#img_3.jpeg
Начинающий мастер Володя Клюкин выдал наряд на производство работ немолодому слесарю Нарышкину.
— Почитаем, — сказал Нарышкин и лег на связку труб. — Чего ты там написал! «Наряд. Исполнитель — слесарь Нарышкин. Виды работ и их последовательность:
1. Уложить две трубы.
2. Установить две задвижки.
Срок исполнения — один день». И все? Такая малость? И не подумаю! — обиделся Нарышкин. — Не уважаешь ты меня, Клюкин! Мой труд не уважаешь, не любишь! Я могу, конечно, побросать трубы в яму, прилепить две задвижки… А где качество? Где вдохновение? Где горение?
Клюкин подумал, но ничего не придумал, только поставил в конце точку жирней.
— Ну, ладно! На первый раз я тебя выручу, — уступил Нарышкин, вставая с труб. — Учись. Пиши там: «Наряд на произведение работ. Исполнитель сам Федор Иваныч Нарышкин». Меня всякий знает. «Виды работ и их важность для народного хозяйства и всего окружающего населения:
1. Обследовав, обсудив и установив, откачать воду из траншеи, поднять обломки старого водопровода, если они там лежат, зачистить ложе от бутылок и прочего мусора.
2. Транспортировать волочением и кантовкой две трубы в заранее согласованном направлении и по маршруту…»
— С кем согласовать? — не понял Клюкин и поглядел на трубы под Нарышкиным.
— С кем хочешь! — сказал слесарь. — Во избежание транспортных заторов и прочих неизбежностей.
«3. Уложить две трубы, соблюдая экономию и бережливость.
4. Поставить задвижки с помощью рационализации и изобретательства.
5. Учитывая пожелания общественной жизни района, опробировать задвижки и включить воду в третьей декаде или ко Дню физкультурника.
Срок исполнения согласовать особо, учитывая сложность работы, перерыв на очередной отпуск, отгулы, прогулы, лечение после них, выходные дни и…»
Нарышкин увлекся и хотел было включить сюда рытье траншеи ручным способом, в мерзлом грунте. Но стояло жаркое лето, и траншея давно была вырыта.
— Кто тебе поверит, Нарышкин? У тебя не десять рук! Имей совесть, — остановил его возмущенный Клюкин.
— Это верно! — согласился Нарышкин. — Нельзя отрываться от жизненной правды. Но установку опалубки и бетонирование тоннеля по всей длине ты все же припиши мне…
Подоспел бригадир слесарей Дериглазов и тоже лег на связку труб, рядом с Нарышкиным. — Что составляете? Наряд? Дайте почитать…
Почитал, одобрил в общих чертах, но предложил дополнить двумя пунктами:
«6. Осмотр траншеи спереди, чтобы видеть перспективу на будущее.
7. Подготовка инвентаря и опускание тела Нарышкина в яму».
Потом он заметил, что в траншее с утра бывают сквозняки. Нарышкин потуже натянул каску, застегнул все пуговицы на робе, перемотал портянки, потребовав новых. В наряде записали:
«8. Произведена работа по тепло- и влагоизоляции члена профсоюза и также отладка его индивидуальных средств передвижения (т. е. сапог) в борьбе с текучестью кадров путем улучшения условий труда».
Нарышкин смахнул благодарную слезу.
Больше никто ничего предложить не смог, и Клюкин, облегченно вздохнув, написал:
«9. Материалы и инструмент в наличии имеются».
Но Дериглазов вдруг заинтересовался:
— Ты, Нарышкин, куришь?
— Как будто. А что?
— Тогда пиши:
«10. Обеспечение мероприятий по пожарной безопасности, а также вынос тел и оборудования в случае пожара». Тебе придется, кому ж еще?
— Пожара-то нету?
— Может, будет, — с надеждой сказал Дериглазов.
— Рукавицы у тебя целые, Нарышкин? — спросил кто-то. — Ага, дырка на пальце! Пиши:
«11. Срочный ремонт инвентаря на месте.
12. Испытание его на прочность…»
— Песок там или глина? Запишем на всякий случай:
«13. Грунт ненадежный, в районе вечной мерзлоты, с повышенной сейсмичностью, где не ступала нога человека».
Пустили слезу и стали обниматься с Нарышкиным, прощаясь навеки.
Наряд составляли весь день, спины не разгибая. Употели. Зато он включал теперь пятьдесят страниц убористого текста, с пояснениями, ссылками и толкованиями…
В конце смены за четверть часа Нарышкин побросал в яму две трубы, прилепил две задвижки и включил воду. Наряд можно было предъявлять к оплате.