Баро не мог совладать с собой. Он накричал на жен-щин и даже на старую Рубину. Как они могли не уследить за больной девочкой! Он доверил им самое дорогое — свою дочь, а они!..А если Кармелита, не дай Бог, снова на озере?

Топится?!

Рубина не выдержала:

— Мы найдем ее!

— Вы? Я сам ее найду!

Баро бросился на конюшню. Стал метаться туда-сюда. Сашка в испуге перекрестился.

— Сашка! Где седло, где узда?! Почему у тебя ничего нет на месте?!!

— Сейчас я все принесу, Баро, зачем так кричать?!

— Коня нужно седлать! Срочно!!!

— Сейчас, сейчас, я тебе его оседлаю.

— Без тебя обойдусь, не разучился еще!

— Да что случилось, Баро?

— Кармелита сбежала. — Голос у Баро задрожал, и в глазах появились слезы.

А Максим тем временем уговаривал беспокойную Кармелиту вернуться домой.

— Тебе пора возвращаться, дома наверняка все уже переживают, ищут.

— Нет, никто меня не ищет, потому что я никому не нужна.

— Все беспокоятся, — мягко гнул свою линию Максим.

— И ты?

— И я. Пойдем, я провожу тебя домой, там все, наверное, с ног сбились.

— А ты не боишься заходить к нам в дом?

— Почему я должен бояться?

— Там очень холодно…

Максим с тревогой всматривался в глаза Кармелиты, но они были совершенно пусты…

* * *

Форс засобирался по делам, уговорив Свету задержаться еще немного в доме жениха. Тамара вышла проводить его в прихожую.

— Жаль, что вы уже уходите, Леонид. А я надеялась с вами поговорить.

— Ну так говорите сейчас.

Тамара обернулась на дверь в гостиную, убедилась в том, что она закрыта, и продолжала:

— Видите ли, в последнее время у меня стали возникать проблемы с горничной.

— Она что, спит с Астаховым?

Тамара поразилась цинизму Форса и одновременно тому, как же этому человеку удается сразу увидеть корень проблемы.

— Нет, пока нет, но все идет к этому. Я хотела ее уволить, а Коля — ни в какую.

— Видно, она ему нравится. Успокойтесь, Тамара, я могу сделать так, что она будет сидеть тише воды, ниже травы. У меня против нее есть сильный козырь.

— Какой? — Тамара была заинтригована.

— Вы знаете, откуда она пришла к вам в дом?

— Я знаю, что привели ее вы, и поэтому даже не интересовалась, откуда.

— Из тюрьмы, Тамара, из тюрьмы. Она сидела. Тамара лишилась дара речи.

С трудом заговорила:

— Значит, я попросила вас найти горничную, а вы вытащили из тюрьмы девку и привели в мой дом?

— Не понимаю, что в этом такого страшного? Она не уголовница.

— А за что она сидела?

— Экономическое преступление.

— Воровка?! — Тамара горько усмехнулась. — Час от часу не легче.

— Нет, все дело несколько сложнее, но вы можете не волноваться — в вашем доме она не представляет никакой опасности.

— А если так, то каким же образом мы можем использовать этот самый ваш козырь?

— Очень просто — стоит мне возобновить ее дело, и она вернется туда, откуда пришла, причем очень надолго. Так что не беспокойтесь. Если возникнет необходимость, я это сделаю.

— В конце концов, вы привели ее в мой дом — вам и заставлять ее сидеть тихо.

— Договорились.

И на прощание Тамара улыбнулась Форсу.

* * *

Как говорится в сказках, долго ли, коротко ли, но в конце концов Максиму удалось-таки привести Кармелиту домой.

Рубина, Земфира и Груша бросились к ней.

— Кармелита! Родная! Где же ты была?

— Почему сбежала?

— Почему никому ничего не сказала?

— Я сказала, — отвечала беглянка.

— Кому?

— Маме сказала.

Женщины в страхе переглянулись между собой.

— Господи!.. — вырвалось у Земфиры.

И они с Грушей повели Кармелиту наверх. А Рубина задержалась, чтобы выяснить у Максима подробности.

— …Она не в себе, Рубина, — закончил он свой рассказ, тяжело вздыхая и собираясь уходить.

Но тут возле дома раздался цокот копыт. Баро спрыгнул с лошади, кинул поводья Сашке и зашел в дом.

— Нет ее нигде… — и осекся, столкнувшись лицом к лицу с Максимом. — Что ты здесь делаешь?

— Дочку вашу привел.

— Откуда?

— Она приходила ко мне в гостиницу.

— Как она?

— Цела и невредима, если вы это имеете в виду. А вот рассудок…

— Где она сейчас?

— Ее наверх увели.

Баро на секунду отвернулся, чтобы скрыть боль, исказившую его лицо, боль за родную дочь.

— Зачем она к тебе приходила?

— Не знаю, я так и не понял, о чем она говорила. Повисла неловкая пауза.

— Максим, ты можешь уделить мне несколько минут?

— Да, конечно.

— Пойдем ко мне в кабинет, поговорим.

Баро провел Максима в кабинет и усадил в кресло.

— Спасибо, Максим, за то, что привел мою дочь. Говоришь, ты не мог ее понять?

— Я знал, что Кармелита больна, но не думал, что так серьезно.

— Все гораздо серьезнее, чем тебе кажется.

— А врачи? Нужно обратиться к специалистам… Баро внимательно посмотрел на Максима.

— Однажды, перед появлением Кармелиты на свет, я уже обратился к врачам. В результате я потерял свою жену, мать Кармелиты.

* * *

Кармелиту с трудом удалось уложить в постель.

— Ложись, отдохни, надо поспать, отдохнуть, — приговаривала Рубина.

— Да-да, я лягу, я отдохну — скоро уже… Потому что я видела свой гроб… Вот скоро лягу в гроб, там и отдохну. В нем ведь тепло, понимаете?

Земфира и Груша с ужасом смотрели на Кармелиту, а старая Рубина нашла в себе силы ответить:

— Кармелита, нельзя призывать смерть. Нельзя! А если что увидела плохое, то никому об этом не надо говорить и забыть поскорее, чтобы не исполнилось. Поняла?

— Ага, как ты скажешь, бабушка, так я и сделаю… Скажешь молча умереть, молчать буду..

— Кармелита, зачем ты рвешь мое сердце? Засыпай, внученька…

Кармелита послушно закрыла глаза.

— Усни, — продолжала Рубина. — И все плохое забудется…

— Только, пожалуйста, занавесьте шторы, — попросила больная. — А то слишком много света, а мне нужен дождь…

* * *

— Я вырастил Кармелиту без матери, — продолжал свой тяжелый рассказ Баро. — Моя дочь — это самое дорогое, что есть у меня в жизни… А тут появляешься ты.

— Господин Зарецкий, но неужели вы не могли себе представить, что в жизни вашей дочери рано или поздно появится молодой человек?

— Мог. Но я даже не думал, что им может оказаться гаджо… И, потом, когда я узнал тебя, я думал, что все случившееся на кладбище — это твоих рук дело. Как я мог тебе доверять?

— Но сейчас-то вы уже знаете, что я не виноват.

— Знаю. И поэтому, как бы мне ни было это трудно, я должен признать, что ошибался.

Максим внимательно смотрел в глаза отцу своей возлюбленной. Баро продолжал:

— Пойми меня, Максим, я стараюсь относиться к тебе без предубеждения, но это стоит мне больших усилий.

— Я все понимаю.

— И я обещаю тебе, что мы вернемся к этому разговору, как только Кармелита выздоровеет.

— Главное, чтоб это поскорее произошло… Баро кивнул.

— И еще раз спасибо тебе за то, что привел Кармелиту домой.

— Скажите, а я смогу приходить, чтобы…

— Приходи. Я не могу запретить тебе переживать за мою дочь.

— Спасибо.

— Я рад, Максим, что на этот раз мы расстаемся с тобой не врагами.

И два человека, одинаково сильно любящих Кармелиту, пожали на прощание руки.

* * *

Наконец, Астаховы попрощались со Светой, Антон пошел провожать невесту, а Астахов-старший вернулся в гостиную и нежно взял жену за руку.

— Обаятельная девушка, а, Тамара? По-моему, нашему оболтусу очень повезло.

Зашла Олеся и спросила, может ли она уже убирать со стола.

— Успеешь, иди на кухню! Понадобишься — позову! — неожиданно зло ответила Тамара.

Олеся, как ошпаренная, выскочила из гостиной. Астахов же недоуменно посмотрел на супругу.

— Тебе не кажется, Тамара, что это переходит все границы. Почему ты с ней так разговариваешь?

— А ты опять ее защищаешь?

— Но ты ее просто оскорбила.

— Извини, дорогой, но другого отношения она не заслуживает. Я не могу иначе разговаривать с уголовницей.

— С кем?

— С уголовницей! Олеся пришла к нам в дом из тюрьмы. — И Тамара рассказала мужу то немногое, что узнала об Олесе, не преминув добавить кое-что от себя. Нервничая, закурила.

— Тамара, ты точно знаешь, что она сидела в тюрьме?

Тамара подтвердила.

— А за что?

— За воровство. Я как чувствовала — я с самого начала ей не доверяла!

— Кого же она обворовала?

— Фирму, в которой работала.

— Но если она на свободе, значит, ее оправдали. Может быть, она и невиновна.

— Коля, я не устаю тебе удивляться. Даже когда выясняется, что человек обворовал целую фирму, ты готов его оправдать! Гнать ее надо — и все дела.

— Ну надо хотя бы поговорить с ней.

— Поговори, поговори. А мне с ней говорить не о чем! — Тамара с негодованием вышла из гостиной.

* * *

Уже не первый день встречались Палыч с Васькой в Маргошином кафе.

Маргоша могла, не спрашивая, нести Ваське мороженое за их постоянный столик, за которым спиной ко всем сидел Палыч, прикрывая цыганенка, который садился лицом к залу.

Вот и сейчас Васька, съев уже две порции мороженого, захотел третью.

Палыч полез в карман за деньгами — денег не хватало.

— Вася, у меня денег больше нет…

— Жалко, дядя Паша. Ну спасибо тебе, я тогда пошел. — И Васька встал, собравшись уходить.

— Погоди, Вась, ты куда? Разве мы за этим сюда пришли?

— Ой, а я и забыл! — сконфузился маленький шпион, садясь на место.

— Ну, ты даешь, Вась!..

Вдруг лицо Васьки в одно мгновение изменилось.

— Вот они! — произнес он громким шепотом. Глаза его горели.

И в самом деле, в кафе вошли Рука и Леха, подошли к Марго — видно, что не в первый раз. Поговорили с ней, потом присели за свободный столик.

Палыч осторожно обернулся, посмотрел вскользь на новых посетителей. — Эти? — спросил тихо у Васьки.

— Они! — выдохнул возбужденный пацаненок.

— Тихо, тихо. Не высовывайся…

Посидели еще немного, стараясь ничем не привлекать к себе внимания.

Марго принесла Руке и Лехе какие-то пакеты, они расплатились и стали подниматься.

— Они Рычу еды набрали, — прошептал Васька.

— Все, Вась, большое спасибо. Давай быстро беги домой, в табор, а я прослежу за ними.

— Я с тобой!

— Нет, Вася, нельзя. Это очень опасно.

— Вот именно! Как я тебя одного отпущу? Палыч не мог не рассмеяться.

— Ничего, Вася, ты за меня не переживай — я аккуратно за ними следить буду.

— А если они в разные стороны разойдутся, что ты будешь делать?

Палыч слегка растерялся.

— Пошли, а то уйдут, — весомо подвел итог спора маленький цыган.

Палыч покачал головой, быстро расплатился и поспешил к выходу вслед за Васькой. Хотя, конечно, сомнения в том, правильно ли он поступил, уступив Ваське и так и не отправив его подальше от себя и от бандитов, долго его не покидали.

* * *

После удачной слежки за Рукой и Лехой Палыч привел Ваську к себе в гости — в котельную. Ваське там понравилось.

— Дядя Паша, а почему мы так просто из пивной ушли? Надо было сразу там Рыча брать!

— Как-так — брать? А если б мы с ним не справились? Ну, сам подумай, старый да малый — что мы можем? Если б мы с тобой попробовали взять Рыча, то, во-первых, мы бы его спугнули, а во-вторых, нам бы еще и досталось!

— Так ты что, трусишь? — Васька готов был уже разочароваться в своем новом друге. — Тогда давай я сбегаю в табор, позову цыган — и вместе пойдем!

Прежде чем ответить, Палыч налил Ваське стакан молока и протянул ему сдобную булку.

— Попей, Вася, поешь и успокойся. Это не я трушу — это ты горячишься.

Ну с чего ты решил, что золото у Рыча при себе? А может, оно лежит где-то спрятанное. И даже наверняка так оно и есть. Так что даже если бы мы Рыча и поймали, то про золото он бы все равно ничего нам не сказал — ну, не пытать же его, в самом деле? — Тут Палыч налил молока и себе. — Вот и выходит, что надо пока продолжать за ним следить — и тогда, рано или поздно, он сам обязательно выведет нас на это золото.

Палыч отпил молоко, а Васька в восхищении не сводил с него глаз.

— Дядя Паша, а ты — сыщик?

— Нет, Вась, я — истопник.

— Я тоже хочу быть истопником и ловить бандитов!

Палыч от души рассмеялся, а Васька, так и не поняв, что тут смешного, вернулся к сладкой булочке.

Покончив с угощением, мальчишка засобирался домой, понимая, что слежка слежкой, а вот от матери за долгое отсутствие ему может достаться на орехи.

Но Палыч задержал его еще на минутку.

— Только давай договоримся: ты пока никому не рассказывай, что мы нашли Рыча. Вот когда узнаем, где он прячет золото, тогда и скажем. Сумеешь держать язык за зубами?

— Слово цыгана!

И Васька на прощание пожал руку Палычу как сыщик сыщику. Нет, даже как истопник истопнику!

* * *

Кармелите становилось все хуже с каждым днем и с каждым часом. Она давно уже ничего не ела, а пила только отвар Рубины. Но бабушка понимала, что отваром внучке не поможешь. Оставался последний выход — старая шувани Рубина могла попробовать взять болезнь девушки на себя. И если все получится, Кармелита выздоровеет. Но вот что тогда будет с ней, Ру-биной, выживет ли она — этого не мог сказать никто.

Рубина поделилась своими мыслями с Земфирой — та испугалась и стала уговаривать Рубину подождать. Авось все еще обойдется. Но Рубина хорошо понимала, что ждать некогда. И озабоченные женщины пошли к Баро. Тот сразу же начал расспрашивать их о состоянии дочери.

— Рамир, хорошего о Кармелите я сейчас могу сказать только одно — она жива. Но если не принять срочных мер — мы можем потерять ее навсегда.

Этими жестокими, но честными словами Рубина просто припечатала несчастного Баро к креслу.

— Если вы хотите предложить отправить ее в больницу, то я сразу скажу вам "нет", — с трудом выдавил из себя отец больной девушки.

Рубина взяла Баро за руку и посмотрела ему в глаза:

— Постой, Рамир, дай договорить. С такой болезнью ее только в психушку возьмут. А я и сама этого не хочу. Я знаю другой способ. Не поручусь за успех, но попробовать надо.

— Ну так пробуй!

Рубина согласно кивнула, но тут не выдержала Зем-фира. Обняв старушку за плечи, она сказала мужу:

— Рамир! Она не все тебе сказала. После такого "лечения" все болезни внучки возьмет на себя бабушка. И тогда может умереть сама Рубина…

Баро замер, вопросительно посмотрел на Рубину, потом перевел взгляд на Земфиру. Та продолжила объяснение:

— Это обряд, когда шувани берет на себя болезнь того, кого лечит.

— Послушай меня, — заговорила Рубина, обращаясь к Баро. — Ты не веришь врачам, так позволь мне совершить этот обряд. У нас нет другого выхода.

— Но ты же можешь не выдержать, — начала было Земфира, но осеклась под резким взглядом Рубины.

Заговорил Баро:

— Скажи, Рубина, а если бы священное золото было в моих руках, можно было бы без всего этого обойтись?

— Не знаю, Рамир, не знаю. Но даже если и так, мы не можем ждать!

— А если золото найдется?

— Рамир! Дорога каждая минута. Позволь нам попробовать спасти Кармелиту.

И вновь Баро нужно было принимать решение. Очень тяжелое решение.

Принимать его самому, и не откладывая.

— Рубина, ты веришь в то, что это ей поможет?

— Без веры я не была бы шувани и не могла бы помогать людям.

— А это действительно для тебя так опасно?

— Думаю, что все обойдется. — Рубина подталкивала Баро к положительному ответу — так она хотела помочь и ему, и своей внучке.

— Рамир, дорогой, — заговорила с болью Земфира. — Рубина делает доброе дело, спасает Кармелиту, но…

Старушка метнула взгляд на Земфиру, запрещая ей продолжать.

— …Но, возможно, ведь все и обойдется? — проговорила Земфира.

— Ну, тогда — с Богом! — решился после паузы Баро и сделал то, чего не делал никогда за всю свою жизнь — встал перед Рубиной на колени и поцеловал ее старушечью в морщинах руку.

— Только об этом, Рамир, никто не должен знать. И пока мы не закончим, никто сегодня не должен заходить в комнату Кармелиты.

— Я все понял, Рубина. Туда не зайдет никто. Если понадобится, я сам буду вашим охранником.

Баро перекрестил уходящих женщин.