Русско-сербские связи первой половины XIX в. являются неотъемлемой частью общеевропейских международных отношений этого периода. Материалы проведенного исследования убедительно свидетельствуют о том, что Россия сыграла принципиально важную роль в деле создания автономного Сербского государства и утверждения его в качестве субъекта международных отношений. Безусловно, помощь сербам и другим славянским народам европейских провинций Османской империи была лишь одним из аспектов российской внешней политики, направленной в целом на установление преобладающего влияния на Балканах. Однако этим ее значение не ограничивается. Объективно внешняя политика России на Балканах первой половины XIX в. способствовала освобождению южно-славянских народов от многовекового порабощения, образованию ими автономных национальных государств.

Защита Россией интересов сербского народа историческими корнями уходит в традиции покровительства единоверцам, находившимся под властью Османской империи. Первое и Второе сербские восстания, освободительное движение греческого народа против турок, русско-турецкие войны первой трети XIX в. привлекали внимание российской общественности к событиям на Балканах, способствовали росту интереса к судьбам единоверцев и распространению знаний об их истории, культуре, социально-экономической жизни. Идея исторического единства славянских народов все более проникала в сознание широких кругов российского общества, повышала их заинтересованность в результатах национально-освободительной борьбы южнославянских народов. Общественная поддержка освободительного движения на Балканах становилась значительным фактором, оказывающим заметное влияние на общий внешнеполитический курс российского руководства.

Восточный вопрос занимал важное место в международной политике России на протяжении всего исследуемого периода. Однако практические действия в отношении славянских народов и даже провозглашаемые правительством намерения в значительной степени сковывались обязательствами, вытекавшими из участия России в союзе монархов. Один из самых ревностных приверженцев установленных Священным союзом принципов российский вице-канцлер, а затем канцлер К. В. Нессельроде в конце своей жизни вынужден был признать пагубность взятых Россией обязательств для российской внешней политики в целом. Давая оценку собственной 40-летней деятельности на посту главы внешнеполитического ведомства, он в «Записке», названной ее публикатором Н. К. Шильдером «лебединой песней маститого старца», приходит к неожиданным выводам. Оглядываясь на годы службы двум российским императорам, Александру I и Николаю I, Нессельроде заключает, что российская внешняя политика не всегда соотносилась с требованиями собственно русских интересов. Ценою многих жертв она отстаивала прежде всего условия европейских трактатов, поддерживая в этом австро-русское согласие, рьяным поборником которого всегда был сам Нессельроде. В будущем, по словам Карла Васильевича, следует расстаться с системой, «которой держались сорок лет», отдавая предпочтение собственным внешнеполитическим приоритетам.

Так в чем же заключались интересы России на Балканах? Была ли ее политика в этом регионе благотворительностью или трезвым расчетом? Этими вопросами задаются многие современные историки, отечественные и югославские. По их мнению, эта проблема остается одной из главнейших в новых исследованиях по балканской тематике. Что же было главным для России на Балканах – поддержка политики status quo или помощь освободительному движению балканских народов? В Сербии на протяжении продолжительного времени бытовало понятие о «матери-России», готовой в любое время прийти на помощь. Современные югославские историки приходят к выводу, что роль России была «более сложной» и «менее миролюбивой», чем об этом принято было считать до недавнего времени: Россия на Балканах «отстаивала собственные интересы». Более того, по мнению некоторых авторов, «Россия испытывала страх перед сильным сербским государством».

Современные отечественные исследователи международных отношений дают свои ответы на поставленные вопросы. Внешняя политика России в Восточном вопросе была противоречива, заключает Н. С. Киняпина: «Многократно заявляя о поддержании целостности Османской империи… Николай тем не менее не верил в ее прочность и искал союзников». Этими союзниками должны были стать славянские народы. Успех союзнических отношений объяснялся тем, что на определенном этапе их развития «прагматизм внешней политики России совпадал с внутренними потребностями Сербии». Еще более определенно звучит утверждение И. С. Достян: «Христианский догмат о помощи своим единоверцам служил идеологическим обоснованием российской политики в отношении Османской империи».

На протяжении почти полувека российская внешняя политика на Балканах прошла ряд этапов, которые ясно прослеживаются в русско-сербских отношениях этого периода. Если в 1812 г. Россия выступила с требованием предоставления Сербии автономных прав, а в 1828–1829 гг. поддержала эти требования в вооруженном конфликте с Османской империей, то к концу 40-х гг. XIX в. между руководством Сербского княжества и российскими властями сложилась конфликтная ситуация, негативно сказавшаяся на всем многообразии русско-сербских отношений. Эти отношения развивались в контексте европейской международной политики и напрямую зависели от конъюнктуры последней. Бесспорным является тот факт, что Россия строила свои отношения с Сербией с учетом собственных интересов и приоритетов. На протяжении всей первой половины XIX в. российский МИД добивался не полной ликвидации европейской Турции, в чем его подозревали европейские правительства, а, по словам тогдашней прессы, лишь «ослабления соседа». Одновременно российские политики отнюдь не исключали возможности образования на Балканах самостоятельных славянских государств и полагали, что этот вариант развития событий предоставляет России исключительный шанс выступить в качестве единственной державы-покровительницы и добиться полного политического преобладания на Балканах. Таким образом, отвечая на вопрос, чего же Россия добивалась в регионе – сохранения status quo или свободы славян, следует признать, что она добивалась упрочения своего политического влияния, прибегая к тем или иным методам достижения этой цели.

Основными соперниками России на Балканах были Австрия и Англия, отстаивавшие под предлогом сохранения равновесия сил status quo в этом регионе. Их целью было достижение господства в Средиземноморье и Проливах, что предполагало активное противодействие проникновению сюда России. В результате успешной экономической экспансии английские правящие круги сумели установить преобладающее влияние в ряде европейских провинций Турции. Все больший политический вес на Балканах приобретала Франция. Австрия, в свою очередь, традиционно включала Сербию в сферу своих политических интересов. Она пыталась противостоять России, которая удерживала решение сербского вопроса за собой. Нуждаясь в поддержке российского правительства в других международных проблемах – таких, например, как сохранение итальянских владений Габсбургов, политическое устройство Германии, борьба с революционным движением в 1848 г., – Австрия не могла пойти на открытый конфликт с Россией из-за Сербии. И все же ее настороженность, явное недовольство действиями России на Балканах, желание установить здесь свою гегемонию объективно тормозили процесс национального освобождения сербов. В полной мере накопившееся недовольство австрийских властей проявилось во время Крымской войны.

Русско-сербские отношения всего исследуемого периода можно разделить на два значительных этапа – до и после обретения Сербией статуса автономного государства. На всем протяжении первого этапа правительство России активно выступало в поддержку требований сербов. Сразу же после Венского конгресса, с началом деятельности Г. А. Строганова в Константинополе сербская проблема заняла одно из важнейших мест в русско-турецких переговорах и не сходила с повестки дня вплоть до удовлетворения Портой всех требований российского МИД. Важнейшими вехами в решении сербского вопроса стали Аккерманская конвенция 1826 г. и Адрианопольский мирный договор 1829 г.: автономия Сербии была признана международными соглашениями. Активизация русской дипломатии на Балканах после 1826 г. лишь продолжила курс, наметившийся еще при Александре I, и была обусловлена особенностями международной обстановки, выдвинувшей Восточный вопрос на первый план внешней политики России.

Долгое время Сербское княжество, безусловно, было сферой русского влияния в европейской Турции. Укрепив свои позиции в Белграде и практически не имея здесь соперников вплоть до предоставления Сербии автономных прав, в начале 30-х гг. российские власти сталкиваются с неожиданными для себя трудностями. Начинается второй, более сложный этап русско-сербских взаимоотношений: Россия должна была учитывать тот факт, что Сербия становится государством, вовлеченным в европейские международные связи с ведущими державами, которые занимают все более прочное место в политической жизни княжества. Петербургское руководство не было готово к подобному повороту событий. Столкнувшись в Сербии с таким явлением, как уставобранительское движение, российское правительство не сумело однозначно определить свое отношение к нему. С одной стороны, прозападная ориентация уставобранителей не могла нравиться официальному Петербургу, с другой – их антиавторитарные выступления находили положительный отклик у российского руководства, недовольного властолюбивым сербским князем Милошем Обреновичем. Сложная, переменчивая внутриполитическая жизнь Сербского княжества заставляла петербургский кабинет пристально следить за происходящими там изменениями и постоянно соотносить политические устремления правящих кругов Сербии с теми целями, которые преследовала его собственная политика на Балканах.

Политическая ситуация в Сербии создавала условия для становления новых форм социально-экономической жизни в обществе и развития капиталистических отношений. Эти процессы мало учитывались российскими правящими кругами, по-прежнему считавшими Балканский регион сферой своего традиционного влияния и не желавшими изменить хотя бы внешние методы «покровительства». Оказываемое в форме открытого вмешательства во внутренние дела молодого государства «покровительство» стало тяготить местные власти, что порождало закономерное стремление избавиться от обременительного контроля высокой союзницы. Отсутствие гибкости во взаимоотношениях с новым руководством послужило одной из причин постоянно углублявшегося кризиса доверия к российской власти, что привело к переориентации сербской политической элиты на поддержку других европейских стран – давних соперниц России. Другой причиной расхождения Сербии и России стало несовпадение их политических целей. Для России такой целью продолжало оставаться удержание политического превосходства в регионе, а для Сербского княжества первоочередной задачей стало обретение полной политической независимости и выработка самостоятельной внешнеполитической программы, не всегда совпадавшей с программой покровительствующей державы.

Получение Сербией автономии в результате упорной и продолжительной борьбы при активной поддержке России способствовало дальнейшему социально-экономическому развитию Сербии, национальной консолидации, стимулировало зарождение объединительного движения южных славян, центром которого стало Сербское княжество. Только в условиях самоуправления сербы смогли решить вопросы политического устройства, ввести конституционную форму правления вместо авторитарной. Россия, оказывая поддержку стремлению сербского народа к независимости, заставляла Османскую Порту считаться с интересами той силы, которая выступала оплотом славянства и православия на Балканах.

Именно на втором этапе русско-сербских отношений благодаря новой международной ситуации в Европе двойственность российской политики проявилась как никогда ярко. Непоследовательность и консерватизм политики Петербурга не позволяли в полной мере развиваться тенденциям, объективно направленным на поддержку освободительного движения в Сербии, что вело к разочарованию сербов, рассчитывавших на получение более действенной помощи России. В то же время нельзя сбрасывать со счетов ту значительную роль, которую сыграла Россия в процессе освобождения сербского народа от власти Порты и которая в полном объеме проявилась в последующие годы, в ходе обретения Сербией подлинной независимости.