Витовт немало метался и в политике, и по жизни, но сумел оставить после себя мощное государство, доминирующее в регионе. В Московской Руси тогда уже три года как полыхала династическая война за великокняжеский стол между внуком Витовта малолетним Василием Васильевичем и его родным дядей Юрием Звенигородским. Согласно духовной (завещанию) зятя Витовта Василия I великая княгиня московская Софья, ее сын, их люди и земли перешли под «протекторат» великого литовского князя, что давало ему право объявить себя господарем Московии и зависимых от нее русских княжеств. Тевтонский орден дышал на ладан, хотя и создавал определенные проблемы.
Территория Великого Княжества Литовского в XV–XVI вв.
Минимизировал Витовт и ордынский вред. Удачно поддерживая одних татарских ханов против других, ВКЛ успешно отражало их набеги, а в 1416, 1421 и 1425 годах его войска нанесли татарам три сокрушительных поражения, от которых те уже не оправились. Власть ВКЛ распространилась на всю степную правобережную зону, вплоть до Чёрного моря. Великое княжество Литовское и Русское оказалось в зените своего могущества.
Но все эти достижения политики Витовта сводили на нет имперские амбиции Польши, знать которой самонадеянно толкала и Польское королевство, и Великое княжество Литовское к роковому конфликту с Московским государством. Витовт хорошо понимал угрозу, исходящую от полного подчинения ВКЛ Польше, равно как от чрезмерно самоуверенной польской политики на Востоке. Ягайло, по-видимому, тоже все хорошо понимал, но в своих действиях был ограничен давлением верхушки польской знати. Личные дружеские отношения между этими двумя близкими и неординарными родственниками, сопровождаемые подозрениями и соперничеством (не без того), в конце правления Витовта восстановились и оставались таковыми уже до его кончины. Однако их политические цели и функции всегда были разными. После смерти Витовта Польское королевство постепенно полностью восстановило свою власть над ВКЛ, наводнило его польским, итальянским и немецким католическим миссионерским сбродом, спровоцировавшим этнические трения в стране, которые из-за неразумного польского национализма вскоре переросли в серьезную политическую проблему.
Правда, надо отметить, что потомки Ягайло — Ягеллоны сами никогда не прибегали к открытому преследованию православных. Более того, во времена Ягайло два ближайших ему человека, помощники и соперники одновременно, кузен Витовт и родной брат Скиргайло (пьяница и властолюбец), покровительствовали православию, чем сводили на нет все усилия короля по искоренению среди его подданных византийского христианства. Третьим по значению из ближайших родственников Ягайло был Свидригайло Ольгердович, тоже более чем лояльно относившийся к православию. Даже много позже великий князь Литовский Александр Ягеллон (правил в 1492–1506 гг.), женился на дочери Ивана (Иоанна) III Васильевича Елене, которая осталась в православии вплоть до своей смерти. Возвращение к формам агрессивного насаждения католичества относится лишь к эпохе Сигизмунда (Зигмунда) III, последовавшей после Брестской церковной унии 1596 года как части религиозной контрреформации в Европе.
Конечно, социально-политические и культурные условия развития русских земель, вошедших в состав Великого княжества Литовского, а затем и Речи Посполитой, заметно отличались от тех, которые складывались в Московском государстве. Православное население ВКЛ, скрепленное с новыми государственными институтами и династической лояльностью по отношению к великим князьям литовским, а затем и польским королям, не считало литовско-польскую власть чужеродной и враждебной по отношению к себе. Московская Русь для него тогда тоже была заселена не русскими, а «москалями», равно как Псковская земля «псковичами», новгородская — «новгородцами», рязанская — «рязанцами» и т. д. «Руськой землей» (Русь в узком смысле) в те годы называлась территория от Среднего Поднепровья и бассейна Припяти до верховьев Южного Буга и Днестра. Она же включала в себя Киев, Чернигов, Переяславль и другие города политического ядра Древнерусской державы. Русины ВКЛ, а потом и Речи Посполитой, как известно, много и кровопролитно воевали в XVI–XVII веках и с «москалями», и с «псковичами», и так далее по списку, при этом вовсе не чувствуя, что убивают единоплеменников.
Хотя с инкорпорацией Великого княжества Литовского и Русского в состав Польши у польской знати в первой трети XV века ничего не вышло, все заключенные унии и изданные «привилеи», ставшие их результатом, оказали существенное влияние на социально-политический строй ВКЛ. Они юридически оформили позицию местной землевладельческой аристократии, в первую очередь католической, предоставив ей все те социальные привилегии и политические права, которыми обладали их «суседы» и «браты» в Короне польской. В то же время уже актами Городельской унии магнатам ВКЛ был противопоставлен другой социальный класс — шляхта, преимущественно военное сословие (нечто вроде российского дворянства, но гораздо более многочисленное), права которого были расширены гораздо больше. В перспективе, однако, шляхта тоже разделилась на подклассы, соперничество между которыми и стало причиной будущих роковых событий.
Всплыл и еврейский вопрос — как же без него! В 1388–1389 годах очень нуждавшийся тогда в деньгах Витовт подписал ряд особых хартий, гарантировавших еврейскому населению городов княжества ряд прав, привилегий и свобод, которые в остальной Европе иудеям даже не снились. Среди них: свобода вероисповедания, защита жизни и имущества, право занимать военные и другие посты, вести торговлю, заниматься ремеслами и т. д. Евреи были выведены из-под юрисдикции низших судов: судить их имели право только великокняжеский суд или суды старост-евреев. Налагался запрет на обвинение евреев в кровавом жертвоприношении, то есть в том, что они убивают людей (в основном малолетних детей) с целью использования крови убиенных для своих еврейских религиозных ритуалов (подготовки мацы для жреческого кровавого культа). В XVI веке некоторые еврейские общины даже получили статус автономии, права сбора налогов и администрирования. Так, старейшины общин представляли их интересы в суде и перед властями, сами собирали налоги в пользу государства. Парадоксально, но предоставление евреям столь широких прав, которых они не имели в других странах мира вплоть до XIX века, предотвратило в ВКЛ сосредоточивание основных финансовых ресурсов в руках этого народа, так как привело к широкой эмансипации и ассимиляции евреев. Похоже, эта политика сработала исключительно благодаря своей уникальности.
Таким образом, в Великом княжестве Литовском и Русском проживало разнородное по классовому, религиозному и племенному составу население. Причем, несмотря на соперничество между его разными группами, внутренне Литовско-Русское государство, как ни странно, оказалось на редкость устойчивым, хотя для противостояния титанической внешней угрозе практически по всему периметру границ княжества одной внутренней стабильности оказалось недостаточно. ВКЛ по факту было не только единственной в Европе «средневековой демократией», но, вероятно, и первым мультиэтническим государством современного типа вроде Канады или США. По религиозному признаку население княжества делилось на христиан (православные, униаты, католики, протестанты), мусульман и иудеев, а в этническом — на литовцев-балтов (нынешние литовцы), литвинов-славян (дреговичи Чёрной Руси), малороссов (украинцев), белорусцев (выходцев из Белой Руси — Витебска, Полоцка, Минска и др.), русских (кривичи Смоленска и окрестностей), поляков, других славян, немцев, ливонцев, северных балтов (эстонцев и латышей), венгров, финнов и прочие меньшинства, а также немалое количество татар, расселенных Витовтом в княжестве после походов 1397–1398 годов в качестве «литовского казачества».
Социальная структура была не менее пестрой. Татары с их особым статусом служилых военных людей; шляхта, вместо тягот и повинностей введенная в ранг военного сословия; привлеченные к военным службам мещане городов, наделенных магдебургским правом при Витовте и Ягайло; а также литовские бояре, магнаты, высшая бюрократия, члены сейма, духовенство всех конфессий, крестьяне (владельческие и государственные), ремесленники и евреи с их особым статусом.
Какое-то подобие политической стабильности, гарантированное Городельской унией, подорвало самоизбрание великим князем не отличавшегося острым умом Свидригайло, которого поддержало православное боярство. Взвешенная и осторожная политика Витовта по отношению к Московии и другим, не подчиненным ВКЛ русским княжествам при его преемниках была основательно забыта, что неуклонно подводило и ту и другую страну к роковому конфликту. «Незавершенность» юго-восточной политики Витовта тоже требовала умного продолжения. Но его не последовало, так как стремительное втягивание ВКЛ в конфликт с Московским государством способствовало созданию в Крыму Крымского татарского ханства Гиреев, к которому обе враждующие стороны часто апеллировали и мощь которого при поддержке Османской империи долгое время только усиливалась. Да и сама турецкая проблема была для Польши и ВКЛ очень сложной. Трагизм ситуации усиливало еще отсутствие у Витовта прямого наследника. Из своих 80 лет в статусе семейного человека Витовт прожил 60, но от трех брачных союзов в конечном счете выжила лишь дочь София, родившаяся от второй жены Анны Смоленской и ставшая великой княгиней Московской.
Итак, после смерти великого князя Литовского Витовта на его трон стало претендовать несколько человек, включая Ягайло. Преимущественной оказалась позиция Свидригайло Ольгердовича, выражавшего явное расположение к православию и столь же явную ненависть к Польше, что вызывало симпатии большинства населения Юго-Восточной Руси. Опираясь на поддержку русской и литовской знати, Свидригайло сумел буквально вырвать власть из рук своего брата Ягайло и занять великокняжеский стол, но долго на нем он не продержался. В принципе Свидригайло продолжил политику Витовта (при нем православная знать начинает занимать высшие должности и заседать в великокняжеской раде), но ему не хватало выдержки, политического такта и умения сталкивать лбами своих врагов. Как только не стало сильной руки Витовта, сразу же выяснилось, что верх в Польше одержала клика, колонизаторская идеология которой применительно к Великому княжеству Литовскому, по сути, ничем не отличалась от захватнической политики Тевтонского ордена. В отличие от многих из поляков, стоявших у истоков первой унии, этим кругам польской элиты нужен был не союз с ВКЛ и не дружба между двумя народами, а само княжество, с его лесами, угодьями, богатствами, лугами, полями, городами и замками, причем в полное распоряжение. Как и крестоносцы, они жаждали не единения с литвинами, а захвата их земель и владычества над их страной и над ними самими. Даже не согласовав свои действия с королем, сразу после смерти Витовта эта группировка организовала захват ряда крепостей в Подолье, изгнав оттуда литовские гарнизоны. Вне себя от такой вероломности и наглости Свидригайло пригрозил Ягайло (он тогда находился в Литве) темницей, а Польше — войной, если та не возвратит ВКЛ занятых городов и территорий.
Свидригайло (1430–1432).
Великая княгиня София Витовтовна.
Ягайло поклялся выдворить наглых польских магнатов из Подолья и сразу же по возвращении в Краков сделал распоряжения об обуздании виновных. Однако польские паны и не собирались выполнять распоряжения своего короля, а Михаила Бабу, посланника Свидригайло (он должен был принять из рук польских панов возвращаемые земли и города), бросили в подземелье. В ответ Свидригайло во главе мощного войска с ходу выбил поляков из Подолья, положив немалое их число под стенами подольских городов. В свою очередь поляки напали на Волынскую область, где сожгли Луцк и осадили замок. Дело шло к широкомасштабной войне между Польшей и Литвой, и Ягайло решил во что бы то ни стало сместить Свидригайло. С этой целью он посулил великокняжеский престол и польское войско в помощь для изгнания Свидригайло князю Стародубскому Сигизмунду Кейстутовичу, брату Витовта. В ответ Сигизмунд обязался подписать соглашение, где имелись такие пункты: уния между Польшей и Литвой должна быть восстановлена в ущербной для Литвы версии; великокняжеский престол дается Сигизмунду пожизненно, но его сын, Михаил, не может его наследовать; Сигизмунд клянется не добиваться королевской короны, а после его смерти Волынь переходит к Польше. Подписание Сигизмундом этого соглашения явилось самым большим предательством интересов Великого княжества Литовского и Русского после Кревской унии. Юрий Бутрим, влиятельный, богатый и патриотично настроенный литовец из Жмуди (Жемайтии), пытался использовать все свое влияние, чтобы воспрепятствовать этому соглашению, но его заставили замолчать.
Получив польскую поддержку, Сигизмунд неожиданно нападает на великого князя Литовского в Ошмянах и изгоняет его из Литвы, однако Малороссия, Смоленск и Витебск отказываются признать власть нового великого князя, подтвердившего зависимость ВКЛ от польской короны. Свидригайло бежит в Полоцк, где объявляет о создании Великого княжества Русского. Начинается ожесточенная, кровопролитная, опустошительная и изматывающая обе стороны гражданская война 1432–1436 годов. Боевые действия велись с переменным успехом, но в результате них Вильня, Троки, Гродно, Ошмяны, Пинск, Лида, многие другие города центральной части ВКЛ были сожжены, разорены и разрушены до основания. Каждый из противников стремится перетянуть на свою сторону белорусских и украинских бояр. Сигизмунд издает два привилея (1432 и 1434 годов), практически уравнявших православную и католическую знать в экономических правах, что в конечном счете и определило победу его партии. В 1435 году войска Свидригайло были разбиты под Вилькамиром, после чего его детище — Великое княжество Русское прекратило существование. В политическом развитии Великого княжества Литовского (Литовско-Русского государства) этот момент стал переломным, хотя правление Сигизмунда длилось недолго.
Его подозрительность и необоснованные репрессии быстро вынудили литовско-русскую знать сменить властные декорации. Заговор во главе с князьями Чарторыйскими удался, и в 1440 году Сигизмунд был убит в Трокском замке. Следующим великим князем, вновь без согласования с Польшей, сейм ВКЛ избирает младшего брата польского короля Казимира Ягайловича (1440–1492). После гибели в бою с турками в 1444 году его старшего брата Владислава Казимиру предложили и польскую корону — он долго колебался, но все-таки принял ее под именем Казимира IV Ягеллона (1447–1492), обещая, однако, князьям и боярам ВКЛ сохранить независимость Великого княжества Литовского. Таким образом, польско-литовская династическая уния была восстановлена. Правда, ни Казимир, ни его сын в насаждении польского влияния в княжестве не усердствовали. Несмотря на постепенное усиление польского влияния среди знати ВКЛ, его магнатам удавалось отстаивать самобытность и самостоятельность своего государства от всевозможных попыток Польши усилить унию и крепче привязать Великое княжество Литовское к Короне польской. На полномасштабный союз с Польским королевством Великое княжество Литовское и Русское пошло лишь после того, как было втянуто в длительную череду изнуряющих кровопролитных войн с Московским государством, начинающихся преимущественно не по его вине.
Что до гражданской войны 1432–1436 годов и последовавших после нее событий, то они, на наш взгляд, являются не более чем наглядной иллюстрацией скрытого противоборства между ВКЛ и Польшей, которое тянулось свыше 180 лет. На поверхности была уния (союз), но под ее верхним слоем, как под пеплом, горел неугасимый огонь гражданской войны, в конце концов испепеливший оба государства в форме поражения от Московии и России. Не следует, однако, забывать и о третьей составляющей этой исторической драмы. В самой Польше всегда имелись силы, которые с большой симпатией относились к Великому княжеству Литовскому и желали сохранить его неповторимый облик. Участие этих людей в скрытой гражданской войне на стороне литвинов, несомненно, проводит линию фронта не по границе Великого княжества и Польского королевства, а через центр самого польского общества. Усилению жадной, наглой, вероломной и заносчивой части польского панства, составлявшей меньшинство даже среди польской элиты, активно способствовали папский Рим, немецкие, голландские, итальянские, французские и английские, преимущественно еврейские, торгово-финансовые дома, видевшие в особых демократических, идейных и культурных особенностях Великого княжества Литовского и Русского угрозу своей религиозно-идеологической, финансово-экономической и политической власти.
В Московской Руси между тем смута продолжалась тоже, нанося огромный урон государству и его жителям. Великий князь Московский Василий Васильевич успел претерпеть многое, часто находился в изгнании и в плену, был ослеплен, за что и получил прозвище Тёмный, но постепенно чаша весов склонялась в его сторону. Строго говоря, со смертью князя Юрия Дмитриевича всякие тяжбы в роде Калиты за великокняжеский стол должны были закончиться. Ни по старине, ни по «Ярославову праву», ни по новому порядку престолонаследования его дети не имели никаких оснований претендовать на Великое княжество Владимирское. Однако, опираясь то на Орду, то на Литву, Юрьевичи (главным образом Дмитрий Шемяка и Василий Косой) еще долго мутили воду, окончательно разоряя земли Северо-Восточной Руси и приводя в ярость ее население. В 1445 году московско-литовские отношения осложнились еще и из-за Новгорода. Василий II (Тёмный) и Казимир обменялись набегами на пограничные города, но война не разгорелась. Казимир был занят своими делами с Орденом, а Василий считал преждевременным выходить на битву с соседом, имея под боком врага внутреннего. На этом фоне в 1449 году Василий и Казимир довольно неожиданно для тех, кто старался углубить вражду между ними, заключили мир, длившийся почти полвека, причем его значение, как показали дальнейшие события, выходило далеко за рамки обычного перемирия.
Условия того мира, казавшиеся соперничающим группировкам в момент его заключения самыми главными, оказались преходящими. Казимир обязался не принимать у себя Дмитрия Шемяку, а Василий Михаила Сигизмундовича — врага Казимира. Василий позже принял у себя Михаила, который и умер в Москве, а Казимир — сына Шемяки и других беглых его сторонников из Москвы. Главное же значение договора было в том, что он разграничил взаимные территориальные претензии двух княжеств — отгородил земли Московской Руси от открытых посягательств польско-литовских феодалов, особенно в части Твери, Пскова и Новгорода (Казимир обязался не принимать в подданство псковские и новгородские города), и наоборот. Тем самым ВКЛ фактически сдало Москве своих естественных союзников в Северо-Восточной Руси, что по большому счету и развязало руки роду Калиты для усиления московской экспансии сразу в отношении Новгорода, Пскова, Твери, Рязани и пр., а далее и на собственно литовско-русские земли.
Василий II Тёмный (1415–1462).
Казимир IV Ягеллон (1427–1492).
Наконец, в 1453 году в Новгороде подкупленный Москвой повар угостил Дмитрия Шемяку отравленной курицей, после чего война внуков Дмитрия Донского за великокняжеский стол, длившаяся четверть века, завершилась окончательно. Тем самым великий московский князь Василий II (Тёмный) получил все необходимые рычаги для укрепления своей власти и ликвидации последних очагов сепаратизма, чем он незамедлительно воспользовался и блестяще справился с этой задачей.
В последнее десятилетие своего княжения Василий Васильевич предстал государем, установившим неограниченную власть над всей Северо-Восточной Русью. Закон удержания и укрепления монархической власти жесток, поэтому осуществлялось все это далеко не дипломатическими средствами. Подчиняясь силе, под рукой великого князя Московского вскоре навсегда оказались и Великий Новгород, и Псков, и Рязань с Тверью, а Орда все больше погружалась в пучину сепаратизма и лишь временами демонстрировала подобие былой мощи. К тому же в 1453 году Магомет II штурмом взял Константинополь. После этого Византия окончательно прекратила свое существование, а на историческую арену, сотрясая былое равновесие, вступила новая могучая сила — Османская империя. Отныне с ней обязаны были считаться в своей политике и Польша, и ВКЛ, и Венгрия, и Священная Римская империя, и Орда, и Москва.
Тогда же завершается раскол русской церкви на Московскую митрополию, крепко стоявшую против католицизма, и Киевскую, уже в конце XVI века приведшую свою паству к унии с ним. Василий II Тёмный скончался в 1462 году. На московский престол вступил его сын Иван III Васильевич (1462–1505), которому тогда шел 23-й год. Современники свидетельствуют, что новый великий князь был высок ростом, худощав, с правильными, даже красивыми чертами мужественного лица. К концу жизни Иван Васильевич сосредоточил в своих руках необъятную власть, которой не обладал ни один европейский государь. Московское государство практически стало самодержавным. Между тем Литовская Русь продолжала развиваться иным путем. Даже подобие московского централизма в ней отсутствовало, что, конечно же, не способствовало мобилизации сил на борьбу с московской экспансией на литовско-русские земли.
Наоборот, в 1457 году Казимир IV Ягеллон издал дарственную грамоту, получившую название «земский привилей Казимира», согласно которой за всей шляхтой ВКЛ закреплялись широченные права и весьма ограниченные обязанности, причем без различия по областям, религиям и этнической принадлежности. Правда, в угоду литовско-белорусской знати в грамоте предусматривалось, что великий князь не имел права уменьшать территорию государства, а представители других народов не могут занимать правительственные посты и покупать землю в ВКЛ. В развитие этого привилея в 1468 году Казимир принял Статут, или Судебник, который стал первой пробой кодификации права, и установил единые для всей страны виды наказания за совершенные преступления. Теперь сеймы и сеймики как органы шляхетского самоуправления решали практически все важнейшие вопросы как на общегосударственном, так и на местном уровне. Высшую политику вершили крупнейшие землевладельцы-магнаты, под контролем которых с середины XV века фактически находилась и власть великого князя. Дальше — больше, в конце XV столетия формируется коллегиальный орган — Рада (Совет) панов (паны-рада), без согласия которой великий князь не мог отправлять послов и вообще принимать любые более-менее значимые государственные решения. Не мог он также отменять и решения панов-рады. Всевластие магнатов и шляхты получило четкое юридическое оформление в Статутах (сводах законов) ВКЛ 1529, 1566 и 1588 годов. В них слились воедино традиционное литовское и древнерусское право. Все три статута были славяноязычными (в оригинале написаны на старобелорусском языке).
Вместе с тем договор 1449 года привел к относительному успокоению на литовско-московской границе, что позволило ВКЛ и Польше завершить борьбу с Тевтонским орденом за Балтийское побережье. Очередную войну с Орденом спровоцировало недовольство горожан Поморья и Пруссии сложившимися экономическими порядками, а Польша и Литва этим умело воспользовались. Дело в том, что в Польше и ВКЛ, равно как и в большинстве стран Европы, города давно уже жили по так называемому Магдебургскому праву, то есть сами выбирали должностных лиц, сами собирали налоги и пошлины и были практически независимы от феодалов и даже от королевской власти. В процентном отношении от численности населения средневековой Европы горожане составляли ничтожное меньшинство, редко где более 3–4 %, но они были свободны, достаточно богаты и хорошо организованны, в том числе в военном отношении.
Во владениях Тевтонского ордена все было по-другому. Орденское государство образовалось вследствие агрессии и завоевания чужих территорий, поэтому со всеми «завоеванными» в нем обращались соответственно. В немецком языке до сих пор существует слово Undeutsch — в буквальном переводе «недонемец» по происхождению. Большинство населения орденских городов изначально было немецким, но со временем в них появились польские ремесленники и купцы, а в Гданьске-Данциге они вообще составляли большинство, так как этот город был захвачен Орденом, будучи крупным морским портом и торгово-промышленным центром. За два столетия жизни в Прибалтике ее городские немцы во многом утратили гонор завоевателей (города всегда, везде и всюду являются хорошим межэтническим плавильным котлом) и превратились в Ostseedeutschen, то есть прибалтийских немцев. Подпитываемый недовольством горожан, в 1440 году образовался Прусский союз, объединивший города, враждебные Ордену, а также низшее рыцарство Пруссии и Поморья. Со временем Прусский союз полностью отказался повиноваться Ордену, а 4 февраля 1454 года его войска освободили от орденской власти города и крепости Гданьск, Торунь, Эльблонг, Крулевец (Кёнигсберг) и др. Король Польши Казимир IV объявил об их включении в состав своего королевства.
Эту войну было очень трудно проиграть, и тем не менее очевидная победа все оттягивалась и оттягивалась. Польское шляхетское ополчение вступило во владения Ордена, но в сентябре 1454 года потерпело поражение в битве под Хойнице. Воспользовавшись финансовыми трудностями польского короля и великого князя Литовского, Орден добился поддержки со стороны Бранденбурга и других немецких княжеств, а также Дании, не желавших утверждения Польши на Балтике (зачем нужны дополнительные торговые конкуренты). Война приняла затяжной характер и тянулась тринадцать лет. Перелом в военных действиях произошел лишь в 1462 году, после победы, одержанной польско-литовскими войсками во главе с Петром Дунином в сражении под Жарновцем. Следом орденские войска потерпели ряд поражений в 1465–1466 годах, что вынудило тевтонское руководство пойти на заключение Торуньского мира 1466 года. По итогам Тринадцатилетней войны Польша вернула значительную часть своих исторических земель и получила широкий выход к Балтийскому морю, что сыграло большую роль в развитии ее экономики. В частности, к Польше отошли Восточное Поморье с Гданьском, Хельминская и Михайловская земли с городом Торунь. Уменьшившись вдвое, Тевтонский орден признал себя польским вассалом.
Позже с ним еще случались стычки и небольшие войны, но какой-либо заметной роли на расстановку политических сил в регионе они уже не играли. В одной из таких войн действенное участие принял епископ города Торунь, неплохой врач, математик и механик Николай Коперник. Среди прочего он так удачно расположил артиллерию замка Фромборк, что штурмующие его орденские войска за два часа стрельбы потеряли половину наличного состава и в панике отступили. Вообще Тринадцатилетняя война привела к важным изменениям в военной организации Польши и Великого княжества Литовского. Снизилось значение шляхетского посполитого рушения (ополчения), состоявшего из плоховато обученного и не очень дисциплинированного рыцарства, а главная роль в боевых действиях все больше стала отводиться регулярной наемной армии.
В 1511 году магистром Тевтонского ордена стал Альбрехт Гогенцоллерн — курфюрст города Бранденбурга с 1485 года, а в 1517 году Мартин Лютер яростно осудил торговлю индульгенциями (отпущение грехов за деньги) и прибил на двери своей приходской церкви манифест, состоящий из 95 тезисов. В нем автор доходчиво расписал все то, что он думал о католичестве. Вскоре в Германии началась реформация, идеалом которой было возвращение к воздержанию и апостольскому христианству, так как католичество, по мнению сторонников Мартина Лютера, оторвалось от первоначальных христианских принципов, погрязло в роскоши, схоластике и пышной обрядности. Как всегда бывает в таких случаях, новые идеи породили неконтролируемую смуту, в ходе которой население Германии уменьшилось на треть, а кое-где исчезло вовсе. В обезумевшей стране царил один закон — кто сильнее, тот и прав. Воспользовавшись этим, Альбрехт Гогенцоллерн в 1525 году объявил территорию Тевтонского ордена своим наследственным княжеством — герцогством Пруссия.
С Тевтонским орденом было покончено, хотя и не так радикально, как он того заслуживал. Подчинив Пруссию, Казимир одновременно посадил своего сына Владислава на чешский и венгерский престолы. Таким образом, в 1492–1526 годах политическая система Ягеллонов охватывала Польшу (вместе с Пруссией и Молдавией), Великое княжество Литовское и Русское, Венгрию, Хорватию и Чехию. Правда, еще оставался Ливонский орден, но жить ему оставалось недолго. В Ливонскую войну он вдребезги разлетелся под первыми же ударами московских войск Ивана Грозного. Но это была уже другая история.
Для оказания давления на Ивана III (дипломатическое противостояние Вильни и Москвы в это время шло из-за Новгорода, Пскова, Твери и т. д.) в 1472 году Казимир IV заключил союз с ханом Золотой Орды Ахматом, который напал на Московское княжество и уничтожил город Алексин. Планируя большой поход на Москву, Ахмат в 1480 году прошел через литовско-русские владения к берегу реки Угра. Однако союзный Москве крымский хан в то же время совершил набег на южнорусские владения ВКЛ, чем сорвал возможность совместных действий Казимира и Ахмата против Москвы. В ноябре, после продолжительного стояния на Угре, хан Ахмат с войском повернул обратно и сжег принадлежавший ВКЛ город Козельск. Это стало концом монголо-татарского ига.
В состав Великого княжества Литовского и Русского к концу XV века входило большое количество земель, ранее являвшихся частью Киевской Руси. Их присоединение к быстро набирающему силу Московскому государству стало его важнейшей приоритетной задачей на долгие годы вообще, а при Иване III в частности. К концу правления Казимира Иван III силой сумел окончательно присоединить к Москве рязанские, тверские, новгородские и псковские земли. Вслед за этим всплыла идея присоединения к Москве «отчины» — земель Поднепровья и Подвинья с Полоцком и Киевом включительно. Московская дипломатия стала активно работать в этом направлении сразу после присоединения Великого Новгорода в 1478 году. Как следствие, в 1481 году был раскрыт заговор против Казимира в Киеве во главе со слуцким князем Михаилом Олельковичем и его двоюродным братом Федором Бельским — князем Голынанским. Они вознамерились перейти на службу к Ивану III, прихватив с собой в качестве «приданого» земли Великого княжества Литовского от его восточной границы до реки Березины включительно. В 1478–1481 годах эта попытка не увенчалась успехом. Однако вскоре в войне с Казанским ханством, рассекавшим великий торговый путь по Волге из Балтики в Персию, полностью овладеть которым Московскому государству было жизненно необходимо, Иван III добился частной победы и закрепил за собой титул князя Булгарского (после завоевания бывшей Булгарии). После чего вопрос присоединения к Москве Смоленской земли и земель Белой Руси, входивших в состав ВКЛ, стал для него первоочередным.
Начиная с тех пор, проблема сепаратизма на землях восточнее Березины обострялась неоднократно. Во многом вследствие драматического раскола в рамках ВКЛ единых ранее русских земель на «собственно Литву» (нынешние Литва, Центральная и Западная Беларусь, Волынь) и «земли прислухаючие» (т. е. подчиненные или подвластные ей), случившегося в XV веке. Тем самым на территории нынешних Беларуси и части Украины образовались свой центр и своя периферия, что постоянно провоцировало периферийную знать к поиску более престижных положений в соседних державах. Так, в 1487–1493 годах на службу в Москву «вышли» князья Воротынские, Бельские, Мерецкие, Вяземские. «Выходили» они не с пустыми руками, а со своими уделами, расположенными по восточным границам ВКЛ и в верховьях реки Оки, которые далее с помощью военной силы присоединились к восточному соседу. Эти переходы спровоцировали первую московско-литовскую (Пограничную) войну 1487–1494 годов, в ходе которой Иван III в 1492 году совершил первый большой поход на Смоленск. Одновременно очередной набег на владения ВКЛ организовал союзный Москве крымский хан Менгли I Гирей. Литвины сопротивлялись слабо, и московскому войску Ивана III удалось овладеть многими городами противника, в том числе Вязьмой, которая пала в начале 1493 года. Не готовый к отпору столь массированной экспансии, новый великий литовский князь Александр Ягеллон в 1494 году вынужден был заключить мир. По нему к Москве отходили вяземские земли ВКЛ, а само оно отказывалось от претензий на Великий Новгород. Александр также признал переходы многих своих князей в московское подданство и женился на дочери Ивана III Елене. В свою очередь Москва отказывалась от претензий на Брянск.
Иван III Васильевич (1440–1505).
Александр Ягеллон (1461–1506).
Сказать, что такая ситуация страшно нравилась местному населению, значит, ничего не сказать. Московско-литовские войны, продолжавшиеся нескончаемой чередой на протяжении более чем 200 лет, крайне негативно отразились на социально-экономическом и политическом развитии западнорусских, восточнобелорусских и восточноукраинских земель, подвергавшихся постоянному разрушению и опустошению. Вот что, например, писала Ивану III его дочь Елена, которую он сам выдал замуж за великого литовского князя Александра Ягеллона: «Отец, батюшка, дорогой, я твоя раба и послушница, но что же ты делаешь?! Весь народ в Литве недоумевает, неужели отец отдал свою дочь замуж только для того, чтобы отнимать у нее ее же земли? Перестань, я же здесь королева и великая княгиня, а муж мой — такой же, как ты, великий князь и брат твой! Зачем ты меня грабишь, зачем мои земли отнимаешь, поселенья жжешь и разрушаешь, людей наших убиваешь?» Посольская переписка XV–XVI веков между ВКЛ и Москвой свидетельствует: это далеко не единственный пример, когда дочь увещевает отца. Тот же все пропускал мимо ушей и лишь твердил об одном: «Ты верна греческому закону? Тебя там муж не притесняет?» Не притеснял! Елена до конца жизни осталась верна православию, и, кстати, только по этой причине ее не короновали как польскую королеву. Простому православному населению Великого княжества Литовского, в массе своей жившему богаче и свободнее, чем в Московском государстве, было еще сложнее разобраться в происходящем, так как единоверцы с Востока не только методически и жестоко жгли их жилища и разоряли земли, но и часто не щадили при этом ни мала ни велика. Ясно, что и ответ завоеватели получали адекватный.
Дружинники ВКМ и ВКЛ XV в.
Московское войско в походе, конец XV в.
Короче, мир длился недолго. В конце 90-х годов XV века на сторону Москвы перешли князья Семен Бельский, Семен и Иван Можайские, а также Василий Шемятич. Власть Москвы распространилась на богатые приграничные (помежные) земли, что с естественной закономерностью привело к очередной московско-литовской войне 1500–1503 годов, крупнейшее сражение которой произошло 14 июля 1500 года на реке Ведрошь под Дорогобужем в Смоленской земле. Войско ВКЛ было разгромлено, а его командующий — гетман и князь Константин Острожский оказался в плену. Великое княжество Литовское вынуждено было срочно пойти на заключение мирного договора 1503 года.
В результате этих двух войн к Московскому государству отошли значительные территории — Чернигово-Северская земля и восточная часть Смоленской земли с городами Чернигов, Новгород-Северский, Брянск, Велиж, Гомель, Любеч, Мценск, Путивль и другими. Однако противная сторона не смирилась с потерями и войны за земли «отчины» между Московской и Литовской Русью с этого времени становятся обыденными, возникают с пугающим постоянством и носят весьма кровопролитный характер. Правда, после ряда походов в пределы друг друга и боевых столкновений в 1507–1508 годах (третья московско-литовская война), которые не принесли результата ни одной стороне, было подписано соглашение о «вечном мире», зафиксировавшее признание границ, установившихся после предыдущих войн, но оно тоже оказалось весьма недолговечным.
