Режиссер Луис Бунюэль.

В ролях: Сильвия Пиналь, Франсиско Рабаль, Фернандо Рей, Маргарита Лосано.

В — 5; М — 4; Т — 3,5; Дм — 6; Р — 6; Д — 5,5; К— б. (0,97)

Это произведение кажется особенно простым и реалистичным в творчестве великого испанца, не потерявшего вкус к сюрреализму на протяжении всей жизни. Так что зритель, который знаком с более поздними язвительными, виртуозно выстроенными странными притчами режиссера, может воспринять поверхностно и упрощенно самую испанскую (вне зависимости от того, что она действительно снята в Испании) ленту лишенного родины изгнанника.

Скандал и запрет картины во франкистской стране были вызваны не только тем, что автор посмел покуситься на святые символы, ернически, по-сюрреалистски обыграв распятие-складной нож, спортивный чемоданчик с терниями и веригами, застывших в позе апостолов с "Тайной вечери" Леонардо да Винчи пьяных нищих, отъявленных подонков, или же намекал на двадцать лет "запустения" в диктаторской Испании после гражданской войны. Л.Бунюэль подверг сомнению и развенчанию многие мифы и догмы, владеющие сознанием испанцев, определяющие их менталитет на протяжении веков. Критики чаще всего подчеркивали антиклерикальный и даже антирелигиозный пафос режиссера, хотя для него протест против власти церкви и религии не являлся самоцелью. Просто невозможно было бы поведать о пребывании молодой монашки Виридианы, доброй души, жертвенной натуры, ангела во плоти, в том "миру", где правят бал жестокость, алчность, похоть и всеобщий абсурд, не показав пронизанную насквозь религиозными предрассудками, богохульскими обычаями, кроваво-макабриче-скими ритуалами испанскую реальность. Автор оказался великим реалистом, рассказав "Евангелие от Виридианы", житие современной святой, оскорбленной и поруганной безжалостными и грубыми людьми, как и Иисус Христос почти два тысячелетия назад. Виридиану сравнивали и с Дон Кихотом, сущностным испанским характером, который пытался противостоять мракобесию и одержимости действительности, более свихнувшейся, чем он сам, ведущий бесконечную борьбу с ветряными мельницами. Но бунюэлевская героиня, жаждущая справедливости и ратующая за добродетели и милосердие, является все же плотью от плоти того мира, тлетворного воздействия которого она тщетно старается избежать. Виридиана — и изнасилованная Дева, и ложная невеста в чужом подвенечном наряде, которая становится косвенной виновницей самоубийства своего дяди, дона Хайме. Подобно Испании, она — одновременно жертва и невольный палач, разбрасывающий в сомнамбулическом состоянии золу, то есть, согласно символике, сея смерть. Святость скрывает в своих одеждах тайное насилие, и наоборот, зло рядится в рубище сирых или в белое одеяние невесты-святой, словно тот Хромой, который насилует Виридиану. Внешне сюрреалистические детали работают как жестоко реалистические образы, рисующие Испанию, из которой еще не изгнаны "бесы".