Жуткое время, тяжкое время, Ветер на площадях. Вечно приходится жить не с теми, Эти не пощадят. Выслуга буден – старость в награду, А не случится – пусть. Пусту, ох, пусту быть Петрограду, Если еще не пуст. Выпить, не чокаясь, взять, не глядя, Не поднеся ко рту. Жалко полощется на ограде Битва за Порт-Артур. Узкие платья, девичьи челки, Гавань, приют, притон. Жалок и грязен, на третьей полке В город Въезжает Он. Витебский, выдох, звонок, Варшавский, Сумка на поводу. Сколько таких приезжают шастать В этом чумном аду. Он же приехал не ждать оваций, Не волноваться зря, Невский, но не за горами Двадцать Пятое октября. Столько эпох – волна за волною, Не наблюдай часы. Кто он такой – петухово дурное Семя, курицын сын. Вот он выходит, встопорщив перья, Болью скрепив висок, В розовый свет, в колыбель империй, В площадь наискосок.

Он не читал ничего длиннее Школьного букваря, Он погружается в храп коней и В марево сентября. Маленький, маленький, злой, голодный, Гордый, больной, смешной. Жгучим железом – иногородний Иноживой, иной. Ближе к сюжету. Светло и тяжко. Брызги взвихрить ногой. Грязь на колене. Клеймо на пряжке. Руки. Наган. Погон. Деньги – давайте. Пальто – снимайте, То есть снимай, пошел. И побыстрей, в бога душу матерь. Паспорт? Нехорошо. Я не отсюда – он глупо мямлит В грубое волокно. Время крутило меня и мяло, Жарило, волокло. Я не отсюда, я только вышел, Это разбой, грабеж. Так, отвечают ему, потише, Или же огребешь. Вышел – зайдешь, говоришь – ответишь И – подводя черту: Этого к стенке, а эту ветошь В сумку. И к черту – ту.

Без обьявленья войны, не ссорясь, Без примиренья ссор. Кто я? Я птица, я божья совесть, Лакмус его и соль. Я не свиваю гнезда, я рано Встал, я не враг, не жид, Дайте мне это смешное право Просто возможность жить. Свет, постоялый двор придорожный, Тумбочку, стол, кровать, Яблочко. Яблочко, осторожно Или не сдобровать. Яблочко, яблочко, здесь опасно. Слышишь, насторожись. Ладно, берите пальто и паспорт, Только оставьте жизнь. Брали, копили, играли, пили После на посошок. Тихо слетел с золотого шпиля, Масляный гребешок. И над окраиной голубою, Выпел кровавым ртом: Что ты, цыпленок, не это больно, Больно оно – потом.

Иней трехдневной висит щетиной, Видимо, оттепель. Не подождали, не пощадили, Кто им судья теперь. Разве что верить, что горький быт им Скажет: «Вот твой редут — Эта возможность побыть убитым Раньше, чем предадут». Эта возможность – не так уж мало, Кстати, подумай, друг, Вовремя выйти с утра с вокзала И посмотреть вокруг. Маленький, маленький, небо дрогнет Молнией ножевой. Жгучим железом – иногородний, Иноживой. Живой. Паспорт на стол, широко и страстно Выругаться. Хитро. На голубом расписаться красным. И опустить перо.