Формально-логическое описание слоя героев и процессов в нем
Основа олимпийцев ― методы опеки, герои же ― следующие по иерархии. Поэтому их основа ― события опеки. Исходя из технического раздела, это означает, что герои создают нужные качества объектов опеки. Румянец на щеках, амбар полный спелого зерна, опрятность старушки, сытый желудок, добротно построенный дом, запасы еды в сухом и проветриваемом месте и т.д. Это превосходные качества объектов опеки. Объектов, из которых состоит мир опеки. Естественно, можно привести пример и упадочных качеств в опеке: источенные цингой щеки, испорченная еда в спертом воздухе, разваливающийся покосившийся дом, крикливая и неопрятная старушка.
Тело героев ― группы нечистых событий. На практике это означает прелюбопытнейшую вещь! Человек долго работая, переносит, обрабатывает древесину, отесывает камни, разрыхляет землю. Герой, напрямую комбинируя все нечистые события, ― сразу же получает процессы, где все течет, переливается, катится и падает нужным образом. Герои ― властелины естественных механизмов! Механизмов, не использующих в своей работе ни технические знания, ни высшие энергии. А лишь законы нечистых взаимодействий. Желающие могут вполне понять суть подобных ненаучных механизмов, посмотрев серию художественных фильмов «Один дома» ― там эта тема подробно раскрыта.
Доступные же герою средства ― свойства опеки. Правильно выстроенный закон нечистого взаимодействия даст необходимые свойства в опеке: например, вовремя брошенный камень разбивает другой, который препятствовал водам орошать поля. Ну а дальше вступает в работу воля героя, он разобьет здесь, поможет подтянуть там, укрепит тут ― и получит веер всех необходимых методов опеки, работающих как единое целое. И вот уже мы имеем цветущий край, населенный румяными и довольными в опеке жителями. Таким образом, герои добиваются нужных качеств опеки: открыть сарай для проветривания, поддержать бабушку под
локоток, переводя через дорогу, защитить вдову от обидчиков, помочь слабому в чем-то. Ну, или в максимальном греческом варианте: спасти селян от какой-то там гидры, убить чудище здесь, помешать разбойникам в плохих делах там…
В греческой мифологии описывается, как герои вступали в бой с олимпийцами за права людей и не только. Это происходило потому, что стагнирующий олимпиец ради своего благополучия в опеке и мать родную продаст. Кстати, супергерои в американском кинематографе заняты тем же. И что характерно ― большинство историй про супергероев выдумали герои в человеческом теле.
Фундаментальная миссия основы
Весь мир опеки в целом ― он творится интересами чувств, вышележащего мира. Мирская душа ― ей нужно биологическое тело какое? Очевидно ― бодрое, сильное, румяное и крепкое. Олимпийцы здесь не помогут. Ведь страсти опеки ― они разнонаправлены относительно состояния объекта как целого! Одни методы могут улучшить качества объекта опеки (скажем, пробежка по утрам), а другие с тем же успехом и ухудшат ― например, привычка часто спать днем или увлечение сладким. Значит, должны быть существа, объединяющие все методы единой целью ― качествами опеки. Это и есть герои.
Так, живет герой, и вдруг узнает, что какое-то чудовище уничтожает всю популяцию овец в округе. Оно действует согласно своему инстинкту ― есть овец. Но из-за него разрушаются объекты опеки, животноводы, разводившие овец ― разоряются и голодают, а местность возделываемая ими, приходит в упадок. Герой приходит и начинает управлять бесконтрольными страстями: связывает чудовище, прогоняет, или, в крайнем случае, убивает, а также помогает животноводам и крестьянам, которые терпели ущерб в опеке. Лучше, конечно, чудовище прогнать, а не убить. Иначе как-то не по-геройски выходит, ведь оно не мешало самим своим существованием, оно овец ело без меры, в этом был вред! Подобно тому, как в американских сериалах супергерой никогда не убивает главного злодея ― а только мешает ему совершать плохое в опеке своим несдержанным методом. А главные злодеи в таких фильмах – сплошь и рядом имеют все признаки олимпийца, одержимого методом-страстью. Например ― Джокер из известного фильма. Технически его можно назвать олимпийцем злых шуток, по аналогии с олимпийцем кузнечного дела Гефестом, олимпийцем житейского коварства Локи и остальными.
Обратите внимание: древние свидетельства иногда отличаются крайней наивностью. Встретили олимпийца коварства ― и решили что вот он, один такой ― олимпиец коварства. Естественно это просто разделение по типам деятельности. Есть много олимпийцев коварства, много олимпийцев любовной страсти и других. Тип деятельности подобен профессии. А персонифицировать отдельные направления это подобно тому, как если бы волк увидел в отдалении лесоруба ― Ивана Петровича, и решил бы, будто среди людей есть божество, карающее деревья ― Иван Петрович.
Образное описание героев
В разделе, посвященном людям, были описаны условия, которые бы сделали энергетику земли максимально родственной энергетике людей. Сейчас я попытаюсь описать подобное ― но для героев. Это позволит максимально понять их суть и мировосприятие.
Если бы на нашу планету перестали бы влиять верхние слои душевного блага. А также и высшие святые миры тоже уменьшили бы свое влияние. Тогда здесь уменьшились бы и святые благодати, и высшие законы, и технические возможности ― и тогда мерилом добра и зла, правого и виноватого стало бы одно: у кого кулак крепче, дубина длиннее, сил больше, кто ударил первым, кто вырыл волчью яму незаметнее. Это был бы мир варварства. Варварство здесь ― не народность и не период истории. Варварство ― как состояние души. И в таком варварском мире были бы гармоничные герои, которые защищали бы слабого, помогали голодному. А были бы стагнирующие герои ― они грабили бы вдов, жгли бы села, забирали бы себе все качественное в опеке.
Период новой истории, наиболее полно соответствующий энергетике героев ― феодальный строй. Когда государство ― лишь совокупность феодальных вотчин, и в каждом своя банда во главе с главным героем ― феодалом. Они засели в хорошем крепком каменном доме, который называется замком. С дубинками и щитами. А вся область платит им качественными объектами опеки: молоко, зерно, ткани…
Я думаю, многие уже догадались, что прообраз стагнирующего героя ― это разбойник. Заметьте ― не мафия, не бандит, не хакер. Именно разбойник. Ведь чтобы взломать, например, сложный сейф – для этого нужны филигранные знания и умения. А разбойник ― суть бандит от феодального строя.
Каким же образом гармоничный, помогающий слабым, герой может стать разбойником? Лучшим объяснением я считаю такой анекдот:
Сидит мужик, рыбачит. Подходит другой:
– Хорошая сегодня погода.
– Да.
– А завтра будет еще лучше!
– Ну мужик, ты попал! Никто тебя за язык не тянул!
То есть рыбак ― он настолько в гордыни от качественных черт опеки, что готов, видимо, и убить того, кто его разочарует в этом!
Так, живет герой ― старушке поможет перейти через дорогу, больного поддержит, голодного накормит. Он начинает гордиться и становится высокомерным ― но пока все продолжается по-старому. До тех пор, пока очередная вдова ему недостаточно низко поклонилась в благодарность или чем-то не угодила. И теперь в его глазах вдова становится недостойной помощи, неправильной. Она переходит в стан тех, кому помогать не нужно, а вот забирать у которых ― можно. Таким образом, постепенно деградирующий герой увеличивает для себя число тех, кто не достоин помощи, а число «достойных» ― становится все меньше. И вот уже разбойник живет в мире, где все ― лишь жертвы, не представляющие ничего. А делиться и помогать надо лишь в рамках своей шайки. Да и то ― в самой шайке тоже постоянные драки и убийства, естественно. Именно так воспринимает мир стагнирующий герой. Даже в центре русских земель, среди златоглавых церквей, заводов и исследовательских институтов ― стагнирующий герой увидит лишь мир, где обирают, голодают и нищенствуют, а вокруг банды нападают друг на друга ради лишнего пайка. Давно, еще в царской России был произведен эксперимент: во время очередной войны сформировали несколько рот из разбойников, пообещав им амнистию. В результате выяснилось, что боевые качества роты ― очень низкие. На войне правят законы стратегических знаний, а также чести и нравственного единения в целях победы и истины. А те, кто привык к закону дубины и кулака – весьма сплоховали на фронте. Сильный кулак не сработал против пушек, наводимых инженерами.
Все это касается стагнирующих героев. А вот гармоничный герой ― совсем другое дело! Часто он отдает последнее нуждающимся. Скромный и отважный ― пытается сделать мир лучше в опеке.
Герои первого подвида
Герои первого подвида ― романтические, тонко чувствующие существа. Они создают глубинные временные направляющие-адаптеры, которые приспосабливаются к новому будущему. Герои первого подвида создают романтизм! Ведь романтизм ― есть поиск новых положительных, желательных качеств опеки. Деятельность, максимально родственная подобному процессу ― это лирическая поэзия. Поэт смотрит мечтательно на облака в закате и вдруг формулирует новую направляющую, что-нибудь вроде: рдеющие облачка, мягкие и податливые, как кожа любимой. Он сформировал новый оттенок качеств опеки. Такое качество и направление, которое может оказаться весьма перспективным в опеке. Поэты древней Греции, с локонами, упитанные и румяные, умильно глядящие вдаль ― в большинстве своем они были героями первого подвида в человеческих телах.
Негативные черты первого подвида, обусловленные стагнацией основы
В гармоничном состоянии романтичные мечты героя ― гибкие и легко подстраиваются под все новые меняющиеся качества окружающего мира. Стагнация же приводит к тому, что мечтает герой об одних качествах, а мир предоставляет ему совсем другие возможности, направления. И высокомерный герой не может вынести, что его рисунок романтичности попросту неверен. В результате у него возникает иллюзия, будто мир опеки стал плох, совершенно не такой, как нужно и что будет еще хуже. Стагнирующего героя покидает романтичность, его начинают одолевать самые разные житейские опасения. Ведь именно так герой начнет трактовать различие между собственной аурой-адаптером и фактическим состоянием мироздания, которое все больше расходится с его направлением. Ему кажется, что беда неизбежна ― беда, которая разрушит все, о чем он грезил. И если раньше его романтичные открытия были воспеванием новой гармонии качеств опеки, то теперь, по сути, его стихи выражают жалобу, в которой все больше угрозы: как теперь плохи, упадочны и поверхностны все качества опеки.
Стагнирующий герой первого подвида ― взращивает в своем сердце не просто разбойника, он становится фанатиком. Поэтому и его направление поисков новых оттенков качеств опеки теперь будет соответственным: порочным и высокомерным. Он будет с тоскливой бессмысленной жестокостью любоваться собственной сильной рукой, душащей обидчика. Он будет глубокомысленно и оценивающе смотреть на нож, обагренный кровью и так далее в том же духе.
Герои второго подвида
Глубинные проявленные временные качества опеки. Герои второго подвида собирают житейские выводы! Глубинные связи в объектах опеки, на которых могут быть основаны все остальные внешние факторы и закономерности. Так, сытому ― есть не нужно. А прогуляться по свежему воздуху ― не помешает. Поспать ― по ситуации. Старенькому ― тяжело дается быстрая ходьба. А уж из этого вывода будет следовать весь спектр дальнейших внешних действий героя по отношению к старичку. Гармоничный герой второго подвида ― уживчивый и покладистый, но вместе с тем внимательно оценивающий мир опеки для того, чтобы уяснить наиболее рациональные и многообещающие пути развития качеств опеки. И одновременно ― попытаться изменить события, которые ухудшат эти качества.
Мысли героя второго подвида могут выглядеть приблизительно так: печенье съел. Эх, какой запах пошел! Теперь он запомнит накрепко, что хорошая еда определенного вида ― еще и пахнет неплохо, и будет готов использовать эту закономерность. Штаны порвались. Наверное, слишком резко ткань дернул. Еще одна житейская истина. Дождь пошел, но на душе что-то неспокойно. Ого! Целая лужа около окна натекла. Учтем. Подобный мыслительный процесс придает ауре такого героя отпечаток осторожно-оценивающего размышления, сродни романтизму первого подвида. С той разницей, что у первого подвида речь идет об адаптации к непроявленному, а здесь ― о уже существующих закономерностях событий опеки.
Негативные черты второго подвида, обусловленные стагнацией основы
Казалось бы: житейские решения, подумаешь! Но стагнация житейских выводов приводит к гораздо худшим последствиям, чем можно было бы предположить. Гордыня высокомерия заставляет этих героев упорно следовать своему пониманию житейских концепций, все больше отрываясь от реальной картины бытия. Разбойник третьего дня вышел из лесу и ограбил купца, который шел в город. Это формирует холодные, источающие бандитское равнодушие выводы: на большой дороге можно грабить кого угодно. А завтра разбойник остановит 10 казаков, с шашками и пищалями. Они ведь по большой дороге едут, значит, их легко ограбить, он же уже решил! И разбойник обречен на поражение. Поэтому отличительная черта стагнирующего основой героя второго подвида ― бесшабашный фатализм. Он исподволь делает то, что разрушит его основу окончательно. Так упрощение основы постепенно перетекает в отречение. Возьмите любые исторические документы, описывающие разбойничьи стаи. Главный стержень отношений внутри – бесшабашность, замешанная на обреченности.
В крайней степени стагнации герой совершает действия, руководствуясь разрушительными житейскими выводами. Пример подобной стагнации ― жестокий феодальный смотритель. Такой смотритель собирает чрезмерные налоги, решив, что денег-то у всех ― излишек. Забирает у бедного запас еды, говоря о том, что до урожая, как он прикинул, осталось не так и много.
Герои третьего подвида
Герои третьего подвида создают внешнее будущее временных событий (которые обусловят качества, повлияв на объекты) опеки. Герои высших подвидов уже создали смысл качеств опеки, эти качества оформились и очерчены как желательные. А теперь надо распланировать, как лучше их использовать! Герои третьего подвида формируют житейский замысел. Им уже известно, что речка бодрит тело, и безопасно в ней купаться днем, пока звери не вышли на охоту (для типичности подразумеваем, что герои живут на чисто природной планете, не на Земле). И вот теперь третий подвид, восхищенно глядя вдаль, предложит: эх, давайте завтра в речке купаться! Герои третьего подвида ― восхищенные качествами опеки, холеные и вдумчивые. Такого героя читатель сможет легко выявить, даже не обладая нечеловеческим восприятием. Уж очень характерен этот житейский замысел. Например, когда такой герой кушает ― он вдумчиво, серьезно и размеренно обмакивает хлеб, жует с ощущением достойной важности каждой ложки, в конце трапезы уважительно вытирая хлебом все досуха. Весь процесс он давно распланировал и он очень уважает, ценит свежий хлеб, густую сытную еду и т.д. Естественно, собственные положительные впечатления в опеке ― не единственный способ реализации житейских замыслов. Например, можно так: вон старушка пошла, а ведь там дальше ― канава. Срочно надо дать ей опереться на свое плечо.
Негативные черты третьего подвида, обусловленные стагнацией основы
Потеря синхронизации, крах испытаний, связанных с колебаниями этого слоя порождает ощущение тоскливых претензий от неисполнения житейских замыслов. А дальнейшее упрощение основы вызывает у такого героя неуемное желание отомстить всем, и эта месть, конечно, должна быть связана с «незаслуженно» попранной основой. Так, разбойник преграждает путнику дорогу с вопросом: «ну что, матери своей помогаешь»? Он ищет повода напасть, оправдав нападение некачественным житейским замыслом. Вообще, данное упрощение основы носит жуткий характер. Анекдот про рыбака ― именно про третий подвид. Мирный на вид старичок с палочкой ходит по парку, он давно запланировал эту прогулку, нежится на солнышке. А потом вдруг выясняется, что старичок носит кинжал в тросточке, и когда прохожий несколько раз заслонил ему солнце, он подумал: вот дождаться бы удобного случая, да переломать тебе ноги, чтобы не смог тут больше шастать. Упрощение основы героев перенаправляет их житейские замыслы в разрушительные, темные устремления.
Герои четвертого подвида
Собирают внешнее проявленное временных событий опеки. Какие же качества опеки являются внешними, проявленными, и охватывающими некий временной промежуток? Внешние проявленные качества опеки, заданным образом меняющиеся с течением времени, описывают и определяют использование объектов опеки! Герои четвертого подвида ― находчивые, уверенные в себе существа, бодрые и крепкие. Они заняты созданием качеств, связанных с использованием объектов опеки. Бабушка охая, села на кривой стул? Надо срочно смягчить сиденье подушками! Отвалилась дверь в сарае? Так ведь он теперь непригоден к использованию, сквозняки и холод. Срочно вешаем новую! Это классические герои в земном понимании, тимуровцы, помогающие и улучшающие в опеке.
Негативные черты четвертого подвида, обусловленные стагнацией основы
Когда такой герой начинает погружаться в гордыню высокомерия, он впадает в иллюзию того, что его пути и способы придания объектам соответственных качеств великолепны и вряд ли нуждаются в улучшении. Но ведь мироздание, весь вселенский континуум продолжает развиваться и трансформироваться согласно приказам высших сил! И действия героя все хуже вписываются в новый, изменившийся мир. Он старается сделать полезное, но в результате получается неполезное и неудобное в использовании. Если такой герой, скажем, построит дом, то двери будут плохо открываться, дверные ручки будут заедать, а лестницы будут вести в тупики. Крах преодоления подобных испытаний взращивает в душе героя раздражительный скепсис, переходящий в равнодушную наглость. Потом стагнация может перейти в отречение основы, что-то вроде неверия в полезное и удобное вообще.
Приведу характерный пример. В 90-е со мной в одном классе учился как раз такой стагнирующий герой. Этот герой испытывал тогда упрощение основы. Поэтому он шатался по гимназии и бил всех, с кем мог справиться. Но ничего ни у кого не отнимал. Ведь целью было не украсть, он «просто» пытался утвердиться в высокомерии своих качеств опеки. Недавно встретил его и мы разговорились. Во время беседы обратил внимание на поразительную ментальную конструкцию: он провожал взглядом каждую дорогую машину, проезжающую мимо нас. И во взгляде было безграничное удивление скепсиса: как??!! Как они смогли получить машину?! У него основа уже не просто упрощена, упрощение основы сменилось отречением основы. Он не знает, как можно получить пользу и использовать положительные качества опеки. Он не знает и не верит в эту возможность. А то, что машина ― техническое устройство, а не объект опеки ― это похоже, так и не коснулось его сознания. Поэтому он не различает машину и крепкий сарай без прорех. И лишь удивляется: как, как они могли получить такой полезный и удобный объект как машина. Я просто не верю! Если он еще чуть-чуть усугубит свою стагнацию, то скоро перейдет от размышлений об удобстве машины к размышлениям о том, насколько удобно дубинка ложится в руку.
Человеческий глаз привык за много лет читать бумажные книги. Бумаге свойственна строго определенная контрастность текста, а также и другие качества опеки. Появились электронные книги, и я проводил данный опыт с ними, но его можно провести и с любым ноутбуком. Пожалуй, даже лучше с ноутбуком ― ведь электронные книги постоянно приближаются по характеристикам к бумаге. Итак, вы читаете электронную книгу, вы читаете книгу с экрана ноутбука. Но вы же знаете, что это не бумажная книга. И вы готовы к иным качествам опеки (мерцание, другие коэффициенты контрастности и прочие). А теперь попробуйте вообразить, будто вы читаете бумажную книгу. В результате использование объекта опеки будет выстроено неверно! Вы эмулируете состояние стагнирующего героя по основе. Естественно, нежелательно долго продолжать подобное состояние. Ведь мы его создаем лишь для опытных целей. Если вы смогли почувствовать состояние раздражительной нервозной тряски, что-то вроде раздражительного состояния «не получается, не то!» ― поздравляю, вы образно смогли почувствовать основу героев четвертого подвида (в данном случае высокомерие основы). Но обратите внимание, основа порождает качества восприятия, а не наоборот! Это вовсе не состояние глаза, который не может адаптироваться к резкости.
Герои пятого подвида
Формируют глубинное будущее пространственных событий опеки. Такие качества опеки, которые обеспечат существование объекта опеки в пространстве надолго. Герои пятого подвида формируют объекты, добротные в опеке. Укрепить дом в половодье, заткнуть щели в стенах, одеться потеплее ― все это примеры событий, направленных на формирование добротности опеки.
Здесь хочу отметить важный момент, касающийся и примеров этой главы, и всех последующих. Читателю примеры по героям, возможно, могут показаться чересчур «человеческими» ― подумаешь, избавиться от сквозняка в стене или подпереть фундамент. Но, во-первых слой героев не так уж и далек от человеческого, и чем дальше ― тем менее «человеческими» будут примеры основ. А во-вторых, герой в своем родном теле решает эти проблемы нечеловеческим способом. Ему не надо искать паклю, чтобы нечистым методом «заткнуть паклей прорехи» решить эту задачку. Он влияет своим способом, воздействием своего родного тела.
Итак, герои пятого подвида ― это открытые, чувствительные существа. Но их усилия направлены не на романтику, как у первого подвида, а на конкретные, рациональные пространственные задачи. Дом станет устойчивым, а усталому путнику непременно будет налит очень питательный и густой суп.
Негативные черты пятого подвида, обусловленные стагнацией основы
Добротность опеки, возведенная высокомерием в стагнирующую жесткую конструкцию. Что же будет с такой душой? Герой будет пытаться инициировать события для создания добротных качеств. Но у него не будет это получаться, ведь структура соответственных слоев формальной ауры все меньше подчиняется направляющим приказам героя. А сами приказы становятся все более простыми. Каменный дом, с постелью утепленной сеном, со ставенками и с широкой печкой, с тенями, лежащими на резных плашках из мореного дерева. Куча обглоданных оленьих костей, почерневших от времени. И первый объект и второй ― достаточно добротны в опеке. А что такого? Оленьи кости цельны, их качества достаточно устойчивы и ясны. Ясны и завершены! Добротны оба объекта, да вот только первый ― гораздо сложнее и осмысленнее второго.
Со временем герой погружается в состояние торовитой, уверенной, самодостаточной добротности. Одевает куртку в ветреный день: больше, лучше, толще. Но на самом деле реальные качества все больше расходятся с его самомнением. Худой, в язвах и ссадинах подвыпивший стрелочник: его качества добротности разрушаются. А он, покачиваясь, говорит заплетающимся языком проходящему мимо поезду: отойди… зашибу…
Мне удалось изучить состояние одного такого героя. В нем было что-то мрачное, разрушительное, и одновременно бессильное. Мое сознание видит энергию жизни, бьющуюся внутри энергетических магистралей. Сотканные из нее механизмы прочертят временные направляющие вспять. Восприятие общего рисунка перемещается на много лет назад, и вот он, молодой парень, полный надежд на житейскую добротность приходит на дискотеку. Около бара стоит девушка, которая ему нравится. А у него уже в восторженных мечтаниях видно, как они вместе укрепляют общее жилище, готовят сытную еду, отдыхают на природе, довольны друг другом. Именно так все предусмотрели структуры-адаптеры этого героя. Он подходит, а девушка не то что не общается с ним, она отворачивается в другую сторону и не отличает его от соседней стенки, а его попытки значат для девушки не более чем прошлогодний снег.
Прогнозы героя о событиях в мире опеки потерпели сильнейший крах, и это было волей высших сил. Собственно все, что происходит в мире ― воля Господа. Как же иначе! Но герой сказал сам в себе тогда: о, как жесток мир, как девушка могла от меня отвернуться! Я же чистой душой показывал ей, как торовито и широко расставлены мои ноги, у меня свитер из толстой и крепкой ткани, без единой заплатки, я побрит и ровно подстрижен! Если бы он открылся синхронизации, то, может быть, нашел бы другой подход к девушке или, может, сама девушка не была героем, и ей все это было неинтересно. Или, наоборот, она была героем, но тоже стагнирующим, и ее волновали другие качества. Ничего похожего герой не сделал: уж очень ему было больно. Он стал пропускать часть подробных черт в общем рисунке аурического поля. Тех, которые ему приносили максимальную душевную боль. В результате общая формальная картина огрубевает, теряет детали и пропитывается страхом отречения. Начинается упрощение основы.
Герои шестого подвида
Собирают события, обеспечивающие глубинные проявленные пространственные качества опеки. Они формируют применение объектов опеки. Почему именно применение, а не использование? Потому что использовать ― это процесс временной, связанный с самыми разными изменениями объекта во времени. Так, лейку ― используют для полива. А применение ― оно зависит от пространственных качеств объекта опеки. Кирпич, например, ― его можно применить, чтобы подпереть дверь.
Герои шестого подвида ― очень чувствительные, внимательные существа, считающие своим долгом обращать внимание на все происходящее в пространстве опеки. Это герои в классическом западном понимании. Вот идет прохожий, а за ним кто-то крадется с кирпичом в руке. Похоже, кирпич будет применен совсем не по назначению! Надо срочно вмешаться герою, перенаправить дисгармоничные варианты событий опеки. Котенок залез на дерево, а слезть ― не получается. Герой срочно мчится на помощь. У кого-то рука застряла во время ремонта, из-за ошибочного применения событий опеки. Срочно 911, герой спасет.
Негативные черты шестого подвида, обусловленные стагнацией основы
Восприятие стагнирующего героя теряет синхронизацию с реальностью. Теперь герой видит угрозу и беду не там, где она действительно существует, а там, где ее нет и близко. Прохожий идет с отверткой по делам, а стагнирующий герой думает: ага, прохожий намекает, что может ударить отверткой, как холодным оружием. Такой герой приходит на залитый солнцем рынок, смотрит на веселых балагурящих продавцов и думает: тут каждый в горло готов другому вцепиться за прибыль. Вон у этого продавца ― точно топор под прилавком, а вон у того ― нож в кармане, и т.д.
В результате подобного восприятия герой и сам начинает постоянно всем угрожать, он начинает жить в жестоком, варварском мире, где все сбиваются в стаи, а в приоритете тот, у кого дубина тяжелее. Если брать аналогию по разбойникам, то разбойники этого подвида ― самые опасные в прикладном аспекте. В высокомерии они применят все, что могут применить в опеке. Будет дубинка ― ударят. Будет огонь ― зажгут. Такие разбойники ― упившиеся кровью и безнаказанностью негодяи. Но здесь есть побочный эффект, делающий их слабыми и уязвимыми, из-за которого во времена феодального строя такие разбойники долго не существовали. Высокомерию применений нет границ. В результате у разбойника – искреннее ощущение, что его дубинку ― никто не сможет остановить, что именно он всех «одной левой» и т.д.
Обратите внимание: для лучшего понимания сути здесь и далее в примерах даны максимальные черты стагнации. В реальности же стагнация редко принимает максимальную форму. Свыше настойчиво пытаются самыми разными методами перевоспитать гордеца. А значит, он либо изменится, поняв что-то, либо попросту умрет, если степень разрушения его души будет несовместима с телесным существованием.
Герои седьмого подвида
Создают внешнее будущее пространственных событий опеки. Какие же манипуляции с объектом опеки обеспечат его пространственное будущее? События, придающие объекту прочность, обеспечат пространственное будущее! Герои седьмого подвида ― стойкие, всегда готовые к подвигу существа, ценящие силу. Это та самая женщина, которая и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Следует заметить, что этих героев часто концептуально путают в русском фольклоре с богатырями. На самом деле действия схожи лишь внешней логикой, так как это их логическая параллель. Суть же ― совершенно разная.
Негативные черты седьмого подвида, обусловленные стагнацией основы
Что будет с высокомерной личностью, рассчитывающей на свою силу и на прочность всего окружающего в опеке? Тогда, когда ожидания все же будут разрушены? Такая личность становится подозрительной и истеричной. Жена, полным голосом изливающая мужу свою обиду: третий год ношу старую шубу, а тебе и дела нет? Дверь непрочная шатается уж, а хозяина в доме след простыл! Если же приводить параллели с разбойниками, то эти герои весьма быстро становились просто одиночками, затерянными в лесах. Они настолько уверены в собственной силе и истеричны, что даже не могли сбиться в банды, убивая друг друга. По какой-то причине большое количество героев седьмого подвида рождалось в Сибири и на Урале. Если они добирались деградацией до разбоя, то орудовали исключительно поодиночке, уходя в леса. И действовали по принципу: есть дубина ― ударь посильнее. Стоит дом ― разрушай, бери, и так далее. Стагнирующие герои седьмого подвида, живущие там, достаточно специфичны. Когда-то я встретил одного такого. До этого никогда его не видел, и вреда ему никакого не причинил. Иду навстречу, спросил, как пройти туда-то. Забормотал герой невнятно, наклонил жилистую шею, сплюнул и пошел дальше. Потом оценил ход его мыслей. Его поведение можно заменить подобным высказыванием: вот ты меня спрашиваешь, а схватимся бороться ― еще неизвестно чья возьмет!
Сохранившиеся знания о контактах с героями
В обозримом временном промежутке герои в своих собственных телах на земле не появлялись. По крайней мере, я не смог найти таких свидетельств ни в одном известном мне литературном источнике. Попытался отследить в общей формальной ауре земли энергетические указатели, которые бы вели к уже известному энергетическому рисунку, характеризующему героев. Но тоже ничего не обнаружил. Было какое-то движение по всему южному побережью Африки около трех тысяч лет назад. Но в любом случае, об этом ничего неизвестно. А вот что касается самой энергетики ― есть целый материк, на котором энергетика героев очень, очень часто встречается. Это Австралия. Но энергетика в целом не очень гармоничная ― во многих местах стагнация весьма значительна.
Зато были уникальные события в древней Греции. Греки их описывают так: личность, родившаяся от союза олимпийца и человека, наделяется сверхсилой и ведет жизнь героя, совершая подвиги. На самом же деле существо, которое родится от союза олимпийца и человека, может быть либо олимпийцем, либо человеком. Но никак не героем. Поэтому события в греческих преданиях на самом деле описывали союз между олимпийцем в своем родном теле и героем, который жил на земле в человеческом теле. А от такого союза действительно может родиться герой. Он может нести душу героя и частично унаследованные формальные механизмы родителя-олимпийца, которые дадут ему сверхчеловеческие телесные возможности.
Герои в человеческом мире: черты, признаки занятия
Особой склонности героев к какой-то определенной профессии я не заметил. Но есть несколько общих закономерностей их деятельности. Неизвестно, чем именно будет заниматься гармоничный герой, но его деятельность, скорее всего, будет помогать другим в опеке или улучшать качества опеки. И чем бы ни занимался герой, он будет это делать основательно! С другой стороны, герой не сможет эффективно заниматься профессией, требующей создания структур выше качеств опеки. Так, герой вряд ли будет вести научную деятельность. Или деятельность, связанную с созданием удовольствий или чувственных развлечений. Если же он и будет вести такую деятельность, то воспринимать-то он все равно ее будет с точки зрения своих слоев.
Здесь и далее есть один важный момент: все это актуально, пока герой остается героем. Или пока любое другое существо остается в рамках своей энергетики. Но все могут стать всеми. За очень большое количество реинкарнаций, хотя думаю, есть место и чуду. Поэтому с одной стороны, любое существо может начать тяготеть к любому уровню (теоретически). Но с другой стороны, есть дхарма, высшее предназначение. И если существо даже на своем слое стагнирует, не отработаны и провалены уроки даже своего слоя ― то сможет ли оно пойти выше? Сомневаюсь. Очень легко фанатично восторгаться: Господи, все грехи ― пусть уйдут, и я уже чист, меня ангелы понесли, ура! Но реальность ― она отторгает иллюзии и требует реальных действий и реальных устремлений.
Герои, рождавшиеся на земле
1 подвид
Сергей Безруков (актер)
Хью Джекман (актер)
2 подвид
Гарик Харламов (актер)
Джейсон Пристли (актер)
Владимир Яглыч (актер)
3 подвид
Максим Аверин (актер)
Вячеслав Шихалеев (актер)
Джон Малкович (режиссер)
4 подвид
Том Уэллинг (актер)
Люси Лоулесс (певица)
Кристен Белл (актриса)
5 подвид
Михаил Пореченков (телеведущий)
Яна Гурьянова (актриса)
Роуз Макгоун (певица)
6 подвид
Сергей Суровенко(музыкант, солист)
Дуглас Бут (актер)
Маколей Калкин (актер)
7 подвид
Софья Ануфриева (актриса)
Мария Машкова (актриса)
Анна Молчанова (актриса)