Как же много меняет должность. Всего-то дел, сказано тебе — ты главный. И каким бы ты хорошим, правильным ни был, что-то меняется. Невидимая корона вырастает, как ни прячь ее, ни делай вид, что ее нету, есть она, есть!
Великий карьерист Максим впервые почувствовал все это. И новое чувство было для него ужасно неприятным. А тут еще и разобиженный «разносчик кофе» Антон подзуживает:
— Поздравляю с повышением, шеф…
— Брось, Антон, мы ж друзья…
— Ах что вы, какие друзья? Вы начальник, я — дурак…
— Перестань…
— Может, за кофейком-с сбегать-с? Я мигом-с…
Ну все, достал! Сам начал. Вызов принят. Максим принял предложенную игру:
— А давай-ка, любезный! Одна нога здесь, другая там…
Антон чуть растерялся — не ждал отпора. Но оправился очень быстро, сменил стиль и тему.
— Максим, а может, ты мне премию выпишешь? По дружбе.
— За что?
— Например, за наше совместное гулянье, — и показал ресторанный счет с боем посуды. — Громили-то ресторан вместе, а заплатил я один. По дружбе.
Максим присвистнул.
— Хорошо погуляли!.. Так ведь если бы ты не приставал к цыганке — счета бы не было. Но, в общем-то, все правильно, громили вместе, вместе платим.
Максим достал деньги, отсчитал половину суммы, протянул приятелю.
Антон вроде бы начал скромничать, но недолго, деньги взял. А продолжение оказалось совсем неожиданным:
— А может, ты мне, по дружбе, вторую половину одолжишь? — сказал Антон. — Я верну.
Максим замялся:
— Да я бы с удовольствием, но…
На лице Антона начала расплываться ехидная улыбка… Но занять всю его физиономию не успела, поскольку Максим взял из пачки одну купюру. А все остальные деньги протянул Антону:
— На.
Антон улыбнулся, но уже иначе, по-хорошему:
— Нет. Спасибо. Не надо. Проверка на «зажим-трест». Давай и я для тебя что-нибудь сделаю. Не может же быть, чтоб тебе ничего не было нужно.
— Правда. Есть такое дело. Ты мог бы меня завтра подменить? Мне отойти нужно будет.
— О'кей. Без проблем.
— Точно?
— Точно… А что у тебя?
— Встреча, — уклончиво сказал Максим.
— Понятно. Я ее знаю?
— Да. Это цыганка… — улыбнулся Максим.
— Из ресторана? Молодец. Класс! Скажи мне спасибо! Это ж я ее первый заприметил. Да ничего… Пользуйся, для друга ничего не жалко!
Улыбка сошла с Максимова лица.
— Ладно… Ладно… Чего напрягся? Шутка!
* * *
После недолгой беседы с отцом Кармелита много думала, полночи не спала. А утром, вопреки ожиданиям, встала рано. И опять ничего не могла делать. Нет, все же не удастся удержать в себе все, что на душе накипело. Быстренько собралась, поехала к Светке, в ее студию, где она своими художествами занимается.
А пока ехала, сделала важное открытие. Миро ей не неприятен. О нем так приятно, так хорошо думать. Он как кусочек детства, занесенный судьбой во взрослую жизнь.
От судьбы не убежишь. У цыганки должен быть муж — цыган. А разве среди цыган можно найти лучшего мужа, чем Миро?
Приехала… Света, как обычно, обрадовалась ей, обнялись, чмокнули друг друга в щечку.
— Ну? Рассказывай, чего прибыла. После дня рождения совсем меня забыла. А тут… Колись, что у тебя.
— Светка… Ты не поверишь…
— Ты сначала говори, а я потом не поверю!
— Света, в общем так, я еще не знаю… Короче говоря, я, очень похоже, скорее всего, так получится, что я… выйду замуж.
— Ха! Удивила! Все мы когда-нибудь выйдем замуж.
— Ты не поняла. Это может произойти очень скоро.
— Вот так сюрпризы. Ты серьезно?
— Я — нет. А вот отец мой серьезно настроился.
— Поздравляю. Круто! Слушай, я вчера в журнале такое платье видела! А-абалдеть…
— Свет! А вот, скажем… кто он, тебе не интересно?
— Не, ну ты запарила! Я тебе про платье рассказываю, а ты с такими глупостями… Ну ладно, кто он? Кто он? Кто он? Ленинградский почтальон?
— Его зовут… Миро… Правда, красиво?
— Миро. Красиво.
— И сам он красивый… Высокий, стройный… Добрый… Даже слишком добрый, отца своего слишком слушает.
— И хорошо. Сейчас отца слушает, потом тебя слушать будет. Все здорово!
— Да, Света, конечно, все здорово… Но есть одна маленькая проблема…
— Какая?
— Другой парень нравится мне намного больше…
И тут в комнату заглянул Форс.
— О, Кармелита, привет! Дочка, можно тебя на минуту?
Света нехотя вышла из комнаты. Отец провел ее на кухню, спросил, показывая на горку фруктов, лежащую на тарелке:
— Это что такое?
— Это, папа, фрукты! Я приготовила для натюрморта.
— Да, а почему яблоко гнилое и персик совсем черный?
— А потому, папа, что я так придумала. В моем натюрморте яблоко должно быть гнилым, а персик — совсем черным.
— Ага, понятно. Концептуалистка. «Черный персик Светланы»! А вот это что такое? По-моему, гора немытой посуды? Или нет, извините, жанровая зарисовка «Бардак на кухне плохой хозяйки»?
Ну папа, ну молодец, припечатает так припечатает.
— Ладно, папа, не злись. Езжай на работу, я все сделаю…
Форс покровительственно поцеловал дочку в лоб:
— Не обижайся, дочка. Я очень ценю твои художественные таланты. Но поверь мне, художественный беспорядок — это не лучший вариант приложения сил. А хочешь я тебя отправлю на стажировку к какому-нибудь Зайцеву?
— Папа, зачем? Я ж не модельер и не прикладник!
— Дурочка, этим делом столько денег можно заработать.
— Денег… Ску-у-учно.
— Скучно? — Форс загадочно улыбнулся. — С деньгами, дочка, скучно не бывает. Надеюсь, ты в этом скоро убедишься. Очень скоро.
И уехал на работу.
А Света убежала обратно к Кармелите в спальню.
Форс вообще сегодня много улыбался. Ситуация развивалась именно так, как он хотел. И Астахов, и Зарецкий запутывались в ней, как пауки в паутине. Повод был на редкость мелочный. Однако же пусть еще побарахтаются, пусть запутаются побольше. И вот тогда серьезные люди со стороны, крупные инвесторы, увидят, что с Астаховым нельзя иметь дело — он все, что мог, провалил. С цыганом, само собой, дело изначально иметь нельзя. А уж как сейчас Баро из-за кладбища на рожон переть начнет — скомпрометирует себя абсолютно. А его, форсовский бизнес, в стороне. И сам весь чистенький, опрятный. Все увидят — в Управске есть единственный вменяемый человек, с которым можно иметь дело.
Сегодня утром Баро попросил его организовать встречу с заместителем Астахова, чтобы постараться объяснить ему, что да как, так сказать, перетянуть на свою сторону. Нервничает цыган, вот и делает ошибку за ошибкой. В таком деле нельзя разговаривать с замом. Это же очевидно. В самом лучшем случае бесполезно, а в худшем — вредно. Только Зарецкий сейчас этого не понимает. Старое кладбище ему весь ум отшибло.
Максима, великого заместителя великого управского кормчего, не оказалось. Зато Антон радостно восседал в отцовском кабинете.
— А где Максим? — невинно спросил Форс.
— По делу уехал, срочно. Просил меня подменить его. На случай чего.
«Отлично! — отметил про себя Форс. — Прекрасный заместитель. Средь бела дня умотал хрен знает куда!»
А вслух сказал:
— Что ж, Антон, очень хорошо, что у тебя есть возможность выручить друга, подменить его.
— Да? Что-то срочное? Я конечно. Я — да.
— Срочное, Антон, очень срочное. Рамир Зарецкий хочет встретиться с заместителем Астахова. А поскольку Максим куда-то уехал, очевидно, на объект, то получается, что ты сейчас главный.
— Да, я, конечно. Я — главный! А чего он хочет?
— Думаю, попытается уговорить тебя за спиной отца свернуть проект, скорее всего, предложит взятку.
— А я должен ее взять? — спросил Антон, радуясь нежданной удаче.
— Напротив! Нужно сделать так же, как поступил твой отец. Ты вообще во всем должен жестко блюсти интересы своего отца.
— И ваши?.. Почему бы вам не провести переговоры?
— Видишь ли, Антон, в бизнесе есть такое слово — «этика». Тут, в Управске, так все переплелось, что я никак не могу вести переговоры с Зарецким. А насчет интересов… Да, у нас с твоим отцом интересы общие. Поэтому возьми вот эти деньги, — Форс протянул внушительную пачку купюр, — здесь хватит на все… Я имею в виду счет за встречу в ресторане. Если что-то останется, вернешь… А вообще, ты хороший парень… Наследник… У тебя появилась возможность проявить себя — так прояви. Ну, и друга, конечно, выручай — Максима…
Антон взял деньги, удивился, начал их пересчитывать.
Форс вышел из кабинета. Заулыбался еще шире. День сегодня просто замечательный.
Прогул у Макса — раз! Этот дурачок взял деньги — два! И взял с такой жадностью, что ребенку ясно — ничего он не вернет. А стало быть, по итогам сегодняшней беседы будет на крючке.
И самое главное. Антон будет выручать Максима и отстаивать интересы отца так жестко, что окончательно рассорит Астаховых с Зарецким.
* * *
По большому счету, это, конечно, можно было назвать прогулом. Только зачем? На работе все предупреждены — заняты срочными делами. Игорь — своими. Тамара — своими.
А на самом-то деле занятие у них было одно — общее. Любовь называется. Они не могли оторваться друг от друга. Шампанское — настоящее, французское, а не местная подделка, — очень им в этом помогало.
Но, увы, любовь, к сожалению, не может продолжаться бесконечно. И в конце концов оба в изнеможении свалились на спину, держа друг друга за руку. Тамара, правда, хотела взяться за что-то другое, но Игорь не позволил. Посмеялись. И начали собираться.
Оделись.
— Кажется, все взяла… — задумалась Тамара, глядя на себя и на любимого.
Увидела что-то на трюмо и воскликнула:
— Нет, не все. Браслет забыла! Я его недавно прикупила!
Только хотела надеть браслет, но Игорь не дал, взял его в руки, стал рассматривать.
— Какая вещица славная… Золото?
— Да.
— Никто его на тебе не видел?
— Да нет, не успел. Я ж говорю — только прикупила.
— Я, пожалуй, возьму его.
— Тебе что, деньги нужны? Я могу дать.
— Нет, милая, мне нужно именно это…
— Зачем? Он мне так нравится.
— Ну, ты же хотела устранить цыганку?
— Да.
— Тогда терпи. Юридическая красота требует жертв!
* * *
— Отличненько… — подвела итоги Света. — Значит, подружка, у тебя кроме жениха Миро есть еще и второй. Так?
— Так…
— Кто же это?
— Это тот, помнишь, которому я на набережной гадала.
— Помню. Ну, такой, ничего… Он очень даже ничего…
— Светка, помоги мне! Не знаю, что мне делать.
— Не знаешь, кого из них выбрать? Сейчас поможем.
— Нет, Света. Не в этом дело. Просто он меня сейчас на набережной ждет…
— Кто, Миро что ли?
— Нет, этот, другой.
— Так поехали. Две секунды — и мы там.
— Нет, я не могу. Я с Миро поругалась. И уехала из их табора. А там цыганки гадают… Нельзя, чтобы они нас увидели…
— Ну ты даешь! Просто тайны Управского двора! Ладно, помогу я тебе. Значит так, садимся в мою машину, едем туда. Ты ждешь в машине. А я привожу его тебе. Тепленького, разогретого.
— Нет-нет, спасибо, разогревать его не надо.
— Не боись, подруга. На фиг он мне сдался! Сама разогреешь. Ну что, вперед?
— Вперед.
* * *
И это называется карьерист! Прав, прав был Палыч, из-за цыганки вся жизнь наперекосяк пойдет. Астахов ему руководство доверил, а он смылся на набережную, искать Кармелиту-гадалку. Ужас! Но самое ужасное заключалось в том, что Максиму было совершенно не стыдно — влюбленные сраму не имут.
Вот и набережная, вот и цыганки. Только Кармелиты среди них не было. Странно, почему. Она же обещала. Максим, как зомбированный, ходил по набережной, от одной кучки людей до другой. В каждой цыганке ему виделась Кармелита. И каждый раз он ошибался.
Может, спросить, где она? А вдруг заболела? Вот только у кого? Выбрал девушку посимпатичнее, подошел, прокашлялся, спросил:
— Извини, а ты не знаешь, где цыганка, которая вчера мне гадала? Тут толпа такая большая была…
— Кармелита? А зачем она тебе? — удивилась Люцита.
— Мы договорились встретиться.
— Эх, жаль мне тебя, парень! Она просто посмеялась над тобой! — сымпровизировала цыганка.
— А тебе-то это откуда известно?
— Да я сама слышала, как она перед всем табором хвалилась, как ловко тебя облапошила! — Люциту несло. — И вообще, она сказала, что ты ей неинтересен. Она тебя мне отдала…
— Как отдала?
— Очень просто! У нас, цыганок, так принято. Забирай, говорит, и делай с ним все, что хочешь. А я хочу!
Максим ушел, почти убежал с набережной. А Люцита еще долго кричала ему вслед:
— Куда же ты, драгоценный мой? Куда? Мне тебя подарили!
И долго смеялась. Эти гаджо такие глупые — верят в любую ерунду, которую им скажешь о жизни цыган.
Потом Люцита перестала смеяться и подумала — а не поторопилась ли она? Если Кармелита назначила встречу какому-то парню и этот парень — не Миро, зачем же расстраивать такую встречу?! Хотя разве может быть что-нибудь серьезное у цыганки с гаджо?!. Не может. Но все равно, поторопилась она, поторопилась, дура этакая! Ну да не страшно. При удобном случае Миро обо всем узнает. Даже о том, чего не было!
Но не знала Люцита, не видела в своей задумчивости, что в этот момент к ней уже направлялась Рубина. И вид старой цыганки не предвещал ничего хорошего.
* * *
Зачастил что-то Антон в VIP-апартаменты ресторана «Волга». Что поделаешь, работа. Не щадит он своих сил. Уже третью рюмку пьет в ожидании Баро.
А вот и явился цыганский барон. Явился — не запылился.
— Здравствуйте…
— Здравствуйте, — доброжелательно, но не заискивающе сказал Антон. — Присаживайтесь. Выпьете?
— Нет, спасибо.
— Тогда я вас слушаю…
— Вы наверняка в курсе наших с вашим отцом дел?
— Естественно, — веско сказал Антон.
— Тогда у меня к вам есть предложение.
Баро написал на салфетке цифру и передал ее Антону.
— Взятка… — печально сказал Антон.
— Да нет, это не взятка, — начал оправдываться Баро (чувствовал он себя при этом совершенно идиотски). — Будем считать, что это отступные…
— Тогда боюсь, что эта сумма нас не устроит…
— Назовите вашу сумму, — с ходу сказал Зарецкий.
— Видите ли, уважаемый… В бизнесе есть такое слово — «этика». Здесь не все решают деньги.
— Значит, вы не намерены отказываться от проекта?
— С какой стати! Бизнес есть бизнес. Нашу семью эти кладбищенские истории не интересуют!
Баро в бешенстве выскочил из кабинета.
Антон же испытал нечто похожее на оргазм. Как же круто заниматься бизнесом! Как круто быть жестким в переговорах! Bay! Bay! Bay!
* * *
Сказать, что Бейбут разозлился, значит — ничего не сказать. Он так старался, сделал все, чтобы Кармелита осталась в таборе, вспомнила детство, привыкла к Миро. А этот идиот так легко, так задешево отвез ее обратно, к отцу.
Сын, правда, пытался что-то объяснить, мол, Кармелита обиделась на какие-то разговоры, которых она не слышала, но которые ей передали. Глупости! Выдумывает! Как можно обидеться на то, чего не слышала? Небось опять начал кочевряжиться. Ну да ничего, он ему мозги вправит. Где там телефон Зарецкого? Все, нельзя больше тянуть! Нет сил! Надо срочно договариваться о сватовстве и свадьбе!..
А Зарецкий после разговора с астаховским сосунком никак не мог прийти в себя. Щенок просто издевался над ним. Этот тон! Это барское высокомерие! Что у зрелого на уме, у незрелого на языке. Все они такие — астаховская порода!
И тут раздался звонок. Бейбут с наигранной веселостью спросил:
— Ну что, Баро, сватов завтра засылаем?
— Завтра?
— А чего ты удивляешься? Слово цыгана — закон!
— Я от слов не отказываюсь, но мы не говорили про завтра.
— Слушай, может, тебя Миро чем-то не устраивает?
— Да нет, у тебя хороший сын. Просто я не хочу торопить Кармелиту.
— Ты отец, в конце концов, топнул ногой — и все.
— Бейбут, сейчас так вопросы не решают. Не те времена сейчас.
— Нет, Баро, не времена — ты не тот! Кармелита крутит тобой, как юлой, а ты терпишь!
— Эй! Не говори ерунды! Никто мной не крутит!
— Ты обманул меня, Баро.
— Просто я не хочу торопиться!
— Хорошо. Я готов ждать. Сколько?
Зарецкому вспомнилось все, что Кармелита говорила о жадности Бейбута, о его мечтах о наследстве. А может, в чем-то права дочка. Уж больно напорист этот Бейбут. Прям не терпится с бароном породниться!
— Не знаю, Бейбут, сколько ждать. Не знаю.
— Ах вот как! «Не знаю»! Если не глянулся тебе мой Миро, так и скажи!
— Договорились. Хорошо. Только откровенность за откровенность. Если глянулся тебе мой бизнес, тоже так и скажи!
— Что?! — Бейбут задохнулся от возмущения (мы всегда возмущаемся больше всего, когда кто-то заподозрит нас в том, в чем мы сами себя подозреваем). — Что ты сказал?! После этого табору здесь делать нечего! Мы снимаемся и уходим!
Хорошо поговорили.