Максим давно уже обзавелся компьютером в своем гостиничном номере, чтобы иметь возможность работать над срочными делами фирмы в любое время суток.

В дверь номера постучали. Максим закрыл "окно" на компьютере — он выработал у себя такую привычку, как в знаменитом докомпьютерном фильме про Жеглова — привычку переворачивать документы при посторонних.

— Да-да, войдите!

В номер вошел Баро. Да, были у Максима сегодня уже неожиданные гости, но, видно, главные неожиданности ждали еще впереди.

— Здравствуйте, проходите…

— Максим, я пришел поблагодарить тебя зато, что вы с Палычем нашли наше священное золото.

— Да, только мы опоздали… А вы потеряли друга. Примите мои соболезнования, мне действительно очень жаль…

В таких случаях никогда не найдешь нужных слов. Может быть, потому, что никакими словами в таких случаях уже не поможешь.

— Твоей вины, Максим, в этом нет. А то, что вы сделали, — бесценно для всего цыганского рода! И я очень хочу тебя за это отблагодарить. Денег ты не возьмешь — ты гордый. А вот это… — И Баро достал большой нож с фигурно выкованной рукоятью. — Прими, Максим. Это один из лучших ножей, которые выковал наш кузнец Халадо. Прими его от всех нас.

— Спасибо, это, наверное, и в самом деле очень дорогой подарок. — Максим вертел в руках нож и смотрел на него, как на заморскую диковинку, ничего, по правде сказать, в этом не понимая. — Но могу я вас попросить еще об одной вещи?

— Говори.

— Не препятствуйте, пожалуйста, нашим встречам с Кармелитой.

Баро молчал.

— Понимаете, многих неприятностей удалось бы избежать, если б вы выпустили дочь из-под своей опеки. Только поймите меня правильно, я просто не хочу, чтобы опять начались какие-то беды.

Баро подошел вплотную к молодому человеку и положил руки ему на плечи:

— Я не буду ограничивать Кармелиту в ее решениях. А ты, Максим, всегда будешь желанным гостем в моем доме!

* * *

Зашедшему в палатку к Люците и в голову не пришло бы, что здесь живет еще и мужчина.

Рыч спал в сундуке. Люцита осторожно приоткрыла крышку. Цыган спросонья тут же бросился на нее с ножом. Девушка едва успела отскочить в сторону.

Оба перевели дух.

— Да ты просто зверь какой-то!

— А я и в самом деле зверь, — затравленный зверь, все время надо быть начеку. Тут от каждого шороха вздрагиваешь.

— А теперь и я с тобой стала всего бояться.

— Это точно, шарахаемся друг от друга. — Рыч невесело усмехнулся.

— Да, только если б тебя здесь не было, то и мне нечего было бы бояться. Когда все это кончится?

— Люцита, потерпи еще дня три.

— Ну, допустим. А через три дня куда ты денешься?

— Раздобуду денег и уеду.

— И где ж ты их раздобудешь? Ограбишь кого-нибудь?

Рыч молча поник головой. Затравленный зверь забился в нору. Снаружи его караулили охотники, а другого выхода из норы не было.

Помолчали.

— Кармелита в табор прибегала, — сообщила Люцита с ехидной неприязнью в голосе. — Поплакаться с Миро — совсем стыд потеряла!

И тут вдруг Рыч заговорил о том, что ему жалко Кармелиту. Люцита никак не ожидала удара еще и с этой стороны.

— И ты туда же? — Она стала наступать на Рыча: — Все ее жалеют — только меня пожалеть некому!

— Да мне и тебя жаль. Поверь, мне вас обеих жалко. — И Рыч впервые подошел к Люците без ножа и без угроз. — Жалко, что вы приносите друг другу одни несчастья, а потом сами от этого страдаете.

— Много ты понимаешь!

— Нет, это вы с ней не понимаете, как надо жить, чтобы не превращать свою жизнь в кошмар.

— Ишь ты, какой умный! — взорвалась Люцита. — Вон как живешь хорошо — в сундуке!

— Тише ты! — Рыч постарался ее успокоить.

— А вот я сейчас пойду и скажу всем, что ты здесь — и тогда мы посмотрим, будет твоя жизнь кошмаром или нет! — Люцита едва не сорвалась на крик.

Рыч попытался было взять ее за руку:

— Успокойся ты, Люцита. Не надо вымещать на мне свою злость.

— Тоже мне советчик нашелся! — Она вырвала руку. — И ты еще будешь меня жизни учить?!

И Люцита вышла из палатки, чтобы побыть одной и успокоиться. Рыч тоже погрузился в свои невеселые думы.

* * *

Кармелита вернулась из табора и тут же заглянула к бабушке. Земфира отпаивала Рубину отваром, и Кармелита сменила ее у постели больной.

— Как ты, бабушка?

— Ничего, милая. Моя болезнь — во благо.

— Как это — во благо? Я выздоровела — ты заболела.

— Вот именно поэтому во благо, моя родная… Вот что я тебе скажу: нечего тебе скучать у моей постели.

— Но я хочу побыть с тобой! — Кармелита взяла морщинистую бабушкину руку и прижала ее к своей щеке.

Вдруг Рубина изменилась в лице и стала водить рукой перед лицом внучки, как будто ощупывая что-то невидимое.

— Послушай, мое солнышко, твои испытания еще не закончились. Тебя ждет смертельная опасность. Но все будет хорошо, и ты обязательно будешь счастлива.

— Бабушка, почему ты сейчас говоришь, как будто прощаешься со мной?

— А я и прощаюсь.

— Нет! Нет! — И Кармелита обняла старушку. — Я даже слушать этого не хочу!

— А ты меня не поняла — я же говорю: нечего тебе сидеть со старой больной бабкой. Что ж, у тебя своих дел нет? Твое дело молодое!..

* * *

В дверь Светиной больничной палаты просунулась голова Антона.

— Света? Я все привез.

Вслед за Антоном в дверях появился Форс.

— Ой, привет! — И Света расплылась в улыбке, увидев двух своих мужчин, глядящих на нее заботливыми глазами.

— Здравствуй, доченька. Ну, как ты? С тобой все в порядке?

— Да, пап, все отлично.

— А врачи что говорят?

— Ну много чего. Что мне нужен покой, что мне нельзя поднимать тяжелое, что нельзя волноваться.

— А мне волноваться можно? Что ж ты не позвонила, не сказала? Почему я о твоей болезни узнаю случайно?

— Папа, во-первых, я не больна. А во-вторых, вон у меня жених есть. Он меня сюда привез, он обо мне и позаботится, правда?

Света с Антоном улыбнулись друг другу, а Форс только покачал головой:

— Ладно, я все-таки пойду поговорю с врачом. А ты, жених, сиди здесь.

И Форс пошел в ординаторскую, Антон же стал выгружать припасы из сумки на тумбочку. Тут были и всякие бытовые мелочи, и книжки с журналами, и фрукты, и что-то домашненькое, приготовленное на скорую руку Тамарой.

— Я правда не знаю, что тебе можно, а что нет — так что ты спроси лучше у врача.

— Хорошо, спрошу.

Антон присел перед Светой на корточки и взял ее за руку:

— Ты знаешь, у меня какое-то совершенно новое чувство: я никогда ни за кем так вот не ухаживал, фрукты не покупал… Спасибо за то, что ты мне это подарила, — и Антон чмокнул свою девушку в щечку.

— Скоро я тебе еще не то подарю, — игриво ответила счастливая Света и погладила Антона по челке.

— Свет, скажи, — Антон задумался, — а вот это самое сохранение, оно какие процедуры подразумевает?

— Да я сама еще толком не поняла. А тебе зачем?

— Да так, волнуюсь… — И Антон задумался о чем-то еще глубже.

— Ну, я правда не знаю. У меня ведь это в первый раз.

— Ясно… Свет, ты извини, мне бежать надо — работа, дела.

— Конечно-конечно, — девушка постаралась скрыть свою досаду от такого скорого прощания. — Спасибо тебе большое, что все принес и что заехал.

— Ну хорошо, Светуль, как будет первая свободная минутка — я сразу забегу.

Антон быстренько поцеловал Свету, попросил не грустить и ушел.

Когда Форс вернулся в палату, дочка уже читала один из принесенных ей женихом журналов.

— Ну что, дочура, поговорил я с врачом.

— И что он сказал?

— Сказал, что если ты хочешь иметь здорового ребенка, то надо набраться терпения.

— Понятно — лежать мне здесь еще и лежать…

— Да, милая, что ж поделаешь. А где Антон? Уже убежал?

— У него дела, что ему здесь со мной сидеть? — Форс уловил в голосе дочери нотку обиды. — Мужчины не любят долго быть на одном месте.

— А женщины лучше? Где ж тогда все твои подруги?

— У меня только одна подруга, ты же знаешь — Кармелита Зарецкая. Но и ей сейчас не до меня, она болеет.

— Ну, так ты б ей позвонила, — идея Форсу явно нравилась. — Спросила бы, как она себя чувствует. Мобильник с собой?

— Да, — и Света взяла телефон в руку.

— Тем более — какая ж ты подруга, если сама ей не звонишь?

* * *

Олеся зашла к Максиму в номер. Он по привычке прикрыл монитор, за которым работал.

— Максим, Николай Андреевич сказал, что я могу обратиться к вам за помощью?

— Да, конечно, только давай сразу на "ты". Проблемы в гостинице?

— Нет, я по работе. Я могу заглянуть в твой компьютер?

Максим от неожиданности растерялся, нервно усмехнулся.

— А… с какой целью?

— Ты знаешь, мне необходимо посмотреть последний бухгалтерский отчет и все проплаты за последний год.

— Нормально взялась! — Максим аж присвистнул.

— Конечно, я ведь теперь работаю на Астахова, я должна быть в курсе всего.

— Ну, давай, — и хозяин номера пригласил гостью за свой компьютер.

…Через два часа Максим устал и плюхнулся на кровать, а Олеся все не отрывала рук от компьютерной мыши, клавиатуры и калькулятора.

— Как-то все это очень странно, — повернулась она к Максиму.

— Что странно?

— Смотри: вот, в бумагах, которые дал мне Астахов — и у тебя в компьютере… Какое-то здесь несоответствие.

Максим встал с кровати, склонился над Олесей и стал смотреть на экран из-за ее плеча.

— Ну, я, честно говоря, так детально не просматривал… Слушай, а ты хороший бухгалтер!

— Ладно. Спасибо тебе! — Олеся поднялась, собрала бумаги и направилась к двери, но вдруг остановилась и спросила: — Скажи, а что это за фирма, "Спец-строймонтажпроект"?

— Ну, вообще-то, это Антона дела, я стараюсь туда не лезть.

— Дела Антона. Никто не хочет лезть. А мне придется, — бормотала Олеся себе под нос. — Скажи, а я могу кое-что скопировать?

— Да, конечно.

И Олеся решительно вернулась к компьютеру.

* * *

Миро никак не давали остаться в отцовском трейлере одному. Вот и сейчас зашла Люцита, присела рядом.

— Миро, я понимаю, что никакими словами тебя не утешить, но поверь, мы все скорбим, весь табор… — И она провела рукой по шевелюре желанного. Но Миро по-прежнему молчал. — Ты говори, не стесняйся, — сказала Люцита.

— Спасибо тебе за добрые слова, но цыган должен пережить несчастье один.

— Не надо, не замыкайся в себе! Вот если бы ты мог поплакать, тебе стало бы легче…

— Если я и буду плакать, Люцита, то не на твоем плече.

— Чем же мое плечо не подходит? — В глазах цыганки вновь вспыхнул огонек ревности. — Только с Кармелитой можно горевать?

В следующую секунду она поняла, что сказала лишнее, но было уже поздно.

— Я так и знал, что ты не соболезнования мне пришла высказать. С недавних пор ты перестала быть искренней, Люцита. Попробуй хоть раз сказать правду — прямо, честно, не кривя душой: ты ведь пришла сейчас только потому, что здесь была Кармелита?

— Да… Я боюсь потерять тебя, Миро!

— Ты так говоришь, как будто бы я — твой. А это не так, Люцита, у меня с тобой нет и никогда не будет ничего общего. Забудь об этом!

— Значит, это опять все из-за нее? — На глазах девушки появились слезы.

— Ты ничего не поняла, Люцита. И, наверное, не поймешь. Уходи.

— Миро!

— Хватит, поговорили. Уходи!

И Люцита побрела к себе в палатку, села к столу и, уронив голову на руки, дала волю слезам.

— Ну что, прогнал тебя твой Миро? — Рыч вышел из-за занавески.

— А тебе какое дело?

Но Рыч не стал отвечать, а только заботливо налил воды и подал Люците.

Пока цыганка пила, он гладил ее по волосам…

— Ну как мне теперь жить?! — причитала она. — Ничего у меня не вышло, ничего! Все прошло мимо…

— Какие твои годы — все у тебя еще будет хорошо.

— Как может быть хорошо без Миро? Как?

— Посмотри на меня, Люцита. — Рыч сел напротив. — Разве ты вынуждена прятаться по углам? Разве ты не нужна никому — ни одному человеку на всем белом свете? Разве тебя ненавидят все вокруг? Так что вполне еще можно жить…

* * *

Света позвонила Кармелите, когда отец уже ушел из больницы. Та очень обрадовалась. Света тоже рада была узнать о том, что подруга совсем здорова.

Кармелита стала рассказывать, рассказывать, а потом оборвала сама себя и предложила, чтобы Света поскорее приезжала к ней поговорить не по телефону.

— Кармелит, я не могу приехать, я в больнице.

— Что с тобой?

— Не волнуйся, все в порядке. Я лежу на сохранении.

— Ну тогда я сейчас сама к тебе приеду. — И Кармелита засобиралась в больницу к подруге.

* * *

Антон ушел в себя весь, без остатка. О чем же он думал? О том, что вот, в офисе Максим, глядя на него, как-то подозрительно улыбнулся.

А что, если Светка носит все-таки не его, не Антонова ребенка? Ведь она была с Максимом, была! Да, Светка сказала, что отец ребенка — Антон. И мать, расспросив подробно и посмотрев в календарик, все рассчитала — успокоила.

И все же?..

А что, если это не так?

Антон представил себе, что теперь не сможет успокоиться всю жизнь — до конца дней будет сомневаться: он ли отец этого малыша? Всю жизнь с червячком сомнения в сердце!

А за примерами далеко ходить не надо — один квадрат: он — мама — Игорь — Астахов чего стоит! И Астахов до сих пор не знает, что Антон — не его ребенок, а Игорь узнал об этом совсем недавно, как и сам Антон. Мама скрывала свою тайну двадцать с лишним лет. Кому от этого было хорошо?

Эх, вот если бы они со Светкой поженились, а потом уже завели ребенка — наверняка, стопроцентно, безусловно своего ребенка!..

Антон зашел к матери. Тамара улыбнулась навстречу сыну:

— Был в больнице? Как там дела у Светочки?

— Все нормально. Мам, я как раз об этом и хочу с тобой поговорить.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Ты же бывшая медсестра-акушерка, так? — Тамара кивнула. — И у тебя в этом большой опыт?

— Антон, давай не тяни. Что случилось?

— Ты можешь рассказать мне поподробнее, что такое это "сохранение"?

— Скажите пожалуйста, какой внимательный молодой отец!

— Так, мам, можно без комментариев? Ты мне просто расскажи, что это такое.

— Да все очень просто: беременная лежит, ничего не делает, ну чтобы не было, не дай Бог, выкидыша, чтобы сохранить ребенка, — потому и называется "сохранение"… А что тебя конкретно интересует?

— Конкретно? — Антон заколебался, потом решился. — Ну если конкретно, то скажи мне, что нужно сделать, чтобы ребенок не сохранился?

Улыбка с лица Тамары как-то сама собой исчезла.,