Заседание продолжалось уже третий вечер. В Москву были вызваны представители многих организаций. Шла конкурсная защита проектов разработки морских месторождений нефти.
В этот вечер собралось особенно много народу-зал, вмещавший до двух тысяч человек, был переполнен. Все ждали выступлений представителей Морнефти. Слухи о необычайной экспедиции теплохода «Океан» и ее результатах волновали многих.
В предыдущие два дня с защитой своих проектов выступили четыре организации. Трест Шахнефтепроект предлагал под дном моря проложить тоннель и разработку нефтяных месторождений вести из подземных шахт. Другая проектная организация представила проект, согласно которому через всю гряду нефтеносных структур намывалась огромная земляная дамба. Интересными оказались проекты Института океанологии и Института подводных работ. Первый предлагал оригинальный способ создания на нефтеносных структурах искусственных островов, используя для этого результаты экспериментальных работ по акклиматизации кораллов в наших южных морях.
Коралловые острова - атоллы - могли быть созданы, по расчетам института, за пять-шесть лет. Институт подводных работ предложил систему подводных станций, с которых можно было бы вести все работы, а добытую нефть перекачивать на материк по трубопроводам.
И вот сейчас наступила очередь треста Морнефть. Представители треста пришли, когда зал был еще пустым. Они занимали почти весь первый ряд. Ольга с волнением ждала начала заседания.
- Не надо волноваться, Оля, все будет хорошо,-шепнул Алексей Петрович, слегка сжав ее, руку выше локтя.
Сам Алексей Петрович тоже волновался, хотя это трудно было заметить. «Как будто перед экзаменом,»-вспомнил он свои студенческие годы.
Заметно нервничал даже профессор Дубравин, проделывая смешные манипуляции со своей трубкой. С явно напускным равнодушием сидел Виктор Дубравин.
Не удавалось скрыть своего волнения и Сорокину, пришедшему ровно за минуту до начала. Сорокин проводил отпуск в Москве, и Трофимов пригласил его на заседание открытого конкурса.
Поднявшись на трибуну, Алексей Петрович оглядел переполненный зал, на какую-то секунду задержал взгляд на Ольге. Широко открытыми глазами она смотрела на него, пунцово алели щеки. «Очень волнуется,»-подумал Трофимов.
И удивительное дело! Сразу почувствовал в себе твердую уверенность, успокоился. Улыбнувшись Ольге, он начал:
- К разработке в первую очередь мы наметили самую большую группу месторождений, находящуюся в двухстах километрах от берега, а также группу, прилегающую к Приморску.
Трофимов, сойдя с трибуны, обвел на карте названные районы. Больше он не подходил к трибуне и не заглядывал в оставленный там доклад. Задерживаясь то у карты, то у чертежей, он излагал присутствующим существо проекта. Временами, прислонив указку к щиту с чертежами, он подходил к самому краю сцены. Изредка взмахивал рукой, жестом усиливая сказанное. Он не обладал красноречием, присущим профессиональным ораторам. Но его неподдельная искренность и убежденность заставляли слушателей думать вместе с ним.
По мере того, как он говорил, слушатели мысленно то спускались на подводных автобусах к глубоководным буровым, то видели морское дно, равномерно усеянное ремонтноконтрольными станциями, к которым сходились устья эксплуатационных скважин, то ощущали, как на восьмикилометровой глубине земных недр под действием тупорылого вибрационного бура рассыпаются в порошок окременелые породы, то ясно представляли себе, как огромные потоки морской воды и газа под большим давлением нагнетаются в земные недра, заставляя их отдавать тысячи и миллионы тонн нефти.
Ольга давно забыла о своих волнениях; профессор Дyбравин засунул свою трубку в карман жилета и смотрел на Трофимова, склонив набок седую голову; младший Дубравин, вложивший в проект столько труда, слушал Трофимова с интересом, с которым читают новую, волнующую книгу; Павел Зарубин, приготовивший было блокнот, за все время не записал ни одного слова, боясь что-либо пропустить. В зале стояла напряженная тишина.
- Таким образом,-сказал в заключение Трофимов,- наш проект в части некоторых особенностей подводного хозяйства схож с проектом Института подводных работ, с той, однако, разницей, что у нас нет громоздких подводных сооружений.
Используя достижения ядерной физики, мы создадим в море искусственный остров. Бурить мы будем с подводных самоходных установок, а для обслуживания скважин вполне достаточно иметь небольшие подводные станции. Все же остальные производственные сооружения - нагнетательные станции, компрессорные, ремонтные мастерские, склады и прочие сооружения, необходимые для обслуживания строительства и эксплуатации нефтяных промыслов, будут расположены на искусственном ледяном острове. Мы будем иметь возможность создать на этом острове людям, работающим на подводных промыслах, и их семьям нормальные условия, не хуже, чем в любом другом месте, в любом другом благоустроенном городе. Человек, который будет работать на подводных промыслах, должен иметь возможность после работы отдохнуть в своей квартире, в кругу родных и близких.
Долго не смолкали аплодисменты, когда Алексей Петрович кончил.
Только один человек в зале сидел словно скованный. Это был Родионов. На его лице сквозь загар выступили багровые пятна, словно аплодисменты, которые он слышал вокруг, были для него звонкими пощечинами. Бешеная ярость против Трофимова с новой силой колотилась в его груди.
Благоразумие подсказывало, что ему следует немедленно отказаться от защиты индивидуального проекта скелетной группы. Но ярость была сильней. И когда на второй день Гипронефть, предлагавшая создать кольцевой плавучий мол, внутри которого можно было бы бурить скважины с барж, сняла свой проект с обсуждения, Родионов с упрямой решимостью поднялся на трибуну. Проект разработки морских промыслов с гигантских полуплавающих гкперболических башен, несмотря на свою оригинальность, был явно не доработан. Автор не мог ответить на ряд недоуменных вопросов членов жюри и публики.
Через два дня, после закрытого совещания жюри, участники конкурса собрались на заключительное заседание. Зал гудел сотнями человеческих голосов, слившихся воедино.
Когда министр, позванивая в колокольчик, успокаивал аудиторию, от задней двери, протискиваясь между тесно стоявшими в проходе людьми, торопливо пробирался Сорокин.
- Ты что каждый раз приходишь чуть ли не с опозданием? Чем ты так занят? - шепотом сделал ему замечание Трофимов.
- Я ничем не занят,-торопливо ответил Сорокин.-Просто опять не рассчитал,-виновато улыбнулся он.
- Что-то ты скрываешь. Какие-то тайны появились.
Сорокин, еще более смутившись, собрался ответить, но в это время на трибуну поднялся министр.
- Товарищи!-Министр обвел взглядом серьезные лица собрaвшихся и остановился на первых рядах, где сидели представители организаций, участвующих в конкурсе.
«Да не тяните вы,»- мысленно в нетерпении обратился к министру Трофимов, сохраняя на лице полное спокойствие.
Но министр не сразу сказал то, что интересовало Трофимова и всех присутствовавших. Вначале он проанализировал представленные проекты, отметив достоинства и недостатки каждого. И вот, наконец, он сказал:
- Первая премия за лучший проект, дающий возможность вести разработку морских месторождений с наименьшими затратами и обеспечивающий лучшие условия для работников промыслов, присуждается тресту Морнефть.
- И пусть не расстраиваются авторы других проектов, - продолжал министр.-Труд их не пропал даром. В каждом проекте есть много ценного, что обязательно будет использовано при создании морских прoмыcлов. Проект коллектива треста Морнефть должен быть доработан с учетом всего лучшего, что есть в других проектах. Особо хочу отметить замечательный проект Института океанологии. Ему присуждается вторая премия. Жюри предлагает использовать этот проект при создании промыслов второй и третьей очереди.
Долго не смолкали рукоплескания Трофимову, Кирилловой, Дубравиным и Байрамову, который прилетел на заключительное заседание. Им горячо жали руки, искренне улыбались, желали всяческих успехов.
Легонько расталкивая людей, окруживших морнефтинцев, министр говорил:
- Дайте же мне, товарищи, добраться до главных виновников.
Он крепко пожал руку сияющей Ольге, потом поочередно обнял профессора Дубравина, Трофимова, Виктора Дубравина и Байрамова, пожал руки остальным представителям треста. Остановившись перед стоявшими рядом Ольгой и Алексеем Петровичем, он, смеясь, сказал:
- Вообще-то угощение причитается с вас, но так и быть, сегодня вы-мои гости.
- Ну, а ты, Али,-обратился он к Байрамову,-опять сбежишь из санатория? Нет? Тогда бери отпуск и уезжай. Лечись, отдыхай. Что мотаешь головой? Ах, ты не хочешь ехать в отпуск? Ну подожди, я до тебя доберусь!
С крыши гостиницы, где ужинали представители Морнефти, как на ладони была видна иллюминированная, празднично убранная Москва - было 30 апреля.
- Первый бокал,- сказал министр,- подымаю за вашу победу.
Ольга смотрела через барьер. За площадью было видно длинное приземистое здание манежа, а справа-старые университетские корпуса. Здесь она проучилась пять с лишним лет. Ее потянуло туда.
- Ты о чем, Оля?-шепнул Трофимов.
Она посмотрела ему в глаза и рассмеялась. Ей хотелось созорничать, но она стеснялась сидевшего напротив министра.
- А второй бокал я предлагаю выпить за большую морскую нефть, которую вы скоро дадите стране,-сказал министр, вставая.
К Ольге и Алексею Петровичу с бокалом вина подошел Сорокин.
- Хочу выпить за вас, Ольга Петровна, за ваши успехи. Ольга взглянула на белоснежный воротничок и ладно сшитый светло-серый костюм Сорокина и вдруг с неприязнью вспомнила случай за Приморским парком, в устье Каменистой. Как будто только что слышала она короткий детский крик и всплеск воды, увидела спину спокойно удаляющегося Сорокина, и ей очень захотелось отказаться, но Алексей Петрович, подняв свой бокал, просяще посмотрел на нее. Она пригубила свой бокал, но пить не стала. Сорокин отошел. Ольга серьезно и задумчиво смотрела куда-то в пространство.
Алексей Петрович, заметив перемену, происшедшую в Ольге, спросил;
- Что случилось, Оля?
- Ничего, Алексей Петрович. Я хочу пройтись.
- Хорошо. Пойдем.
Часы на Спасской башне пробили без четверти одиннадцать.
- Ой, как еще мало времени! - нарушила длительное молчание Ольга и потянула Трофимова вправо.
Они спустились вдоль Кремлевской стены и вышли к Александровскому саду.
- Вот здесь мы готовились к экзаменам,- сказала Ольга, останавливаясь перед скамейкой в боковой аллее.- Посидим.
- Оля, почему ты не захотела выпить с Сорокиным? -вдруг спросил Алексей Петрович.
- Я не знаю, Алексей Петрович, но, по-моему, он очень плохой человек и способен на ужасное…
- Что? Что ты сказала?
- Простите, Алексей Петрович,-Ольга никак не могла перейти на ты,-но я не хотела вам говорить. Я знаю, что Сорокин - ваш друг. Но сейчас, раз уж вы меня спросили, я расскажу…
Алексей Петрович, выслушав рассказ Ольги, задумался.
Он вспомнил слова Штанько о Сорокине: Не любит он людей.
- Не пойму, что с ним происходит. Ты не первая мне говоришь…
- Забудем об этом.-Ольга посмотрела на Трофимова, улыбнулась и встала.- Пойдемте.
Трофимов взял ее протянутую руку, повернул вверх ладонью и поцеловал.
Ольга повела его к старым корпусам университета, где все для нее было мило и дорого. Oна рассказывала разные истории, связанные с учебой в университете, с жизнью студентов.
Такой непосредственной и словоохотливой Алексей Петрович видел Ольгу впервые. Временами она вырывала свою руку, подбегала к клумбе, нагибалась к ароматным цветам, пряча в них лицо. Трофимов, глядя на нее, улыбался. Когда в одном из дворов университетских зданий она кинулась было к розам, Алексей Петрович на ходу перехватил ее руку и порывисто привлек девушку к себе.
- Не надо, Алексей Петрович, увидят,- Ольга попыталась высвободиться.
- Пусть видят! Пусть завидую!! Люблю я тебя, Оленька.
Сзади раздался смешок. Ольга резким движением высвободилась из объятий и потемневшим взором с укором посмотрела на Трофимова. В это время до них долетел звук поцелуя. Трофимов и Ольга оглянулись. Под старой липой, на скамеечке, сидела пара. Юноша привлек к себе девушку и целовал ее в нос, в щеки, в губы, в глаза, а она тихо смеялась, делая легкие попытки высвободиться.
- Хорошая ты моя!-тихо сказал Трофимов.
В ответ Ольга крепче прижалась к его плечу.
Долго бродили они около здания университета. Радостное чувство не покидало Ольгу. Она подходила к парадным дверям и пыталась открыть их. Но они были заперты. Только в одном корпусе дверь подалась, и она затащила Алексея Петровича в полутемный вестибюль.
Дремавший сторож испуганным голосом закричал:
- Кто здесь? Что вам здесь надо?
- Воры, дядя Вася,-засмеялась Ольга, узнав старика.
- Какие воры? Откуда вы меня знаете?-сказал старик, поправляя очки.
- Ну как же! Помните, дядя Вася, как пять лет назад мы вам очки бумагой заклеили, когда вы на дежурстве уснули? - смеялась Ольга.
- Не помню,-примирительно сказал сторож, косясь на Трофимова.-Идите, поздно уж.
Обойдя все и посидев на десятке скамеек, они вышли на опустевшую Моховую улицу.
- Куда же мы пойдем теперь, Оля?-спросил Трофимов.
- Теперь не знаю,-тряхнула головой Ольга.-Теперь уже ваша очередь быть проводником.
Алексей Петрович взял Ольгу под руку, и они свернули на улицу Герцена.
У Никитских ворoт остановились перед памятником Тимирязеву.
- Не нравится мне этот памятник,- сказала Ольга.
- Почему?
- Ну как же! Русский человек, всю жизнь отдал своей стране, развитию русской науки, а скульптор нарядил его в этот нелепый чужеземный балахон.
- Патриотка во всем?-улыбнулся Трофимов.
- А что ж? Конечно. И потом вообще этот памятник получился какой-то скучный.
По бульварам, дышащим свежей, недавно распустившейся листвой, они вышли к Кропоткинским воротам, через набережную направились к Крымскому мосту. В черной глади воды уснувшей Москвы-реки отражались пестрые зигзаги электрических гирлянд. Да и мост казался каким-то ненастоящим, сказочным. Центральный парк культуры и отдыха сверкал тысячами разноцветных огней. Слышалась музыка. С моста было видно множество людей, гуляющих в аллеях или танцующих на площадях: ночной праздничный карнавал был в разгаре. Перейдя мост, Трофимов и Кириллова вошли в парк,. в пестрое и шумное море карнавала. Заглянув во все уголки, они через Нескучный сад выбрались на широкий, весь в огнях иллюминации Ленинский проспект.
Восход солнца встречали на Ленинских горах. Здесь над зеленью разросшегося парка, как символ новой эпохи, высилось величественное и прекрасное здание университета.
Москва просыпалась. С высоты Ленинских гор можно окинуть взглядом весь город с его площадями, парками, высотными зданиями, с кранами новостроек. Сквозь легкую кисею утренней дымки сверкала причудливо изогнутая серебристая лента Москвы-реки.
Со стороны университета из репродуктора зазвенели переливы кремлевских курантов. Пробило шесть часов.
Алексей Петрович и Ольга, прижавшаяся к его плечу, не отрываясь смотрели с высоты на такой родной и близкий каждому человеку город, над которым плыли торжественные звуки гимна.
Начинался новый светлый день - Первое Мая.