобрел. Как заставить Николая выйти, открыться, а потом нанести ему смертельный удар. И заодно— положить себе в карман полмиллиона баксов. Но сначала нужно было избавиться от ставшего ему теперь ненужным “кэпа”, от которого Шрам узнал предостаточно. И который в будущем мог доставить неприятности ему самому, Шраму.

— Ну что ж, господин полковник, — проговорил Шрам, обращаясь к сидевшему в кресле в прежней позе “кэпу”,— больше не смею вас задерживать. Можете идти— во дворе стоит ваша машина, берите ее и поезжайте в свой полк. Только сначала в полк, никуда не сворачивая, — добавил Шрам с ничего не говорящей улыбкой. — А не то— через час— ваши орлы пришлют сюда свой патруль. Этого, я думаю, ни вам, ни мне не хотелось бы…

Кэп направился к лестнице, а затем— через парадные двери— вышел во двор, направляясь к своей машине.

Шрам достал из кармана “мобилу” и, набрав номер мобильника Грифа— своего лучшего снайпера наружного охранения, проговорил;

— Слушай, Гриф, сейчас мимо тебя проедет армейский “уазик”, за его рулем будет сидеть один офицер. Ты аккуратно подрань его своей “особой” пулей. Пусть он умрет, но не сейчас, а приблизительно через полчаса. Ты все понял?

— Понял, — коротко ответил Гриф, когда-то давно бывший мастером спорта СССР по стендовой стрельбе, а потом ставший профессиональным снайпером и убийцей. Дело он свое знал прекрасно. И когда мимо него по темной ночной дороге на средней скорости проезжал уазик, Гриф сквозь свой прицел ночного видения успевший все хорошо рассмотреть, сделал один-единственный, точный и аккуратный выстрел— в бок проезжавшего мимо командира полка. Машина вильнула. Но усилием воли кэп выровнял ее, удержав руль. К тому же рана показалась ему незначительной, легкой. Проанализировав свои ощущения, “кэп” решил, что сможет благополучно доехать до расположения своего полка. Эх, надо же, а ведь он, вопреки своему чутью, опыту, уже почти поверил, что Шрам отпустит его живым. И у него будет время, собрав все свои хранившиеся в сейфе, в его кабинете, денежные сбережения, забрав семью, сесть на ближайший поезд и куда-нибудь поскорее уехать. А там уже заняться приобретением липовых документов и прочими делами, которые должны будут помочь ему затеряться, исчезнуть, раствориться в огромных просторах России. Сейчас ему нужно было только дотянуть до полка, добраться до сейфа. А там уже он сам сделает себе перевязку, немного отдохнуть, придет в себя.

Чувствуя, в раненом боку все нарастающую боль,“кэп”, не сбавляя скорости, проехал мимо вышедшего отдать ему честь сержанта, у первого КПП. Затем подъехал к главным воротам части. Посидел в машине, пытаясь собраться с силами и с мыслями. Наконец, открыв дверцу машины, с трудом вылез из нее и тяжело зашагал к проходной второго КПП.

Проходя через него, отметил про себя, что дневальный— солдат-первогодок— спит как убитый. А дежурный и второй дневальный отсутствуют: видимо, пошли подкрепиться в солдатской столовой, как это водится в ночное время у старослужащих. А может быть, пошли в самоволку, к девчатам.

С сожалением подумав, что наказать проштрафившихся солдат ему, по всей видимости, уже не придется, “кэп”, все сильнее и сильнее раскачиваясь, на слабеющих ногах зашагал по плацу в сторону полкового штаба. Но сознание его уже совсем помутилось, и он, почти не видя дороги, шел в сторону солдатской казармы. Внезапно из дверей казармы навстречу ему вышел и остановился какой-то солдат с автоматом. “Совсем распустились, мерзавцы, что за бардак?”— подумал кэп и потянулся рукой к висевшему у него в кобуре на поясе пистолету, который Шрам даже не стал у него отбирать. Вытащив пистолет, “кэп” уже почти ничего перед собою не видя, стал целиться из пистолета в застывший перед ним силуэт. Резко ослабевшими пальцами сделал усилие, чтобы нажать на курок. И внезапно перестал что-либо видеть, думать и чувствовать, поскольку в эту секунду жизнь оставила его.