Миро — лучший жених большого цыганского рода — отказался от лучшей в мире невесты Кармелиты Зарецкой. И где? Прямо на свадьбе! Казалось бы — не придумать для Кармелиты большего позора…

Но хорошо знала невеста, что не жених виноват, а она сама. И в позоре своем виновата, и перед Миро виновата еще больше. Провести ночь накануне свадьбы с другим! И не просто с другим, а с гаджо — не цыганом! Вот, правда, гаджо этот, этот чужак, — самый дорогой для нее человек, Максим. Сколько раз уже гнала Кармелита от себя эти мысли, но, видно, мысли — не кони с отцовской конюшни, не слушаются они молодую цыганку.

А уж когда Кармелита узнала о помолвке Максима и Светы, совсем плохо стало. После такого горя и такого позора, казалось, впору ей закрыться у себя в комнате и на глаза никому не показываться. Но, вот, нет же — ноги сами принесли ее к подружке, точнее, к бывшей подружке, Свете… "Никогда еще Кармелита на меня так не смотрела, — подумала та, — так… так зло!" Но вслух произнесла только:

— Кармелита, мне многое нужно тебе сказать…

— Что у вас с Максимом ничего не было и нет? — насмешливо перебила Кармелита.

— Было… И есть. А вот чего не было и нет — так это любви. Пойми, мы просто решили быть вместе, чтобы помочь друг другу!

— Это с твоим-то растущим животом?!

Света смогла пропустить мимо ушей и это. Сдержалась, продолжила:

— Да, с моим растущим животом, именно с моим растущим животом, с которым я осталась одна. И он остался один. Без тебя… Ты ведь замуж за Миро выходила.

— И поэтому Максим подарил тебе кольцо?

— Мы просто решили быть вместе, чтобы помочь друг другу. Понимаешь, именно друг другу — как друг помогает другу!

— Интересно, и когда же он сделал тебе предложение?

— В день твоей свадьбы.

— Аи да Максим! Значит, сначала он провел ночь со мной — и тут же помчался делать тебе предложение!

Тут уже пришла Светкина очередь поражаться:

— Как? Вы провели ту ночь вместе?!.

— Желаю вам счастья! — И Кармелита выскочила из комнаты, оставив Свету в напряженных раздумьях.

Как же все у них запуталось с тех пор, как две неразлучные подружки окончили школу и вышли во взрослую жизнь…

Мысли прервал приход Максима. Света сразу бросилась к нему:

— Ты ее встретил?

— Кого?

— Кармелиту — она только что отсюда ушла!

— Эх, Светочка, Кармелита ушла отсюда не только что, а гораздо раньше…

— Но ты должен ее догнать!

— Зачем?

— Да потому что вы оба любите друг друга!

— Нет, Света, нет. Кармелита больше не слышит меня, не воспринимает…

Ну что ж, видно, так тому и быть.

— Ты — сумасшедший, Максим. Если б ты очень хотел, ты бы смог ее вернуть!

Но он только грустно смотрел не то на Свету, не то сквозь нее.

— Ну ладно, — продолжала убеждать его Светка, — пройдет еще чуть-чуть времени после всего этого, ты успокоишься, Кармелита придет в себя, вы встретитесь, поговорите по душам, поймете друг друга — и у вас все будет хорошо! Так же хорошо, как перед свадьбой!.. В ту самую ночь!

Максим резко поднял глаза на Светку.

— Это она тебе рассказала?

— Да… Максим, не надо только ничего мне объяснять, — остановила его Света. — Пойми, у нас с тобой ничего нет и быть не может. Ты любишь Кармелиту — я это знаю. И не только знаю — я понимаю это. — Света закрыла коробочку с кольцом, потому что сил смотреть на него уже не было.

— Света, ты прости меня…

Она снова лишь на мгновение открыла футлярчик, еще раз посмотрела на кольцо, опять закрыла и отдала в руки Максиму.

— Такое красивое… Но… Забирай. Уходи!

* * *

Все тончайшие грани человеческой психологии Форс чувствовал, как никто другой. И с некоторых пор решил действовать на будущего отца своего будущего внука не так, как прежде. Прямое давление на Антона, рассудил Форс, не даст желаемых результатов. А вот если воздействовать через Тамару… Адвокат хорошо понимал, что никто не имеет на парня такого влияния, как она. Да и дело иметь с неглупой бабой как-то проще, чем с ее взбалмошным и капризным сынулей.

И Тамара, может быть, первая во всем городе понявшая своим женским чутьем, что Форс — это уже нечто большее, чем просто адвокат, и ссориться с ним опасно, стала обрабатывать сына. Раз за разом внушала она Антону то, насколько солиднее выглядит крупный бизнесмен, когда у него есть семья. И, конечно же, то, насколько выгодно со всех сторон породниться с Форсом. И что, вообще, с какой стороны ни смотри, как только он станет женихом Светы — все их дела пойдут на лад.

Не зря Антон был сыном своей матери. Из всех ее слов он усвоил главное.

И гордо провозгласил:

— Мама, я согласен.

У Тамары все внутри замерло. Неужели? Неужели она уговорила своего любимого, но такого строптивого Антошу?

— …Я согласен изображать пылкого влюбленного жениха. Но учти — всерьез обзаводиться семьей сейчас в мои планы не входит. Видимо, это у меня в генах по мужской линии, а, мам?

Что оставалось измученной матери? Она со всем согласилась.

— Ну вот и договорились, сынок. Теперь надо подумать, как заставить Свету поменять о тебе мнение.

— Да, я, наверное, не умею обращаться с беременными. У них там, по-моему, что-то с головой происходит.

Тамара улыбнулась.

— С головой у них все в порядке. Просто любая беременная женщина всегда зациклена на своем будущем ребенке… Постой, так именно на эту ее кнопочку тебе и нужно надавить!

Лицо Антона изобразило немой вопрос.

— Не понимаешь?.. Объясняю. Вот ты хочешь помириться со Светой? — спросила Тамара.

— Да.

— А она — будущая мать, и будущий ребенок — для нее самое главное в жизни…

Антон хлопнул себя полбу, чмокнул маму в щечку, отчего та расплылась в счастливой улыбке, и бросился по магазинам.

Не прошло и часа, как он сидел перед запертой Светкиной дверью. Перед Антоном стояла детская коляска, доверху набитая игрушками от маленьких погремушек до громадных мягких собак и мишек.

Возвращаясь домой, Света меньше всего ожидала увидеть такое плюшево-звериное стадо и только потом заметила за ним Антона.

— Привет! — очень просто сказал Антон. Света не смогла сдержать улыбку.

— Привет. А это что?

— Ну а как ты думаешь?

Света улыбалась все больше и больше. Антон улыбался ей в ответ. И даже набитые поролоном зверушки, казалось Свете, тоже включились в эту симфонию улыбок.

* * *

Представления в театре были отменены. Настроение у всего табора после расстроенной свадьбы было такое же черное, как шевелюры всех пятерых деток Розауры.

Скрепя сердце, Бейбут поехал к Баро — надо было все же поговорить с несостоявшимся родственником. Тем более что тот, как-никак, оставался цыганским бароном — главой всего рода.

Миро ждал отца в таборном шатре. Наконец, вернулся мрачный, как туча, Бейбут.

— Ну? Что сказал Баро? — спросил сын отца.

— А как ты думаешь, что он мог сказать мне хорошего?

Миро присел рядом с отцом.

— Он не захотел с тобой разговаривать?

— Ну почему? Мы с ним хорошо поговорили. Как старые друзья, которые стали почти врагами, — ответил Бейбут с горькой усмешкой.

Миро поник головой.

— Все, сынок, нам здесь больше делать нечего. Мы снимаемся и уходим из города.

— Вот так сразу?

— А ты думаешь, после того, как ты отказался от Кармелиты прямо во время свадьбы, мы можем оставаться здесь еще хоть один день?

— Отец, но это похоже на бегство.

— Бегство и есть. Надо побыстрее уезжать из этого проклятого города…

Ничего, в дороге все быстро забудется!

— Значит, опять дорога?

— Да, опять дорога, воля, солнце и высокое небо над головой.

— Но ведь и в дороге не всегда светит солнце. Иногда идет долгий холодный дождь.

— Я тебя не понимаю, Миро. Ты что, не хочешь уезжать?

— Не знаю, папа. Здесь остается Кармелита.

— Что?! Пойми, Кармелита для тебя больше не существует. И я не хочу, чтобы ты расстраивался. Завтра уходим. Давай собираться!

И Бейбут пошел поднимать табор, а Миро поехал забирать вещи из театра.

* * *

Палыч зашел к Максиму. Поздоровался, помялся у входа и все же решился спросить.

— Максим, а что у вас со Светой? Опять поссорились?

— Да нет, Палыч, мы не поссорились.

Палыч было улыбнулся, но Максим не дал старшему другу обрадоваться.

— …Мы расстались, Палыч.

И тут Максима прорвало. Он рассказывал Палычу все, что скопилось в душе, все, что наболело на сердце, все, что мучило и не давало покоя.

Старик сидел рядом, плечо к плечу, и только вздыхал. Наконец тихо спросил:

— Стало быть, теперь ты потерял их обеих? То были две, и ты метался между ними. Теперь — ни одной.

— Палыч, а двух-то и не было никогда. Что Светка? Светка — это, прежде всего, друг, а не женщина…

— Слава Богу, она тебя не слышит.

— Так она все знала с самого начала.

— Как же это? Она с самого начала знала, что ты все время мечтаешь только о Кармелите?

— Да. А сейчас думает, что я их обеих предал. И я ничего не могу объяснить.

Оба замолчали.

— А помнишь, — нарушил тишину Палыч, — когда у вас с Кармелитой только начиналось, когда вы только-только встретились, я тебе говорил: беги от нее!

— Помню. Но ты же не собираешься мне все то же самое говорить сейчас?

— Да нет, сейчас уже поздно. Сейчас ты должен за нее бороться, не отпускать, иначе… Иначе…

Палыч решительно махнул рукой, как будто хотел себе помочь найти нужное слово.

— Что? Что иначе? — перебил его Максим с горькой грустью в голосе.

— Счастливым ты никогда не будешь иначе! Вот что! Борись за нее сейчас!

Вот именно сейчас, немедленно, пока кто-то из вас опять глупостей каких-нибудь не наделал!

— Палыч! Кармелита, между прочим, должна была выйти замуж за другого человека!..

— Но не вышла же.

— Не вышла. Но как же я могу за нее бороться, если я даже не знаю, что там вообще на этой свадьбе произошло!

— Так узнай!

Трудно было возразить что-нибудь против непробиваемой Палычевой логики.

И Максим решил узнать все из первых рук. То есть из самых первых. Проводив Палыча, он набрал по мобильнику Миро…

* * *

Света вошла в студию и села на диван. Следом за ней Антон вкатил коляску с игрушками и стал раскладывать их вокруг девушки.

— Ну, и что же это за такие красивые жесты? — спросила Света уже откуда-то из середины плюшевого зверинца.

И Антон сбивчиво стал говорить, что он вовсе не хочет просто задобрить всем этим Свету; что он хочет помогать ее ребенку, ну то есть, своему ребенку, ну в общем, их общему ребенку; что у него проснулись отцовские чувства и что будущему маленькому человеку он все-таки не чужой.

Света внимательно его слушала, силясь понять причину волнения Антона: врет или стесняется? Просто играет для чего-то? А может быть, он и в самом деле искренен?

И, что интересно, Антон и сам не сумел бы ответить сейчас на эти вопросы. Да, конечно, сначала он просто шел к Светке, чтобы разыграть из себя правильного папу. Но вот сейчас, когда он все это говорил, когда смотрел на Свету, на ее пока что почти не выделяющийся живот, на принесенные им же самим игрушки и коляску, когда говорил о малыше, который должен вскоре появиться, — Антон вдруг мысленно его увидел, представил, и в нем шевельнулось что-то новое, доброе и светлое.

В общем, последнюю фразу он еле выдавил из себя уже искренне дрожащим голосом:

— И ради ребенка, Света, я хочу, чтобы у нас с тобой были хорошие отношения.

Света по-прежнему напряженно молчала.

— Ну разреши мне просто вам помогать. И все.

— Интересно, и что же ты хочешь взамен?

— Ничего, Света, ничего! Я знаю, что ты любишь Максима и, может быть, даже выйдешь за него замуж, я ничего не хочу… Пожалуйста!

— Даже так?

— Да. Только прошу тебя: ни в коем случае не надо говорить нашему ребенку, что Максим — его отец. Я хочу сам воспитывать нашего сына.

— Почему обязательно сына?

Антон не сразу понял вопрос, немножко растерялся, и, глядя на него, Светка улыбнулась:

— А если девочка? Антон улыбнулся в ответ.

— Тем лучше! Тем лучше! Мальчик, девочка — одинаково хорошо. Боже, каким я был дураком, когда уговаривал тебя избавиться от ребенка. Я…

Но Света никак не могла поверить — слишком уж не похож был сегодняшний Антон на того прежнего, которого она очень хорошо знала. Однако Антон не унимался:

— Понимаешь, я теперь просто счастлив! Счастлив быть отцом нашего ребенка… И еще я счастлив оттого, что мама моего ребенка — это ты!..

— Мне очень приятно, Антон, слышать то, что ты сейчас говоришь о ребенке. Но, знаешь, я бы хотела спросить совсем о другом. А с чего ты взял, что я хочу выйти замуж за Максима?

Антон удивленно посмотрел на Свету.

— А что? Нет?

— У нас с Максимом все кончено, мы расстались.

— Какой же я был дурак, что потерял тебя!

— Остановись, Антон, по-моему, на сегодня неожиданностей для меня уже достаточно.

— Света, пойми, я как только представлю, что на свет появится маленький человечек, представлю, как он будет нам улыбаться, — так сразу на душе становится как-то тепло.

Света даже не нашлась, что ответить. А Антон не останавливался:

— Света, может быть, только ради этой его улыбки нам с тобой стоит подумать: а не погорячились ли мы, когда расстались?.. Давай подумаем вместе, может быть, мы можем начать все сначала?

— Ну давай…

— Давай начнем все сначала?

— Давай подумаем. Для начала.

— То есть у меня есть шанс?

— Антон, я не могу тебе ничего ответить.

Он взялся за ручку коляски, молча прокатил ее туда-сюда по студии.

Наконец сказал:

— Ты только помни, пожалуйста, что я рядом. И если что — звони. В любое время звони…

Антон ушел. А Света вытащила из игрушечной кучи симпатичного жирафика, повертела в руках, и вдруг он запищал — очень уморительно и как-то совсем не по-жирафьи. Света рассмеялась.

— Тебя будут звать Антон — тоже не думала, что от него когда-нибудь такое услышу…

* * *

Антон же продолжал ковать железо, пока горячо, и решил тут же поговорить еще и с Форсом. Он даже не стал звонить ему на мобильник, а просто пошел в "Волгу" — и не ошибся: Форс сидел за своим обычным столиком.

Парень сам удивился столь быстрым переменам, произошедшим в нем. Ни отцовство, ни даже свадьба уже не пугали его, как раньше. Наверное, права мама. Бизнесмен должен чувствовать за спиной надежный тыл в виде семьи.

Так что и с Форсом можно разговаривать иначе, а не так, как раньше планировал…

— Леонид Вячеславович, у меня для вас есть две новости…

— Одна плохая, другая хорошая?

— Да нет, обе, в общем-то, ничего.

— Выкладывай.

— Во-первых, Света не выходит замуж за Максима.

— Откуда ты это знаешь?

— Она сама сейчас мне об этом сказала.

— Интересно. Ну а новость номер два — это то, что ты был сейчас у нас дома и говорил со Светой?

— Не только говорил. Леонид Вячеславович, мне кажется, что у нас с ней сдвинулось с мертвой точки; так сказать, лед тронулся. И весна в наших отношениях не за горами.

— Красиво говоришь…

— Да нет, я же серьезно. Ну, в общем, мне кажется, что у меня есть все шансы восстановить прежние отношения. А если вы мне хотя бы чуть-чуть поможете, то и вопрос со свадьбой может быть решен именно так, как вам и хотелось.

Форс удивленно поднял брови и нехорошо посмотрел на Антона:

— "Вам"?

— Нет-нет, конечно же, как нам и хотелось, нам.