Человека из деревянной клетки, уверявшего, что он знает нечто ценное для Железного ярла – так теперь величали Ратмира после победы над колдуном, – звали Отар. Он был разведчиком союзника Атли Разрушителя, знатного дана Хакона Громкого. Отар был послан разведать положение дел и угодил в плен как раз перед попыткой отправиться восвояси.

Неожиданно получив свободу, дан попытался тихо улизнуть, но Эйнар Пересмешник отследил лазутчика и отправил его в погреб, где тот сидел на воде и хлебе в ожидании, когда закончится пир победителей. К концу третьего дня Ратмир позволил привести к себе Отара. Новый ярл внимательно смотрел на него своими разноцветными глазами, восседая на почетном сиденье, где любил принимать гостей покойный Улл Медведь.

Фигуры стоявших на задних ногах медведей убрали, теперь вместо них по бокам сиденья высилось по резному столбу, где вились узоры в виде охотящихся зверей. С каждого столба скалилось по черепу-светильнику с вырезанной сверху воронкой для большой свечи: один был сделан из головы Улла, второй – из головы ярла, называвшего себя Тенью.

Обмершему от страха Отару показалось, что черные глазницы покойников внимательно следят за каждым его жестом. Потом он перевел взгляд в ледяные глаза сидевшего перед ним владыки, и сердце вовсе провалилось в оледеневшие от ужаса пятки.

– Что ты хотел рассказать мне? – негромко сказал Ратмир.

Невысокий человек с похожим на женское лицом с узковатыми, как спросонья, глазами и долговязый воин с кинжалом вместо кисти левой руки, замершие за его спиной, молчали.

– Я слышал, твой друг, – хрипло начал Отар и, помедлив, кивнул на маленького ронина, – ищет два клинка, что ему дороже жизни.

Ратмир неторопливо обернулся. Лицо Рю оставалось бесстрастным.

– Откуда знаешь? – спросил Железный ярл.

– Это рассказал арабский купец Газван, который прибыл к ярлу Хакону Громкому. На пиру он похвалялся мечами удивительной красоты. Клинки были столь же тверды, как и прекрасны…

– Это он, – не выдержал Рю, взглянул на ярла и умолк.

– Покажешь нам место, где остановился этот араб, – сказал Ратмир. – Завтра мы отправляемся в путь.

– Мой господин, ты сам говорил, что спешка – дело рабов, – заметил маленький ронин.

Глаза Железного ярла полыхнули гневом, пальцы сжались вокруг подлокотников, и Отар увидел, как в дереве появились вмятины. Но Ратмир тут же овладел собой, и его голос прозвучал мягко:

– А еще у нас говорят: «Кто храбр, тот не медлит».

* * *

Ратмир прибыл в порт на купеческом кнорре. Железный ярл оделся как подобает торговцу: богатый плащ с золотой отделкой, серебряная шейная гривна с молоточками Тора, витые золотые браслеты, синяя рубаха и пояс с драгоценными бляшками. Рядом важно вышагивал разодетый в пух и прах Эйнар, изредка подмигивая молодым торговкам, встречающимся на пути.

Рю, которому Ратмир заранее объяснил, что делать, остался за пределами богатого портового города.

Золотой шатер арабского купца было заметно издалека. Дорогая разноцветная ткань отливала на солнце так, что слепила глаза. Походный дом богача охранял отряд смуглых воинов в пластинчатых доспехах. Ратмир с уважением посмотрел на их стальные пояса – это были те самые легендарные сабли, которые можно оборачивать вокруг бедер без страха, что погнется или сломается лезвие.

– Мир вам, – улыбнулся Ратмир. – Меня зовут Гест Брагиссон. Мои послы уже передали вашему господину весть о моем визите, и он любезно согласился принять меня.

Бородатый араб в шелковом тюрбане без выражения взглянул на Ратмира и процедил на ломаном свейском:

– Оставь здесь оружие, своего однорукого пса и проходи.

Эйнар побледнел от злости, но, встретившись со взглядом Железного ярла, сжал зубы и промолчал.

Разоруженный Ратмир шагнул за порог шатра одного из самых известных купцов мира Газвана ибн Хоттаба.

Сумерки за тяжелым пологом пахли душисто и сладко, так что у гостя даже слегка закружилась голова. Хозяин, грузный, могучий муж без усов, но с окладистой черной бородой, восседал на подушках возле узкого позолоченного кувшина.

В руке Газван держал трубку, соединенную с причудливой посудиной, из которой струился белый ароматный пар. За спиной купца сидела темная и блестящая, словно вырезанная из огромной черной жемчужины, голая наложница, разминавшая широкие плечи хозяина. Рядом была поглощена тем же занятием белоснежная, как слоновая кость, обнаженная рабыня с шапкой ярко-рыжих кудрявых волос.

Ратмир с трудом оторвал взгляд от черно-белой пары, которая при его появлении принялась одаривать его влажными взглядами.

Острые глаза Газвана ощупали замешкавшегося на пороге гостя с головы до ног. Узкие губы раздвинулись в кривозубой улыбке, над которой хищно навис длинный горбатый нос. Этот человек источал опасность так же, как его посудина – сладкий пар.

– Будь моим гостем, – рука, унизанная искрящимися красными и синими камнями, лениво указала на подушки в углу.

Небрежно ступая грязными сапогами по бархату и шелку, Железный ярл прошел по шатру и плюхнулся в мягкий шелк. Улыбнулся приподнявшему бровь арабу.

Черная наложница захлопотала над серебряной чашей, наливая гостю темно-красное вино из кожаного мешка.

– Я не займу у тебя много времени, Газван ибн Хоттаб, – сказал Ратмир, стараясь не смотреть на назойливо колыхавшиеся у самых глаз блестящие от масла груди с коричневыми сосками. – Слышал я, ты владеешь двумя мечами с далеких островов.

– Люди не врут, – ответил араб. – Я режу этими ножами арбузы. У тебя к ним есть какой-то интерес?

– Я хочу купить их у тебя.

– Мои ножи стоят дорого, – Газван откинулся на подушки. В темных глазах зажегся недобрый огонь. – Очень дорого.

– Знаю, – улыбнулся Ратмир, – поэтому я готов отдать за них целый корабль. Ты можешь взглянуть на него хоть сейчас.

Газван задумался. Щелкнул пальцами, и рыжеволосая рабыня, вспыхнув копной волос, быстро принесла ему два клинка, валявшихся на промокшей от арбузного сока шелковой скатерти.

Что это были за мечи! Черный, хищный и тяжелый, как ярость, казался скованным из куска ночного неба, заключавшего в себе бесконечность и тайну целой Вселенной. Белый, сверкающий, легкий, был словно сделан из первого луча утреннего солнца, от которого светлеет в мире и на душе.

Купец вытер их о колено от налипшей мякоти. Полюбовался на блеск полированной стали и поднял глаза на гостя.

– Когда-то я купил их у одного разорившегося узкоглазого пьяницы. Потом он нашел меня и умолял продать обратно, суля золотые горы. Теперь появляешься ты, готовый отдать за них целый корабль. Что такого в этих железках?

– Семейная честь, – сказал Ратмир.

Араб расхохотался. Неспешно затянулся сладким паром, не спуская с гостя цепких глаз.

– Раз так, – процедил он, выпустив в воздух белую струйку, – ты должен знать, что честь не продается. – Он сунул руку в большой кошель и со звоном рассыпал горсть серебряных дирхем. – Вот так поет ваша честь.

– Тогда просто отдай мне их, – сказал Ратмир, – и мы разойдемся с миром.

Купец зашелся таким смехом, что за полог заглянул глава стражи.

– Ты это видел, Ислам! – хохотал Газван. – Мне угрожает склавин! – Он резко осекся и подался вперед, сжав в кулаках рукояти мечей. – У меня на родине целый гарем из склавинских рабов и рабынь. У нас особенно ценятся ваши холощеные мальчики. Без яичек они стоят вчетверо дороже. – Газван резким движением скрестил мечи на шее продолжавшего улыбаться Железного ярла. – Во сколько ты оценишь свою свободу?

– Я хочу показать тебе кое-что, – спокойно ответил Ратмир. – Пойдем на воздух. Здесь душновато.

Араб помедлил, усмехнулся, убрал лезвия. Ратмир неторопливо поднялся и поманил купца за собой.

Оцепившие шатер стражники с беспокойством вытягивали шеи и вслушивались в доносившиеся с берега грохот и лязг оружия.

– Слышишь эту прекрасную песню, купец? – улыбнулся Ратмир, глядя, как бледнеют смуглые щеки араба. – Вот так поет склавинская честь.

Газван обернулся к страже и что-то гортанно крикнул. Воины бросились в шатер. Ислам же взглянул на неподвижного Ратмира, рядом с которым замер с обнаженным Ветром Эйнар Пересмешник. Помедлив, стражник протянул Ратмиру его оружие и бросился вслед за суетившимся у повозки господином. Стража быстро забрасывала в телеги тюки и обмерших от страха наложниц.

– До скорой встречи, Газван! – крикнул Ратмир вслед загрохотавшей по деревянному настилу повозке.

Сидевший на груде товаров араб исподлобья взглянул на него и промолчал. Стража с мечами наготове бежала рядом с телегой.

– Уйдет, – пробормотал Эйнар, провожая взглядом спешно удалявшуюся процессию.

– Пусть надеется, – ответил Ратмир.

* * *

Флотилия Железного ярла, таившаяся ночью в соседних фиордах, ударила в город по флангам. Сломив сопротивление береговой охраны, воины обогнули городские стены, взяв город в стальное кольцо. Затем тяжеловооруженный отряд высадился в порту, приняв на себя удар основных сил местного ярла.

Хирдманы Хакона держались стойко, но дренги Ратмира били со всех сторон, теснили оборонявшихся с широких улиц, загоняли в дома и поджигали кровли. Разбитые на отчаянно сражавшиеся отряды забивались в тупики, где их резали без жалости к побежденным.

К вечеру все было кончено. Портовый город, захлебываясь кровью и дымом пожаров, пал к ногам Железного ярла.

Пировали шумно и пьяно прямо в палатах побежденного союзника Гарма. Драгоценное вино, налитое в наспех выдолбленные головы ярла и его сыновей, разносили раздетые догола, дрожащие от смертельного страха жена ярла и ее дочь. Ратмир, лениво вытянувшись на высоком сиденье, отхлебывал красный тягучий напиток и со смехом глазел, как на белых ягодицах некогда неприкосновенных женщин остаются грязные следы от шлепков ладоней пьяных воинов.

Сквозь грубый хохот сыпались скабрезные шутки. Потом викинги затеяли игру: рыдающих женщин обрили с ног до головы, привязали к столбам и заставили открыть рты, чтобы ловить обглоданные кости.

Мрачные Эйнар и Рю смотрели на веселье молча. Ратмир повернул смеющееся лицо к друзьям и сказал:

– Чего носы повесили?

Ронин буркнул:

– Не много славы в издевательствах над женщинами, даже если они – женщины врага.

– Мне нужна не слава, а ужас, – осклабился Ратмир. – Любой, кто осмелится выступить против меня, будет стерт с лица земли. Никакой пощады. Никакой жалости. Об этом должны знать все.

– Но это ведь… – начал ронин.

– Заткнись! – рявкнул Ратмир.

Он повозился, пытаясь устроиться поудобнее на жестком сиденье убитого ярла. Викинги продолжали с азартом бросать объедки в залитые слезами лица пленниц.

– А я уже достаточно пьян, чтобы помять твои мешки! – крикнул из гогочущей толпы пьяный голос, обращаясь к жене ярла.

– Сначала на круг старуху, а потом ее отродье! – подхватил другой.

Пирующие оживились, разглядывая съежившихся у столбов, измазанных жиром и объедками пленниц.

– Хватит! – крикнул Ратмир.

Палата до краев наполнилась тишиной. Железный ярл поднялся, медленно разминая затекшие члены.

– Баб отвязать. Вывезти за стены. – Ратмир повернулся к женщинам. Посмотрел на заплывшие от синяков, когда-то красивые лица, на которых не осталось ничего, кроме страха. – Скачите отсюда и расскажите всем о том, что делает Железный ярл с теми, кто служит Гарму Секире.

Всхлипывавшим пленницам, вздрагивавшим от каждого резкого движения, бросили одежду. Вывели во двор и посадили на лошадей.

Ратмир взял лошадь старшей женщины под узцы.

– Смотрите и запоминайте, – сказал он, выводя пленниц за ворота.

Лошади с ссутулившимися всадницами шли между догоравшими домами, осторожно переступали через окоченевшие трупы мужчин, женщин, детей, стариков. Из тлевших деревянных стен поднимались клубы сизого дыма. В небе над разоренным, залитым кровью по самые крыши городом неслышно парили вороны.

– Расскажите все без утайки. – Ратмир шлепнул лошадей по крупам, пуская их в галоп.

– Ярл! – вдруг окликнули его сзади.

Дренги во главе с Эйнаром тащили к Ратмиру упиравшегося избитого человека. Золотая тесьма на шелковом халате была покрыта коркой грязи.

– И снова здравствуй, Газван, – сказал, остановившись, Ратмир, глядя в испуганно бегавшие темные зрачки.

– Я хотел принести их тебе, – купец, пошевелив связанными за спиной руками, указал подбородком на драгоценные рукояти торчавших у него за поясом мечей.

– Благодарю тебя за услугу, – Ратмир взял мечи и резким движением всадил клинки между трясущихся ног пленника.

– Теперь ты стоишь вчетверо дороже, – сказал он, глядя в выпучившееся от боли и ужаса глаза.

Железный ярл положил скрещенные лезвия на плечи хрипящего купца. Скрежетнула о кости сталь, и голова купца упала на землю. Дренги бросили обмякшее тело, принявшись обшаривать кошели на поясе. Зазвенели дирхемы, лопнули золотые цепи, драгоценные кольца снимали с мертвых рук вместе с отрезанными пальцами.

– Мясник! – вдруг выкрикнул кто-то позади.

Обернувшись, Ратмир увидел, как из груды порубленных воинов поднимается огромный, измазанный кровью с ног до головы муж.

– Сдохни! – заревел великан, выдергивая из трупа громадную секиру и бросаясь на Железного ярла.

Тот легко уклонился от движения ослабевшего от ран противника и вонзил ему в живот оба меча по самые рукояти.

Богатырь умолк, уставившись расширенными глазами в лицо своему убийце. Ратмир застыл, узнав его взгляд.

– Нет, – пробормотал он, – нет, нет, нет…

– Ратмир, – прошептал, оседая на землю, монах Варфоломей, выпуская из поднявшихся было рук секиру по имени Мария Магдалина.

– Нет, нет, нет! – всхлипывал убийца, вцепившись красными по локоть руками в плечи монаха.

– Ты все забыл, – бормотал монах, – я надеялся… что ты остановишь…

– Ты выживешь! Я… я приказываю! – кричал Ратмир, размазывая по лицу грязные слезы.

– Отныне чужая боль станет твоей, молодой волк, – прошептал монах. Он из последних сил поднял руку и осенил Железного ярла крестным знамением. – Прежде чем бороться с мраком… нужно справиться с тьмой внутри себя…

Большое тело тяжело выдохнуло. Замерло. Глаза монаха закатились. Ратмир схватился руками за голову, уткнул лицо в неподвижную грудь Варфоломея и застыл, беззвучно вздрагивая поникшими плечами.

Когда Железный ярл поднялся на ноги, его лицо было спокойным. Он вытер от крови и протянул мечи Рю. Маленький ронин с поклоном принял подарки и прижал клинки к сердцу.

– Казнить всех пленных, – глухо сказал Ратмир. Он вырвал из-за пояса одного из воинов флягу и надолго приложился к крепкой браге. – Еще, – потребовал он и одним махом осушил вторую.

Съежившиеся от страха пленники сидели в темном хлеву. Они увидели Ратмира с обнаженным мечом и обреченно закрыли глаза. Ярл взмахнул Мстителем.

Пьяная рука дрогнула, и лезвие ударило первому вжавшемуся в землю мужчине не в шею, а в плечо.

Ратмир вздрогнул, неожиданно ощутив вспышку боли в своем плече. Повернув голову, он увидел белевшую в рубленой ране кость.

– Посмотри, Рю, – пробормотал он. – Я, кажется, ранен.

Ронин взглянул на господина и покачал головой.

– Ты цел. Ранен твой пленник, – сказал он.

– Говорю же тебе, – Ратмир ощупывал свое разрубленное плечо, не обращая внимания на стоны истекавшего кровью пленного. Перевел взгляд на белевшую кость в ране дренга.

– Твои плечи целы. Тебе просто ударила в голову брага, – тихо сказал маленький ронин.

Поморщившись от боли, Ратмир перехватил меч в обе руки и опустил его на хирдмана наискось, разрубив туловище от плеча до пояса. Дренг завалился набок, несколько раз дернув ногами.

Ратмир вскрикнул от нестерпимой боли, разорвавшей пополам его тело, и упал рядом со своей жертвой.

– Я рублю сам себя, – прошептал он склонившемуся Рю.

– Ты цел, господин, – обеспокоенно ответил ронин. – Видно, ты слишком много выпил и…

– Я рублю сам себя! – закричал Ратмир, корчась на земле.

Воины молча смотрели на вожака, у которого случился приступ безумия.

«Чужая боль станет твоей», – шептал, гремел, рассыпался эхом голос монаха в голове.

– Он проклял меня! – визжал, извиваясь от невыносимой боли, Ратмир. – Проклял!

– Тебе нужно отдохнуть, господин, – маленький ронин подхватил скулящего ярла под руку, поднял и повел прочь.

* * *

Ратмир очнулся под утро. Рю отнес его наверх, в спальню ярла, которая располагалась прямо над пиршественными палатами.

Он поднялся со шкур, перешагнул через спавшего Рю, тихо прикрыл за собой дверь. Морщась от саднящих, невидимых другим ран, он пробрался через храпевших на все лады хирдманов и вышел во двор.

Рассветный ветер обвеял разгоряченное лицо, тронул слипшиеся от крови и пота волосы. Небо над головой было чистым, как взгляд младенца. Ратмир поднял лицо, чувствуя, как из воспаленных глаз поползли едкие, горячие дорожки.

– Я знаю, что ты там, – прошептал он, – и вокруг тебя кружат бабочки… Но здесь, на земле, чтут другие законы. Я избавлюсь от твоего проклятья. Так и знай…

Он погрозил небу кулаком и сплюнул себе под ноги. Вывел из стойла Черногрива, закинул мешок с провизией и сумку с дирхемами.

Пора было вновь отправляться в путь. Там, на полночь за лесом и горами, жил тот, кто мог ему помочь.

Его звали Грибной Альв, и сам Браги Сокрушитель Скальдов приезжал к нему на поклон. Браги никогда не брал к нему маленького Ратмира.

Теперь настало время познакомиться с великим колдуном-отшельником лично. Железный ярл тронул коня пятками, и вскоре фигура одинокого всадника растворилась в утреннем тумане.

Рю, до этого старательно притворявшийся спящим, задумчиво смотрел вслед покинувшему его господину из-за приоткрытой двери. Ратмир не хотел никого брать с собой, и Рю принял его решение как должное. Теперь был свободен и ронин, сполна отдавший долг своему спасителю.

Настало время возвращаться домой, но что-то мешало сказать последнее заклинание, которое должно было перенести его на родину. Ронин закрыл глаза и улыбнулся, представляя зеленые горы и холмы страны, что родилась из капли с божественного копья, объединив в себе красоту множества миров.

Рю положил руки на всегда теплые, будто живые, рукояти бесценных мечей и прислушался к ощущениям. Сталь, заключавшая в себе мудрость предков, не могла лгать и ошибаться.

И эта сталь сейчас говорила ему, что история новых приключений его друга только начиналась.