В темном страшном ночном лесу четверо маленьких детей сидели вокруг лежавшей на земле пятой, самой маленькой девочки. Васька, при помощи остальных, еще раз попробовал поставить малышку на ноги, но та только закричала:

— Больно! Не могу! — и снова села на сырую лесную подстилку из прошлогодней листвы.

— Ну если ты стоять не можешь, то идти не сумеешь точно, — авторитетно подвел итог Василий.

Ему самому, девятилетнему, было очень страшно. Но маленький цыган из последних сил не подавал виду, понимая, что только он своим поведением может успокоить младших. Васька лихорадочно соображал, что ж им всем теперь делать.

— Ладно, — сказал он, подумав, — я побегу за помощью. А вы ждите здесь.

— Вась, не уходи! — стал канючить один из младших братьев.

— Не уходи, — поддержала его старшая девочка. — Сам заблудишься, и нас потом не найдешь.

— Тогда пошли кто-нибудь со мной, — предложил Васька не очень уверенно.

— Вася, а ты помнишь, как в сказке говорится: чтоб не пропасть поодиночке, держаться надо вместе! — наставительно, совсем как мама, сказала старшенькая сестричка.

— А я не хочу, чтобы мы тут все вместе с голоду умерли или чтобы нас волки съели! — отозвался девятилетний старейшина семьи.

— Что же нам делать?! — Вот-вот готовы были заплакать младшие.

— Давайте звать на помощь! — осенило Ваську.

И дети стали кричать наперебой:

— Ay! Ay! Спасите! Помогите! Мы заблудились!

Но никто в лесу не откликнулся.

Прошло еще минут десять. Дети кричали все реже и тише — они устали.

— Бесполезно кричать, — сказала старшая девочка. — Никто нас не услышит.

— Может, все-таки кто-нибудь отзовется, — старался убедить и сестер с братьями, и самого себя Васька.

— Да нет в этом лесу никого — слишком далеко мы зашли, — спорила сестра.

Но Васька, не желая показывать, что он сдается, заорал еще раз:

— Ау-у! Помогите! Кто-нибу-у-удь!

— Ау! Где вы? — донеслось в ответ откуда-то издалека.

На какую-то секунду дети, пораженные, замолчали. А потом закричали что есть силы:

— Мы здесь! Здесь! Сюда!

И через полторы минуты из темноты леса на их крик вышла Земфира. Идя по дороге прочь от табора, она вдруг услышала со стороны леса детские крики. Не поверила. Прислушалась. Точно, дети. И зовут, просят о помощи. Но только продравшись к ним в темноте сквозь какие-то кусты и чуть не споткнувшись в темноте о валявшееся на пути бревно, она поняла, что перед ней весь выводок Розауры во главе с Васькой. Все малыши, кроме самой младшенькой, у которой болела ножка, кинулись к тете Земфире.

— Почему вы здесь? — не могла понять цыганка. — Что вы здесь делаете — ночью, одни? А?

— А мы, как в сказке, маму найти хотели.

— Только звездочка на ладонь так и не упала — и никто нам дорогу не подсказал.

— И дологу назад мы тоже не знаем.

— Ну идемте со мной — я вас в табор отведу. Пошли, мои хорошие!

— Пойдем. Только вот она идти не может, — показали дети на самую маленькую свою сестричку. — У нее ножка болит.

Земфира осторожно взяла девочку на руки, укутала в свою шаль и поцеловала ножку в больное место, чтоб больше не болело. Ну совсем так же, как делала мама.

А потом повела детей к дороге, каждую секунду тревожно оглядываясь, чтобы никто не отстал и опять не заблудился.

* * *

Олеся опять пришла в гостиницу. Но на этот раз, приняв вполне осознанное решение. Заполнила у ночной дежурной документы, взяла ключ и пошла в номер.

И опять в коридоре повстречался Игорь.

— Олеся? Все-таки решила, что в гостинице лучше, чем в богатом доме под бочком у Астахова?

Она постаралась пройти мимо, ничего не отвечая. Но возвратившийся из Зубчановки рейнджер не унимался:

— Или, может, бочок Астахова уже занят кем-то другим?

— Не твое дело! — не выдержала она. — Я не собираюсь с тобой это обсуждать. И вообще ничего с тобой обсуждать не собираюсь!

— Олеся! Постой! А может, я тебе посочувствовать хочу! — Игорь был в хорошем настроении.

— Мне не нужно сочувствие! — Олеся наконец остановилась и резко повернулась к бывшему зиц-жениху: — Тем более твое!

— Да? А что ж ты тогда такая печальная?

— Не твоя забота!

— Ну не хочешь — не говори. А я бы мог тебя утешить!

— Себя утешь!

— И себя тоже утешу, если вместе с тобой. Номер ты ведь уже сняла?

— Послушай, отстань от меня! Оставь меня в покое!

— А я не хочу от тебя отставать, ты мне нравишься!

— Так, не заставляй меня разыскивать твою Тамару по всей гостинице, чтобы сдать тебя ей на руки!

— О, да это уже шантаж! — И с этими словами Игорь попытался было ее приобнять.

— Убери руки! — Олеся дала ему пощечину и пошла по коридору, уже не оборачиваясь.

* * *

Земфира привела детей в табор, в их палатку. Раздела и уложила самую маленькую. На ноге у той оказалась здоровая ссадина.

— Василек, у вас бинты, вата, зеленка есть?

Васька, желая хоть чем-то загладить свою вину за возглавленный им ночной поход, бросился к шкафчику и выгреб оттуда все какие были лекарства.

Земфира промыла и перевязала девочке ранку.

— Ну вот, сейчас все будет хорошо. А вы что стоите? — повернулась она к остальным детям. — Хватит глазеть, пора спать!

— А мы не хотим! — попробовал было возразить младший мальчик, и тут же сам испугался, что тетя Земфира сейчас на него накричит.

Но Земфира только улыбнулась и ласково стала уговаривать малышей:

— Ложитесь, мои родные, ложитесь! Поздно уже. Раздевайтесь и ложитесь. И не убегайте больше, пожалуйста. Я ведь не всегда могу ночью в лесу оказаться!

Она уложила всех пятерых и запела им колыбельную. Дети стали засыпать.

— Ну все, мои хорошие! — сказала Земфира, допев. — Спокойной вам ночи… — и поднялась, чтобы уйти.

Но старшие тут же снова открыли глаза и наперебой стали упрашивать ее остаться.

— Куда ж ты пойдешь ночью, тетя Земфира? Снова в лес?

— Не уходи, тетя Земфира!

— Останься здесь, с нами!

— Не могу я, ребята, идти мне надо, — улыбнувшись, отвечала цыганка, хотя и сама была в этом уже не очень-то уверена. — Но я к вам обязательно вернусь. Обязательно!.. А вы спите. Закрывайте глазки!

И она поцеловала по очереди каждого, а потом направилась к себе в старую палатку Рубины. На лице она по-прежнему несла загадочную улыбку. Земфира вошла в палатку, покинутую ею навсегда каких-нибудь пару часов назад. В глаза сразу бросилась лежавшая на столе записка. Цыганка перечитала ее, покачала головой и сожгла листок бумаги в пламени свечи.

— Недалеко же я ушла, — сказала самой себе.

Случайно взгляд ее упал на лежавшие в углу отрезы красивой ткани — и тут же в голову пришла одна мысль…

И до утра просидела Земфира над швейной машинкой, пока сон окончательно не сморил ее над практически уже законченной работой.

* * *

Эту ночь Астахов встретил дома один, Олеси не было. «Опять! — думал он. — Опять все сначала…» Николай Андреевич позвонил любимой на мобильный, не очень-то надеясь на то, что она ответит. Но Олеся ответила. Сказала, что с ней все в порядке, что она в гостинице. Нет, приезжать к ней не надо. Просто она считает, что им лучше какое-то время пожить отдельно, отдохнуть друг от друга.

…Да, все оказалось гораздо серьезнее, чем он думал. Тяжелее всего для Астахова было одиночество — ему необходимо было хотя бы просто поговорить с близким человеком. И, еле дождавшись утра, Николай Андреевич поехал к Кармелите.

— Ты прости, что я стал так уж часто у тебя бывать, — говорил он дочери. — Просто я теперь очень быстро начинаю по тебе скучать.

— Ну что ты! Ты же мой отец…

— Послушай, Кармелита, сумеешь ли ты когда-нибудь назвать меня «папа»?

— Не знаю. Ты только не торопи меня, ладно?

— Да-да, конечно… Прости меня. И еще я должен просить у тебя прощения за то, что усомнился в честности Миро.

— Я понимаю. Просто против него и в самом деле было столько улик.

— Но ты молодец! Обещала мне доказать, что Миро ни в чем не виноват — и доказала!

— Это сделала Соня, а не я… — вздохнула девушка. И тут же сама сменила тему: — Ну что, раз ситуация с Миро разрешилась, значит, ты можешь вернуться к его проекту?

— Думаю, да. Мне вся эта его идея насчет строительства цыганского дома по-прежнему кажется интересной.

— Ну вот и хорошо! Я хочу, чтобы вы вместе с папой… — и осеклась на последнем слове. — Извини.

— Нет-нет, ничего…

— Я бы хотела, чтобы вы все обсудили вместе. Ну чтобы занялись этим делом вдвоем. Знаешь что? Пойдем сейчас к нему — он у себя в кабинете!

* * *

Утром дети Розауры проснулись в своей палатке, кто-то из женщин табора, как обычно, накормил их завтраком, и дети стали привычно собираться на репетицию. Каждое утро за ними заходил Рыч или Степка, и на чьей-то машине или на таборном автобусе маленькие артисты ехали в театр. Ждали они кого-то из взрослых и сегодня. Но вдруг Ваське в голову пришла совсем другая мысль.

— Знаете что? — повернулся он к остальным. — Вы тут ждите, а я пошел.

— Куда ты, Вася? — спросила сестра.

— Мне надо. Дело есть. Вы езжайте — я сам в театр приду. — И он выбежал из палатки.

— Вот неугомонный! — покачала головой семилетняя сестричка совсем как взрослая. — Все он приключений ищет!

* * *

Баро хотелось хоть что-то оставить в своей жизни по-прежнему. То немногое, что было в его власти, — это распорядок дня. И он каждое утро спозаранку садился за стол заниматься делами.

Вот и сегодня он корпел над бумагами, когда в дверь постучали, и вслед за стуком в кабинет просунулась голова Кармелиты.

— К тебе можно?

— Конечно, входи, доченька!

— Я не одна.

— А с кем?

И Кармелита ввела за собой Астахова. Баро встал навстречу дорогому гостю.

— О Николай! Рад приветствовать! Присаживайся. По какому поводу?

— А это — инициатива Кармелиты, — улыбнулся Астахов. — Она хочет, чтобы мы с тобой вместе строили дом для цыган.

— А сам ты хочешь? Будешь в этом участвовать?

— Ну как видишь, я здесь, — развел руками Николай Андреевич.

— Я очень рад, Коля! Тем более что у нас была уже предварительная договоренность.

— Да, конечно. Просто были определенные обстоятельства, которые выбили меня из колеи. Но сейчас уже все в порядке.

Кармелита позволила себе вмешаться в разговор своих отцов-бизнесменов:

— Я хочу, чтобы теперь между вами была полная ясность. Ну чтобы вы договорились обо всем окончательно!

— Рамир, давай прежде всего определимся вот в чем, — начал гость, — пусть весь этот проект строительства жилья для цыган принадлежит нам с тобой обоим в равных долях.

— Хорошо, я согласен! — ответил Баро, подумав всего несколько секунд.

И управские бизнесмены ударили по рукам.

— Отлично! — захлопала в ладоши Кармелита. — Вот теперь я могу идти — думаю, вам есть о чем поговорить и без меня.

И она со спокойным сердцем оставила Астахова и Баро наедине для деловых переговоров.

* * *

Рыч зашел за детьми в их палатку — пора было ехать в театр. Сегодня вечером спектакль, а значит, после утренней репетиции детям нужно еще вернуться, пообедать и успеть отдохнуть.

— Ну что, артисты? Едем?

— Едем! Едем! — закричали малыши наперебой.

— Ну пошли, там уже Степан ждет.

— Он больше на тебя не кричит? — спросил Рыча младший мальчик.

— Не кричит, только дуется как маленький, — ответил маленькому собеседнику дядя Богдан. — Ну что, вы готовы? — И он окинул взглядом всю компанию.

— Готовы! — закричали в ответ дети, но тут Рыч заметил отсутствие своего главного подопечного.

— Я не понял. А где Васька?

— Он сказал, чтоб мы слазу ехали в театл. А он потом сам туда плидет, — отвечал один из мальчиков.

— А где он? Куда он пошел?

— Он не сказал нам, — пояснила, как могла, старшенькая девочка.

— Не нравится мне это все… Вы вот что, езжайте со Степкой — вон он там у костра. А я должен Ваську найти.

Рыч сдал малышей Степану с рук на руки, но сам не знал, куда ему бежать. Он совершенно не представлял, в какую сторону могло понести сорванца. И тут ему в голову пришла счастливая мысль. Он кинулся в свою палатку к Люците.

— Что случилось, Богдан? — По глазам мужа она сразу почувствовала неладное.

— Васька убежал куда-то!

— Ну ничего — побегает и придет. Куда он денется?

— В прошлый раз, когда он убежал, погибла Розаура. Потом самого его чуть не убили! Люцита, я очень тебя прошу: скажи, где Васька?

— А я-то откуда знаю? — резонно спросила она.

— Ты же теперь шувани — все знаешь, все видишь.

— Да ты что, Богдан? Я шувани, а не какая-нибудь колдунья! Да и потом, я же только учусь всему этому. А пока даже не знаю, что и как делать…

— Знаешь. Тебе сердце должно подсказать! Так Рубина говорила. Люцита, ты должна очень сильно захотеть увидеть, где Васька — и тогда ты увидишь!

— Ну хорошо… — совсем растерялась цыганка. — Я попробую. Ты сядь, Богдан. Тихо только.

Рыч послушно сел, хотя нервничал так сильно, что на месте ему не сиделось. А Люцита закрыла глаза, расставила руки. Потом начала дышать очень глубоко. Потом стала раскачиваться из стороны в сторону. И, наконец, сжала пальцами виски, почувствовав, как будто бы в них вдруг впились иголки.

— Что? Что ты видишь? — не мог сдержаться муж.

— Камни… Много камней… — отвечала Люцита, не открывая глаз. — И еще земля… Мягкая, как постель…

— Кладбище! — осенило Рыча. — Господи, как же я сам не догадался — Васька побежал на кладбище! Ты молодец, Люцита!

Он чмокнул не успевшую еще прийти в себя жену в щеку и выбежал из палатки.

* * *

— Я вот что хочу тебе сказать, Рамир… — начал Астахов, когда Кармелита вышла. — Ты, конечно, не хуже меня понимаешь, что с точки зрения прибыли этот проект мало интересен. Так вот, скажу тебе честно — я не стал бы его финансировать, если бы не узнал тебя и Кармелиту, не познакомился бы с Миро. Короче говоря, если бы мы не пережили все вместе все то, что было с нами год назад…

— Да, Коля. Как ни пытались обстоятельства нас поссорить, но врагами мы, к счастью, так и не стали. Ну и надеюсь, теперь уже не станем никогда. Так что, как ни крути, а я рад, что Кармелита нас с тобой так связывает. Тем более мы ведь давно хотели сотрудничать.

— Ну вот видишь — наши желания осуществились, и теперь у нас появляется большое общее дело.

— Ну что ж, господин Астахов, так значит, в бой?

— Наше дело правое! — подхватил Николай Андреевич интонацию собеседника.

Следующие полчаса прошли в обсуждении деловых нюансов. К взаимному удовольствию оба бизнесмена обнаружили, что говорят они на одном языке и во всех вопросах бизнеса отлично понимают друг друга.

— …Ну значит, договорились — теперь мы с тобой, Рамир, партнеры!

— Еще бы — такой проект затеяли!

— Но больше всего мне нравится, что в этом проекте участвует и Кармелита.

— Ты знаешь, — сразу погрустнел Баро, — она все никак не хочет вылезать из конюшни, не хочет видеть людей… Может, хоть эта затея со стройкой ее встряхнет? Эх, уговорить бы ее вернуться в дом. Ведь они жили тут вдвоем с Максимом как настоящая семья.

— Да. Как жаль, что длилось это так недолго… — вздохнул Астахов.

— Но она всегда будет это помнить. Ты знаешь, Коля, скажу тебе откровенно: у меня тогда с самого начала было предчувствие, что это плохо кончится.

— Сейчас надо думать о другом — как ей помочь.

— У тебя есть какие-то идеи?

— Есть одна… Я хочу предложить Кармелите пожить у меня.

У Баро кольнуло сердце.

— Если, конечно, ты не против, — поспешил добавить Николай Андреевич.

— Нет-нет, что ты! — Немалых усилий стоило Зарецкому заставить себя произнести эти слова. — В конце концов, ты — ее отец, а она — твоя дочь.

— Рамир, ты не подумай… Я не хочу вставать между вами! — Астахов тоже чувствовал себя неудобно, хотя и сам не знал, почему он оправдывается.

— Да, я понимаю, — тихо отвечал Баро.

— Ну тогда я, с твоего разрешения, поговорю с ней об этом?

Цыганский барон только кивнул головой в знак согласия.

— Спасибо, Рамир!

На прощание мужчины опять пожали друг другу руки. С хорошим человеком всегда приятно обменяться рукопожатием.