Это не болезнь. Если у вас что–то болит, то вы не можете об этом не думать. И пока боль не утихнет, вы — её пленник. Это нечто другое. Вы ходите, едите, говорите с людьми и при этом всё нормально. И только вам покажется: пронесло! Всё кончено! Новая жизнь! Или ещё что–то на мотив этого, как чей–то образ, чужой и к вам лично никакого отношения не имеющий, всплывёт из небытия, и всё опять покатится вниз, в прошлое … иногда дьявол искушает меня поверить в Бога.

Это может быть взгляд другого человека, который вам вовсе и не предназначался, и который вы увидели совершенно случайно. Увидели и вспомнили то, что вспоминать вовсе не стоило.

Это может быть и не взгляд, а движение человека, его жест, мимика, походка. Реплика или брошенное невзначай слово. Сказавший его не вспомнит через пять минут, а вы почему–то не будете спать ночь. Потому что вспомните не только человека, сказавшего это слово лет 5–8 назад, но и события вашей жизни, связанные с этим человеком. Вы верите в то, что мёртвые могут прощать? Я — нет.

Вы долго не сможете спать, а когда уснёте, опять будет сниться кошмар, и хорошо будет, если вы проснётесь до того, как случится самое страшное. А события всегда развиваются от плохого к худшему.

Леонид 28.09.94 года 15.30

«С нами такого случиться не может» — это фраза номер один в списке знаменитых последних слов. Трудно сказать, с чего всё началось, но результат налицо: звонил Саша и сказал, что самолёт задерживается, и он приедет сразу, как только сможет добраться. Дождь лил уже неделю и не было никакой надежды на то, что погода изменится к лучшему. Макс лежал в больнице с аппендицитом. Саша уехал к Ольге в Бердянск. Они должны вернуться через пару недель, но после того, что случилось с Кэт, он не мог не вызвать Алекса раньше. Бывают в жизни моменты, когда всё складывается хуже некуда.

Когда раздался звонок, Леонид вздрогнул, хотя и ждал его. Глянул на часы: Алекс наверняка добрался на такси, иначе он просто бы не успел. Лениво Леонид поднялся из кресла на кухне и так же лениво выключил газ под чайником. Алекс наверняка промок и злой, сейчас опять будет добреть по мере отогревания. И только потом также лениво, сонно и заторможено направился к двери. Щёлкнул замок…

Леонид помнил только щелчок и в какой–то миг успел понять, что ошибся, и что пришёл на Алекс. Дальше темнота. Дверь вылетела под мощным толчком снаружи,… когда Леонид очнулся, то почувствовал вкус крови во рту. Боль была во всём теле, он лежал на полу, с заломленными назад руками. Кто–то схватил его за волосы и поднял голову вверх.

— Где Кэтти?

Леонид увидел раскрывшееся перед лицом лезвие ножа. Страха не было. Это чувство незнакомо ему просто по какой–то животной тупости и самоликвидировалось где–то в глубоком детстве.

Помнилось только дождливое утро и слова матери: «Не смей на эти деньги купить конфеты!» Потом — бег с зажатым в руке кошельком по подтаявшей тропинке среди грязного снега в магазин за несчастной курицей. Хотя — почему несчастной? Вполне хорошая у неё должна была быть участь — быть съеденной за последним пиршеством матери и сына. Мать начинит эту курицу гречкой с яблоками, проткнёт спичками, завяжет нитками и почти час будет мучить её в духовке. Маленький Лёнька ещё не знал тогда, что следующий праздник он будет встречать уже один. А старая бабка, выгнавшая их на улицу после смерти отца, не даст денег даже на похороны матери.

Запомнились руки пацана на голову выше, схватившие за воротник. И его мерзкий голос: «Гони кошелёк!» Тощий Лёнька представил глаза матери, когда он вернётся домой без денег и без курицы. Ему явно не хотелось видеть этот взгляд. Лёнька сам не понял, откуда у него появилась тогда смелость и наглость дать грабителю отпор. Тот мало того, что не получил кошелька, но и сам остался с порванным воротником, в который намертво вцепился и повис тощий подросток в зашитой, не первой молодости куртке, и со злосчастным кошельком, переложенным в карман этой же куртки.

С тех пор единожды перегоревший страх был уже призрачной и почти несуществующей эмоцией для Леонида.

Чей–то ранее уже где–то слышанный голос, почти до боли знакомый, опять повторил вопрос. Леонид пытался вспомнить обладателя чуднОго баритона, но не смог. Не сумев найти ответ на свой вопрос, он почти шёпотом ответил на чужой:

— Не знаю.

— Жизнь отнимает у людей страшно много времени.

Лезвие ножа опять мелькнуло перед самыми глазами, и он потерял окружающий его мир, боль исчезла. Он летел без страха и боли вниз, в пропасть. В чёрную чужую пропасть, на дне оказались красные камни, упав на которые, он разбился. Мир, ранее полный ощущений перестал существовать. Леонид не видел, как трое перерыли всю квартиру в поисках непонятно чего и ушли, не взяв даже денег, лежавших в комнате на столе.

Кэтти 27.09.94 года 10.20.

Она стояла на остановке в толпе людей. Со стороны можно было бы подумать, что ждёт автобус. Но если вернуться на пару минут назад, то можно увидеть молодого человека лет 25, который, пожав ей руку, отошёл в сторону главпочтамта.

Кэт стояла на ветру и невольно ёжилась от холода. Брат отошёл позвонить на полминуты, а ей не хотелось заходить в душное, полное людей помещение, и она осталась на остановке. Олег убежал с зонтиком, и ей теперь не оставалось ничего, кроме как стоять и ждать. Кэт смотрела на людей — мокрые лица, безучастные и тоскливые. Словно тоска, а не непогода захватила весь город. Ей хотелось только одного, чтобы перестал идти дождь. Не надо даже солнце, лишь бы только не эта заунывная капель.

Кэт обернулась на главпочтамт — Олега не видно, наверно, очередь. Ну почему так долго? Прошло всего пару минут, а ей казалось, что она мёрзнет уже полчаса. Внезапный порыв ветра изменившегося ветра окатил Кэт холодной волной, и она отшагнула за угол стояка, повернулась и… вздрогнула от неожиданности.

Перед ней стоял человек, которого она считала мёртвым уже полтора года. Ростом чуть выше среднего, в серых, мокрых от дождя джинсах, и чёрной куртке. Брюнет с короткой стрижкой и немного глубоко посаженными глазами. Он совсем не изменился. Кэт узнала бы его из тысячи, такое не забывается. Парень отшатнулся от неё, на лице его появился испуг, который мгновенно сменился на удивление, а потом на злость.

— И давно ты здесь? — его голос, немного осипший, странный, и злой огонёк в глазах испугали Кэт больше, чем услышанные слова, — Алекс тоже здесь?

Кэт импульсивно покачала головой, что нет, оглянулась на главпочтамт — никого. От страха у неё появилась лихорадочная дрожь.

— А кто с тобой?

Кэтти молчала. В горле появился ком, а в животе — страшная, пугающая пустота.

— Ты изменила мои планы, я не ожидал увидеть тебя здесь… мне не надо теперь никуда ехать и никого искать. Они найдут меня сами. И ты знаешь, как они это сделают. В наше время жизнь практически невозможно остановить.

Злой огонёк в глазах парня сменился на тусклый и муторный.

— Не бойся ты так, ниже пола не упадёшь.

Медленным движением он вытащил из куртки пистолет, и, дождавшись, когда в глазах Кэт появится осознанное выражение испуга, выстрелил один раз в упор.

Всё это произошло за какие–то мгновения. Кэт осела вниз, на асфальт, люди расступились, и через миг около неё был Олег. Но на остановке не было уже ни того, кто стрелял, ни тех, кто мог это видеть. Несмотря на дождь, толпа людей на остановке как–то сразу растворилась. Под навесом остались только трое — Кэт, Олег и мальчик лет десяти.

— Вызывай скорую, — голос Олега дрожал, но мальчишка побежал на главпочтамт. И следующее, что Олег сказал, он сказал уже в пустоту.

— Быстро…

Сам он развернул Кэт на спину, расстегнув куртку, зажал рану, попытался найти пульс, у него ничего не вышло, он слышал только стук в собственных висках. А в голове звучал голос Алекса: «Следи за ней и не оставляй её одну». Олег отвернул волосы с её лица. Оно было серого цвета, а треугольник носа и губ уже начинал синеть…

Через час в больнице, куда доставили Кэт и где ей делали сейчас операцию, Олег позвонил Леониду и Максу. Первому, чтобы тот вызвал Алекса и организовал встречу, второму, чтобы он встретил курьера около вокзала. Сам он не собирался уезжать из больницы, пока Кэт не придёт в себя и не скажет, кто стрелял. Пуля прошла в паре сантиметров от сердца, хирург сказал, что всё будет в норме, если удастся избежать заражения и кровопотерь.

Кто мог желать её смерти? Ведь стреляли в упор, один раз, на поражение. Это не могло быть случаем, таких случайностей не бывает. Она знала, кто стрелял, наверняка. Это не могло быть и местью. Последний год дела шли тихо и мирно, без проблем, разборок и конфликтов.

Александр Литвин 28.09.94 года 18.23

Он шёл от дома Леонида, шёл в никуда, просто прочь, подальше от места, где всё в крови друга. Александр уходил слегка пошатываясь, не раскрывая зонта, распахнув плащ, — ему было жарко. И очень душно, тяжело дышать, словно кто–то сжал грудь и не давал даже вдохнуть. Жар был во всём его теле, горело лицо, руки. Дождь стекал по лицу Александра, но он не замечал его, он думал, просчитывал все возможные варианты. Беда не приходит одна: Макса свалил приступ аппендицита, в Кэтти стреляли вчера утром в упор, просто чудо, что не попали в сердце и скорая приехала вовремя. Леониду перерезали горло в его собственной квартире. Он открыл этому человеку дверь. Александр сам должен был прийти к нему, но опоздал. Всё это сделал один человек, который знал их всех — Кэт, Леонида, знал, что Алекс придёт к нему и увидит кровь. Всё, всё было плохо. Хорошо, что Ольга осталась в Бердянске. Тётка умерла, осталась квартира. Старая, однокомнатная, но в ней можно было спрятаться, отсидеться, залечь на дно. Да, спрятаться от… От кого? Кто? Кто знал их всех?

Александр винил себя во всём, в том, что опоздал, не успел, не остановил. Возможно, Леонид остался бы жив, он мог бы всё остановить, узнать. А может, убили бы и его. В голове крутился идиотский мотив, слышанный на кассете: «Хитри, отступай, играй, кружись, сживая врага со свету, ну что же такое жизнь, а жизнь — сплошная дуэль со смертью» — это уже было похоже на наваждение. Если бы он только знал, кто враг.

— Сплошная дуэль, ё-моё! — пробормотал он себе под нос.

Он шёл, слегка пошатываясь от тяжести, навалившейся на него, шёл, глядя вниз. Жар прошёл, Александр понял, что стал весь мокрый. Капли дождя стекали с волос под воротник рубашки. Стало холодно. Он шёл, не глядя под ноги, по лужам, и в ботинки промокли насквозь. Он шёл, не зная куда, по лужам, и слышал только шлепки по воде и хлюпанье в ботинках. Внезапно он понял, что сзади за ним кто–то идёт. Идёт очень давно. Шаги их сливались друг с другом.

Александр резко остановился и замер. Человек сзади, метрах в трёх, тоже остановился. Александр медленно обернулся, глядя почему–то не вперёд, а себе под ноги. Поднял взгляд. Человек, которого он увидел, ухмыльнулся, а сам он побледнел настолько, насколько может побледнеть окоченевший от холода человек. В доли секунды он понял всё, что произошло с Кэт и с Леонидом. Стало ясно, кто убил Дмитрия Белого ещё зимой 92-ого года. Думай о других, иначе они позаботятся о тебе!

Перед ним стоял человек, которого он считал мёртвым. Казалось, что эта страница жизни закрыта уже навсегда, но он ошибался. От осознания собственной ошибки Александру стало не по себе.

Парень, стоявший перед ним, перестал улыбаться.

— Трое м-могут сохранить секрет, Алекс, если двое из них мертвы. Ну, здорово, я же тебе говорил? Обещал? Я сдержу своё обещание. Извини, я пром–мазал в Кэт, точность — вежливость снайперов. Не знаю, как это уж получилось, он–но сам–мо!

Александр не помнил, заикался ли раньше Кроль или нет.

— Но с тобой я уже не ошибусь. А потом я найду твою сестру … Ты помнишь, что я обещал с ней сделать? Она умрёт от той дури, которой вы пичкаете людей.

— Их никто не заставляет, наше место займут другие.

— Другие меня не волнуют. Да и тебе от этого легче уже не будет. Я не злопамятный, но я злой, и память у меня хорошая!

— Хочешь сказать, что ты победил?

— А история пишется не победителями, Саня. История пишется выжившими, банкир. Хорошо смеется тот, кто стреляет последним.

— Лучше семь раз погибнуть, чем один раз подохнуть.

Александр видел, как долго Кроль доставал пистолет, это длилось почти вечность.

— Это как же надо послать человека, чтобы он выбился в люди и добился того, что и ты, Саня?

— Тебя бы так послали, ты бы давно уже загнулся! — Саша вдруг вспомнил похороны родителей, сестру на этих похоронах. Вспомнил, как они начинали жить одни без родителей. Одни. И понял, что не может допустить, чтобы Ольга ещё раз прошла через это, потеряв теперь и его.

— А знаешь, верю! Ничто так не портит цель, как попадание, не так ли?

Под воздействием какого–то шестого чувства Александр понял, в чём может быть его шанс на спасение, и бросился рывком в сторону. Боль в боку, огонь ударил его в плечо и развернул в воздухе. Поскользнувшись, он бесконечно долго падал вниз. Сознание на миг исчезло, но потом он понял, что толчком ноги его развернули на спину, видел нарисованную серую маску вместо лица у человека, который убивал его, но пошевелиться не было сил. Александр видел ещё, как вздрогнул два раза пистолет, направленный в живот, подумал, что увидеть и умереть — это глупо, услышал в мёртвой тишине женский, пронзительный визг, затем звуки выстрелов и бесконечное эхо. Импульс острой, обжигающей и пронизывающей боли захватил его и унёс куда–то вниз.

Александр 6.10.94 года 23.00

Он проснулся от ощущения ужаса. Ему снилась Кэт. Бледно–серая маска–лицо, и мертвенно–серые кисти рук. Остов в чёрном. Она смотрела сквозь него, словно его и не видела, и говорила: «Вот так всё и начинается, и заканчивается. Это и есть начало конца, твоего конца, Саша. Это деградация личности. Когда разлагается она, разлагаешься и ты тоже…» Потом она почему–то развернулась и пошла прочь — в пустоту. А он вдруг почувствовал движение на плечах, глянул на левое и увидел, что оно начинает съёживаться и гнить. Серо–жёлтый гной стекал по предплечью…

Александр проснулся в холодном поту, тяжело дыша, — ему не хватало воздуха. По мере того как Александр приходил в себя, он начинал чувствовать боль в плече. Вспомнились слова друга: «Иногда сильный человек бывает слабым, а иногда слабый — очень сильным, всё зависит от обстоятельств». В последнее время обстоятельства складывались не в его пользу. Сейчас он, сильный человек, лежал совершенно беспомощный, когда его друзьям угрожает опасность. Лежал не в силах подняться, при малейшей попытке пошевелиться дикая боль пронзала всё тело, и он терял сознание. Он лежал в палате на двоих. За всё время, что он здесь, у него сменились два соседа, оба умерли. Сейчас лежал третий, с колотым ранением в живот, и непонятно, насколько он здесь задержится. Самому Александру хотелось, чтобы подольше задержался на этом свете он сам.

Лежал и думал, что уроки жизни даются бесплатно, но дорого обходятся. Он ненавидел себя и проклинал за всё. За Леонида, за Кэт, за то, что в июне не убил Кроля, всё было бы кончено. Он был уверен, что убил его тогда, и не стал наносить лишние удары. Но, видно. Кроль оказался живуч. Из четверых выжил он один–единственный. С остальными разделывался Макс. Жестоко и без колебаний.

Не было теперь и сомнений в том, кто убил Дмитрия Белого. Кроль всё–таки расправился с ним. Эта смерть повисла в воздухе и мёртвым камнем легла на сердце Александра. Это был друг. Но кто его убил? Тогда было затишье. Из людей Кроля не осталось никого.

Теперь всё стало на свои места и сводилось в единую, чётко прослеживаемую, страшную цепь. Кроль мстил. Белый, Леонид, Кэт, он сам тоже на грани. Кролю оставалось совсем немного — Ольга в Бердянске, Олег на свободе. И ещё трое — Он сам, Кэт и Макс в больницах. Пятеро. А было восемь. Восемь железных людей, хорошо слаженная команда, готовая вместе своротить горы. А теперь, если Кроль сдержит своё обещание… Кроль, становилось ясно, был сейчас не один, но кто с ним? Александр понял, что впервые нуждается в помощи со стороны, а обратиться не к кому.

Нужен уже морфий, он не мог терпеть боль. Укол должны были делать в полночь. Он подумал, что не доживёт до полуночи. Хотел позвать медсестру, но почему–то позвал Кэт. А потом провалился в забытье.