Когда мы говорим: Россия и Балканы, Россия и православный мир юго-востока Европы, то в первом случае имеются в виду прежде всего отношения, обусловленные политическими и экономическими интересами. Вторая же связка лишний раз подчеркивает этническую, культурную и религиозную общность, объединяющую народы этих регионов. Своеобразный мост Россия-Балканы возводился на протяжении веков, укреплялся сходством внешнеполитических интересов и интенсивным культурно-религиозным взаимопроникновением. Тесное переплетение рациональных политических расчетов с имеющей давнюю историю идеей православной, а затем и славянской солидарности делает невозможным определение, что было «первичным» и что «вторичным» в мотивах, побуждавших Россию вставать на защиту единоверных и единоплеменных с нею народов на Балканах.

Геополитическая важность русско-сербских связей доказана их многовековой историей. Еще в XVIII в. сербы оказывали помощь русским войскам, а православная церковь в Сербии получала поддержку Святейшего синода. С тех пор политико-стратегические интересы России и сербов в основном совпадали, чему немало способствовала защита державой-покровительницей сербской национальной конфессиональной идентичности. В связи с этим, правда, следует заметить, что православные верующие на Балканах подвергались гонениям не только в XVIII–XIX вв. и не всегда со стороны турок-мусульман. В недавнее время преследования православных сербов возобновились на части территорий бывшей Югославии (прежде всего в Косово и Метохии) при прямом попустительстве, если не сказать поддержке, Запада.

В настоящее время вновь в повестке дня политической жизни Европы стоят такие проблемы, как образование новых самостоятельных государств на Балканах, решение вопросов о приоритете права наций на самоопределение или принципа нерушимости государственных границ, о правомочности международного сообщества «дозволить» создать государство или, наоборот, не разрешить этого. И снова становятся актуальными для небольших стран опора на покровителей, поиск сильных союзников, а для мирового сообщества – проблема соблюдения баланса интересов великих держав в регионе. Изучение истории балканских народов, особенно недавнего их прошлого, должно способствовать если не разрешению конфликтных ситуаций на Балканском полуострове, и сегодня остающемся «пороховым погребом» Европы, то хотя бы более обстоятельному пониманию исторических корней этого конфликтного противостояния.

Воссоздание независимых славянских государств на Балканах в XIX в. стало возможным как в результате складывания предпосылок внутри национальных сообществ, долгое время находившихся под турецким гнетом, так и значительного ослабления самой Османской империи, потерявшей возможность контролировать политические процессы в своих провинциях, зачастую опережавших метрополию в социально-экономическом развитии. Упадок феодальной Османской империи, развернувшиеся с новой силой освободительные движения подвластных ей народов и усиление борьбы великих европейских держав за преобладающее влияние в ней породили целый комплекс международных проблем, носящий название Восточный вопрос. К началу XIX в. оказалось проблематичным само существование Османской империи, имевшей в своем составе славянское население, которое по численности превосходило турецкое.

Сохранение отсталой Османской империи – этого «реликта» средневековых многонациональных образований – являлось значительным тормозом на пути социально-экономического и политического развития славянского населения Балкан, подвергавшегося притеснениям и крайне жестокой эксплуатации со стороны своих поработителей. Кризис турецкой военно-феодальной системы с особой силой обнаружился в первой трети XIX в. Углубление общественного разделения труда, повсеместное распространение товарно-денежных отношений подрывало основы феодального строя, создавая условия для развития нового капиталистического уклада. Это, в свою очередь, способствовало подъему национально-освободительных движений. Капитализм на Балканах зародился много позже, чем в передовых странах Европы, его развитию препятствовало сохранение значительных феодальных пережитков в хозяйственной, социальной и политической жизни. Складывание государственности и распространение капиталистических отношений были для Балкан явлениями взаимосвязанными и взаимообусловленными.

Одним из наиболее развитых в социально-экономическом отношении регионов Османской империи был Белградский пашалык, что в немалой степени объяснялось его близостью к Австрии. Исторически сложившийся тип отношений центральной власти с Сербией допускал существование там некоторых органов местного самоуправления. Уже с XVI в. ряд внутренних административных функций выполняло Печское патриаршество. В XVII–XVIII вв. отдельные районы Сербии пользовались автономией. Султанский ферман 1793 г. предоставлял Белградскому пашалыку ограниченное самоуправление. В дальнейшем оно послужило основой для более сложной и развитой системы автономии. Обретение самостоятельности во внутренних делах стало важнейшим этапом на пути национального освобождения Сербии, превращения ее из Белградского пашалыка, управляемого турецкими чиновниками, сначала в княжество, а затем в независимое национальное государство.

Требования предоставления автономных прав стали основными в ходе двух сербских восстаний начала XIX в. Первое из них (1804–1813) окончилось поражением сербов ввиду недостаточной зрелости капиталистического развития региона и, соответственно, буржуазии, неспособной стать во главе восстания и объединить силы сербского общества, в котором к этому времени усилились противоречия интересов его верхушки и демократических низов. Второе сербское восстание 1815 г. осуществлялось по-иному. Новый сербский вождь Милош Обренович не стал опираться на народное движение. Массы были отстранены от непосредственного участия в решении политических вопросов. При поддержке крупных сербских земельных собственников, разбогатевших купцов и торговцев, стремившихся к ликвидации турецкого гнета с целью упрочения своей власти в стране, Милош избрал тактику лавирования и заигрывания с турецкими властями. К тому времени он являлся крупнейшим землевладельцем, сосредоточившим в своих руках доходы от многих промыслов, и выражал интересы верхушки сербского капитала. Таким образом, дело свержения турецкого феодального гнета, утратив свой общенародный революционный характер, продолжилось в форме постепенных буржуазных общественных преобразований.

Складывание автономного сербского государства к концу первой трети XIX в. явилось результатом глубинных перемен в экономической и социально-политической жизни сербского общества. Немаловажную роль в процессе государственного строительства сыграли внешние факторы, которые способствовали освобождению славянского населения от векового османского ига. Здесь прежде всего следует отметить активную поддержку национально-освободительной борьбы сербского народа со стороны такой крупной внешнеполитической силы, какой являлась Россия.

Стремление России закрепиться – если не территориально, то политически – на Балканах и борьба с Османской империей имели своим объективным следствием содействие созданию в этом регионе национальных государств. После победы над наполеоновской Францией и образования Священного союза Россия считала своим долгом следовать его основным внешнеполитическим принципам, заключавшимся в противодействии революционным и освободительным движениям в Европе. Эти принципы, выражая интересы реакционной правящей верхушки европейских держав, ограничивали самостоятельность внешней политики России, тогда одной из сильнейших европейских стран. В полной мере политика «европейского равновесия» и «баланса сил» противоречила интересам России в Османской империи и, в частности, на Балканах. Поддержание status quo на Балканском полуострове, по мнению европейских партнеров России, должно было воспрепятствовать укреплению ее позиций в этом регионе.

Основной целью южного направления внешней политики России было закрепление в бассейне Средиземного моря двояким путем: с одной стороны, получив в результате войн или заключения соответствующих договоров с Портой гарантию беспрепятственного прохода торговых и военных судов через Проливы; с другой – установив преобладающее влияние среди христианских народов Балканского полуострова. В Средиземноморье Россия имела давнего союзника – Неаполитанское королевство, упрочить ее позиции здесь могло бы создание ряда независимых славянских государств, обязанных своим существованием России и в силу этого дружественно к ней расположенных.

Основными противниками усиления России в Средиземноморье и на Балканах выступали три европейские державы – Англия, Франция и Австрия. Англия в это время противилась стремлению России закрепиться в районе Проливов, которые она рассматривала как стратегически важный для себя объект на Ближнем Востоке. Франция, давняя покровительница североафриканских провинций Османской империи, была обеспокоена перспективой усиления позиций России в Средиземноморье. Что касается российских интересов в Сербии, то наиболее опасным соперником здесь была Австрия. Между ней и Белградским пашалыком существовали давние и развернутые торгово-экономические, политические и культурные связи. Югославский историк А. Филипович небезосновательно утверждает, что ориентация части сербских старейшин на Австрию в значительной степени зависела именно от хозяйственных контактов. В ходе Первого сербского восстания сербские старейшины нередко обращались к австрийским властям за материальной помощью и дипломатической поддержкой. И хотя австрийские власти не решались открыто встать на сторону повстанцев, они и не отказывали сербам в помощи, рассчитывая получить преобладающее влияние на них в будущем.

Русско-турецкие отношения в первой половине XIX в. прошли ряд этапов – от военного противостояния до заключения политического союза. Их основным содержанием была проблема Проливов, решив которую Россия могла бы добиться беспрепятственного прохождения российских судов из Черного моря в Средиземное. Безусловно, Россия, в силу географического положения и сложившихся политико-экономических связей с Турцией, была наиболее заинтересована в обеспечении свободы навигации в Проливах. Стремление землевладельцев и купцов юга России найти выход на европейский рынок вело к неизбежным конфликтам с Турцией.

Крепнувшие русско-югославянские связи имели в своей основе антиосманскую направленность. При их успешном развитии Россия получала в недрах Османской империи верных союзников в лице православных славян, а Порта – политически нестабильный многомиллионный контингент подданных-славян, ориентированных на помощь державы-покровительницы. Таким образом, развитие русско-югославянских связей имело конечной целью разрушение Османской империи и образование на ее месте дружественных России государств. Однако, выстраивая свою внешнеполитическую стратегию в отношении Турции, российские власти постоянно должны были учитывать интересы своих европейских партнеров, которые не намерены были равнодушно взирать на рост русского влияния в регионе. Вековая мечта о захвате Константинополя и Проливов постоянно подвергалась корректировке российского правительства и в результате активного европейского противодействия не была реализована в рассматриваемый период. Но определенные шаги к ее осуществлению – как решительные, так и более робкие и политически взвешенные – предпринимались российским руководством постоянно.

Образование независимых Балканских государств отвечало интересам России. Пользуясь большим влиянием среди православных славян – подданных Османской империи, – российские власти могли рассчитывать на его сохранение при создании новых национальных государств на Балканах. В то же время всего лишь возможность того, что часть вновь образованных государств может оказаться в ареале влияния Англии или Австрии, удерживала российских политиков от решительных шагов в этом направлении. Кроме того, не исключалась вероятность прямого военного противодействия западных держав чрезмерной, по их мнению, активности российского партнера.

Россия, занимавшая важное место в европейской системе международных отношений, была связана с великими державами целым рядом как формальных союзов, так и нигде не зафиксированных, но реально существовавших негласных договоренностей. Слабым звеном этой системы была Османская империя, в которой в первой половине XIX в. произошло резкое усиление центробежных тенденций. Заинтересованность всех без исключения европейских держав в решении проблемы Проливов и судьбе турецкого «наследства» заставляла российское правительство с большой осмотрительностью строить отношения с православными подданными империи и не допускать, чтобы их стремление к независимости входило в противоречие с интересами внешней политики России. Свои практические шаги оно часто объясняло «политической целесообразностью», с которой следовало считаться и европейским державам, если они были заинтересованы в сохранении европейского «равновесия сил», существенно зависимого от обстановки на Балканах.

Сербы первыми среди балканских славян получили право на автономию в Османской империи, поэтому именно в Белграде в 1838 г. было открыто первое российское консульство. Безусловно, политические и культурные связи, которые были установлены как правительством, так и общественными кругами России с народами Балканского региона, отнюдь не ограничивались Сербией. В сфере российских интересов находились также Черногория, Болгария, Босния и Герцеговина. Однако контакты с этими регионами Османской империи были крайне затруднительными, информация, получаемая оттуда, – разноречивой и нерегулярной. Стоит отметить и то, что у российского правительства отсутствовала сколько-нибудь разработанная концепция поведения в отношении балканских народов, в которой учитывалась бы их роль в реализации наиболее важных задач международной политики России.

Между тем влияние балканских славян на положение дел в Европе было крайне незначительным. Если в первой половине XIX в. в Сербии уже появились политические представительства европейских государств, то сербских дипломатов в Европе пока еще не было. Обретя после 1830 г. ограниченную государственность, Сербское княжество оставалось частью Османской империи. Правда, судя по тому, с какой оперативностью в Сербии стали появляться дипломатические миссии великих держав, можно судить о значении, придаваемом этому провозвестнику южнославянской независимости правящими кругами европейских стран.

Данная работа призвана исследовать русско-сербские связи в период, когда вслед за греками другие народы Балкан начинают появляться на европейской сцене в качестве субъектов международных отношений. Первым среди славян это удалось сделать сербам, их вновь воссозданное княжество, добившись статуса государственной автономии, получило дипломатическое признание ряда европейских государств. Целью работы является изучение русско-сербских политических отношений в ходе продвижения сербского народа к независимости, а также помощи со стороны российских властей, которая была оказана Сербии на этом пути. Основные задачи исследования состоят в том, чтобы рассмотреть развитие русско-сербских отношений с 1812 г. до окончания Крымской войны в 1856 г. и определить роль российской дипломатии в поддержке сербских требований о предоставлении автономии; использовать конкретные документы, относящиеся к предоставлению сербам государственности, которые были подготовлены российскими представителями в Константинополе; рассмотреть миссии российских консулов в Белграде после 1838 г.; выявить взаимосвязи между изменениями во внутренней политике Сербии и ее внешнеполитической ориентацией, а также проследить влияние общеевропейской международной обстановки на тенденции в балканской политике России.

Хронологический период, охватывающий время от Бухарестского мира 1812 г. до окончания Крымской войны, является наиболее важным в становлении сербской государственности. Данный период характеризуется зарождением и развитием так называемой Венской системы международных отношений в Европе, сохранявшейся вплоть до Восточной войны 1853–1856 гг. Он характеризовался лидирующим положением России в европейском «концерте» держав и успешным претворением в жизнь самых смелых планов ее внешнеполитического ведомства. Это касалось и русско-сербских отношений. Их изменения, обусловленные, в частности, ростом политического самосознания сербской нации, достаточно очевидны и свидетельствуют о влиянии на взаимоотношения двух государств как внешних, так и внутренних факторов.

В монографии впервые делается попытка комплексного исследования русско-сербских отношений на протяжении почти полувекового периода. Кроме того, русско-сербские связи рассматриваются на широком фоне общеевропейской международной жизни. Достаточное внимание уделяется также сложной внутриполитической ситуации в Сербском княжестве, выявляются причины ее изменения с приходом к власти уставобранителей. В работе подробно исследуются задачи российской внешней политики в первой половине XIX в. и определяется место, которое занимали в ней Балканы, и в частности Сербия.

Политико-экономические и культурно-просветительские связи между Россией и Сербией отражены как в опубликованных документальных изданиях, так и неизданных материалах, хранящихся в российских архивах. Основные источники находятся в Архиве внешней политики Российской империи российского Министерства иностранных дел. К наиболее полно отражающим проблемы русско-югославянских связей первой половины XIX в. следует отнести фонды: Канцелярия, Главный Архив (СПб.), Посольство в Константинополе, Генеральное консульство в Белграде и Отчеты МИД.

Материалы, сосредоточенные в них, дают возможность проследить развитие русско-сербских связей на протяжении всего исследуемого периода. Особое значение имеет переписка управляющего Министерством иностранных дел К. В. Нессельроде с российскими по сланниками в Константинополе – Г. А. Строгановым, А. И. Рибопьером и А. П. Бутеневым.

Важные сведения о развитии русско-сербских отношений можно извлечь из официальной переписки российских государственных деятелей с сербскими старейшинами, ежегодных Отчетов МИД по Азиатскому департаменту, донесений российских консулов из Белграда и посланников из Константинополя. В делах архива в изобилии представлены такие документы, как обращения православных подданных Порты к российскому правительству с просьбами о «покровительстве» и защите от османского гнета, памятные записки, содержащие статистические сведения, проекты преобразований различных регионов Османской империи.

Официальные документы представлены инструкциями российского МИД своим дипломатическим представителям за рубежом, докладными записками посланников и консулов России, содержащими подробный отчет о ходе русско-турецких переговоров и внутриполитическом положении Османской империи и Сербии. Все эти документы отражают внешнеполитический курс России на Балканах, а многочисленные ноты российского правительства Порте, протоколы конференций российских посланников с турецкими министрами создают достаточно полную картину напряженной дипломатической борьбы по вопросу о статусе будущего славянского государства.

Помимо архивных документов в работе широко использовались и опубликованные материалы. Для исследования внешнеполитических сюжетов первостепенную важность имеет многотомное издание «Внешняя политика России XIX и начала ХХ века», содержащее документы о международных акциях российского правительства, а также публикация «Политические и культурные отношения России с югославянскими землями в первой трети XIX века», в которой собраны разного рода свидетельства, отражающие развитие русско-югославянских связей; центральное место в публикации принадлежит русско-сербским отношениям.

Источниковедческое значение имеет и мемуарная литература, которая представлена в работе «Запиской» К. В. Нессельроде, воспоминаниями об императоре Николае I его родственников и ближайших друзей, известным трудом Ф. Ф. Вигеля, а также близкими ему по манере изложения «Очерками» П. Долгорукова. Использованы малоизвестные в научной литературе записки участников русско-турецкой войны 1828–1829 гг. Михайловского-Данилевского, Н. Н. Муравьева-Карского и написанный на основе дневниковых заметок генерала Ф. К. Гейсмара очерк его сына о боевом пути отца. Особо отметим интереснейшие воспоминания А. И. Рибопьера – дипломата, служившего четырем российским императорам, а также фундаментальную работу участника Босфорской экспедиции 1833 г. Н. Н. Муравьева «Дела Турции и Египта в 1832 и 1833 годах». Привлеченная мемуарная литература позволяет уточнить характеристику описываемых событий и воссоздать живую картину происходившего по сведениям непосредственных участников. По этим материалам можно составить портреты исторических персонажей эпохи – как самого Николая I, так и его ближайшего окружения – К. В. Нессельроде, А. Ф. Орлова, Г. А. Строганова, А. И. Рибопьера.

Большой вклад в изучение непосредственно русско-сербских отношений внес Н. А. Попов, автор двухтомной работы «Россия и Сербия». Он проследил становление и развитие русско-сербских политических связей на протяжении длительного отрезка времени, доведя изложение до Свято-Андреевской скупщины 1858 г. Н. А. Попов использовал как русские, так и сербские источники, опубликовав наиболее интересные из них в приложении к основному тексту исследования. Ему же принадлежит издание выдержек из переписки князя Милоша Обреновича с российским посланником в Константинополе Г. А. Строгановым.

Современные отечественные историки исследуют внешнюю политику России в широком контексте международных отношений, обращая в то же время пристальное внимание на проблемы внутренней жизни страны, изменения в ее социально-экономическом укладе. Рассматривая проблематику Восточного вопроса, советские историки уделяли большее внимание периоду, предшествовавшему становлению сербской автономии (конец XVIII – начало XIX в.). Интерес именно к этому времени объясняется той важностью, которую приобрел Восточный вопрос на рубеже веков, когда на повестку дня было поставлено само существование Османской империи и судьба ее европейских провинций. Указанному времени посвящены работы И. С. Достян, В. В. Зеленина, Н. И. Казакова, А. Л. Нарочницкого, В. Г. Сироткина, освещающие балканскую политику России, многочисленные планы создания славяно-сербского государства на обломках Османской империи. Методологические аспекты проблем национально-освободительного движения сербского народа рассмотрены в работах А. Л. Нарочницкого и В. Г. Карасева. Их исследования имеют принципиальное значение для определения характера сербской революции, о чем в югославской историографии до сих пор ведутся дискуссии. Современные исследования данной тематики представлены в основном обобщающими трудами по проблемам внешней политики России на Балканах – коллективными монографиями ведущих ученых-балканистов и международников: «Формирование национальных независимых государств на Балканах. (Конец XVIII – 70-е годы XIX в.)», «Международные отношения на Балканах. 1815–1830 гг.», «Международные отношения на Балканах. 1830–1856 гг.», «История внешней политики России. Первая половина XIX века», «Россия и Черноморские проливы».

Отечественная историография уделяла значительное внимание проблемам международных отношений в Европе первой трети XIX в. В ряде работ рассматриваются перипетии сложной политической борьбы западных держав и России вокруг проблемы преобразования Османской империи. К их числу относятся труды Н. С. Киняпиной, А. В. Фадеева, В. И. Шеремета, Л. А. Зака, В. Н. Виноградова, В. А. Георгиева, А. М. Зайончковского, Н. А. Дулиной.

Сербская тематика является основным предметом исследования в публикациях И. С. Достян, К. В. Никифорова, Е. Ю. Гуськовой, Е. П. Кудрявцевой. Изучение русско-сербских отношений невозможно без знакомства с обстановкой в других регионах Османской империи, населенных прежде всего православными подданными Порты. Этой тематике посвящены труды видных историков-славистов: С. А. Никитина, В. Д. Конобеева, В. Я. Гросула, Н. И. Хитровой, Ю. П. Аншакова, И. В. Чуркиной, А. М. Станиславской, Г. Л. Арша, О. Б. Шпаро. В работах этих исследователей рассматриваются как внутриполитическое развитие отдельных подвластных Порте народов, так и их внешнеполитические связи.

Сербские и югославские историки уделяют достаточное внимание становлению своего национального государства. Первое и Второе сербские восстания, дипломатическая борьба за предоставление автономии, внутриполитическая история Сербии и взаимоотношения сербов с турецкими властями не раз становились предметами специального изучения. На работы сербских историков долгое время оказывала влияние их приверженность к одной из двух правящих династий – Карагеоргиевичей и Обреновичей, что зачастую вело к тенденциозности в освещении проблемы восстановления сербской государственности.

Наиболее значительная работа, посвященная непосредственно интересующей нас теме, принадлежит перу Михаила Гавриловича. В его фундаментальном труде «Милош Обренович» детально анализируется ход борьбы – военной и дипломатической – за освобождение Сербии от турецкого владычества. Гаврилович высоко оценивает помощь России сербам, строя свое исследование на документальных материалах европейских архивов – сербских, австрийских, французских и русских. Значительное место в книгах посвящено внутриполитическому и экономическому положению Сербии. Все это делает работу Гавриловича незаменимой при изучении данной эпохи, именно на ней основываются последующие исследования югославских историков.

Межвоенная и современная историография Югославии также уделяет большое внимание изучению социально-экономического развития Сербии, воссозданию ее государственности, развитию форм местного самоуправления. В работе академика Васы Чубриловича прослеживаются изменения в хозяйственной и социальной структуре сербского общества на протяжении XIX в., анализируются причины перемен в характере освободительного движения. Как и другие югославские историки, Чубрилович положительно оценивает помощь России сербскому национально-освободительному движению. Однако, несмотря на достаточно единодушное мнение по данному вопросу среди современных исследователей, имеется целый ряд суждений, уточняющих некоторые аспекты русской помощи сербам. В. Стоянчевич считает, что вмешательство России имело и негативные последствия для развития сербской государственности. Автор утверждает, что российские власти не были заинтересованы в осуществлении многих требований, выдвигаемых сербским руководством.

В последние годы тема становления сербского автономного государства нашла отражение в работе Р. Люшича «Княжество Сербия. 1830–1839». Основное внимание автор уделяет внутриполитическому развитию Сербии, созданию институтов государственного управления. Касаясь внешнеполитической тематики, автор отмечает особую заинтересованность России в решении балканского вопроса и подчеркивает важность для Сербского княжества тех международно-правовых гарантий, которые были обеспечены ему договорами России с Османской империей. Этот важный аспект всего дальнейшего развития сербской государственности порой игнорируется историками, что приводит к искажению сути русско-сербских связей. Исключение международного контекста из исследования взаимоотношений двух народов затрудняет понимание причинно-следственной связи многих явлений, происходивших в политической жизни сербского общества.

Югославские историки уделяли большое внимание изучению уставобранительского движения в Сербии, связям княжества с ближайшими соседями-югославянами, а также внутренним процессам, которые происходили в сербском обществе после завоевания автономии. Работы Д. Страньаковича, В. Вучковича, Г. Якшича посвящены сложной внутриполитической обстановке в княжестве в период становления государственности. Продолжая исследование этого процесса, Р. Люшич предпринял попытку комплексного изучения первой внешнеполитической программы сербского правительства. В своей работе «Книга о “Начертании”» автор проводит сравнительный анализ сербского внешнеполитического документа с более ранними проектами подобного рода, подготовленными деятелями польского освободительного движения.

Комплексный подход к изучению становления и развития югославского государства демонстрирует в своей фундаментальной работе «Создание Югославии. 1790–1918» М. Экмечич. Автор рисует картину развития каждого из югославянских народов, подчеркивая особенности их пути к единому государству. Экмечич широко использует статистические данные при анализе внутриполитического положения того или иного региона будущей Югославии. Международный аспект проблемы, присутствующий в работе, делает ее особенно ценной при исследовании интересующей нас тематики.

В то же время положения, появляющиеся в некоторых современных трудах югославских авторов, зачастую требуют более серьезно обоснованной аргументации. В недавно вышедшей югославской работе «Россия, Сербия, Черногория», написанной авторским коллективом, содержится критика внешней политики России. Упрек авторов заключается в том, что Россия на Балканах «отстаивала собственные политические интересы», что не может, по их мнению, согласовываться с «дружескими отношениями с Сербией и Черногорией». Критический анализ внешнеполитических акций России в годы европейских революций занимает значительное место и в книге Душана Берича «Сербский вопрос в политике Австрии и России. 1848–1878», в которой автор обвиняет российское правительство в невыполнении им сербских требований.

О том, что тема становления национального сербского государства далеко не исчерпана, свидетельствует вышедший в последнее время ряд исследований югославских авторов, посвященных годам сербской революции. В книгах В. Стоянчевича «Сербия и освободительное движение на Балканском полуострове в XIX в.» и «Из истории Сербии периода Второго восстания и власти князя Милоша. 1815–1839» прямо говорится о том, что многие аспекты истории Сербии середины XIX в. требуют дальнейшего изучения. Обе работы посвящены детальному исследованию внутреннего положения Сербии: взаимоотношениям с другими балканскими народами, развитию капиталистических отношений в сербском обществе, учреждению новых государственных служб и т. д.

Западная историография Восточного вопроса, в решении которого по-своему были заинтересованы все великие державы, зачастую обнаруживает тенденцию свести его лишь к русско-турецким противоречиям по поводу Проливов и положения славян на Балканах. Славянской тематике посвящены многочисленные работы американских ученых Девида Маккензи, Чарльза и Барбары Елавич, в которых рассматриваются разнообразные аспекты балканской истории, в том числе и русско-югославянские связи. Русско-английские противоречия, считает английский исследователь Клейтон, выстраивались вокруг Константинополя и Проливов, ибо контроль над ними означал одновременно и влияние на султанское правительство. То, что англо-русские разногласия являлись доминирующим фактором международной ситуации в районе Проливов и Константинополя, признают М. Андерсон, автор известного исследования «Восточный вопрос», Г. Киссинджер, С. К. Павлович, В. Миллер. Это противостояние было связано прежде всего с тем, что всякое продвижение России в этом направлении воспринималось английским правительством как непосредственная угроза британским интересам на Средиземном море, а также на путях к Индии. Впрочем, как замечает другой исследователь Восточного вопроса, Д. М. Голдфранк, к началу Крымской войны Россия и Великобритания уже научились «терпеть» друг друга в Османской империи.

В целом в западной историографии бытует мнение о крайне агрессивной политике России на Ближнем Востоке. Ряд современных историков видят в России силу, стремящуюся лишь к новым захватам, которой противостоят западные державы, выполняющие ограничительную роль. Таковы взгляды американского ученого Ле Донна, посвятившего свое исследование международным проблемам XVIII – XIX вв. Автор считает, что русское государство вело исключительно захватническую политику, причем основные ее задачи были якобы намечены Екатериной II и воплощались в жизнь вплоть до революции 1917 г.

Многочисленные отечественные и зарубежные труды, посвященные Восточному вопросу, неизменно включают в себя его балканский аспект. Акцентирование «мессианистской» роли России среди балканских славян, равно как и тенденциозное отрицание какого-либо ее положительного вклада в дело освобождения христианского населения Османской империи, не может удовлетворить исследователя сложных международно-политических процессов, происходивших в европейской Турции в начале – первой половине XIX в. В полной мере это касается и истории освобождения Сербии. Явная предвзятость зарубежной историографии в оценке целей и методов внешней политики России на Балканах заставляет в очередной раз обратиться к вопросам, касающимся как русско-сербских отношений, так и общей политики российского МИД в Балканском регионе.

Несмотря на имеющуюся обширную научную литературу по истории международных отношений, а также на многочисленные работы по истории отдельных регионов Османской империи, роль России в деле образования автономной Сербии и ее дальнейшая политика в отношении Сербского княжества выяснены еще далеко не полностью. Это побуждает к изучению международно-политических аспектов возрождения сербской государственности, происходившего на фоне обострения борьбы великих держав в рамках Восточного вопроса. Нельзя не отметить широкое распространение в историографии рассматриваемой проблемы некоторых устойчивых штампов. Они прежде всего касаются характеристики России как консервативной и даже реакционной силы, тормозившей все прогрессивные и революционные тенденции в общественной и социальной жизни европейских стран. Однако сами термины «консервативный» или «реакционный» по отношению к внешнеполитическим действиям России требуют существенных уточнений и оговорок, поскольку во многих случаях гораздо лучше сущность ее международных акций может быть оценена в категориях политической целесообразности и государственных интересов. Тем более неоправданно применение указанных выше клише при рассмотрении балканской политики России, которая, не отказываясь от принципов, принятых Священным союзом, содействовала возрождению государственности славянских народов европейской Турции.

Автор исследования хотел бы выразить признательность А. В. Карасеву за помощь в подборе иллюстративного материала.