Бейбут что-то говорил, долго и настойчиво. Баро кивал головой, вроде как слушает. Иногда даже поддакивал. Но на самом деле мысли его были очень далеко отсюда. Крепко же Рыч взял его в оборот. И ведь главное, — он действительно не знает, чего от него ждать. Вроде бы был нормальный человек, а теперь совсем спятил. Вот что значит месть. Нет такой подлости, которой он не мог бы совершить.

И Кармелита действительно в опасности. Надо же… Раньше только один Максим был ей угрозой. А теперь еще и Рыч добавился.

Да, так чего тут Бейбут хочет — чтобы Миро забрал ее после свадьбы и они уехали с табором?

И чего он раньше с ними спорил? Пусть уезжают. В нынешней ситуации это, наверно, лучший выход.

И Баро сдался.

Да, да, пусть так и будет. Свадьба через три дня. Или через два. Или через день. А потом… Табор уходит в небо. То есть, тьфу-тьфу-тьфу, не в небо, а по пыльной дороге управской окраины в другие такие же города.

Как же радовались Бейбут и Миро такому решению. И в табор уехали — праздновать.

А Баро позвал дочку, взял ее за руку, повел в свой кабинет, усадил в кресло.

— Через три дня ты покинешь этот дом… — сказал грустно.

Кармелита молча, с такой же грустью, посмотрела на него.

— Ты ведь этого хотела? Избавиться от деспота-отца.

— Что ты такое говоришь, папа?! Ты даже не представляешь, как мне будет больно с тобой расставаться. Ужасно больно.

— Мне, дочка, тоже будет очень больно. Не представляю, как ты там проживешь одна, без меня?

— Я не одна, папа, со мной будет Миро.

— А как же я?

— Ну, знаешь, пап. Дети вырастают — это закон природы. Очень хорошо, что ты остаешься без меня. Зато всегда рядом с тобой будет Земфира.

— Ты правда так думаешь?

— Ну, конечно, пап. Она замечательная женщина.

— Я очень рад, что ты так к ней относишься… Ты стала совсем взрослой, дочка.

— Да, отец, я поумнела в последнее время. А через пару дней вообще стану замужней женщиной. Только сейчас понимаю, какой же я была дурой, когда ревновала Земфиру к матери.

— Вот, дочка, о матери я и хотел сказать. Я принял одно решение…

Баро подошел к стене и снял портрет Рады.

— Папа, зачем ты это сделал?

— Я хочу отдать тебе этот портрет. Навсегда. Рада была прекрасной женщиной. Пусть он всегда будет рядом с тобой, куда бы ни вела тебя дорога.

— Спасибо, папа. И оба не смогли скрыть своих слез.

* * *

Земфира вспомнила все. Она уже устраивала Лю-ците допросы после покушения на Миро. И та ответила что-то ужасно бестолковое. Но тогда Земфира не выяснила все до конца. Испугалась правды. Спряталась, как мышка, в свою уютную норку. Только правда ее все равно догнала.

А Люцита продолжала добивать Земфиру своей откровенностью:

— … И что Рыч таки м слабаком оказался, тоже жалею. Он обещал убить Кармелиту во время представления, если я разузнаю, где золото. Но в последний момент чего-то испугался… А может быть, просто рука дрогнула… Только поэтому Кармелита жива осталась.

— Скажи, скажи, что все это неправда.

— Это правда.

— Тогда ты — чудовище!

— Может быть, но я твоя дочь. И у тебя теперь такой выбор. Расскажешь все — твою единственную дочь выгонят из табора и засадят в тюрьму… А не расскажешь — будешь моей соучастницей. Теперь моя судьба в твоих руках…

— Ты действительно чудовище… Но в этом есть и моя вина.

— Значит, расскажешь всем…

— Нет. Я никому ничего не скажу… Ноты должна выполнить два моих условия!

— Какие?

— Первое — ты никогда, слышишь, никогда больше не причинишь Кармелите зла! Поклянись мне в этом.

— Клянусь…

— И второе — немедленно собирайся. Ты переезжаешь жить в дом Баро!

— Нет. Я туда не пойду!

Земфира дала Люците крепкую материнскую педагогическую пощечину. Люцита, не ждавшая этого, чуть не упала на пол.

— Немедленно! И не смей мне возражать!

— Но как ты это представляешь?! Что я буду делать в его доме?

— Для начала будешь подружкой невесты.

— Что?! Только не это, слышишь! Я не смогу быть подружкой невесты на свадьбе моего Миро!

— Ты сама… сама во всем виновата. Но одну в таборе я тебя больше не оставлю! Мне даже… мне даже страшно подумать, что ты еще можешь натворить после моего ухода.

— Да? А я из-за твоего страха буду мучиться каждую минуту, глядя на счастливых Кармелиту и Миро!

— Ничего. Это тебе за подлость! Задумывала извести Кармелиту, а сама прикидывалась ее подружкой. Ничего! Помучаешься и перестанешь.

* * *

Тамара обрела прежнюю форму. И физическую, и душевную. А раз так, значит, снова пора идти в бой за своего мальчика. Ишь ты, какой хитрый Астахов — не хочет давать ему право подписи! Опять надзирателя Максима к проекту присобачил. Нет, пора… Пора Николай Андреича тряхнуть по-супружески, а то совсем из берегов вышел.

Только Астахов не собирался сдаваться так просто — на милость победителя. Сопротивлялся:

— Так чем же на сей раз я, по-твоему, унизил нашего сына?

— Мальчик решил развернуть бизнес при автосервисе…

— Да, действительно, толковая идея. Я ее одобрил, выделил деньги на проект. Что еще тебя не устраивает?

— Но ты же контролируешь каждый его шаг. Ладно бы еще сам. Понятно… Все же глава фирмы…

— Это ты о том, что я поручил Максиму проверять документы по проекту?

— Да! Получается, что ты чужого человека ставишь выше своего родного сына! Я думала, ты уже избавился от этой вредной привычки. Ан нет!

— Тома, ну что за бурные выяснения отношений? Я уж и не помню, когда такие были. Весь этот скандал выеденного яйца не стоит. Речь идет о больших капиталовложениях. Антон же новичок в этих делах…

— А кто виноват? Сколько раз Антон пытался проявить самостоятельность! А ты тут же подключал Максима!

— Хорошо! Я виноват. Я! Но вспомни, сколько раз прожекты Антона проваливались…

— Ой, когда это было! И к тому же там были такие копеечные суммы.

— Вот! А на этот раз я не могу рисковать! На карту поставлены солидные деньги!

— Значит, деньги ты потерять боишься… А сына — нет?

— Да-да, боюсь.

— А ты рискуешь его потерять. По лезвию бритвы ходишь. В один прекрасный момент его достанет твое давление, и он уйдет из дома. Тогда вся наша жизнь и твои деньги потеряют всякий смысл. Попомни мои слова.

Такой поворот разговора сильно озадачил Астахова. Ни подтвердить, ни опровергнуть.

А Тамара тем временем вышла на яркий финал арии:

— И с кем же, с кем ты тогда останешься? С Олесей? Подумай об этом, Коля!

— А Олеся тут при чем? — сказал Астахов вслед захлопнувшейся двери.

Хотя сам, конечно же, прекрасно понимал, при чем тут Олеся.

* * *

Как ножом по сердцу полоснули. Как прилюдно высекли. Распредставлялся тут — молодой отец! Не твой это ребенок, не твой — Антона.

— Да, Максик, не будет ребенка. Не будет!

— Но ты не можешь это одна решить.

— Могу. Это мой ребенок.

— А Антон?

— Да пошел он…

Глагол, конечно, подобран правильный. Когда речь заходит об Антоне, он Максиму тоже часто на ум приходит. Но только для этой ситуации, пожалуй, не подходит.

— Светочка, прежде всего, давай не будем нервничать. А вдруг, узнав о том, что у вас будет ребенок, Антон изменится?

— Он никогда не изменится. Никогда.

— Дерьма в нем, конечно, много, но что-то хорошее тоже есть. Просто наружу оно нечасто вырывается. А вдруг… А если бы он все-таки изменился, ты бы оставила ребенка?

— Да. Я сначала очень испугалась. А теперь я понимаю, что очень-очень хочу, чтобы у меня был ребенок… Сын или дочка, — Света улыбнулась.

Посмотрев на нее, Максим сейчас неосторожно вспомнил Кармелиту. И тут же появилась следующая мысль: какие бы хорошие могли у них получиться дети! Стало больно. И неловко перед Светой.

— Тебе кофе сварить? — засуетился Максим.

— Ага. Крепкий.

— Ну, даже не знаю, — наставительно сказал парень. — Можно ли тебе сейчас крепкий?

— А сахар? Сахар можно? — закапризничала Света.

— Это да. В общем, так: будешь пить кофе с сахаром и без кофе.

— М-м! — возмутилась она. — Перестань шутить.

— Молчу…

— Странно так получается. Живешь, живешь, а вдруг — бац! — поздравляют: вы скоро будете мамой! Или сочувствуют.

Пока Максим делал кофе, Света решилась сказать о том, что давило ее изнутри:

— Знаешь, Максик, мне сейчас трудно с тобой общаться. Получается, я такая несерьезная женщина. К тебе — и с чужим ребенком.

— Да брось ты, Света…

— Нет-нет, дай мне договорить. Мне сейчас нужно побыть одной. Как-то осмотреться. Правда, я в полнейшей растерянности. Я… ну не знаю.

— Так, спокойно, я понял все, что ты сказала. И особенно — то, что недосказала. Первое. Мне кажется, да нет — я уверен: ты будешь хорошей мамой. Второе. Если нужно, я немножко отойду от тебя. Но если тебе станет плохо, если я понадоблюсь — зови. И третье. Я просто обязан поговорить с Антоном.

* * *

И снова позвонил Рыч:

— День добрый, Баро.

Как же он достал! Сказать бы ему по-мужски!..

— Что молчишь? Не хочешь даже поздороваться? Неужели не соскучился?

— Чего ты хочешь… Рыч?! Хватит словоблудия. Просто скажи, чего ты хочешь?

— Я много чего хочу, Баро.

— А конкретнее?

— Я хочу, чтобы ты мучился, извивался, как уж на сковородке, зная, что священное золото у меня.

— Отлично. Ты достиг своего. Если нужно, я дам тебе денег. Сколько ты хочешь?

— Не все измеряется деньгами, Баро.

— Согласен. Хотя не тебе об этом говорить. Моралист хренов!

— Но-но, Баро, полегче. Золото уже на полпути к переплавке.

— Понял. Тогда скажи, какие у тебя единицы измерения?

— Ну, например, преданность, верность. Я был тебе верен, а ты меня предал, вышвырнул из дома, как собаку.

— Рыч! Ты мной недоволен? Тебе кажется, я поступил подло, как предатель… Так приди ко мне, приходи: поговорим как мужчины! Ты же был крепким мужиком, Рыч. Был. А теперь… Что ты все прячешься за золото? Давай встретимся и спокойно все обсудим. Или неспокойно!..

— Разберемся, Баро, не сомневайся. Разберемся… но не все сразу. Мы еще встретимся с тобой как цыгане, один на один. Твой нож против моего ножа.

— Когда и где?

— Торопишься… Придет время — узнаешь, а пока учись ждать. Хотя я знаю… что ты ждать не любишь…

— Ты можешь только языком молоть, ты трус!

— Нет, Баро. Я, как и ты, уважаю, хе-хе, цыганские традиции. Не могу же я пойти с ножом на вожака? Я просто хочу, чтобы история с золотом стала известна всем.

— Зачем тебе это?

— Что! Испугался? Голосок, слышу, задрожал… А затем это мне, что цыгане не захотят иметь такого вожака, который не уберег их святыню!

— Рыч! Повторяю: я выкуплю у тебя это золото! Сколько ты хочешь?

— Конечно, выкупишь! Куда ты денешься!

— Сколько? — Баро сорвался на крик.

— Столько. В цену вот что еще входит. Сначала ты перестанешь быть вожаком. Вот тогда мы и поговорим. На равных…

Рыч положил трубку.

* * *

Ушел Максим. Как она и просила. И вот сейчас, когда она осталась одна, стало страшно. Что же делать, как жить дальше? И снова, снова оставался только один друг — Кармелита. Света быстро набрала ее номер:

— Алло?

А услышав голос, остановилась. Может, не стоит говорить с подружкой, скорее всего, бывшей? Но страх снова оказаться совсем одной перед целым миром взял верх.

— Алло, Кармелиточка, милая… Господи, как я рада, что дозвонилась до тебя. Ты мне очень-очень нужна сейчас.

— Зачем?

— М не нужно поговорить с тобой. Посоветоваться. Ты не могла бы ко мне зайти?

— Нет, я не могу. Извини, я к свадьбе готовлюсь.

— Но, Кармелита, это очень важно, иначе бы я тебе не позвонила. Я тебя очень прошу.

— Давай в другой раз, — Кармелита подумала, какой бы срок назвать, чтобы ее в этом городе уже наверняка не было. — Дня через три.

Но Света, не знавшая об этих хитростях, ответила совершенно искренне:

— Кармелита, три дня — это очень много. Я прошу тебя…

— Мне кажется, вы обо всем можете спокойно порассуждать с Максимом.

— О чем ты говоришь?! Максим тут ни при чем. Это касается только меня. И мне больше не с кем поделиться, кроме как с тобой, пожалуйста, приходи ко мне.

Светка всхлипнула.

— Свет, алло, Света, ты что, плачешь?

— Пока нет, но сейчас заплачу. Пожалуйста, приходи ко мне…

Ну не каменное же сердце у Кармелиты! Совсем неладно с подружкой — нужно выручать.

* * *

Сердце Максима кипело праведным гневом. Светка беременна. Значит, уже тогда, когда Антон хамил ей, выгоняя из собственного дома, уже тогда внутри нее зрел ребеночек от этого выродка! Нашла с кем связаться! А с другой стороны, что ее упрекать… Он ведь и сам прекрасно знает об этой удивительной двуликости Антона.

Максим решительно вошел в кабинет Антона. Тот поднял голову.

— А, ну здравствуй. Пришел отчитаться о результате розыскных мероприятий? Как там ревизия моего проекта?

— Я еще не досмотрел до конца.

— Что так? Сильно занят? Вообще-то, конца и не будет. Проект в развитии. Все время что-то новое происходит.

— Антон, мне нужно поговорить с тобой.

— Да? А что мы сейчас делаем?

— Мы сейчас треплемся. А нам нужно поговорить! Максим замолчал.

— Ну? — подстегнул его Антон.

М-да, с чего же начать? Поди угадай, как бывший друг отреагирует на такую новость. Соломки, что ли, ему подстелить…

— А может, ты выпьешь?

Антон удивленно вскинул брови.

— Интересное предложение. Тебе раньше категорически не нравилось, что я пью. А, понял-понял. Ты, наконец-то, увидел во мне достойного конкурента и решил таким нехитрым способом вывести из игры. В точку попал?

— Нет, — усмехнулся Максим. — Просто поверь мне… В сложившейся ситуации тебе действительно лучше выпить.

— Спасибо за заботу. Но, увы, вынужден разочаровать. С недавних пор я не пью.

— Что так? — иронично спросил Максим.

— С тебя пример беру, — с еще большей иронией ответил Антон. — Ты же у нас трезвомыслящий, правильный такой, сдержанный… Девушкам нравишься. Вот и я хочу быть похожим на тебя.

— Брось, Антон. Одной девушке ты тоже очень-очень нравился.

— Ну и что?

— Ни о чем не догадываешься?

— Нет.

— Света беременна.

— Что?!