За одним столом собрались недовольные Упраздненный, сокращенный и уволенный. Как так вышло, совершенно незаслуженно: Оказались никому они не нужными?! Значит, зря служили?! Зря гордились формою?! Да катитесь к черту со своей реформою! Закружились хороводом тучи черные, Кем-то там "на небеси" сокращенные. А теперь им путь один — в землю ливнями, Походили, постращали — да и сгинули… Пьют, не прячась, за столом (теперь дозволено!) Упраздненный, сокращенный и уволенный…

Видел я у зеркала Школьного инспектора, Форма милицейская девушке идет. Пролетела сказкою Ваша жизнь гражданская И совсем не детская Вас работа ждет. Хамство, мордобитие, Пьяные родители, Девочки без комплексов, водка, наркота, Вот вам, дочки-матери, Игры в демократию: Нет моральных ценностей — мрак и пустота. … Все потом наладится, Колесом покатится, Раннее замужество, маленькая дочь, Обратят внимание — В следствие, в дознание, Да хоть к черту лысому, но от школы прочь!

Когда мое грешное тело Окажется в мокрой земле, Пусть кто-нибудь тихо, несмело Хотя бы вздохнет обо мне. Не нужен мне плач под оркестр Над глянцем надгробной плиты, И будут совсем неуместны Беззубых старушек цветы. Пусть вместо оградки железной Рассыплет вокруг самосвал Ту гору бумаг бесполезных, Которую я исписал. И пусть на вопрос пустяковый Ответит какой-нибудь гид: — Здесь бывший лежит участковый, Хороший мужик здесь лежит!

Пусть музыка громче играет, Пусть будут бокалы полны! Хочу с Новым Годом поздравить Я всех участковых страны! Вы все переносите стойко, Не часто идете к врачам, Милиция держится только На Ваших надежных плечах! Хочу пожелать участковым, Чтоб Вас одарил Новый Год К зарплате прибавкой весомой И всех, как положено, льгот! Пусть год наступающий будет Для Вас на подарки не скуп, Пусть Вас среди ночи не будит На месяц просроченный «КУСП»! И как бы нас жизнь не трепала Мы будем присяге верны! Давайте поднимем бокалы За всех участковых страны!

В одном овечьем стаде Сменили пастуха — Эксперимента ради Прислали петуха. Петух собрал рогатых У речки поутру: — Где ваши результаты По яйцам и перу?! Петух разбушевался, Издал приказ петух: «Даешь с баранов яйца, С овец — лебяжий пух! Урезать всем зарплату, Ни сна, ни выходных! Поднимем результаты До средне краевых!» …Не долго продолжалось «Молчание ягнят» — Все стадо разбежалось Куда глаза глядят! Задуматься заставят Подобные стихи, Пока стадами правят Такие пастухи!

Я вчера весь вечер под дождем, по лужам Проверял притоны, злачные места, А сегодня утром чувствую — простужен, Нездоровый кашель, в теле — ломота. Я с утра к начальству подошел с докладом: "Мол, такое дело — приболел чуток". Мне в ответ сказали, что болеть не надо, До конца квартала потерпи, браток. Я опять весь вечер под дождем, по лужам Проверял притоны, делал все, что мог, А домой вернувшись, не доел свой ужин И как пес бродячий от простуды сдох. Но в раю на небе я пробыл недолго, Там меня заметил старичок седой, Он помял в ладони бирочку из морга И пинком хорошим возвратил домой. Как узнал я позже — есть приказ секретный Больше участковых в рай не принимать, Мол, текучесть кадров, к данному моменту Некому притоны стало проверять. Я опять шагаю под дождем, по лужам, Мне не нужно больше шуб или плащей, Не страшны мне больше ни жара, ни стужа, Я теперь бессмертный, хоть и не Кощей!

Лет, скажем, через сто в архиве где-то Какой-нибудь историк-аксакал Отыщет "Милицейскую газету", Которую вчера я прочитал, Разгладит пожелтевшие страницы С названьями забытых городов, Где с фотоснимков смотрят наши лица — Милиции двухтысячных годов. И выйдет в свет научная работа, Газетными цитатами полна, Как жили мы легко и беззаботно, Когда менялась в корне вся страна. Прочтут потомки наши с удивленьем, Как остро волновало в наши дни Количество раскрытых преступлений, А не проблемы быта и семьи. Я знаю, как непросто и накладно Писать про наши грустные дела, И все же говорите людям правду, Какой бы эта правда ни была.

В окно, испачканное птицами Бросает листья ветерок, Здесь участковый пункт милиции, Опять закрытый на замок. Плывут по небу тучи низкие, И размокает под дождем Листок с фамилией Анискина, Часы приемные на нем. Вы не судите строго, граждане, Ведь в этом он не виноват, Что день-другой в неделю каждую Поставлен в суточный наряд. Разводы, рейды, операции, Каких названий только нет, Мелькают как в мультипликации Без перерывов на обед. Наверно кто-то удивляется: "А где ж напарники его?!" — Один в Чечне полгода мается, Другой уволился давно. А ветер гонит листья с улицы, То вверх, то вниз бросает их. Вот так и наш Анискин крутится Без выходных и за троих. … В окно, испачканное птицами Бросает листья ветерок, Здесь участковый пункт милиции, Опять закрытый на замок.

В неком царстве тридевятом, А быть может в тридесятом В мерзопакостном болоте среди елок и хвощей Тыщу лет от скуки маясь И пиявками питаясь Жил да был один товарищ по фамилии Кощей. Он имел характер скверный, Матерился, портил нервы, Что такое стыд и совесть он не ведал никогда, И поэтому лягушки И несчастные зверюшки Из поганого болота разбежались кто куда. Вот однажды от безделья Он сварил такое зелье: Порошок из красной "Явы" и дешевый "Майский чай" Растворил в болотной жиже, Чтобы был раствор пожиже, А потом все это зелье выпил как бы невзначай. Грянул гром и дождь полился, В миг Кощей преобразился И под действием дурмана человечий принял лик, И с коварным намереньем Перенесся в наше время И в мундире милицейском в наши органы проник. … Я не верю в эти сказки, Но с тревогой и опаской Двери разных кабинетов открываю всякий раз: Тот сморкнулся в занавеску, Тот ответил матом резко, Может быть Кощей бессмертный где-то рядом среди нас.

Я хочу, чтоб было лето, Много солнца, много света, Оказаться, словно в сказке, под березами в лесу, Там на ягодной поляне На рассвете утром ранним Жадно пьют цветы и травы чудотворную росу. Там по глади сонной речки Расплываются колечки — Это стая крупной рыбы задевает камыши, А на белый ствол березы Сели пестрые стрекозы, Я хочу вернуться в лето, в светлый праздник для души! …Шум и крики, я очнулся И в действительность вернулся, За окном февраль морозный, бесконечный снегопад, И сижу я на разводе, Где с трибуны нам доводят, До чего же мы тупые, как в народе говорят.

Я эту историю слышал не раз: Один участковый работал у нас, Веселый был парень, с открытой душой, И песни хорошей любитель большой. Бывало, затянет, садясь на коня: "Гренада, Гренада, Гренада моя!" Однажды, представьте, ему повезло: Товарищ впервые оставил седло И в отпуск поехал, трясясь в поездах, Узнать, как живется в больших городах. Когда участковый вернулся домой, Он долго молчал, он ходил сам не свой. — А где же, товарищ, песня твоя: "Гренада, Гренада, Гренада моя"?! Тогда он поведал, что там, далеко Живется и служится очень легко, И там соблюдают всегда и везде Закон "О милиции" и "О труде", Там люди работают восемь часов, Там можно лечиться, когда не здоров, Там есть выходные и праздники есть, Там разных надбавок, отгулов не счесть. Над ним все смеялись до колик, до слез: — Веселые сказки ты, парень, привез! А он продолжал будоражить народ: — Там даже читают приказ 900! И там участковых не ставят в наряд, На всяких планерках они не сидят, Их даже не ставят на праздник в церквях, На массовых зрелищах, на площадях! Один участковый, с которым дружил, Тогда комиссару о нем доложил. И сразу публично, у всех на глазах, Он был арестован как "контра" и враг. В белой рубахе он вышел во двор, Над ним зачитали приказ-приговор. Выстрел, окрасилась кровью стена, И мертвые губы шепнули: "Грена…" С тех пор не слыхали родные края: "Гренада, Гренада, Гренада моя". … Отряд не заметил потерю бойца…

Мы с Серегой Стукачевым — Неразлучные друзья, Так в отделе участковых Говорят про нас не зря. Мы, бывает, в кабинете По дороге в горотдел Выпьем чаю и наметим План дальнейших важных дел. Пачку жалоб, заявлений Мы разделим пополам: Я беру, что посложнее, А Серега — прочий хлам. Но, конечно же, бывают В нашей дружбе «косяки», Мы с Серегой твердо знаем: Это — мелочь, пустяки. Например, Серега может Раз в неделю заболеть, Я тогда по дружбе должен За двоих один потеть. Если праздник у Сереги, Я, как друг, всем сердцем рад — Пусть гуляет, ради бога, За него иду в наряд. Если денег нужно срочно, У Сереги не займу, Потому, что знаю точно, Что они нужней ему. Как-то раз Серегу, помню, Прокурор к себе позвал — Он про всех расклад дал полный, Одного меня не сдал. У Сереги — «все в ажуре», За него я очень рад! Говорят, в прокуратуре Получает он оклад.

Нас в актовом зале собрали, Мы думали, может сейчас Дадут ордена и медали, Кого-то похвалят из нас. Но вот командир участковых Прокашлялся и прочитал С трибуны доклад трехлистовый И "шлангами" нас обозвал, Сказал: "Вот и все", прослезился, А после достал пистолет, У всех на глазах застрелился, Мозгами запачкал паркет. Вдруг голос из зала раздался: "Пора объявить перекур!" Но тут на трибуну поднялся С докладом начальник ОУР. Он вместо большого доклада Подвел совещания нить: "Во всех неприятностях надо Одних участковых винить!", Достал из кармана гранату, Зубами чеку оторвал И с криком: "Держите, ребята!" Швырнул ее в актовый зал. Гранату закрыл свом телом Какой-то сотрудник ОУР, Из зала опять долетело: "Пора объявить перекур!" За облаком дыма и газов В надвинутой каске на лоб Мы все почему-то не сразу Узнали начальника МОБ. Он встал в полный рост двухметровый, В усмешке задергался рот, И с криком: "Мочи участковых!" Поставил на стол пулемет, Прищурив глаза на мгновенье, Огонь одиночный открыл По тем, кто за год преступлений Пока меньше нормы раскрыл. Напуганный взрывом гранаты Вбежал в окровавленный зал Дежурный с мешком автоматов И всем по рядам их раздал. Хотел он вернуться в "дежурку", Но пуля настигла в дверях, Последнее слово "придурки" Застыло на мертвых губах. А бой между тем разгорался, Под выстрелы, взрывы и шум Отряд участковых сражался За честное имя УУМ. Патронов уже не хватало, Один участковый в бреду Убил отказным материалом Кого-то в десятом ряду. И кто-то кричал с нервным смехом: "К окну передайте гранат! Смотрите, на танках приехал Большой прокурорский десант!" Внезапно война прекратилась, Поскольку с тяжелым ведром Уборщица злая явилась И крикнула: "Что за дурдом?!" Убитых в окно побросали, Туда же всех сдавшихся в плен, А раненных перевязали Девчонки из ОППН. Народ кое-как расползался, Кого-то пришлось унести, Чтоб вновь через месяц собраться, Итоги опять подвести.

Когда я стану гадким старичком, Сбегут мои последние подружки. Однажды, затянувшись табачком, Хлебну винца из непомытой кружки И напишу в ООН: "Смотрите, вот У нас не выполняются законы И трудятся без прав и без свобод Те, кто имеют на плечах погоны". Я напишу, как молодость сгубил, Работая задаром дни и ночи, И как рублем порой наказан был, Хотя не виноват был, между прочим. Письмо по всем инстанциям пройдет, А после к участковому вернется, Но он меня, бедняга, не найдет, Не достучится и не дозовется! Я двери не открою, не впущу, Воспользуюсь своим законным правом, И тут же прокурору сообщу, О том, что угрожают мне расправой. Прикинусь инвалидом-дурачком, Чтоб выдержать нападки ментовские, Таким я стану гадким старичком, Точней сказать, мы все уже такие!

Я с утра пришел на службу после именин, А начальник мне с порога: "Сбегай в магазин, Принеси-ка минералки мне бутылок семь", И не дал, конечно, денег — правильно, зачем? У меня в карманах пусто — кончился лимит, Да к тому же с дня рожденья голова болит, Но с начальником не спорят: делай, что сказал, Я последнюю "заначку" из носка достал. Через час из магазина я принес пакет, В нем лежало пять бутылок — денег больше нет. Взял начальник мой бутылки, а потом сказал, Чтобы я без опозданья в актовый шел зал, Потому что к нам приехал важный генерал, Может запросто уволить, если опоздал. …В зале актовом сегодня мест свободных нет, Словно должен состояться праздничный концерт, Мы сидим и вместо песен слушаем доклад, Как работа участковых «тянет нас назад», Все за головы схватились: как же дальше жить?! Только я молчу, мне плохо, мне б воды попить! А президиум сурово звездами блестит, Пять бутылок минералки на столе стоит! Пять бутылок, пять бутылок на столе стоит!

Наверное, в романах и рассказах Когда-нибудь напишут без прикрас О том, как исполняли мы приказы, О том, что заставляли делать нас, Да, это мы ломали баррикады, Нагайками крестили мужиков, И не смогли в облавах и засадах Остановить террор большевиков, Да, это мы с церквей кресты снимали И обагряли кровью тихий Дон, И сталинских врагов «в расход пускали», И осаждали в путче Белый Дом, Да, это мы берем сегодня взятки, «Штампуем» протоколы на БОМЖей, Да, это мы согласно разнарядке «Снижаем рост убийств и грабежей». Но в судный час, когда под пенье псалмов Кого-то примет ад, кого-то рай, Россия, ты прости своих жандармов И, если можешь, злом не поминай!

В этот день как-то все не заладилось, Видно встал я не с нужной ноги. Рано утром соседка допарилась И давай полоскать мне мозги: Громко дверью в подъезде, мол, хлопаю, Поздно ночью вернувшись домой, И ругаюсь, кричу я и топаю, Когда ссорюсь на кухне с женой. Мне хотелось ответить ей грубостью, Но не смог, ведь — милиционер, Покивал с выражением тупости, Хоть зубами при этом скрипел. А потом «на ковре» у начальника, Я краснел, я потел и бледнел, Потому что за месяц с напарником Преступлений раскрыть не сумел. И, не сделав хоть что-то полезное, Поздно ночью пришел я домой И шарахнул дверями подъездными И полночи ругался с женой.

У меня в руках портфель участкового, Сколько там лежит всего безпонтового. Только это не имеет значения — Есть в портфеле у меня поручение. Дознаватель молодой начинающий Сочинил его, в носу ковыряючи. Хочет он, чтоб я сегодня полтретьего Притащил к нему слепого свидетеля. Должен я еще в различных инстанциях Пачку справок получить и квитанции. А еще он поручил с дуру, с молоду, Чтоб подробно допросил я полгорода, Всех доставленных чтоб сфотографировал, А судимых передактилоскопировал, С потерпевшим сочинил фотороботы (У бандитов на лице были хоботы). Как я понял из его поручения, Хочет он, чтоб я раскрыл преступление. Я прочел все это очень внимательно, Для чего ж тогда нужны дознаватели?!

Она в милицию пришла совсем девчонкой, Осанка гордая, в глазах искристый свет. И все мужчины с ней шутить старались тонко И улыбались и смотрели долго вслед. Но, между, тем она считалась недотрогой И все мечтала, что однажды, как во сне, Ее похитит от родимого порога Красивый "мачо" на серебряном коне. Потом был брак с одним гражданским, неудачный, Оставив дочку, он ушел к чужой жене. Она по-прежнему мечтала встретить "мачо", Пусть без квартиры и уже не на коне. Но жизнь как карты: то валет, то туз пиковый, Она увяла, интерес мужчин иссяк, И только самый некрасивый участковый 8-го Марта ей цветы дарил, чудак. И ей все чаще приходилось словно ширмой Скрывать косметикой последствия морщин, А "за глаза" ее уже прозвали "мымрой", Так как она возненавидела мужчин. И вот, устав от этой жизни бестолковой, От бесконечной каждодневной маеты, Она вдруг вспомнила о бедном участковом, Который ей дарил весенние цветы. Однажды с дочкой ей придется объясниться, Как не легко, в который раз начать с нуля, Что лучше все-таки держать в руках синицу, Чем ждать прилета из-за моря журавля.

Шел по улице Сосновой Невеселый участковый: Вот опять начальник скажет, что "валял он дурака", Преступлений не раскрыто, "Информаций не добыто", И пятнадцать протоколов не составлено пока! И кому какое дело, Где он был, и что он делал, Что портфель от заявлений не закрыть и не поднять. Результаты нулевые — Это значит в выходные Вместо отдыха придется протоколы составлять! Он ведь думал "на гражданке": Все в милиции в порядке, И чем меньше происшествий, тем спокойней людям жить, И не знал, что пишут планы По бандитам, хулиганам, Сколько нужно преступлений ежемесячно раскрыть. … Вечерело. Участковый Шел по улице Сосновой, Понимая, что сегодня план не выполнить никак, Вдруг из темной подворотни В замусоленных лохмотьях Появился БОМЖ подвальный — алкоголик и маньяк. Вот теперь другое дело, Даже небо просветлело, И довольный участковый за углом у гаража За различные проступки, Некрасивые поступки Сразу восемь протоколов "нацарапал" на БОМЖа. Сделав честно свое дело, Он пошел легко и смело, Чтоб начальнику представить результаты через час, А подвальный БОМЖ вонючий Плюнул вслед ему беззвучно: "Эх ты, матушка Россия! Чтоб вы делали без нас!"

Что-то в последнее время живется не сладко, Что-то частенько без денег сижу, "на нуле", Вот и решила судьба испытать меня взяткой В виде конверта на пыльном казенном столе. Вроде по нынешним меркам обычное дело: Сунул в карман и какую-то дрянь подписал, Только вот я оказался каким-то не смелым — Сам не давал и до этого взяток не брал. Будто распался я ровно на две половинки, Левая шепчет: "Ну что же ты медлишь?! Бери! Может теперь хоть прикупишь под зиму ботинки, Лишь бы хватило того, что в конверте внутри". Я согласился, и были на это причины, Взмокли ладони, но кто-то сказал мне: "Не смей!" — Это проснулась вторая моя половина, Та, что слабее, но чище, честней и умней. "Нет!" — я сказал, да так громко, что сам не поверил, И попросил, чтоб покинули мой кабинет. А после этого мой посетитель за дверью Снял микрофон и порвал злополучный конверт. Вновь подружились как прежде мои половинки — Мало ли в жизни придется чего испытать! …Лучше донашивать старые туфли-ботинки, Нежели в новых казенных "по зоне" шагать!

Один мой друг всю жизнь провел в дороге: Разъезды, тупики и перегоны, А у меня свой путь, и слава Богу: По звездам и просветам на погонах. Пусть этот путь порой тернист и труден, И зачастую не хватает веры, Что я несу свой крест на благо людям, А не на пользу чьей-нибудь карьеры, Когда мой дом беда крылом накроет, От этого никто не застрахован, Хочу я знать, что кто-нибудь да вспомнит, Что был такой на свете участковый.

В прокуратуру увели двоих романтиков, Едва начавших свою службу лейтенантиков. Там будет следователь им давить по совести, Зачем подделывали в протоколе подписи, Он все запишет, но пропустит обязательно Такие фразы, как "борьба за показатели". Приказ появится, написанный заранее, Об увольнении по собственным желаниям, И вновь чиновники архив пополнят списками Несостоявшихся Жегловых и Анискиных. На смену им придет другое поколение, Замкнется круг: прокуратура — увольнение. Кому-то хочется начать в стране все заново, Набрать в милицию ударников-Стахановых, Чтоб в соответствии со сталинским учением Они сверх плана "выявляли" преступления.

Не ходил бы ты, сынок, в участковые. Неужели променяешь за грош Дом, семью на маету бестолковую, На пустую каждодневную ложь?! Там начнет тебя начальник воспитывать: "Что ты сделал?! Что делал?! Где был?!", На планерках ежедневно выпытывать: "Что ты выявил и что ты раскрыл?!" Там тебя научат разным премудростям, Там забудешь ты про отдых и сон, Чтоб отправить материал по подсудности И при этом не нарушить закон. Каждый день тебе придется доказывать, Что не зря страной оплачен твой труд, Командирам будешь сказки рассказывать, Потому, что все в милиции врут. Но когда-нибудь, сынок, обязательно, Спросят грозные тебя небеса: "Для каких таких, скажи, показателей Вытворял ты на Земле чудеса?! Что ты сделал в этой жизни толкового?! Что принес тобой оставленный след?!" … Не ходил бы ты, сынок, в участковые, Ничего там интересного нет!

К нам в деревню проверяющий приехал, Чтоб по полной оторваться задарма, Знать у них там в экономике прореха, Раз их гонят на подножные корма. Накануне был звонок по телефону, Изменилась проверяющим цена: Если раньше хрен да четверть самогона, То теперь — совсем другие времена. Ничего, мы все устроим в лучшем свете, Чтоб товарищ сладко ел и мягко спал, Чтобы наши недостатки не заметил, Чтоб чего-нибудь у нас не накопал. Мы решили: если надо — значит надо, Каждый что-нибудь в контору принесет: Кто — капусты, кто — вина, кто — самосада, Вот такой у нас сознательный народ. Если вдруг ему захочется такое, Что культурно называется "интим", Есть у нас в резерве секретарша Зоя, Мы ее на это дело снарядим. Так и вышло. Проверяющий был ушлый, И, конечно же, по молодости лет За три дня немало выпил и покушал И наличностью пополнил свой бюджет. А потом он вдруг уехал, не простившись, Не оставив нам каких-нибудь бумаг, Мы-то, ладно, отошли, опохмелившись, Жалко Зою, пострадала как-никак. И за что же нам такое униженье? Это ж просто настоящий беспредел! Зоя ходит по деревне «в положеньи», И завхоз Петрович чтой-то располнел!

Бывает, фрукт иной под яркой кожурой Скрывает червоточину и гниль, Вот так и нам порой очередной герой В глаза пускает радужную пыль. Приходится признать: систему не сломать, Терпи, браток, пупок не надрывай, Иначе в один миг раздавит маховик По имени: "Давай, давай, давай"! Терпи, коль жив пока, но тянется рука Стихами исписать листок любой — Для каждого из нас полезно в трудный час Хотя бы посмеяться над собой!

В общежитии на улице Суворова Тетя Маша — наш внештатный комендант Принимает граждан вместо участкового, Потому, что заболел наш лейтенант. Разбирается в житейских ситуациях, В вытрезвитель алкоголиков сдает, И квартирно-правовые консультации Тетя Маша всем желающим дает, Ищет вещи, документы и «мобильники», Гонит шваброй хулиганов из фойе, Если есть еще народные дружинники, То она у нас — дружинница вдвойне! Я б погоны выдавал активным бабушкам, С участковыми бы ставил рядом в строй, Сколько ж их у нас таких, живущих рядышком, Заменяющих милицию порой!

Новогоднее застолье в бликах елочных гирлянд. Грустно. Вспомнил, как все было десять лет тому назад. Мне сержанту-первогодке на одной из площадей Охранять велели елку от подвыпивших людей. В двадцать два ноль-ноль, я помню, был предпраздничный развод, Нам с Серегой поручили грудью сдерживать народ, Чтобы пьяных хороводов вокруг елки не вели, И, как ночью прошлогодней, елку напрочь не сожгли. А на площади — веселье, смех повсюду, шум и гам, Так сказать хотелось: «Люди! Расходитесь по домам! На столы поставьте водку, «оливье» и холодец! Торопитесь! Скоро полночь, году старому конец!» Та зима была холодной, под ногами снег скрипел, Я заранее под форму вещи теплые одел, А Серега в легкой куртке весь от холода дрожал И кругами возле елки топал, бегал и скакал. Мне смотреть на эти танцы просто не хватало сил, Я тогда домой Серегу греться к маме отпустил. Он теперь в ГАИ инспектор, подбородок отрастил, А тогда еще стажером даже форму не носил. В полночь, также как сегодня, десять лет тому назад Помню, город словно вздрогнул от хлопушек и петард, И из каждой подворотни потянулся едкий дым С пожеланьями здоровья пожилым и молодым. И пошел народ на площадь, выпив водки, погулять, В этом смысле иностранцам наших граждан не понять. Я топтался возле елки весь в снегу как Дед Мороз, Предлагали даже выпить — я не пил, я службу нес. И тогда, уже под утро, подмороженный слегка, Неожиданно под елкой я заметил старика В старомодном полушубке, с палкой-посохом в руке, Как в рекламе «кока-колы» на английском языке, Вся от инея искрилась и светилась борода, И сверкали как алмазы на усах кусочки льда. Он шагнул ко мне навстречу, видя, что за ним слежу: «Разреши тебе, служивый, все, что будет, предскажу? Ты получишь все от жизни: дом, красавицу-жену, Дачу, новую машину, да быть может не одну, Но для этого придется из милиции уйти, Потому как ты, служивый, не на правильном пути». Так сказал старик и сгинул, будто не было его, Я глаза протер: не сон ли? Я ж не понял ничего! Но когда рассвет забрезжил на востоке вдалеке, Я уже совсем не помнил о каком-то старике. Тут как раз стажер Серега возвратился на свой пост, С благодарностью от мамы пирожков с собой принес. В восемь тридцать нас сменили, отпустили отдыхать, В общем, ночь прошла спокойно, если можно так сказать. Я пришел в свою «общагу», все соседи мирно спят. Так закончился мой праздник десять лет тому назад. … Десять лет казенной службы — как-никак немалый срок, Что ж, пора расставить точки, подвести пора итог. Ни квартиры, ни машины, ни богатства не нажил, В общежитии все так же я живу, как раньше жил. Был женат, теперь — в разводе, впредь жениться не хочу, Потому, что алименты на двоих детей плачу. Дослужил до капитана, о карьере не мечтал, А взыскания стабильно ежегодно получал, И никто меня не ставил для товарищей в пример, Говорили: «Слишком честный, добрый милиционер». В общем, все мои надежды полетели кувырком, Вот и вспомнил, как под елкой говорил со стариком. — Что упало — то пропало, — так в народе говорят, Жизнь нельзя, как киноленту, отмотать чуть-чуть назад. Только ныть и хлюпать носом в наше время смысла нет, Ведь в конце любых тоннелей обязательно есть свет. И судьбе я благодарен, коль другого нет пути, За возможность хоть немного пользы людям принести. Если в городе порядок, не стучится в дом беда, В этом, точно, есть частица милицейского труда. … Новогоднее застолье, и, пожалуй, тост такой: — За ребят, что днем и ночью охраняют наш покой!

Дорогие генералы-начальники! Уж простите, всех не знаем, как звать! Мы, такие простофили и «чайники», Вот решили Вам письмо написать! Вы поймите нас, пожалуйста, правильно И ответьте на резонный вопрос: Почему на участковых все взвалено, Почему в стране такой перекос? Вы уж там все просчитайте внимательно, В этом деле разобраться пора: Для чего вообще нужны дознаватели, Для чего вообще нужны опера?! В связи с этим есть у нас предложение: Кроме прочих милицейских вещей Участковым выдать в распоряжение Штук по пять волшебных черных плащей. И преступников в стране не останется — Просто вымрут все, хоть плачь, хоть не плачь! Стоит только подойти и представиться: «Участковый Иванов-Черный Плащ!»

Я почти живу в служебной «Ниве», Хоть она — не «Джип», не «Лимузин», Каждый день нуждается в бензине, Только где взять денег на бензин? Вывернув карманы на заправке, Понимаешь: что-то тут не то! Как там командиры наши в главке? Заправляют чем свои авто? Экономят и не доедают, И не часто ходят в магазин, А потом проверить приезжают Как нам выделяется бензин.

Если приходилось быть в милиции, То встречали вы наверняка Женщин с нарисованными лицами, На людей смотрящих свысока, Пахнущих духами тошнотворными, В золоте, в нарядах дорогих, Грубо говорящих с участковыми, Что по делу беспокоят их, Заручившись родственными связями, Занявших комфортные места, Как в лесу поганки повылазили: Яд внутри, снаружи — красота. Но судьба смеется и куражится И подобных женщин тоже бьет, Если что случится, мне так кажется, Вряд ли кто на помощь к ним придет.

Я видел бестолковщины немало За время службы в нашем УВД, Вот, помню, к нам с проверкой приезжала Московская бригада МВД. Тогдашний наш начальник участковых (А сколько поменялось их с тех пор!) Решил всем показать, как мы готовы Собраться по команде «Общий сбор». Он в пять утра собрал нас в темном сквере И гениальней выдумать не смог, Чтоб строгий проверяющий поверил, Что нас «Тревогой» не застать врасплох. Как только проверяющий прикажет Дежурному «Тревогу» объявить, Мы первыми придем и тем докажем, Что можем честно Родине служить! Мы в сквере до рассвета простояли И не ходили даже в туалет, Я думаю, забудется едва ли Так интересно встреченный рассвет. Прохожие спешили на работу И пальцами крутили у висков, А тридцать три здоровых идиота На них смотрели тупо из кустов, У каждого с собой по чемодану, И на плече висит противогаз. Но дальше я рассказывать не стану, Поскольку очень стыдно мне за нас. А наш начальник все же просчитался, Такая получилась дребедень: Никто не думал и не собирался Собрать нас по «Тревоге» в этот день. Я к полночи пришел домой усталый, Уехала бригада МВД, В тот день жена впервые мне сказала: «Живи в своем дурацком УВД!»

Мужики! Мы палку перегнули, Строя на Земле социализм, Отправляя девушек под пули, Чтоб скорее победить фашизм. Заросли окопы и воронки, Мы вошли в другую колею, Но, как прежде, хрупкие девчонки С нами наравне в одном строю! Люди, сочинившие законы, Где-то упустили пункт один, Что носить погоны и шевроны — Это назначение мужчин. Пусть идут домой, мы им поможем Дом согреть и воспитать детей. …Следователь-женщина?! О боже! Я снимаю шляпу перед ней!

Как-то в дежурную часть одного горотдела Женщина за руку сына с собой привела И рассказала дежурному так, как умела, Что же такое случилось с ребенком вчера: — Мальчик со школы домой возвращался усталый, И в тот момент, когда к дому приблизился он, Нож к его горлу приставили два хулигана, Сумку забрали, часы и еще телефон! Строгий дежурный сказал, проглотив две таблетки, Ухо прочистив концом носового платка: — Я вызываю инспектора по малолеткам, Вы в коридоре его подождите пока. Вот через час появилась красавица в форме, Злая на то, что такие проблемы с утра, И перед тем, как бумаги достать и оформить, Нервно спросила: "Так что же случилось вчера?" — Мальчик со школы домой возвращался усталый, И в тот момент, когда к дому приблизился он, Возле подъезда к нему подошли хулиганы, Сняли часы и забрали еще телефон! — Ну вы даете, — сказала инспектор, — мамаша! Тем хулиганам, наверное, лет двадцать пять! Это уже компетенция будет не наша, Вам участкового нужно теперь подождать! Ближе к обеду пришел, наконец, участковый, Он разбирался по краже белья со двора, И в уголочке на корточках выслушал снова, Что же такое случилось с ребенком вчера. — Сын мой гулял, — объяснила гражданка устало, — И в тот момент, когда к дому приблизился он, Возле подъезда к нему подошли хулиганы, И отобрали мобильный его телефон! Выяснив точно, за сколько был куплен мобильник, Женщине с сыном сказал участковый: "Ну что ж, Вами займется теперь уже оперативник, Так как по признакам это — типичный грабеж". После обеда гражданка вернулась обратно, После беседы, что с ней провели опера, И участковому вновь рассказала невнятно, Что же такое случилось с ребенком вчера: — Сын как обычно усталый из школы вернулся, Я выходила повесить белье на балкон, В этот момент во дворе он внезапно споткнулся И очевидно в кустах обронил телефон. Я понимаю, что я вам уже надоела, Вижу у вас и без этого дел миллион, Не возбуждайте, прошу, уголовного дела, Но помогите хотя бы найти телефон. Все, что хотели они, участковый оформил, Пообещав, что поможет, отправил домой. …Так незаметно и буднично был похоронен Самый обычный грабеж или даже разбой.

Окраина притихшая, Дождем прибита пыль, Здесь иногда под вишнями Стоит автомобиль. Стоит он, как прикованный, То вечером, то днем, Сидят в нем участковые, Как правило, вдвоем. И вам пьянчуги местные Охотно разъяснят: "Автомобиль задействован По плану "Перехват"!" Они откроют истину, Что совершен угон, Поэтому и выставлен За городом заслон, Вот дело бестолковое — Ни дома, ни семьи… … Сидели участковые В машине "Жигули". Майор от скуки маялся, Царапал автомат И слушал, как ругается Напарник — лейтенант. А тот как из источника Едрено материл Всех на Земле угонщиков И тех, кто их родил, За этот день испорченный, За то, что не успел Сдать материал просроченный, Пять уголовных дел С утра в отдел статистики, А в следственный отдел Отдать характеристики Хотел, но не успел, За то, что встреча важная Сегодня сорвалась, И ждут напрасно граждане Его в приемный час. Он клял всю уголовщину, Какую только есть, За то, что просто хочется Чего-нибудь поесть. Майор кивал невесело, Решал, как дальше жить И сколько дней и месяцев До пенсии служить. Он вспомнил годы прошлые, Да видно ни к чему: Ведь ничего хорошего Не вспомнилось ему. Менялась жизнь, начальники, А результат один: Ни выходных, ни праздников, Ни денег на бензин. Но терпят участковые И верят в разный бред: "Квартиры с телефонами, Компьютер в кабинет". А кто-то издевается, Пуская ложный слух: "К зарплате прибавляется От тысячи до двух!" Стемнело на окраине, Поток машин затих: Ни угнанных, ни краденных И вовсе никаких. "Гнилая ситуация," — Майор в руках вертел Вдруг смолкнувшую рацию, — "Аккумулятор сел!" "Давай-ка прогуляемся В ближайший магазин, Машина здесь останется — Кончается бензин". И вот уже к полуночи Один на весь район В киоске круглосуточном Был найден телефон. Оттуда участковые Дежурному звонят: Хотят узнать, что нового, Не снят ли "Перехват". Дежурный в Управлении Смотрел хороший сон — Испортил представление Звонящий телефон. — Какая операция?! Я три часа назад Всем объявил по рации, Что сняли "Перехват"! Дебилы бестолковые! Когда все люди спят, Придурки-участковые По пустякам звонят! … Здесь нужно сделать паузу И разъяснить момент: Нет никакого казуса И опечатки нет, Есть в органах традиция Ругать, а не хвалить, Всю грязь, что есть в милиции На участковых лить. Кто тянет воз навьюченный, Того и погонять И при удобном случае Подальше посылать. Эх, служба бестолковая, Ни дома, ни семьи… Вернулись участковые К машине "Жигули". Майор сказал: "Поехали!" Потом взмахнул рукой: "И словно вдоль по Питерской Промчимся над землей! С дежурным в Управлении Мы выясним сейчас Все наши отношения И кто дебил из нас!" Судьбе, однако, хочется Сюрприз преподнести: Бензин внезапно кончился Почти на полпути. Ночь, свалка, насекомые, Темно, хоть глаз коли. Сидели участковые В машине "Жигули". На тусклый свет подфарников Слеталось комарье, Майор сказал напарнику: "Вот служба, ё-моё! Ну, раз так получается, Открой-ка бардачок, Там где-то выдыхается Домашний коньячок". И был по всем понятиям Немаловажный вклад Внесен в мероприятия По плану "Перехват". … Прочтя стихи, с амбицией Ты скажешь: "Что за бред?! Таких чудес в милиции По всем уставам нет!" И все ж, отсеяв лишнее, Поймешь, где вздор, где быль. …Опять с утра под вишнями Стоит автомобиль…

Старый мост бетонный, гнутая оградка, Ждет метлу напрасно грязный тротуар. Шла одна старушка как-то спозаранку, И хватил старушку под мостом удар… Видела старушка, как с моста свалился Паренек какой-то в джинсовых штанах, А когда он падал, страшно матерился Да вот так и помер с матом на губах. Он упал спиною, как-то неудачно, Как-то некрасиво руку заломив, Разорвав на части пиджачок невзрачный, Да траву газона кровью обагрив. Милиционеры будут здесь нескоро: Что им торопиться — труп не убежит. А пока разводит споры-разговоры Кучка ротозеев, что вокруг стоит. Говорили люди: «Был покойник пьяный, Вон у гастронома сколько этих рож! Надо было прямо, а он шагнул направо, Пьяный — это пьяный, что с него возьмешь!» Заспанная девка вслух предполагала: «Может быть мужчину бросила жена? Мы таких историй слышали немало, И таким мужчинам просто — грош цена!» В стороне шептались два пенсионера: Мол, в микрорайоне банда завелась! Тут наряд подъехал милиционеров — И толпы не стало, сразу разошлась. Ловко труп обыскан толстым капитаном, Взят на экспертизу «бэчик» из куста, Только документов не было в карманах, А нашли в карманах три кривых болта… Только в день получки кто-то спохватился: «Не явился в кассу токарь Червяков! Надо бы проведать — может простудился, В нашем новом цехе много сквозняков.» Съездил член цехкома на велосипеде В дом, где Червякова знают с малых лет, Там ему сказали добрые соседи: «Вот уж две недели дома его нет!» А еще сказали: «Жил он одиноко, Не водил в дом женщин и не пил вино, Увлекался, правда, зарубежным роком Да по воскресеньям посещал кино». «Что-то здесь неладно», — понял член цехкома, Синими губами шевеля едва, И, себя не помня, прямо возле дома В телефонной будке позвонил 0–2. Через день весь город новость облетела И достигла самых дальних уголков, Что по фотоснимку опознали тело, Что с моста свалился Васька Червяков! Все теперь понятно: был конец квартала, Червяков геройски выполнял свой план, После третьей смены шел домой усталый, На мосту споткнулся и с моста упал… …Люди все забудут, и весною новой На других могилах вырастут цветы, Только на могиле Васьки Червякова Вырастут кривые ржавые болты!

«Николаю от Богдана: Я на месте, все по плану», — Так радировал начальству иностранный резидент. Он пробрался к нам в подлодке Замороженный в селедке И в подсобке гастронома разморозился в момент. А потом неслышно вышел, Притворившись серой мышью, Так, что сторож дядя Миша не заметил с пьяных глаз, И с фальшивым личным делом Появился в горотделе И обычным участковым он работает у нас. Знать врагу зачем-то нужно, Как мы тут живем и служим, Был для этого придуман хитроумный дерзкий план По внедрению агента — Прощелыги-резидента Под фамилией Богданов и под именем Богдан. Он — разведчик хитрый, ловкий, А в процессе подготовки За основу взята книжка «Дядя Степа — постовой», И добавили агенту Украинского акценту: Мол, приехал с Украины, в общем, парень — в доску свой! Наши «кадры» прозевали: Утвердили, форму дали, Не проверили как надо, и буквально с первых дней Потихоньку стал Богданов Отказные матерьялы Воровать и тайно править по методике своей. Чтоб потом прокуратура С участковых драла шкуру, Отменяла, возбуждала и громила в пух и прах, Чтоб навеки испарилась Вера в честь и справедливость, А в мозгах чтоб поселились смута, паника и страх. И еще пускал он слухи, Что помрем мы с голодухи, Потому, что перестанут нам зарплату выдавать, А лихие командиры Наши деньги растранжирят, И пора уже всем миром топоры и вилы брать! Но прошло всего полгода, Дух российского народа Иностранному агенту поубавил прыть и пыл: Рейды, праздники, наряды И работа до упаду Так достали резидента, что он родину забыл. А потом пошло веселье: Юбилеи, дни рожденья, Обмывание погонов, День Победы, Новый год, И уже из Центра пишут: «Почему на связь не вышел, И работа резидента результатов не дает?!» «Николай — тире — Богдану: Вы просили три стакана, Но, напомню, в нашем плане о посуде пунктов нет!» Враг не понял, что Богдану Для того нужны стаканы, Чтобы ими, как в приказе, оснащен был кабинет.

Чтобы срочно все поправить, «Николай» решил направить К нам другого резидента: он моложе, полон сил, И с отличием окончил Разведшколу, между прочим, Под фамилией Максимов и под именем Максим. Он пробрался к нам по плану, Точно также как Богданов, И инспектора по кадрам шоколадкой угостил, Участковым стал он тоже, Чтоб Богдана уничтожить И исправить те ошибки, что товарищ допустил. Только вдруг возникла сложность: За полученную должность Мы заставили Максима в кабинете стол накрыть — Так уж принято в России, И врагу нас не осилить, И традиции святые никому не отменить! И тогда в разгар банкета Очень ловко, незаметно Всыпал он в стакан Богдана неизвестный сильный яд. Враг не знал, что наша водка В сочетании с селедкой И разбавленная пивом расщепляет все подряд. И поэтому Богданов Содержимое стакана Выпил, даже не скривившись, и добавить предложил, А Максимов от досады Всыпал все запасы яда, Даже сам отпил немного, но, увы, остался жив. После этой неудачи Он повел себя иначе: У него от нашей водки закружилась голова, Он напился в стельку пьяным, Целоваться стал с Богданом И шептал ему на ухо неприличные слова. После этого Максимов Стал плеваться апельсином, Говорил, что за границей все вкусней и красивей, На столе устроил танцы, Называл себя засланцем, А потом в слезах поведал нам о миссии своей. Откусив кусок стакана, Указал он на Богдана, Мол, смотрите, этот тоже иностранный резидент, Но Богдан совсем не кстати Отдыхал лицом в салате, Мы не верили, смеялись, так закончился банкет. Утром, как бывает часто, Доложили все начальству И начальник, сдвинув брови, возмутился: «Что за бред?! Ошалели от безделья И от вечного похмелья?! Запретить всем выходные, перерывы на обед!» «Николаю от Максима: Весь мой яд потрачен мимо, Я возможности лишился план шпионский исполнять. У меня другие планы: По бандитам, хулиганам, Днем и ночью я обязан преступленья раскрывать!»

Иностранная разведка, Что вообще бывает редко, Получила в этом деле неожиданный провал. Даже в прессе написали, Что лишен своих медалей И разжалован в сержанты очень важный генерал. Чтоб поставить в деле точку, Из отставки вызван срочно Лучший мастер школы «нинзя» Родионов Родион. Тут же в случае удачи Обещали ему дачу И российскими рублями обещали миллион. По сравнению с Богданом Он за дело взялся рьяно: Под диктант из русских матов три тетрадки исписал, Научился играм в карты, Но без лишнего азарта, И еще под балалайку он «цыганочку» плясал. Он решил весьма неглупо, Что работать нужно группой, В одиночку «облажались» и Максимов и Богдан, И поэтому он лично Подготовил на «отлично» Шаолиньского монаха и назвал его «Роман». Он метал ножи и вилки, Бил об голову бутылки, Но нередко путал буквы — иероглифы вставлял. А еще себе в подмогу Взяли некого Серегу, Но о нем никто не слышал и о нем никто не знал.

Мой придирчивый читатель, Этой книжки обладатель Может быть, уже надумал мне задать вопрос ребром: «Как там сторож дядя Миша? Как живет и чем он дышит? Как и прежде охраняет злополучный гастроном?» В гастрономе — недостача, Шеф ревизию назначил: Нет мороженной селедки целых двести килограмм! Необычная пропажа. Заявление о краже На одном листке по почте в горотдел прислали нам. Я не знаю, как в столице, Мы ж не можем без традиций. Так, в эпоху перестройки был придуман легкий путь: Все, что почтой получают, Участковым поручают, Эти — дело не возбудят, а откажут как-нибудь! Вот однажды, как ни странно, В гастроном пришел Богданов, Что б на месте разобраться, кто похитил, кто унес, Но при этом помнил четко, Как в мороженной селедке В этом самом гастрономе сам оттаял и уполз. Опросил он дядю Мишу, Что живут в подсобке мыши, И огрызок от селедки обнаружил за стеной, Значит, рыбу мыши съели. И почти через неделю Он красиво и толково напечатал отказной. Ночью сторож дядя Миша На работу трезвым вышел, И хотя он был с похмелья и немного нездоров, Ни хлебнув ни грамма водки, Сел в подсобке на селедку, Стал стеречь ее, заразу, от мышей и от воров. Спать хотелось с непривычки, Хоть вставляй под веки спички, И уже в двенадцать ночи дядя Миша задремал, И приснилось дяде Мише, Что его связали мыши И как дохлую селедку утащили в свой подвал. Дядя Миша встрепенулся, Сплюнул, матерно ругнулся, На часах в торговом зале засветилась цифра «три», Вдруг в углу из рыбной кучи Кто-то мокрый и вонючий Выполз, сбросил рыбью кожу и направился к двери. Бедный сторож вспомнил кадры Из кино про Ихтиандра, И когда еще два тела показались перед ним, Одного ударил шваброй, А второго взял за жабры И связал его веревкой, хоть он скользкий как налим. А потом, уже под утро, Прилетела опергруппа, Для простого протокола не хватило даже слов: Перевернуты витрины И везде по магазину Неприятный резкий запах от селедочных голов. Бравый сторож дядя Миша Из подсобки гордо вышел, Чтобы встретить опергруппу у распахнутых дверей, Приволок с собой за ногу Полумертвого Серегу, Остальные убежали, оказались пошустрей. Дядю Мишу похвалили, Быстро дело возбудили, Подсчитали все убытки до последнего гроша, А Серегу отходили, В ИВС определили За разбитые витрины и попытку грабежа.

Так случилось, что не стало Резидентского канала, Хитрый враг свернул надолго сети-щупальца свои, Мы, конечно же, не знали, Дружно отрапортовали, И зачтен грабеж раскрытый за инспектором ГАИ. Может быть, не всем известно, Что в милиции есть место, Где содержат арестантов под «казенный интерес», И зовут его недаром То «кутузкой», то «подвалом», Но для всех официально это место — ИВС. Там в уютной «одиночке» Под охраной днем и ночью Отдыхал шпион Серега как бандит и хулиган, И Серегу то и дело Опера из всех отделов Посещали «для беседы», ведь у них есть тоже план. Началось с вопросов легких: «Был судим? За что и сколько?» Но Сергей свою «легенду» повторял как «Отче наш»: — На Тамбовщине родился, В академии учился, Там работал участковым, но прервал на время стаж. Прочитал в одной газетке Интересную заметку, Как у вас для участковых настоящий создан рай. Как приехал, точно помню, Но очнулся в гастрономе — Может быть плохого пива где-то выпил невзначай». Но ему никто не верил, Раскрывались с лязгом двери, И к Сереге в «одиночку» заходили опера, Чтоб сознался в разных кражах И еще сознался даже В двух убийствах и разбое, что заявлены вчера. Он молчал, и стало ясно: Все усилия напрасны, И тогда к Сереге на ночь подсадили двух БОМЖей, И от вони нестерпимой Так к утру его стошнило, Что шпион решил сознаться и не только в грабеже. Он потребовал сначала Из разведки генерала, Но когда подбросил кто-то пару штопаных носков, Дознавателю признался, Как с заданием пробрался, Что он — кадровый разведчик, и сотрудничать готов. Ниоткуда, словно в сказке, Появились люди в штатском, Взяли за руки Серегу, увезли к себе в отдел, И уже через неделю Лейтенант Сергей Сергеев Был зачислен к нам на службу Участковым, как хотел. Он прижился в горотделе, Кто он есть на самом деле, В нашем дружном коллективе так никто и не узнал, И смотрел он как-то странно На Максима и Богдана И какие-то открытки тете в Цюрих посылал. «Николаю — от Сергея: Я залег на дно на время, Потому, что неизвестно где Роман и Родион, Я пока на стажировке, Изучаю обстановку, Чтоб никто не догадался, что я вражеский шпион».

Время шло, и понемногу Подружился я с Серегой, Он зазря не лез из шкуры и со всеми мирно жил, И однажды по секрету Рассказал он мне все это, Ну а я как мог стихами на бумаге изложил. Рассказал Серега, что он Был Россией завербован, Водит за нос три разведки, в том числе и ЦРУ, И во что бы то ни стало Родиона и Романа Нужно срочно обезвредить и начать свою игру. Что касается Богдана И Максима-хулигана — Их приказано не трогать, пусть работают пока. Нам от них вреда не будет, Потому, что «наши люди» Их надежно опекают и следят издалека. Я серьезно испугался: И зачем же с ним связался?! Уж какое тут веселье, если шкура дорога, Строят козни и препоны Террористы и шпионы, Ощущаю постоянно чувство близости врага! Я решил: бороться нужно, Стал опаздывать на службу, По дороге проверяя нет ли слежки за спиной. Показатели упали, И уже все чаще стали Командиры разных рангов издеваться надо мной: «Вот бездельник, участковый! Не составил протоколов, По раскрытым преступленьям план не выполнил сполна!» Ну не мог же я ответить, Что за Родину в ответе, Государственную тайну мне доверила она! Как-то раз из главка сверху К нам прислали для проверки Двух каких-то офицеров, прежде их никто не знал, И давай они копаться И дотошно разбираться, Почему не выполняем, что министр приказал. В бок меня толкнул Сергеев: «Слышь, давай-ка их проверим, Что-то мне сдается, это — Родионов и Роман! Изменили внешность, гады, Им конечно очень надо Все разведать и разнюхать, так гласит шпионский план. Жди, как только эти двое Поравняются с тобою, Громко крикни по-немецки: «Ахтунг, ахтунг, хэндэ хох!» Если руки вверх поднимут, Я на них петлю накину, Значит точно — иностранцы, мы застанем их врасплох!» Так и вышло. Мы с Серегой В горотделе у порога Ждем отъезда гастролеров, притаились и стоим. И когда все вышли разом, Я изрек, как немец, фразу, Но подняли руки кверху лишь Богданов и Максим. В общем, фокус не удался, Надо мной народ смеялся, Все же я успел заметить, как, садясь в автомобиль, Проверяющие эти Хохотали, словно дети, И один сказал другому: «Здесь тебе не Шаолинь!» В выходной, с собой взяв пива, Мы на явочной квартире Тайно встретились с Сергеем, чтобы вместе обсудить Милицейские проблемы И еще такую тему: Как шпионов обезвредить и, вообще, как дальше жить. Он сказал, что «наши люди» В министерстве скоро будут, Там уже не раз кричали по-немецки «Руки вверх!» Поднимали, как ни странно, Руки кверху генералы! Вот где логово шпионов, вот причина козней всех! И еще сказал Серега, Нас ведут не той дорогой, Нас умышленно шпионы натравили на народ И спускают сверху планы По бандитам, хулиганам, Им поставлена задача: всех уволить через год!

Здесь я вынужден прерваться — Слышу: в дверь ко мне стучатся! Видно, стал я костью в горле обнаглевшему врагу! Спрячу в тряпках под тахтою Все написанное мною, Потому что столько много съесть бумаги не смогу. Мой придирчивый читатель! Этой книжки обладатель! Если ты ее читаешь, значит я еще живой, Значит я, ни в чем не каясь, Со шпионами сражаюсь И, подобно Дон Кихоту, вызываю их на бой!

Вместе с няней бравый Пушкин По дороге на Кавказ Попивал вино из кружки И писал стихи для нас. А поскольку до Кавказа Путь-дорога далека, Пушкин, будучи «под газом», Вожжи брал у ямщика. Не разбился, слава богу, Дописал стихи свои, И к тому же на дороге Не работала ГАИ! А иначе с этой пьянкой Заработал бы проблем: Экипаж на штрафстоянке, И ни сказок, ни поэм!

И в дождь и в жару и в морозы Весь день от темна до темна Куда-то везут дерьмовозы Цистерны мочи и дерьма. Усталый притащишь с работы Вонючую робу стирать И скажешь жене: «Должен кто-то За вами дерьмо разгребать!» Запьешь «бормотуху» компотом И будешь во сне бормотать: «Послушайте, должен же кто-то За вами дерьмо разгребать!» А утром начнется все снова: Цистерны до верха зальем, И хмурый пойдет участковый С портфелем, набитым дерьмом…

То ли снится, то ли — явь: Одолеть бы реку вплавь, Только быстрая река широка, И несет меня вода Мне неведомо куда, Как несет безумный конь седока. Ох, не выбраться никак, Мне советуют: «Чудак! По течению плыви, не спеши! И не важно, что там ждет: Водопад, водоворот Или пристань для мятежной души!» А на скользких берегах Бродит волком дикий страх, Змеи желтыми глазами блестят, И везде стоят кресты — Рукотворные кусты, Милицейские фуражки висят.

С отчетами уехал наш доблестный начальник, Пусть будет с ним удача, пусть легким будет путь! Давайте-ка, девчонки, возьмем электрочайник, Ведь в "кадрах" тоже люди, и могут отдохнуть! Отложим, хоть на время, дела, приказы, бланки И все, что сделать срочно начальник поручил, И вспомним с кружкой чая о тех, кто "на гражданке", Кто раньше здесь работал и жизни нас учил! Давайте эти кружки за всех за нас поднимем, Пусть беды и болезни бегут от "кадров" прочь! Ведь это очень важно: за цифрами скупыми Увидеть человека, услышать и помочь!

Мужчина! Вы в милицию звонили, О том, что обворован ваш ларек?! Ну, здравствуйте, вот мы и прикатили! Не надо закрываться на замок! А ну-ка доставайте документы, Сейчас мы все проверим и сравним И ваши неучтенные моменты Подробно в протоколе отразим! Вообще-то дело близится к обеду. Стажер! Икру намазывай на хлеб! Конечно, вы не знали, что приедут Голодные сотрудники ОБЭП! А это что?! Просроченное пиво?! Сто пачек безакцизных сигарет?! Сейчас мы все исследуем красиво, Остатки увезем в свой кабинет! Стажер! Возьми с витрины осетрину, Огурчик на тарелке покроши! Так что у вас украдено, мужчина?! Ах, ничего?! На том и порешим!

Мы пьём за… За тех кого увозят поезда, За тех кто дома не бывает никогда, За тех кто хочет отдохнуть и выспаться, За тех кто служит в Транспортной милиции. За тех кто виднл горе и страдания, за тех кому не страшны испытания. За тех кто долгу верен до конца, За тех кто отвечает за слова За тех кто не поддался искушению, Мы пьём ЗА РОТУ С О П Р О В О Ж Д Е Н И Я!! Когда нас не увозят поезда, Мы дома отдыхаем иногда, Нам можно отдохнуть и выспаться, Забыть о службе в Транспортной милиции. Смотреть кино о горе и страданиях, о разных неприятных испытаниях. Допить бутылку водки до конца, И пусть жена ответит за слова! И больше не поддаться искушению, Ведь завтра заступать в С О П Р О В О Ж Д Е Н И Е!!

Лет десять назад на доску объявлений, Я видел, наклеил один ротозей Листок из тетрадки (с какой только целью?): «Исчу настаяшчих и верьных друзей». И солнце сжигало корявые буквы, И дождь поливал, и трепал ветерок, А он все держался. Казалось, как будто Висеть будет вечно упрямый листок. Но время сменило стандарты и флаги, Бумажек на стенах почти уже нет, И вместо обычной безликой бумаги Вошел в нашу жизнь господин Интернет. И вот, посмотрите, припав к мониторам, Людей миллионы общения ждут, Нашли свой единственный правильный форум И жизнью другой, виртуальной, живут. Есть форум гражданский, есть форум армейский, Есть форум торгующих грязным бельем, А мне по душе лишь один — милицейский, Признаюсь, ЧАСТЕНЬКО БЫВАЮ на нем! Спасибо, что дали возможность общаться, А если не хочешь — зайди и глазей! Но тема осталась, готов подписаться: «Исчу настаяшчих и верьных друзей».

Краски осени: черная с серой, Небо в ранах, дождем истекло, И почти нет надежды и веры, Что когда-нибудь будет тепло. Я спешил как обычно на службу, Сокращая дворами свой путь, Обходя, по возможности, в лужах Растворенную слякоть и муть. И в сырой от дождя подворотне, Где красуется мусорный бак, Я увидел сидящих напротив Двух обычных бездомных бродяг. Сколько их в подворотнях российских, Безымянных, безликих, больных, Обделенных вниманием близких, Обделенных заботой родных! На газете с рекламой ЛУКОЙЛа Корка хлеба и баночка шпрот, И бутылка дешевого пойла Дополняет собой натюрморт. Я для них — не обычный прохожий, Паспорта предъявить попросил. Испугались… А тот, что моложе, Виновато глаза опустил. Присмотревшись, я вдруг понимаю, Что знакомы мне эти черты: «Подожди, да ведь я тебя знаю! Полегаев! Андрей! Это ты?! Ты же был участковым, я помню, Есть награды за Афганистан, Что ж с тобой приключилось такое?! Как живешь, отставной капитан?» Он поднялся, лицо изменилось, Будто что-то попало в глаза, По небритой щеке покатилась, Как дождинка, скупая слеза. Я уже не спешил — смысла нету, Все равно опоздал в этот раз, Нужно было послушать мне этот Невеселый банальный рассказ, Как жена отсудила квартиру, Как легко, что имел, потерял, И с тех пор не помыт, не обстиран У случайных «кентов» ночевал… …А потом я шагал через лужи, А висках все стучало: «Ну что ж! Никому оказался не нужен Участковый, теперь уже БОМЖ!» Краски осени: черная с серой, Надоедливый дождь моросил. Вряд ли вспомнят, как жил ты, что делал И какие погоны носил…

В милицию пришел нескладный парень: Мол, к службе проявляю интерес. Что ж, приняли, конечно, форму дали, Поскольку есть нехватка в ППС. И вскоре стал он жить по распорядку: Ходил в наряды, пьяных доставлял, Но был один у парня недостаток: Из пистолета скверно он стрелял. На стрельбище привыкли двойки ставить, За то, что получалось кое-как, А он, чудак, никак не мог представить, Что на мишени нарисован враг. Друзья над ним смеялись и шутили, Что стрельбы для него — как в сердце нож. Но как-то раз в эфире сообщили, Что в парке совершается грабеж, И был приказ один для всех нарядов: Преступника найти и задержать, И вышло так, что оказался рядом Тот парень, не умеющий стрелять. Он первым был на месте, ясно стало, Что на раздумья ни секунды нет: Там на скамейке девушка рыдала, И удалялся чей-то силуэт. Погоня. Убегавший обессилел, Вдруг развернулся, сжав в руке кастет, А парень в форме, как его учили, Направил на бандита пистолет. Глаза горят, безумием залиты, Клокочет в глотке ядовитый смех, И даже не остановил бандита Произведенный парнем выстрел вверх. Потом еще был выстрел — в ноги метил, Но помешал глазам соленый пот, И пуля, от асфальта срикошетив, Попала нападавшему в живот. Минутой позже помощь подоспела, Истратив весь бензиновый лимит, А он стоял с лицом бумажно-белым, И рядом выл и корчился бандит. Бывалый ротный вышел из УАЗа, Мгновенно обстановку оценил: — Живучий, посмотри-ка ты, зараза! Эх, парень, лучше б ты его убил! Наверно, кто-то скажет: «Пуля — дура, Попробуй, рассчитай ее полет!», Но ловкий адвокат с прокуратурой Открыли в деле новый поворот. Не стало грабежа, и нет кастета, А есть «возникший личный интерес»… … И есть на милицейской зоне где-то Еще один сотрудник ППС….

Есть много хороших профессий, Есть женщины даже в ГАИ, Ну что тут поделаешь, если Работаю я в УИИ?! И ходят ко мне на отметку Осужденные алкаши, И не с кем «поплакать в жилетку» О гранях ранимой души! Но эта проблема не нова, Я как-то привыкла к ней, но Работает муж участковым — А это совсем не смешно! Бывает, на кухне под пиво, Отправив в кровати детей, Ему говорю я: «Любимый! Моих проверял ты людей?» Он выпьет и, громко икая, Вторично наполнит бокал: «Конечно, моя дорогая! Я рапорт тебе написал!» Бокал рукавом опрокинув, Он скажет: «Прости, виноват!» И скатерть зальет своим пивом, И мой самый лучший халат. А я с неизменной улыбкой Тарелкой в него запущу: «Ну что ты, любимый мой, рыбка! Конечно, пойму и прощу!» И вот, наконец, мы в кровати, Шепчу я: «Любимый! Оглох?! Сегодня хоть мужества хватит Исполнить супружеский долг?!» Я пну его в спину коленкой, За ухо его укушу, А мне ответит «для стенки»: «Я рапорт тебе напишу». Так меркнут проблем наших ради Основы российской семьи! Давайте же срочно наладим Работу УУМ с УИИ!

Дознаватели курили на скамейке: Ленка красилась, Сережка напевал, А веселый легкомысленный Андрейка Вслух о будущем милиции мечтал. Говорил он, что не будет заявлений, Скоро будет в Интернете сайт такой С регистрацией различных преступлений И событий, нарушающих покой. И тогда в автоматическом режиме Очень быстро, как позволит Интернет, Вам ответят, если дело возбудили, И откажут, если оснований нет. — Нет, не так, — сказала Ленка, — все иначе! Можно просто СМСку посмотреть! Представляете, вы где-нибудь на даче И не надо над бумагами потеть! Или так: везде поставят автоматы, Сунул карточку, услуги оплатил И от суммы перечисленной оплаты Результат, какой угодно, получил! … Очень скоро день рабочий завершился, И разъехались ребята по домам, Пьяный дворник у скамейки матерился: «Ишь, окурков набросали! Стыд и срам!»

По бескрайним российским просторам Возят в клетках голодных зверей, Нет, мне кажется, очень не скоро Люди будут мудрей и добрей. Помню, в наш городок как-то летом Привозили такую «тюрьму». Впрочем, вспомнил я нынче об этом, Вы поймете сейчас, почему. Поздно ночью (вот людям не спится!) Всю дежурную часть разбудил Ошалевший директор зверинца С виду — точно потомок горилл. Он плевался, кричал несуразно, Тыкал пальцами в свой телефон! Мы послушали, поняли сразу, Что украден в зверинце питон. Будь я зверем каким-нибудь, каюсь, В тесной клетке ни дня б не сидел! Ой, простите, опять отвлекаюсь, Рассказать не об этом хотел. Опергруппа собралась мгновенно, Не успели УАЗик прогреть, «Ишь, — дежурный смеялся, — наверно На халяву зверей посмотреть!» Был там «опер» и был участковый, Был эксперт с чемоданом своим, Был от следствия парень толковый, Помню точно, что звали Максим. Можно было рутинно, обычно Отписаться, «висяк» возбудить, Но Максим молодой, энергичный Слишком мало успел прослужить. Так бывает у нас к сожаленью, Когда темп задает молодежь, А заслуженное поколенье Показателями не проймешь. И пока веселилась бригада, Развлекая макак и горилл, Наш Максим осмотрел все как надо, И, практически, кражу раскрыл. Оказалось, что двое рабочих, Что кормили обычно зверей, Поругавшись, уехали ночью, Не дождавшись зарплаты своей. И Максим, рассуждая резонно, Сразу версию стал выдвигать: Эти двое украли питона, Чтоб потом подороже продать. Он связался с линейным отделом: Помогите, ребята, беда! Вы проверьте по нашему делу Уходящие в ночь поезда! И минут через сорок, представьте, От «линейщиков», славных орлов, Позвонили: «Скорей приезжайте, Задержали мы ваших воров!» Нет, так быстро у нас не бывает! Кто-то на смех поднимет меня! Нет, бывает, и я это знаю, Если в поезде едет змея! Этой ночью гудела дежурка, Все забыли про отдых и сон, Охраняя огромную сумку, Где лежал изможденный питон. А Максим был приказом отмечен За поимку заезжих воров, И ему говорили при встрече: «Есть у нас теперь свой змеелов!» …Я был в отпуске, долго был болен И Максима не видел с тех пор. Мне сказали, что был он уволен, Был с начальством «крутой» разговор. По какому-то шумному делу Проходил олигарха сынок, А Максим по закону все сделал, Потому что иначе не мог. …Я вчера был в зверинце красивом, Возле клетки с табличкой «Питон» Я, по-моему, видел Максима, Да, конечно же, это был он. …По бескрайним российским просторам Возят в клетках голодных зверей, Нет, мне кажется, очень не скоро Люди будут честней и мудрей.

Век космонавтики и нанотехнологий Уже пустил песочные часы, И, говорят, «друзей четвероногих» Заменят электронные носы. А до тех пор, совсем не за копейки, А ради ежедневного пайка Работают в милиции ищейки, И нам без них не обойтись пока. Ну, разве сможет кукла с проводами Бежать, играючи, за пестрым мотыльком, Встречать хозяина влюбленными глазами, Лизнув лицо шершавым языком?!

Отрежьте мне руки — я буду писать, Ногами зажав карандаш! Отрежьте мне ноги — я буду кричать, Как ярый противник ваш! Отрежьте язык, не дайте дышать, Но даже зажатый рот Кровавой пеной будет плевать На палочный ваш учет!

1. Вождь Ленин был в Разливе, Не разгибая спину, Строчил свои статейки в шалаше, А полицейский Анискин На рынке ел сосиску С корейскою морковкой в лаваше. Припев: О том, что после было, Известно всему миру, Но есть один негласный результат: За каждого дебила, За каждую могилу Конечно же Анискин виноват! 2. Врагов народа Сталин Ссылал и к стенке ставил Без жалости и камня на душе А участковый Анискин На рынке ел сосиску С корейскою морковкой в лаваше. Припев: О том, что после было, Известно всему миру, Но есть один негласный результат: За каждого дебила, За каждую могилу Конечно же Анискин виноват! 3. Чеченцы-террористы Взорвали дом в столице, Ни взрослых не щадя, ни малышей, А участковый Анискин На рынке ел сосиску С корейскою морковкой в лаваше. Припев: О том, что после было, Известно всему миру, Но есть один негласный результат: За каждого дебила, За каждую могилу Конечно же Анискин виноват! 4. Давайте выпьем стоя За мир и за здоровье, За тех, кто на переднем рубеже, Чтоб участковый Анискин На рынке ел сосиску С корейскою морковкой в лаваше.

Есть у нас одна беда: Без занятий — никуда! Должен кто-то нас учить, Как нам жить и как служить, Обязательно в тетрадь Речь министра записать! …Пишем… Юрка, лучший друг, Извините, пукнул вдруг! Я спросил его: "Ты чё?!" Он ответил: "Да ни чё!" Я его под ребра — стук! Он, простите: "Пук, пук, пук!" Кто крикнул: "Вот подлец!" Тут занятиям конец! Всё! Пропал наш коллектив, Речь министра пропустив!

Шел пятнадцатый год, мировая война грохотала, По российским уездам топтался германский сапог, Полегло в жарких схватках и наших и немцев немало, Сколько завтра погибнет — никто поручиться не мог. И сгорели в штабном блиндаже пять лихих офицеров, От дворянских кровей пять верных России сынов. Час пришел умирать за Россию, царя и за веру, Кто в штабном блиндаже, кто в окопе от вражьих штыков. А вчера еще здесь, господа, мы кутили до ночи, И безусый порутчик гитарные струны щипал! Так налейте вина, уж рассказывать нет больше мочи! Поднимаю за тех, кто вознесся на небо, бокал! Нас не делит война на окопных, штабных и гражданских, Мы не прячем глаза, если в дом постучалась беда! Так давайте помянем всех тех, кто погиб на германской, Завтра снова в атаку придется идти, господа!

Зайчишка спер с прилавка нож. Бежит. Ему навстречу Ёж: — Послушай, Заяц, что скажу: Я здесь охранником служу, А Лев — напарник у меня, Вот свистну — он порвёт тебя! — Да что мне Лев! Плевать на Льва! Лев из кустов: "Что за слова?! Ты на кого посмел плевать?! Придется Зайца разорвать!" Не ведал Лёва и не знал, В какую задницу попал, Поскольку вдруг из-за угла Бригада Зайцев подошла! Какой позор! Какой скандал! Лев струсил, в Африку сбежал! …Мораль сей басни такова: Звоните, если что, "0–2"! Там вам помогут и поймут И за границу не сбегут!

Мне этот день дороже всех на свете, Желанней всех желанных выходных, Когда с утра целуют в щеку дети, И полон дом знакомых и родных! Но с каждым годом легкая грустинка Все чаще портит аромат вина, И огорчает новая морщинка, И на висках заметней седина. О, время! Как же ты неумолимо! Остановись! Так много еще дел! Хочу любить и быть хочу любимым! Хочу закончить то, что не успел! Живите долго! Счастья и удачи! Любите жизнь за то, что она есть, Свой каждый день поступком обозначив, Не уронив достоинство и честь!

Мать стирала, в избе убирала, Поливала цветы на окне, На скамейку присела, устала: "Как там сын поживает в Москве? Скоро год, как уехал в столицу, Получила недавно письмо: "Жив-здоров, собираюсь жениться, На хорошей работе — в метро". Мать читает письмо и вздыхает, Материнское сердце болит: Все ли ладно? А может, скрывает? Может, хворый в больнице лежит? Агроном едет завтра в столицу, Собрала пирожков в узелок, Обещал, что доставит гостинцы И узнает, здоров ли сынок. …Мегаполис Москва — муравейник! Ослепленный рекламным огнем У метро в толчее (понедельник!) Деревенский стоял агроном. Что-то так выделяет приезжих Из столичной людской суеты: Может быть подешевле одежда, Может, больше в глазах доброты? Агроном, почему неизвестно, Был замечен в метро старшиной: "Гражданин! Вы, я вижу, не местный? Что ж, пройдемте с вещами за мной!" В отделении смена курила, Старшина подтолкнул мужика: "Принимайте! Привел "чикатилу"! Он ни в чем не признался, пока!" Чемодан был открыт и осмотрен, Ничего не нашли опера: "Ладно, пусть посидит, там посмотрим! Завтра мы им займемся с утра!" "Отпустите, прошу вас, ребята! — Чуть не плача, сказал агроном, — — Мне попасть к Президенту бы надо, Рассказать, как мы плохо живем! Не хватает семян, удобрений, Трактора отслужили свой срок!" "Эх, — вздохнул старшина, — жаль, последний! Вкусный был у тебя пирожок! Ладно, вижу, мужик ты простецкий, Штраф оплатишь и можешь идти. Понаехало вас, деревенских — Ни проехать в Москве, ни пройти! Подожди-ка, а сам ты откуда? А, вот паспорт: "деревня Дубки". Это ж надо, какое-то чудо: Мы с тобою, мужик, земляки! Забирай чемодан, возвращайся, Так и быть, штраф с тебя не возьму! К Президенту попасть не пытайся, Все равно не пропустят к нему!" …Сунув денег в карман проводнице, Ехал в поезде наш агроном. Что в деревне сказать про столицу? Так и просится слово "дурдом"! Нас учили правительству верить, А милицию лучше не трожь! Кто же будет без веры в деревне Нынче сеять пшеницу и рожь?! И уже в сельсовете на сходке Складно врал агроном старикам: "Президент разъяснил обстановку, Не тревожьтесь вы по пустякам! Напоил меня чаем в дорогу, Пили с блюдца, совсем как у нас! Наказал: "Потерпите немного: Нестабильно в Европе сейчас!" Что касается вас, Мари-Ванна: Сына видел, привет передал, Вышло так, получилось нежданно: Он в метро сам меня повстречал. Кем работает — точно не знаю, Я и спрашивать даже не стал. Все! На этом конец совещанью! Разойдись по рабочим местам!" …Мать с мотыгой пошла на делянку: Дождь прошел — заросла сорняком: "Были б дети в тепле и достатке, А уж мы как-нибудь доживем!"

Уж сколько лет различные писаки Лису с Вороной сталкивают вновь! Последний раз, вообще, дошло до драки: Лису Ворона заклевала в кровь! Лиса пошла ко Льву, прихорошившись: «Привет тебе, смотрящий царь зверей! Ворона сыр крадет, не поделившись! Пора, как видно, разобраться с ней!» И вот, когда очередной «писатель» На ель Ворону с сыром посадил, Подкрался к ели Лев — Лисы приятель, Вороне клюв свернул и ель спилил. Ворона, как нормальная гражданка, В милицию пошла «права качать», Взял опер Волк сыр в качестве подарка И обещал Ворону защищать. С тех пор, едва напишет кто-то только, Что Богом послан сыр очередной, На дереве сидят Ворона с Волком, А Лев с Лисою давятся слюной!

Мороз и солнце — дело беспощадное — Потрескался асфальтный пятачок. Забрались как-то в трещинку прохладную Навозный жук и жирный червячок. Но на беду они так и не поняли, Кто топчется у них над головой, А это нас шеренгами построили: Так нужно было — смотр был строевой. Пришло такое сверху указание: Проверить нас от пяток до ушей, Чтоб люди, обратившие внимание, Сказали: «Все в милиции о-кей!» Возникли тут же всякие неясности, Решили в министерстве запросить: Как женщин проверять на смотре? В частности, Какого цвета им бельё носить? Немало замечаний было сказано По поводу нестриженных голов, И даже стричься на-лысо приказано Кому-то из команды оперов. Свистки, жетоны, удостоверения, Неправильно прицепленный значок! А в трещинке сидят в недоумении Навозный жук и жирный червячок! Потом прошли мы строем, как положено, Подошвами стучали, как могли, Но, главное, что вовремя доложено, Что смотр мы успешно провели! …История закончилась трагически: Никто из нас предположить не мог, Что под асфальтом пали героически Навозный жук и жирный червячок!

Я форму носил аккуратно И гладил ее и стирал, Но вот объявили: внезапно К нам едет большой генерал, Поэтому в срочном порядке Приказ: всем одеться в новьё, Есть форма на складе в достатке И есть уставное бельё! На складе неласково встретил Меня удалой старшина: «Ну, прямо, наивные дети! Я форму раздал вам сполна!» И все ж по великому блату Он дал мне шинель и штаны, В которых ходили когда-то Герои гражданской войны. Потом он сказал: «Ты — в порядке! Тебе повезло, как-никак! Другим я даю плащ-палатки И майки с эмблемой «Спартак». В назначенный час всем отделом Построились мы на плацу, Пришел генерал в бурке белой, Она ему очень к лицу! Провел по рядам глазом зорким, У женщин проверил белье, Буденовки, каски, пилотки, Заметил, что новое всё. Неспешно папаху поправив, Он пачку «Казбека» достал: «Эх, если бы был с нами Сталин, На каторгу вас бы сослал!»

В жаркий полдень легкий ветерок Занавеску тронул на окне И, свернувшись в маленький клубок, Холодком прошелся по спине, Ароматом сказочных цветов Замутил мне голову чуть-чуть, А потом шепнул: «Ну что, готов? Поднимайся, отправляйся в путь! Мы умчимся в благодатный край, О котором ты мечтал всегда, Там цветут сады, там вечный май, И в ручьях кристальная вода, Там девчонки водят хоровод, Там слагают песни и поют, Там живут, не ведая забот, Там сполна оплачен всякий труд!» Я собрался, вышел на крыльцо, Торопливо оседлал коня, Старый конь губами ткнул в лицо, Не желая слушаться меня. Я тогда, еще во власти сна, Обернулся, кровь шумит в висках: На крыльце стоит моя жена И сынишку держит на руках!

Приезжай ко мне, приятель, погостить! Сколько лет уже не виделись с тобой? Я успел уже немного позабыть Профиль твой и хрипловатый голос твой! Вечерком по нашей улице пройдем, Не узнаешь — не такой она была, Но по-прежнему стоит панельный дом, Где подруга наша общая жила. Помнишь, строгий участковый нас учил: «Хулиганить, воровать — нехорошо!» Он не знает, что был главной из причин, По которой я в милицию пошел! Приезжай скорей — мой дружеский совет! Впрочем, как же я забыл, одна беда: У меня же выходных, ты знаешь, нет, Да и дома я ночую не всегда! Будет отпуск, но, скорей всего, зимой, Что поделаешь — служебные дела! Лишь бы жил спокойной жизнью город мой, Лишь бы чистой наша улица была!

Избавит от хулиганов, Жилье защитит от краж Вневедомственной охраны Наш доблестный экипаж! Дежурный с пульта позвонит, И мы полетим стрелой! В огне не горим, не тонем, Готовы всегда на бой! …Однажды сидим в машине, Июльская ночь. Темно. И вдруг подошел мужчина, Ногтем постучал в окно. Нелепым свом вопросом Поставил он нас в тупик: — А вам не нужны колеса? — Иди-ка проспись, мужик! Когда он исчез внезапно, Пустив сигаретный дым, Водитель сказал: «Ребята! Давайте часок поспим!» — Да как это — спать на службе?! Ну, ты, извини, загнул! И все ж экипаж наш дружный, Сраженный жарой, заснул. Прервав сновиденья наши, Дежурный в эфир кричал: «Езжайте во двор ближайший, Там кто-то в окно стучал! Там кто-то желает ночью Всего лишь за сто рублей Хозяину «сплавить срочно» Колеса от «Жигулей»!» Водитель включил сирену, Включил проблесковый свет — Не едем!…Немая сцена: Колес у машины нет! ….Избавит от хулиганов, Жилье защитит от краж Вневедомственной охраны Наш доблестный экипаж!

Я хотел бы написать о ППС, Просто с праздником поздравить вас, ребята, Но со временем угас мой интерес К теме праздника, навеянной когда-то. Что поделать, так устроено у нас: Постоянно опасаемся чего-то И когда приходит праздник, всякий раз Прибавляется милиции работы! Будет сказано немало лестных фраз, Но особо подчеркнуть, бесспорно, нужно, Что на улицах порядка нет без вас, И, поэтому, спасибо вам за службу!

Конец полугодия. Лето. «Поздравить с удачным концом» К нам как-то из главка приехал Полковник с железным лицом. Президиум лично возглавив, Решил он со строгостью всей Заслушать собравшихся в зале Начальников разных мастей. А значит, день будет испорчен, И, видимо, наверняка Не будет отправлена почта В разрезе статей УПК. Он слушал отчеты в пол-уха, Готовил коварный вопрос, И тут неожиданно муха Полковнику села на нос! Товарища это взбесило, Он муху согнал и тогда Как рявкнул: «Начальника тыла Сейчас же подайте сюда! И пусть мне доложит, а ну-ка, И пусть объяснит, наконец, Как он допустил, чтобы муха Вмешалась в рабочий процесс!» Но ловкий начальник по тылу, Сказать по-простому — завхоз, Отбился легко и красиво, Иначе поставив вопрос: «Я вижу вину участковых: Стихийные свалки растут! На каждой помойке дворовой Как правило, мухи живут!» И встал командир участковых, Устало кивнул головой: «Да, нам эта муха знакома, Она из породы другой, Она уже трижды судима За все выкрутасы свои, Послушать нам необходимо Инспектора из УИИ!» Инспектор, по виду — испанка, Покашляв в платочек у рта, Сказала, что эта гражданка Досрочно с учета снята: «Ее посадить мы пытались, Направили в суд, но потом В процесс опера вдруг вмешались, Ведь муха у них «под крылом»!» — Ах, так?! — возмутился полковник, — Гнездо криминальных структур?! А что мне ответит виновник, Что скажет начальник ОУР?! Начальник ОУР, не робея, Сознался: «Агент этот наш, По спискам, составленным ею, Раскрыли мы серию краж!» Ответ никого не устроил, И снова был задан вопрос: «Так кто этой мухе позволил Усесться начальству на нос?!» Был вызван кинолог с ищейкой, Задача поставлена так: Прижать насекомое к стенке Посредством служебных собак, Пусть сзади с большим одеялом Наряд ППС подойдет, Взять муху живьем, чтобы знала, Что «крыша» ее не спасет! Но принятых мер не хватало, У всех на виду, как на грех, Бесстыжая муха летала И гадила сверху на всех. Кто в муху плевал, кто ругался, Чтоб в грязь не ударить лицом, И каждый начальник старался Быть в общих глазах молодцом. И вдруг среди шума и стука Какой-то чудак прокричал: «Постойте-ка, я эту муху Вчера в ФСБ повстречал!» Начштаба сказал: «С этой мухой Я, кажется, тоже знаком: Она губернатору в ухо О чем-то шептала тайком!» …Все замерло в актовом зале, Притих обалдевший народ, Лишь все провожали глазами Спокойный мушиный полет. Опомнился первым полковник: «Ловить насекомых грешно!» Встал лично на подоконник И выпустил муху в окно: «Давайте условимся сразу, Такой будет устный приказ: Тот будет жестоко наказан, Кто муху обидит хоть раз!» …Вот так все закончилось мирно, И каждый в уме вычислял: Кто все-таки тот молодчина, Что муху впустил в этот зал?

Рабочие «лезут из кожи», Стараются выполнить план, Есть план в вытрезвителе тоже По тем, кто «присел на стакан». Мы жестко зависим от плана, Такой существует приказ: Чем больше на улицах пьяных, Тем премия больше у нас! Пусть каждый сознательный житель Губернии нашей большой Хоть раз попадет в вытрезвитель, Мы каждого встретим с душой! Так выпьем за наше здоровье! И пусть никогда не умрет Традиция пьяных застолий, Чем славен российский народ!

Эх, стал бы я на неделю Министром внутренних дел! Я б тут же поехал проверить Какой-нибудь горотдел. И как-нибудь, «по гражданке», Просто за кружкой пивка Спросил бы: «Как жизнь? Несладко?» Бывалого оперка. А тот, угостив таранкой, Поддерживая разговор, Ответит: «Да, брат, несладко, Свирепствует прокурор! Бывает, возьмешь подонка, Свежа на одежде кровь, А он посидит немного И вот на свободе вновь! Потом объясняйся долго, Что ты соблюдал закон, Что пальцем его не трогал, Преступник — не ты, а он!» Пивка отхлебнув, он скажет О том, что волнует нас: «Начнут ли платить, когда же, За каждый рабочий час?! И чем повышать оклады Раз в год на пятьсот рублей, Согласно закона надо Оплачивать труд людей!» И вспомнит бывалый опер, Как в страхе держал ворье, Как раньше имелись льготы И очередь на жилье. Теперь же — крутись как знаешь, Как совесть тебе велит, Без спонсора не протянешь, А спонсор — крутой бандит! Я тут же весьма охотно На липком пивном столе Приказ подпишу: «Работать Чиновникам на земле! Пусть встанут из кресел мягких, Не сядут назад пока Не примут с повинной явку Матерого бандюка!» Эх, стал бы я на неделю Министром внутренних дел! Уж я бы нашел всем дело, Я многое бы успел!

Надо же! Витек освободился! Это ж сколько времени прошло?! Чем же ты на зоне отличился? Чем ты заслужил себе УДО? Оперов бывалых не осталось, Старики сегодня не у дел, Молодым я все же постараюсь Рассказать за что ты, сволочь, сел. Помнишь, той холодною зимою На засаду ты нарвался вдруг, И от пули, пущенной тобою Умер Юрка — мой хороший друг. Ты теперь живешь и воздух портишь, Ноешь, что обиженный судьбой, А со стенда в райотделе смотрит Друг мой Юрка, вечно молодой.

Я себя патриотом не числю, Так тошнит от торжественных слов, Но ловлю себя часто на мысли, Что покинуть страну не готов. Пусть предложат мне виллу у моря И в придачу вторую жену, Все равно я там волком завою, Не готов я покинуть страну! Ну и пусть я пашу здесь за гроши, И судьба иногда бьет под-дых, Здесь людей очень много хороших И значительно меньше плохих. Я о тех, кто совсем не для плана Заступает в наряд в день и в ночь, Чтоб умело пресечь хулиганов, Для того, чтобы людям помочь. Я о тех, кто с радаром и жезлом Иногда мне встречались в пути, Тех, что знают: бывает полезней Протокол не писать — отпустить. Я о тех, кто по ниточкам малым Расплетает канву грязных дел, Чтобы правда восторжествовала, Чтоб бандит за решеткой сидел. Нет, куда мне без вас, бюрократы, Казнокрады различных систем?! Я привык к вам, без вас скучновато, Я без вас одичаю совсем! …Я на службу спешу ранним утром, Успевая поесть на бегу, Значит я еще нужет кому-то. Нет, покинуть страну не смогу!

У подъезда бабушки сидят, Примечают, кто к кому пошёл, Знают, у кого в семье разлад И кому живётся хорошо. "Это кто там звёздочкой блеснул? А, понятно, участковый наш! Незаметно мышкой прошмыгнул К разведёнке на второй этаж. Лучше бы он с нами посидел Или дал на жалобу ответ: Почему в подъездах беспредел, Кто устроил в лифте туалет?" Так хочу я бабушкам сказать: Мир вам, уваженье и почёт! Только всё же нужно понимать, Кто служить в милицию идёт. Он — ещё безусый лейтенант, Всю зарплату маме отдаёт, Молодой, красивый, не женат, Любит и с любимой встречи ждёт!

Мне нужен акт вскрытия трупа, А вдруг — криминал, не дай бог, И я, как положено, тупо Иду к судмедэксперту в морг. А там уже греется чайник, И что-то кипит на плите. Эксперт говорит мне: "Начальник! Привет, как же рад я тебе! Сейчас мы с тобой выпьем чаю, А хочешь — разбавленный спирт, Я тут среди трупов дичаю, Вот, кстати, вчерашний лежит. С утра до темна на работе, Усталость и боли в спине, К тому же все чаще мне что-то Являются трупы во сне!"

Этот праздник для гражданских значит мало, Лишний повод опрокинуть рюмку в рот, А для нас он, безусловно, самый главный (Новый год и день рождения — не в счет)! Мы сегодня вспомним наших ветеранов, Что в милиции прошли немалый путь Для того, чтоб людям жить спокойней стало, Чтобы нам служилось легче хоть чуть-чуть. В этот день, конечно, вспомним наших близких, Что волнуются за нас и дома ждут, Получая СМСки как записки: "Буду поздно, я задерживаюсь тут". И пусть день в календаре совсем не красный, Мы надеемся: сознательный народ Добрым словом вспомнит тех, кто ежечасно Беспощадный бой с преступностью ведет!

В неком царстве тридевятом, О котором речь пойдет, Проживает простоватый, Жизнерадостный народ. Там живется небогато, Там не копят денег зря, Потому, что верят свято В мудрость батюшки-царя. Но какой бы царь не правил В этой сказочной стране, Хитроумные бояре Греют руки на казне, Чтоб все лето жить у моря, Дергать девок за косу, А народ себя прокормит Разной ягодой в лесу. …Вот пришел к царю однажды, А вернее — прибежал С нехорошей вестью важной Воевода-генерал: «Государь! Беда случилась! Доложили мне гонцы: Взбунтовались, обозлились Наши бравые стрельцы! Ты им сам давал когда-то Слово царское свое, Обещал поднять зарплату, Кому надо дать жилье!» ……….. арь был в гневе: «Под угрозой Безопасность всей страны! Вы зачем, — спросил он строго, — Брали деньги из казны?!» «Мы купили три кареты, — Отчитался генерал, — Шесть заморских арбалетов, Чтоб украсить тронный зал. Я стрельцам отправил лично Две телеги пятаков, А потом казнил публично Ротозеев-ямщиков — Не сумели там, где надо, Брод нащупать у реки! Вот, царь-батюшка, досада! Утонули пятаки!» Между тем среди народа Шел негромкий разговор: Пятаки у воеводы, Но не пойманный — не вор. ……….. Царь, известный добрым нравом, Был суровым в этот раз, Воеводе-генералу Он отдал такой приказ: «Вот как знаешь, воевода, Сам виновен, не взыщи, Для служивого народа Деньги все же отыщи! Я контрольный срок назначил, Как положено, три дня, А не справишься с задачей — Прикажу казнить тебя!» Генерал чуть не заплакал, Возвратясь к себе домой. Как не хочется, однако, Расставаться с головой! Лишних денег в доме нету, Он все вывез из страны! «Что ж теперь продать карету, Драгоценности жены?! Наравне со всем народом На одну зарплату жить?!» И решился воевода Душу черту заложить. ……… И, едва промолвив это, Он успел захлопнуть рот, Как из бездны туалета Появился рыжий черт: «Я давно уже питаю Интерес к твоей стране, Терпеливо ожидая, Что ты вспомнишь обо мне! Раз уж ты даешь мне душу, Успокоим мы стрельцов. Рот закрой и молча слушай, Сделай умное лицо! Не теряя время даром, Ты как можно побыстрей Собери за самоваром Самых ярых бунтарей, Выдай каждому по палке, Пусть раскрасят попестрей, Разноцветные мигалки Пусть повесят на коней. И пускай по всем дорогам Разъезжаются стрельцы, Пусть им платят понемногу Ездовые и купцы. А кому не хватит палки Или лошадь негде взять — Прикажи ходить по лавкам И торговцев штрафовать. ……. …Так и сделал воевода, Как велел хвостатый плут, Отчитался всенародно: Подавил стрелецкий бунт. Сразу деньги появились И в казне и у стрельцов, Царь назвал, скажи на милость, Воеводу молодцом. Но прошло всего полгода, От царя пришел гонец: «Царь велел, чтоб воевода Срочно прибыл во дворец!» Генерал в парадной форме Приказал подать коня, Предвкушая новый орден Получить из рук царя. Но случилось все иначе. Молвил царь: «Известно мне, Что народ буквально плачет В нашей сказочной стране! Вот для отзывов тетрадка, Написали в ней купцы, Что не смотрят за порядком Наши бравые стрельцы! Только штрафы собирают, Да попробуй не плати! А преступность процветает, По деревням не пройти! Говорят, что прилетает Трехголовый страшный змей, На деревни нападает, Забирает в плен людей! Так что действуй, воевода, Озадачь своих стрельцов, И спокойствие народа Обеспечь, в конце концов!» ……… Озабоченный безмерно Безопасностью страны, Воевода первым делом Взял валюту из казны, Объявил стрельцам, что позже Он деньгами наградит Тех, кто змея уничтожит И преступность победит. …Вот опять прошло полгода, От царя пришел гонец: «Царь велел, чтоб воевода Срочно прибыл во дворец!» Генерал в парадной форме Резво прыгнул на коня, Предвкушая новый орден Получить из рук царя. Царь, однако, был не в духе: «Почему со всех концов До меня доходят слухи, Что обидел ты стрельцов?! Змей пленен, почти не видно Безобразия в стране, Что ж ты премией не выдал Деньги, взятые в казне?!» Генерал глазами чистил Сапогов своих носки: «Я все средства перечисли На китайские свистки. Государь! К концу квартала, Вот крестом тебе клянусь, Я, во что бы то ни стало, Со стрельцами разберусь!» «Ладно, срок ты сам назначил, — Хлопнул царь рукой об стол, — А не справишься с задачей — Посажу тебя на кол!» Воевода мелкой рысью С перекошенным лицом В дом к себе вернулся с мыслью: «Где взять денег для стрельцов?» Черт опять его услышал, Дверь открылась в туалет, Рыжий черт оттуда вышел: «Не волнуйся! Мой совет: Успокойся, действуй смело, Черт не выдаст, не робей! Ты на разные отделы Всех своих стрельцов разбей. И тогда, по одиночке, Урезонишь бунтарей, И никто не будет, точно, Бунтовать в стране твоей. Вот, смотри, татуировка У меня есть на ноге: Красным цветом морда волка, Ниже текст: А.П.П.Г. Эти буквы круче яда Победят любую рать! Вот инструкция: как надо Их на деле применять». …С той поры порядок полный В этой сказочной стране, Потому, что недовольных Есть за что прижать к стене. И служивому народу Нет резона бунтовать — По сравненью с прошлым годом Надо норму выполнять!

Мне нужен акт вскрытия трупа, (А вдруг — криминал?! Не дай бог!) И вот в это хмурое утро Иду к судмедэксперту в морг. А там уже греется чайник, И что-то кипит на плите. Эксперт говорит мне: "Начальник! Привет! Как же рад я тебе! Сейчас мы с тобой выпьем чаю, А хочешь — разбавленный спирт, Я тут среди трупов дичаю, Вот, кстати, вчерашний лежит. С утра до темна на работе, Усталость и боли в спине, К тому же все чаще мне что-то Являются трупы во сне!" Напиток из чайных пакетов В дежурные кружки разлит, И вскоре, совсем незаметно, Забулькал разбавленный спирт По капле, совсем не для пьянки, Ведь мы с ним знакомы давно И видели жизнь наизнанку, Не ту, что снимают в кино. …Я с ним, словно с братом, простился, К дверям мимо печки прошел, Там череп в кастрюле варился, Который вчера я нашел….

Глазки светятся у мошенницы, Речи сладкие — в сердце нож! Ножки длинные, шмотки стильные, А поверишь ей — пропадешь! Мы нашли ее с краденным бельем, Да еще с чужим кошельком, Белы рученьки да в наручники За обманутых мужиков! И теперь она, получив сполна, В зону женскую попадет, Где шальной народ да за годом год Камуфляжную форму шьет!

Я однажды сюда на попутке доеду И еще километр от трассы пройду. Где-то здесь есть погост, где лежат мои деды, Да боюсь — будет поздно, уже не найду. От погонов пускай отдохнут мои плечи, Одуванчиков мед околдует меня, Чуть хмельной я тогда обязательно встречу Постреленка-мальца, в нем узнаю себя. Край родной! Сколько ж я помотался по свету, Подчиняясь приказам бездарных людей?! Чтоб однажды понять с грустью истину эту, Что никак на земле не прожить без корней.

На базаре старый дед Выбирал велосипед. Выбрал марку, выбрал цвет — Кошелька в кармане нет. Вот несчастье, вот беда! Участкового сюда! Участковый тут как тут, Если громко позовут. Просто рядом постоял, Просто с кем-то поболтал, И в карманах старика Вдруг нашлись два кошелька. Наконец-то старый дед Приобрел велосипед. Дома вспомнил: «Вот те на! Кошелек взяла жена!»

Видел я у зеркала Школьного инспектора, Форма милицейская девушке идет. Пролетела сказкою Ваша жизнь гражданская И совсем не детская Вас работа ждет. Хамство, мордобитие, Пьяные родители, Девочки без комплексов, водка, наркота, Вот вам, дочки-матери, Игры в демократию: Нет моральных ценностей — мрак и пустота. … Все потом наладится, Колесом покатится, Раннее замужество, маленькая дочь, Обратят внимание — В следствие, в дознание, Да хоть к черту лысому, но от школы прочь!

Там, где снежинки не тают Дедушка добрый живет, К нам на санях приезжает, Чтоб проводить старый год. Детям он дарит подарки В сказочный праздник зимой, Выпьет со взрослыми чарку И уезжает домой. Впрочем, у Деда Мороза В хаосе праздничных дней Тоже бывают курьезы Как у нормальных людей. …Ехал однажды он к детям, Вез им подарки свои, И под Кукуевым где-то Был остановлен ГАИ. Как оказалось у деда Нет документов совсем, Так что во время обеда Он развлекал КПМ. Лошади безномернЫе, Огнетушителя нет И на товар накладные Не показал этот дед. Тут же в мешке серебристом Бомбу-петарду нашли И в райотдел террориста Под Новый год привезли. Дети под елкой собрАлись, Детям обидно до слез: Песенки пели, старались, Но не пришел Дед Мороз! …Если вы дома грустите, Мы вам сумеем помочь — К нам в райотдел приходите В предновогоднюю ночь!

Семен Семеныч — добрый человек, Из тех, кому лентяйничать не в мочь, Однажды после дождика в четверг Надумал участковому помочь. Он президенту написал письмо Как бедно, мол, милиция живет, Что в кабинетах зябко и темно, Не выделяют средства на ремонт. Но он не знал, что жалобы читать Не позволляет президенту ранг, И может дров немало наломать Запущенный неловко бумеранг. В фамилии затерся первый слог — Нет человека и проблемы нет! А участковый занял денег в долг И лично штукатурит кабинет.

Со старого фотоснимка Из лучших моих годов, Прищурив глаза, с улыбкой Глядит старшина Петров. Я помню, вчера как будто, Был с выкладкой марш-бросок, Я думал: помру в то утро, Лицом упаду в песок. — А ну-ка, вперед, мужчина! Здесь нытикам — грош цена! — Подталкивал локтем в спину Безжалостный старшина. — — Пусть выйдет соленым потом Вкус маминых пирожков! Такая у нас работа! — — Шутил старшина Петров. От крови отмыв портянки, Я жил лишь одной мечтой: Когда-нибудь на гражданке Расправлюсь со старшиной. Я доли хлебнул солдатской, И вот через пару лет Вернулся к делам гражданским: Бардак и работы нет. Менялись в стране законы, А надо же как-то жить! Я снова надел погоны, В милиции стал служить. Здесь тоже бывало жарко, И вспомнить пришлось добром Полученную закалку, Что дал старшина Петров.

Пожалуйста, друг мой Володя, Не стой у меня за спиной! Ты видишь — никак не выходит Добить материал отказной! Обычная, вроде, фактура: Мобильник пропал дорогой, Но, кажется, прокуратура Не будет согласна со мной. Вот как бы сослаться красиво, Допустим, на рваный карман? Володя! Зачем же ты пиво Опять подливаешь в стакан?! Ну, вот, наконец, все готово, Осталось листы посчитать. Так кто говорил: участковым Нельзя ничего поручать?!

Известно всем: во время следствия Каких ньюансов только нет. Осмотр места происшествия — Бесспорно, главный компонент. Пока вся группа строит версии, Пока собака ищет след, Из чемоданчика чудесного Припасы достает эксперт. И вот уже затвором щелкает Потертый фотоаппарат, И черным порошком подчеркнуто Все, что не видимо на взгляд. Определит работу следствия И весь его дальнейший ход Все, что на месте происшествия Эксперт старательный найдет. …Кому-то возразить захочется: Мол, зря экспертов так хвалю. Хвалю! Но тех, кто добросовестно Работу делает свою!

Ну вот, совещание снова, В повестке серьезный вопрос: Что ждет нас в году этом новом, И что год прошедший принес. Сначала все шло как обычно, Докладчик с трибуны вещал, Что кто-то работал отлично, А кто-то весь год «сачковал». И вдруг дали слово главбуху, Вопрос ей был задан такой: «Действительно будет, по слухам, Прибавка к зарплате весной?» — Неправда, — главбух отвечала. Но лучше б соврала тогда, Поскольку давно всех «достала» Система оплаты труда. Весь зал загудел словно улей, В истерике кто-то кричал: «Опять подлецы обманули!» И в обморок кто-то упал. И слышалось, хоть и нечетко На фоне других голосов: «…ночные…за переработку…» И несколько матерных слов. На том бы скандал завершился И даже счастливым концом — Внезапно к трибуне пробился Гаишник с опухшим лицом: «Ребята, подайте, кто может, Мне б хлеба купить на обед! Главбух обещала: поможет, Теперь говорит: «Денег нет»! Главбуха связали, скрутили, Как видно настала пора, Кассира едва не убили В последнем ряду опера. Президиум был переизбран Из самых надежных людей, Приверженцев социализма И старых марксистских идей. И многим тогда показалось, Как будто в тельняшке матрос Прошелся вразвалочку малость И красное знамя пронес. Был выдвинут тезис: «Главбуху Зарплату совсем не давать, А всем остальным — уважуха, Оклады в три раза поднять!» Отряд из пяти делегатов Отправился кассу вскрывать. Все то, что не дали в зарплату, Поручено было изъять. В то время, когда делегаты Назад не вернулись пока, Дежурный сломал радиатор, В кастрюльку набрал кипятка. Чаёк заварили морковкой, Эх, жалко, что сахара нет! И вот уже скручены ловко Цигарки из старых газет. А прения все продолжались, Кричали: «Главбуха — во двор! Деньгами народа зажрались! Расстрел — вот и весь разговор!» Примерно в течение часа Стоял несмолкаемый гвалт, И вдруг возвратился из кассы Направленный раньше отряд. Доложено было публично, Что касса и вправду пуста, Отсюда и вывод логичный, Что совесть главбуха чиста! Ну ладно, главбуха простили, И чая налили стакан, А после домой отпустили. Такой получился изъян! Вопрос о зарплате, однако, Под пыльным завис потолком — Решили на санках с собакой В столицу послать ходоков. На том совещание наше Зарыли мы, жутко устав, И, хоть мы не сеем, не пашем, Пошли по рабочим местам.

Девчонка — рыжий хвостик, носик уточкой, Пришла работать в следственный отдел, И вот девчонку подучили чуточку И завалили кипой пыльных дел. А за окошком голуби целуются, И зелень кое-где уже видна, Настойчиво зовет гулять на улицу, Звеня капелью, ранняя весна. Рабочий день еще не скоро кончится, А на душе — тоска, хоть зареви! И маленькому сердцу очень хочется Большой испепеляющей любви! Она совсем не знает, и, наверное, Не суждено когда-нибудь узнать, Что рядом также бьется сердце бедное Мужчины в кабинете номер пять.

Это кто пускает слухи, Что в милиции есть план?! — Нет! — сказали мы с Петрухой, — — Это выдумки, обман! Есть такая директива: Чтоб народ не раздражать, План отныне «перспективой» Нам велели называть. Хоть придумано красиво, Нам с Петрухой не понять, Как же эту перспективу Предстоит нам выполнять? Вот такой, к примеру, случай: Алкоголик бьет жену, Мы такому скажем: «Лучше Не позорь свою страну! Собери в кулак всю силу, Чтоб не пискнула жена, Нам, согласно перспективе, Степень тяжести нужна!» Два соседа ради скуки Межевой затеют спор, Одному — лопату в руки, А другому — дать топор! За деревней наркоманы Рвут спокойно коноплю, Пусть нарвут побольше в граммах, Чтоб хватило на статью! Так решили мы с Петрухой: Алкоголик, наркоман Путь не верят этим слухам, Что в милиции есть план!

Ждать перемен мало толку, Если в стране «бепредел». Слышали: снова в поселке Дом престарелых сгорел? Сводит к нулю все реформы Нищая жизнь стариков, Словно по белому черным Перечеркнули мазком. И, словно в битве тяжелой, Встали стеной все, кто жив, Значит опять участковых Надо послать на прорыв, Чтобы в домах-интернатах Со стариками и без «Выплыло» все, что когда-то Там не нашло МЧС. …Жить, о других беспокоясь, Стало не модно сейчас, Так же как делать на совесть Все, что зависит от нас.

Утром будильник звонком разродился: «Хватит валяться! Вставай!» Быстро умылся, быстро побрился, Пью обжигающий чай. Только вот что-то першит в носоглотке, Может, курил натощак? Нет, не курил и не пил «левой» водки, Было бы в горле не так. Вспомнил: вчера я со следственной группой В дачный район выезжал, Там от останков сгоревшего трупа Запах ужасный стоял. Нарисовалась картина такая: Самый обычный мужик Жил на Земле, никому не мешая, Вел огородный дневник. «…В пятницу теща затеяла склоку: Сею морковку не так! Тут же жена, подлетевшая сбоку Мне показала кулак! А в воскресенье приехали внуки — Сбагрил «любимый» сынок, Тут же затеяли драку со скуки И потоптали чеснок…». Запись последняя, почерк неровный, Видно дрожала рука: «Утром сегодня сосед вероломный Кучу насыпал песка! Я возмутился, он бить меня начал На огороде моем! Все! Надоело! Сожгу свою дачу, Пусть полыхает огнем!» Этот дневник я нашел за сараем, Там, где смогли потушить, Видно мужик, изнутри выгорая, Просто не мог уже жить. …Меньше одним человеком на свете, Спичкой погас на ветру, Лишь обгоревшие кости и пепел. Да, еще привкус во рту.

Мужчина печального вида К экспертам пришел как-то раз: «Прошу вас помочь инвалиду, Одна лишь надежда на вас! Я долго лечился в больнице, Едва не попал на тот свет, И, надо ж такому случиться, Не умер, но памяти нет! Пожалуйста, добрые люди, Скажите мне, кто я такой, И где моя Родина будет, Чтоб мог я вернуться домой?» Мужчину на стул усадили, Из кулера дали воды. — Поможем, — эксперты решили, — Беднягу спасем от беды. Габитоскопист мерил уши, Мял пальцы дактилоскопист, А фоноскопист голос слушал, Пока делал слепки дантист. Мужчина ушел, обещая Зайти через пару недель, Поскольку работа — большая, Ее не закончить за день. Все было бы мирно и чинно, Экспертам — почет и хвала! Но… после ухода мужчины Пропал телефон со стола, Дантист не нашел инструменты, Барсетку — габитоскопист, Искали свои сигареты Трассолог и фоноскопист. С тех пор посторонних не видно, Эксперты усилили дверь, Мужчину печального вида Милиция ищет теперь.

…Время пулей пролетело, Дознаватель молодой Приводил в порядок дело Об угрозе ножевой. Он трудился, он старался, Уложился в срок, и все ж, Как назло, запропастился Приобщенный к делу нож! Он подумал: «Участковый, Что на место выезжал, Нож «посеял», бестолковый, Или даже не изъял». Дознаватель — молодчина, Он смекалку проявил И в ближайшем магазине Подходящий нож купил. Так решил он: за промашку Не посадят, не убьют, Прикрепил к ножу бумажку И направил дело в суд. …Под столом за хламом разным В темном пыльном уголке Завалялся ножик грязный В целлофановом кульке. Он был сбит под стол фуражкой — Вот удел вещей простых! Но была при нем бумажка С именами понятых. Пусть ржавеет и сгнивает, Пусть истлеет, как в гробу! Ведь, воскреснув, поломает Дознавателя судьбу!

В мой почтовый ящик почтальон Сунул милицейскую газету. Жаль, что время зря потратил он, Чтобы принести бумагу эту! Потому, что я уже давно Перестал читать такую почту: Что б там ни писали — все равно, Ну не интересно, это точно! Ну зачем мне знать, что генерал Рассказал в Совете ветеранов, Или как удачно выступал Наш спортсмен из общества «Динамо»? Там, как будто в сводке с посевной Из времен расцвета комсомола, «Освещают», как один герой Выполняет план по протоколам. Как легко, не напрягая ум, Просто по шаблону текст штампуя, По заказу или наобум Вписывать фамилию любую! Неужели нет у нас проблем?! Неужели гладко все и чисто?! Может быть, боятся острых тем Наши «работяги»-журналисты?!

В уголовно-исполнительной инспекции нынче праздник! Не стесняйся, заходи! Посетителям мы прочитаем лекцию — семинар на тему дружбы и любви! Потому, что эти древние понятия в каждом деле помогают нам всегда, Улучшают основные показатели и, конечно же, условия труда! Дорогие наши граждане судимые! Мы вас любим и хотим вам пожелать, чтоб здоровыми вы были и счастливыми, постарайтесь впредь закон не нарушать! Заходите к нам почаще, участковые! Мы вам рады, мы надеемся на вас и на тех, кого проблемы подростковые точно так же беспокоят, как и нас! В уголовно-исполнительной инспекции нынче праздник, и поэтому, друзья, заходите, приносите мясо в специях и спиртное! Без спиртного нам низзя!

Дачи. Солнце землю греет, Все цветет и зеленеет, Трудятся на грядках наши граждане. И пошла уже, смотри-ка, Ранней спелости клубника — Хочется своей отведать каждому! Подождем еще немножко, И появится картошка, Вовремя полита и удобрена, А потом на каждой даче Уродится, не иначе, Крупная малина и смородина! Цветоводство, садоводство, Витаминов производство — Радуются дети и родители! Но они пока не знают, Что за ними наблюдают Жадные и хитрые вредители. Хорошо, что есть богатый Выбор ядохимикатов, Их успешно применяют многие, Но каким не брызгай ядом, Нет спасения от гадов, Если эти сволочи двуногие! И, конечно же, резонно В пору дачного сезона По давно сложившейся традиции, Повсеместно, очень часто, С обворованных участков Люди обращаются в милицию. Что ж, давайте, приходите, Заявления несите, Даже если кража пустяковая. На раздолбанной машине И на собственном бензине К вам приедут злые участковые.

Читая книги о войне, О судьбах царских генералов, Я вижу сам себя гусаром, Лихим повесой на коне. Держусь израненный в седле, Спасая знамя полковое, И нет мне счастья и покоя Пока отечество в огне. Потом у князя на балу Скандал без видимой причины, Дуэль, кровавые рубины По пистолетному стволу. Я чуть живой в траве лежу, Ах, все приснилось мне, наверно! …Увы! Жандармским офицером Я много лет уже служу.

Мне б немного отдохнуть, полежать, Мне бы мяса пожевать от души, Но приходится за кем-то бежать, Но приходится куда-то спешить! А здоровье, извините, не то — Сердце ноет, да и печень шалит, А меня не пожалеет никто, И за службу не поблагодарит! Больше спрашивать пора с молодых! Пусть попробуют побегать с мое Без больничного и без выходных По следам, что оставляет ворье! Нет, никто не хочет слушать меня, Остается только тихо скулить В ожидании удачного дня, Чтоб начальника за нос укусить.

В четверг совещание было, Рассмотрен был важный вопрос: Правительство наше решило С коррупцией биться всерьез. Обзор негативных явлений Докладчик с трибуны читал, Потом перешли к обсужденью. Один подполковник сказал, Что, мол, дожидаться негоже, Когда нас возьмут в оборот, Мы сами взять за руку можем Любого, кто взятки берет! И, чтобы в глазах руководства В дерьмо не ударить лицом, Нам план разработать придется, Как будем ловить подлецов: «С кого же начнем? Предлагайте! Смелее! Здесь только свои!» Весь зал зашумел: «А давайте Поймаем на взятках ГАИ!» Начальник ГАИ, беспокоясь За честь подчиненных своих, Ответил: «Имейте же совесть — На днях осудили двоих! Давайте-ка в рамках закона Проверим бойцов ППС, Вон, их командир батальона Недавно купил «Мерседес»!» Однако начальник по кадрам Резонно заметил в ответ: «Сержантов тревожить не надо, У них без того — некомплект!» Потом предложение было: «Задать участковым дрозда», Но тут же его отклонили: Кто ж будет работать тогда? И даже начальника тыла Затронул товарищ один, За то, что в сортире нет мыла, «Налево» уходит бензин, На даче он выстроил терем, Забор обложил кирпичом. Но это совсем не по теме, Коррупция здесь ни при чем! … Вот так перебрали все службы, В Москву был направлен ответ, О том, что нас трогать не нужно, Поскольку коррупции нет!

День участковых вот так начинается: В девять начальником МОБ Лично задача для каждого ставится, Лучше работали чтоб. Семь человек на футбол едут с радостью, Пять — наркоманов таскать, А вред здоровью людей средней тяжести Шестеро будут искать. Всем остальным все равно делать нечего, И на участках своих Факты угрозы убийством до вечера Выявит каждый из них. А в заключение будет приказано: Преодолев в себе лень, Сдать участковые норму обязаны — Пять протоколов за день. …Жаль, не берется в расчет обстоятельство, Что заявлений — мешок, И участковые с ног уже валятся, Чтобы проверить их в срок! Люди несут заявленья на листиках, Ждут терпеливо ответ, Не понимая, что в цифрах статистики Пунктов о помощи нет.

Внук не спит, глаза открыты: — Расскажи-ка, дед, Как в милиции служил ты Целых двадцать лет. За бандитами гонялся? — Да, — шепчу в ответ, — И ни капли не боялся? — Не боялся, нет. Слов негромких паутина И тепло от рук — Спит мой будущий мужчина, Мой любимый внук. Он мне память растревожил: Что сказать в ответ? Как служил я? Как я прожил Эти двадцать лет? Душно в доме, быть ненастью. Вышел. Закурил. Двадцать лет в дежурной части Честно шоферил. Был мне домом бедолага — Старенький УАЗ, И, бывало, в передрягах Выручал не раз. Срок придет, и внук узнает, Так уж суждено, В жизни все не так бывает, Это — не кино.

Однажды по почте пришло к нам письмо — Такой, не российский, конверт, Гражданка писала, что очень давно У нас проживал ее дед, Что жил он небедно и дом свой имел; Во время гражданской войны Собрал барахлишко и как-то сумел Удачно сбежать из страны. Но прежде, надеясь вернуться назад И веря в поддержку святых, Поднял подоконник и спрятал там клад Из царских монет золотых. Потом за границей, живя в конуре, Он много чего испытал, И детям своим лишь на смертном одре О тайне своей рассказал. Наивная женщина просит в письме: «Коль дом не разрушен в войне, Найдите монеты, верните их мне, Немного оставив себе». Легко участковый нашел этот дом — Стоит, как лет двести назад, Но как рассказать проживающим в нем, Что в доме имеется клад?! Улыбка, немного смекалки — и вот С жильцами беседует он: «Есть жалоба: вы проводили ремонт — Соседей нарушили сон». Осмотр помещений. А вот и окно, Все точно, согласно письму, Лежит подоконник, как видно, давно, Но как подступиться к нему?! Так был участковый поставлен в тупик, И, раз уж пути нет назад, Спросил у хозяина он напрямик: «Не найден ли в доме был клад?». И тот пояснил: «Было дело. Давно Работал у нас штукатур, Сорвал подоконник, нашел под окном Остатки истлевших купюр». Ни с чем участковый вернулся в отдел (Не будешь же стену ломать?!), Бумагу достал, за компьютер присел Гражданке ответ сочинять. Он ей лаконично ответил письмом, Что в поисках царских монет Им лично осмотрен указанный дом, Но признаков клада в нем нет. …Мы думали: блеск золотого тельца Теперь не смутит ни кого, Но… месяц спустя, от того же лица Опять получили письмо! Но тон в этот раз — совершенно иной: «К вам больше доверия нет! И как вы могли поделить меж собой Монеты, что спрятал мой дед?!» А это — не шутка! Начальником МОБ Вопрос был поставлен ребром: «Возьмите экспертов, немедленно чтоб Осмотрен был тщательно дом! И, если итог будет равен нулю, Опять не отыщется клад, Отдаст участковый зарплату свою, Поскольку во всем виноват!» Когда же на место приехал отряд, Такую картину застал: Одни лишь руины от дома лежат, Груженный стоит самосвал! …Гадать, чем закончился этот рассказ, Сегодня уже смысла нет: Недавно гражданка, «доставшая» нас, Опять нам прислала привет! — Уж вы извините, — так пишет она, — Мой дедушка врал иногда! Я справки в архиве о нем навела: У вас он не жил никогда!

Вот была на днях потеха! Доползла до нас молва: Должен к нам в отдел приехать Вновь назначенный глава. Тут же веники раздали Арестованным БОМЖам, Чтобы тщательно убрали Возле входа разный хлам. Двор, не вымытый ни разу, Мы побрызгали водой, Три поломанных УАЗа Утащили с глаз долой. Там, где трещина зияла, Расколовшая фасад, С популярным словом «Слава» Мы повесили плакат. А на клумбе для порядка Вместо вырванных кустов Прикопали два десятка Свежесорванных цветов. Было сделано немало, И в одиннадцать утра С криком: «Едет!» прибежала С перекрестка детвора. И, действительно, на тройке, На купеческий манер, К нам заехал резво, бойко, Новоиспеченный мэр. Хор цыганский грянул дружно Что-то между «Пей до дна» И про то, как наша служба И опасна, и трудна. Струны рвал на балалайке Водки хапнувший медведь, Фотокор в цветастой майке Все спешил запечатлеть. Зам начальника по тылу Хлеб да соль в руках держал, Мэра спешно проводили В конференционный зал. Чтоб не смог изъяны наши Он заметить по пути, Приказали секретарше Белым лебедем идти. В зале мэр прошел к трибуне, О себе поведал нам: Мол, не думал о фортуне До вершин добрался сам. Мы всё ждали, что расскажет, Как вершины покорял, И никто не кашлял даже И в носу не ковырял. Только вдруг, внезапно как-то, Наш глава закончил речь И сказал, что будет свято Он традиции беречь, Что доволен службой нашей, Очень рад, что посетил, Взял под руку секретаршу И на тройке укатил. …Что касается традиций — Не гадайте по руке: Все, как было, сохранится В нашем тихом городке — Грязь, разруха, бездорожье, Сквер с некошеной травой, И такие встречи тоже С вновь назначенным главой.

Жарко. Мокрая рубашка Липнет на спине, Милицейская фуражка — Груз на голове. Всем известно: форма наша — Чья-то блажь и дурь, Но попробуй снять фуражку — Тут как тут патруль! Нет, потей, как ненормальный, Ты — для всех пример, Ты же — «облико морале», Милиционер! И кому какое дело При таких делах, Если всё «хозяйство» спрело В шерстяных штанах! Под фуражкой хоть не видно Перхоть и прыщи — Сам такую службу выбрал, Так что — не взыщи!

Ну, что, Хрипатый?! Брось ломаться! Ведь мы знакомы много лет! Давай, колись, раз уж попался, Пути другого просто нет! Ведь это ты на той неделе Квартиру брал у зубника?! Поймать тебя мы не сумели, Теперь ты влип, наверняка! Давай, рассказывай, Хрипатый, Кому ты золото сбывал, Что просадил, играя в карты, И что на ширку обменял! Давай, колись, тебе зачтется, Когда подельников ты сдашь, А ломка в камере начнется — Еще десяток вспомнишь краж! Не надо только лезть на стену, Чтоб под придурка закосить, Не вздумай вскрыть зубами вены Или иголку проглотить! Потом ты будешь врать на зоне Про милицейский беспредел, О том, что все — не по закону, Что за чужие кражи сел.

Я — последний, я — не первый! Но за мной не занимать! Подойти должны, примерно, Человек, так, двадцать пять! Будет Колька-участковый, Лёха-опер станет тут, Дознаватель будет новый, Я не помню, как зовут, Будут: следователь Сашка, ППС-ников отряд, Будут сразу две Наташи — Это секретариат. А еще передо мною Сдали очередь с утра Семь сержантов из конвоя И ОБЭПа опера. …Но, пока я распинался, Объясняя кто за кем, В бухгалтерию прорвался Зам начальника КМ. Ничего, мы ждали больше, Можем снова подождать, Ведь ему в два раза дольше Будут денежки считать. Есть приказ, такое дело: Крепко Родину любя, Руководство может смело Поощрять само себя. Вот он вышел, поправляя, Оттопыренный карман — Знать, не зря мы закрывали Показателями план.

Из самых благих побуждений, Возможно, скотине на корм, Безжалостно конюх Савелий Скосил коноплю за селом. Пускай бы росла до морозов! И кто его только просил Сорвать операцию «Доза», Что наш райотдел проводил?! Еще бы пяток наркоманов На этом лугу попаслись, Как раз бы хватило до плана, И было бы все — зашибись! Пока конопля встанет снова, Отдел пострадает всерьез, И, прежде всего, участковый — За то, что допущен покос!

Слышали: при следственном отделе В пятницу открылся магазин? Очередь была, но мы успели — Я и мой товарищ армянин. Чем торгуют? Ясно чем — дровами, Палками любой величины! Нарубить мы их не можем сами, Но для плана нам они нужны! Я взял палку среднего размера — Следователь уступил один, Биту взял из клееной фанеры Щедрый мой товарищ армянин. Что поделать, братцы, если все мы Заучили четко с малых лет, Что надежней палочной системы Ничего в стране советской нет!

Проверяющий в ООП По столу ладонью — хлоп! «Я намерен очень жестко проверять все службы МОБ! Ну-ка, дайте КНД По работе с ДНД, А не то сейчас устрою праздник в вашем ОВД!» И давай он все читать, На бумаге помечать, Мы решили: «Надо как-то наши службы выручать!» Витя, как бы невзначай, Заварить надумал чай, О хорошем местном пиве сразу вспомнил Николай, А потом еще рискнул — Про рыбалку на блесну. Все услышали, как тихо проверяющий вздохнул. Это был хороший знак — В чай добавили коньяк, Мы ж не первый год на службе, понимаем, что да как. Справку бросили писать — Едем в баню отдыхать! Там дружинницы желают про дружину рассказать!

Что ж ты, Сашка, такой невезучий?! Что за крест у тебя на судьбе?! Вечно встрянешь в какой-нибудь случай, Словно липнут напасти к тебе! Началось все с того, что однажды Поручили тебе рассмотреть Заявление с признаком кражи, Вот тогда и пошла круговерть! Возбуждать уголовное дело, Как обычно, никто не желал, Ты тогда, молодой, неумелый, Сочинил отказной материал. А затем прокурора помощник Усмотрел совокупность статей — Заработал ты «выговорёшник», Самый первый в карьере своей. Что потом? После ссоры с подругой, В грош здоровье свое не ценя, Ты напился, как горький пьянчуга, И на службу не вышел два дня. Посчитали: уволить — жестоко, Наказали тебя, чудака, Лишь за то, что нарушены сроки, Предусмотренные УПК. А вчера ты опять отличился (Ой, держите меня, мужики!): Кто-то снял, или сам отвалился Задний номер служебной «Оки»! Не бывать тебе, Сашка, «старлеем» — Так в отделе у нас говорят! Я нисколько тебя не жалею, Потому что ты сам виноват.

Товарищ полковник! Скорее, скорее В штыки поднимайте бойцов: Наш Н-ский район захватили злодеи, Настроили вилл и дворцов! А там, где бежала река-невеличка, Впадая в зарыбленный пруд, Поставлен забор, на заборе — табличка: «Стоп! Частная собственность тут!» Вы сразу поймете, приехав к нам лично: В районе милиции нет! Один участковый, и тот — на больничном, Закрыт на ремонт сельсовет! «Не надо кричать, — успокоил полковник, — Так многие люди живут! Я тоже построил там маленький домик С забором и видом на пруд. А в том, что милиции нынче нехватка, Так это — не наша вина, Зарплата плохая у стражей порядка — В инфляции наша страна. Но скоро от счастья заплачут старушки — Грядет грандиозный проект: Проложат дороги, сломают избушки, Даешь олимпийский объект!»

В одном районе, где тепло и сухо, Где молятся, чтоб не иссох арык, Работал участковым некто Сухов — Бывалый и покладистый мужик. А вместе с ним, в различных заварухах, Трудились, как история гласит, Помощник участкового Петруха И, будучи внештатником, Саид. Кипела жизнь, работа шла как надо, Вершились уголовные дела, Но как-то раз в район нагрянул с бандой Жестокий гастарбайтер Абдулла. Под ним уже давно земля горела, Чтоб кары избежать, надумал он С награбленным товаром и гаремом Податься в одночасье за кордон. Бандит зафрахтовал баркас рыбацкий, Таможеннику щедро заплатил, И, только лишь собрался в путь пиратский — Ему дорогу Сухов преградил. «А ну, стоять! — сказал товарищ Сухов, Направив самодельный пулемет, — — Иначе динамит взорвет Петруха, Саид цистерну с топливом сожжет!» Но хитрый Абдулла отбился словом: «Давно помочь милиции хочу! Быть может, сговоримся, участковый? Я штраф какой угодно заплачу!» Затылок почесал товарищ Сухов… И вот уже опущены стволы, Открыла Гюльчатай лицо Петрухе — Он перешел в команду Абдуллы. Саид умчался прочь с большим пакетом, Решив не подчиняться ни кому — Он выкуп взял за голову Джавдета, Сам Абдулла не нужен был ему. Один лишь Сухов всё затылок мучил, Не зная, как вернее поступить. Классический, однако, вышел случай, Как у Шекспира: «Быть или не быть?» Как будто бы весов огромных чаши Наполнил искуситель-демон злой: На правой — долг, закон, зарплата наша, На левой чаше — дружба с Абдуллой. …Так, с той поры, висит вопрос открытый, Не меньшей актуальности сейчас: Принять с поклоном мзду из рук бандита, Иль, все-таки, взорвать его баркас?!

На площади центральной Стеной стоит народ, Слышны слова, буквально: "Наш Сталин — патриот!" Седые ветераны, Колодки орденов. А нам — "по барабану", Хоть Сталин, хоть Хрущев! (… Лужков) Нам не нужны дебаты, И митинг — не для нас, Стоим мы, как солдаты — Такой у нас приказ! Мы — девять участковых, Нам велено стоять, С утра до полшестого Порядок охранять. Ругаемся в полсилы, Плюемся всякий раз, Когда трещат "мобилы" Разыскивая нас: "Нет, я не отдыхаю! Нет, не зайду я к вам! Я митинг охраняю — Такой у нас "бедлам"! Бог, видно, ругань слышит — Его не проведешь! На небо туча вышла, На площадь хлынул дождь! И бьет косой посланец Рассерженных небес, Круша портретов глянец И кумачовый лес. Неужто разойдутся?! Неужто — всё, отбой?! Нет! Эти не сдаются, У них зонты с собой! В зонты пенсионерам Наотмашь капли бьют, Жаль, милиционерам Зонты не выдают. Народ, от ливня прячась, Смеясь, глядит на нас. Пусть мы промокнем насквозь, Но выполним приказ!

Есть с отчетностью проблемы, И в грамматике я слаб. Не тушуясь, первым делом Я иду с бумагой в штаб. Там сидят специалисты — Самый грамотный народ, Программисты-прогнозисты На столетие вперед! Там на каждую бумажку — Заготовленный ответ! Без бумажки ты — букашка, А с бумажкой — горя нет! Мне, как будто иностранцу, Говорят, как поступить, Как различные нюансы В буквах, в цифрах отразить: Взять бумажку и размножить И по ней составить план, Через месяц подытожить, В службах выявить изъян. И в рабочие тетрадки Непременно записать План-обзор по недостаткам, Как их надо устранять. Указания, приказы, Ворох срочных телеграмм — Так бумажная зараза Заползает в души к нам. Нас несут бумаго-реки, Нас прессуют в общий ком, Как остаться человеком — Не бумажным червяком?!

Наверное, из лучших побуждений, Поэт известный как-то сочинил Забытое теперь стихотворенье, Как добрый дядя в МВД служил. Он в рамках стихотворного размера Герою имя выдумал: Степан, Когда не знали милиционеры, Что кроме долга существует план. Он, если приукрасил, то — не слишком, Поскольку жил в такие времена, Когда тянулись к светлому мальчишки, И уважала «органы» шпана. Но время шло, оплот социализма Прогрыз до дыр безжалостный червяк Невиданного прежде формализма, С которым мы не справимся никак. Как вышло, что промчались мы галопом, Не выставив заслоны и посты На тот рубеж, где наши дяди Стёпы Еще не звались прозвищем: «менты»?!

Все знают анекдот, как из командировки Нежданно для жены вернулся муж домой? Так это — про меня, хоть стыдно и неловко, Послушайте, друзья, рассказ печальный мой. …Я ездил по делам в столичный мегаполис, Жену предупредил, что буду там три дня, Но что-то не срослось, и я, не беспокоясь, Вернулся в дом родной, где ждёт жена меня. Была глухая ночь, супругу не тревожа, Я дверь открыл ключом, шагнул через порог, Но кто-то в темноте скрутил меня в прихожей И шляпой рот заткнул, чтоб я кричать не смог. И слышу, в телефон сказал всё тот же кто-то: «Пришлите-ка сюда скорее оперов! Здесь у меня — маньяк, похож на идиота, Сомненья есть, что он психически здоров!» Я, может, второпях, попал не в ту квартиру, Как в фильме, например, «Ирония судьбы»?! Нет — слышно, как журчит вода в бачке сортира — Я этот нежный звук с другим не спутал бы. Ну, ладно, хоть свои — приедут, разберутся, Я даже их прощу за опыты со мной, Но что же за смешки из спальни раздаются?! И что за человек там шепчется с женой?! Я корчусь на полу, в наручниках запястья. Когда же, наконец, спасут меня уже?! Вдруг вижу: силуэт, давно знакомый, к счастью — На кухне свет зажгла супруга в неглиже! «Нет, — думаю, — постой! Скорее небо рухнет, Чем у меня на лбу появятся рога!» И, кое-как, ползком добрался я до кухни, Как вдруг меня в паркет впечатала нога. Дальнейший ход борьбы я помню очень скверно, Поскольку получил удар по голове, И знаю лишь со слов супруги незабвенной А также от врача из клиники в Москве. …Есть у моей жены сестра-близнец в Калуге, Так вышло — у неё приёмная семья, И вот она как раз у нас гостила с другом, И этот самый факт сокрыт был от меня. А этот друг — женат, он тайно с ней приехал, Оставив свой спецназ, чтоб налюбиться всласть, И сводница моя, способствуя утехам, Отдав ключи сестре, на дачу подалась. Вот так я пострадал за женскую натуру, Такой вот у меня случился анекдот! Ну, ладно, я пойду — пора на процедуры, Злодейка-медсестра покоя не даёт!

Деньги, пока они новые, пахнут краской, печатным станком. Деньги — как дети, весь мир им распахнут, море соблазнов кругом. Можно попасть в портмоне олигарха, можно — в чулок бедняка, но после этого деньги не пахнут, пахнет деньгами рука. Взяткой пропахли чиновничьи пальцы — взял и опять взять готов. …Денежный запах в руках не остался у осуждённых ментов.

Николаевна — одна: умер муж, погиб ребёнок. Засветилась вся, когда приблудился к ней котёнок. Будто в серенький комок бог вложил родную душу: «Кушай курочку, Сынок, молочко из блюдца кушай!» Николаевна Сынка выносила из парадной и пасла его, пока не оправится, как надо. При таком уходе кот очень быстро стал «котищем», млел дворовый наш народ: «Что за кот! Глаза, усища!» Двор Сынка зауважал, даже местные пьянчуги, потому что он гонял всех чужих котов в округе. Но изъян, конечно, был, как и у любого зверя: метить кот мочой любил у жильцов входные двери. Николаевне о том все соседи говорили — убирала за Сынком, что поделать, двери мыла. Возмущался больше всех из восьмой квартиры житель — да вы знаете — Олег — «Скорой помощи» водитель. …В сентябре волна прошла эпидемий и болезней, Николаевна нашла труп любимчика в подъезде. Горевала, но тайком от соседей и знакомых, над печальным бугорком в палисаднике за домом. Только с этих самых пор вдруг она переменилась, и судачил весь наш двор: «Николаевна «сказилась». Стали люди замечать блеск в её глазах особый, а в чертах лица — печать затаённой тихой злобы. Аж на целых три листка написала Президенту, что сгубил Олег Сынка, отравил, похоже, чем-то. Мы не ведали о том, видим: малость нездорова, но пришёл во двор с письмом, с этим самым, участковый. Добросовестно собрал ворох справок, объяснений, Николаевне сказал: «Нет состава преступлений». Но она не унялась, и уже довольно грубо, не стесняясь, лила грязь на Олега-«душегуба». Раскалилась добела, попыталась отравиться — помощь «скорая» пришла — койко-место в психбольнице. …Николаевна — одна, в этом, видимо, всё дело. Очень трудно жить, когда ты — один на свете белом.

Говорят, на Западе эксперты Прямо вытворяют чудеса: По микроскопическим фрагментам Личность "вычисляют" в полчаса. Говорят, дошло там до такого: Стоит только гангстеру чихнуть, — Будте, — говорит ему, — здоровы! В местной каталашке кто-нибудь. А у нас, пока, всё — по-старинке: Реактивы, фотоаппарат. Это — в центре, где-нибудь "в глубинке" — Уровень, как сотню лет назад. Так у нас пошлО, что труд эксперта Не замечен и не оснащён, Вечная проблема — денег нету… Может быть — желания ещё?!

Ах, лето — пора заготовок! Такой существует закон у наших хибар и «хрущёвок» с далёких советских времён. Россию всегда выручало в любой, самый кризисный, год всё то, что в кладовках, подвалах успел заготовить народ. Ковбою с губною гармошкой не снились, ручаюсь на спор, жарёха на сале картошки и наш бочковой помидор! Я вспомнил, как мой однокашник во двор заезжал к нам на днях — привёз помидоров багажник на старых своих «жигулях». С пакетами домохозяйки создали щебечущий круг, оставив детей на лужайке, забыв на скамейках подруг. Спокойно, без криков и споров, и даже цивильно вполне, пошли «на ура» помидоры по очень доступной цене. И вдруг кто-то сбоку сурово: «Что тут за торговля?!» изрёк. А это стоит участковый — «зелёный» совсем паренёк. «По нашим российским законам нельзя абы где торговать! А значит, — сказал участковый, — Томаты придётся изъять!» Но в нашем дворе о законах нельзя говорить — веры нет! Я видел, куря на балконе, какой получился эффект, как мой дорогой однокашник (фамилию вам не скажу) поспешно захлопнул багажник и стал отступать к гаражу. Как будто в гнездище осином раздался сигнал: «Наших бьют!» — так на участкового клином пошёл наш рассерженный люд! «А ну, изыми-ка, давай-ка! Нет, чтобы бандитов ловить! — буянили домохозяйки, — Попробуй на пенсию жить!» О том, что закончится скверно, возможно, такой инцидент, смекнул страж порядка, наверно, лишь в самый последний момент. Поглубже надвинув фуражку, для всех неожиданно он ушёл, понимая: промашка, что несовершенен закон. У нас есть причина гордиться — не всякий рискнёт, может быть, открыто с властями сразиться и грудью свой быт защитить! …Потом, в Новый год, на рассвете начнёт похмеляться наш двор, смакуя заложенный летом в домашний рассол помидор.

Яков Карлыч! Мы вас ждали! Вы откуда в этот раз? Ах, в Венецию летали! Очень рады мы за вас! Яков Карлыч, разлюбезный! Сколько можно повторять, Что соседей об отъезде Лучше бы предупреждать?! В жизни всякое бывает, Вам уже немало лет, Мы ж за вас переживаем, Дорогой вы наш сосед! Вот вы тайно укатили, Вас не видели дня три, Вскоре мухи облепили Ваши окна изнутри. Мы стучали к вам, звонили, Не добившись ничего, Всем подъездом так решили: Вы, наверное, «того». Участковый был с квартальной, Он обнюхал вашу дверь: «Запах не вполне нормальный, — — он сказал, — и что теперь?! Выбью дверь, допустим, эту Без особенных хлопот, Ну, а если трупа нету, Кто заплатит за ремонт?!»… Яков Карлыч, не бледнейте! Уж дослушайте рассказ! Уж терпение имейте — Мы терпели больше вас! …Как удачно, что на первом Вы живете этаже, А иначе — непременно б Без дверей вам быть уже! Участковый очень тонко Обстановку оценил, И какого-то мальчонку К вам в окошко подсадил. Ваши окна — ненадежны! Открывай, что хошь бери, Изнутри спокойно можно Снять защёлку на двери. Так в квартиру мы попали, Там летало много мух, Как носы не закрывали — Прошибал мертвецкий дух… Яков Карлыч! Валидолу?! Вот, возьмите под язык. Как Венеция? Гондолы? Ох, счастливый вы старик! …Ну, так вот, продолжим дальше. Мы обшарили везде, Заглянули даже в ящик В вашем письменном столе. Оказалось, что на кухне, Возле мойки в уголке Мясо курицы протухло — Черви аж на потолке! Не волнуйтесь! Мы убрали, Подмели у вас везде. Мы желаем, чтоб вы знали: Мы не бросим вас в беде! Яков Карлыч! Всем подъездом Мы тревожимся за вас! Но о будущем отъезде Извещайте всякий раз!

С днём рождения, город родной! Среди льстящих тебе голосов Жалким хрипом покажется мой. Я — пылинка на чаше весов. Я хотел бы тебе рассказать, Что у каждого праздника есть Закулисье, что любят скрывать, Чтоб была незапятнанной честь. Море пива, и водки река По твоим тихим скверам течёт. Пейте, жители, вдоволь, пока Именинник возможность даёт! В травмопункте — нехватка бинтов, Словно — госпиталь прифронтовой, Даже нервы сдают у ментов: Поножовщина и мордобой. …Площадь в смачных плевках прометя После шоу с заезжей звездой, Скажет дворник, с похмелья шутя: «С днём рождения, город родной!»

Вы видали индюка? Я за этой дурой-птицей наблюдал издалека как-то раз в одной станице. Почему издалека? Подойти к нему боялся — внешний облик индюка угрожающе менялся: то надуется, как шар, то начнёт трясти соплями. Ну не птица, а кошмар, падишах над всеми нами! Только если палку взять, да ещё поматериться — тут же бросится бежать без оглядки дура-птица! …Так, примерно, вспоминал я о встрече с птицей жирной и безропотно стоял "на ковре" по стойке "смирно".

Все любят Марину, она — секретарша, Мила и собой не дурна. Светлеет в отделе милиции нашем, Когда улыбнется она. Так думают: опер по тяжким Пробелов, Инспектор по кадрам Значков, Так думает даже начальник отдела Товарищ полковник Дрючков. Так думает также кинолог Стаканов, Один участковый Сергей, Еще, говорят, дознаватель Светлана Следит постоянно за ней. Однажды Марина пришла на работу, Шагнула едва за порог, Как вдруг, невзначай, зацепилась за что-то — На юбке сломался замок. И это заметили тут же: Пробелов, Инспектор по кадрам Значков, Заметил, конечно, начальник отдела Товарищ полковник Дрючков, Заметили также: кинолог Стаканов, Один участковый Сергей, И видела всё дознаватель Светлана — Она заходила за ней. Сконфузились бравые наши мужчины, И мог разгореться скандал: Никто не помог почему-то Марине, Никто ей руки не подал. Глаза опустил виновато Пробелов, Укрылся за дверью Значков, В машине уехал начальник отдела Товарищ полковник Дрючков, Внезапно закашлял кинолог Стаканов, За ним — участковый Сергей, И только одна дознаватель Светлана Всё грудью закрыла своей.

Солднца лучик расписал небо с краешка. Я всю ночь тебе шептал: "Дознаваюшка". Ты не верила словам, охлаждала пыл, всё дознание вела: с кем я раньше был? А я врал, что за собой все спалил мосты, что живу одной тобой. Как смеялась ты! Но пополз по венам хмель: "Баю-баюшки, успокойся и поверь, Дознаваюшка. А, быть может, он и есть — тот единственный, и слова его — не лесть, чувства — чистые?" И тогда сорвалась ты, как с обрыва вниз! Небывалой красоты это был стриптиз! Я сражен был наповал чистотой такой! Как я жил, существовал, плыл какой рекой?! Ах, шальная голова, тело бренное, Я ж растратил все слова сокровенные! Скажешь — к шее привяжу пару камешков и над прорубью скажу: "Дознаваюшка!"

А если снова позовёт?! Нас это не обеспокоит! Другое время! Наш народ Сначала спросит: "Сколько стоит?" "Почём сегодня риск идёт? А смерть почём?" — с таким вопросом теперь, наверное, на дзот упал бы нынешний Матросов.

Мой товарищ очень хвалит Сериалы «про ментов». В жизни всё не так бывает, С ним поспорить я готов. …Врач травмпункта дозвонился: «Побеседуйте с больным, Он к нам в полночь обратился С переломом челюстным». Что ж, поеду разбираться, Раз поставили в наряд, Спать сегодня не удастся, За меня другие спят. Потерпевшего в больнице Я подробно опросил: Как же так могло случиться, Что он травму получил? В среднем возрасте мужчина, Стойкий свежий перегар Вперемежку с никотином, Как дыхнёт — бросает в жар, Рассказал мне, заикаясь, Что с подругою живет, Что обычно представлялась: «Катерина-вертолёт». «Ну, так вот, — сказал мужчина, — Я частенько замечал, Очень любит Катерина Где-то шляться по ночам. Я ее ревную пылко За подобные дела, Лучше б сдать пошла бутылки И в квартире убрала. Так вчера она под вечер Тушью брови подвела — Мол, с подругой будет встреча, У «пивнушки» ждет она. Я, как любящий мужчина, Запер дверь, сказал ей: «Нет!», Но в руках Екатерины Оказался табурет. Незнакомо чувство страха Мне — бывалому бойцу, Но она меня с размаху — Табуретом по лицу! Я упал, в глазах поплыло. Катерина — шасть за дверь! Так, примерно, всё и было, Вот в больнице я теперь». …Я решаю: было б славно Эту фурию найти, Потому, что признак явный Сто двенадцатой статьи. Что ж, поеду. Вот и адрес, Где обиженный живет, Дверь открыла, улыбаясь, Катерина-вертолет. Желтозубая улыбка, Старый байковый халат, На полу, от грязи липком, Кучи мусора лежат. Собирай-ка вещи, солнце, И не надо причитать, Не в первой тебе придется В горотделе ночевать. …Еду. Город дремлет мирно, Разгорается рассвет. Сдал в дежурку Катерину И изъятый табурет. Спать придется мне едва ли, Слава Богу, жив-здоров! …Всё — не так, как в сериале Про героев-оперов.

Когда мне станет очень плохо, сниму я про себя кино! Так сделал наш Дымовский Лёха, теперь жалеют все его! Пусть это даже ход пиарный, но шуму сколько произвёл?! Трещит режим авторитарный и генеральский произвол!

Дознаватели-девчата: Звезды, классные значки, По полу из ламината Бьют чечетку каблучки. Их сегодня поздравляют — Всё же службы юбилей, И торжественно вручают Премиальных 100 рублей. — Вроде мелочь, а приятно, — Кто-то пробует шутить, Но невеселы девчата: Как с деньгами поступить? Для подарка слишком мало, Впрочем, выход есть везде: На подписку, на "Динамо", Лотерею МВД!

Есть у меня дружок — кинолог, Такой затейник и чудак, Что даже опытный психолог Не может сладить с ним никак. Однажды он в еду собаке Добавил крепкого вина И весь отдел смотрел и плакал На то, как мучалась она. А тут на кражу ехать надо, И вот в машине — не вопрос! — В составе следственной бригады Кинолог и нетрезвый пёс. Пока приехали на место, Кобель обгадил весь салон, И с ним — кинолог. Интересно, Неужто пьяный тоже он?! А раз собака заболела, Он сам по следу побежал, И по дороге, то и дело, Мочой деревья помечал. По счастью был преступник пойман — Он рядом прятался в кустах. Слух о кинологе-герое Переходил из уст в уста. И в час, когда бывает худо, Когда волной накатит грусть, Я приглашаю в гости друга, И этой дружбой я горжусь!

Вы слышали новость: один генерал Недавно с трибуны такое сказал: О планах в милиции граждане врут, Мы сами придумали этот абсурд! Вертясь в выходной от темна до темна, Я думаю: "Бедная наша страна! Зачем же, скажите, десятками лет Стремимся мы выполнить то, чего нет?!"

Снег идёт, ложась на землю Белым хлопковым ковром. Плохо, если не успели В Новый год украсить дом. Плохо, если вам сказали В свете ёлочных гирлянд: «Где же то, что обещали Сделать год тому назад?!» Время есть, чтоб всё поправить — Вот бумага — подпиши! — Чтоб с подарками поздравить Подчиненных от души! Пусть блестят в еловых лапах Средь игрушек золотых: Повышения зарплаты И гирлянды выходных!

Дед Матвей, вздыхая тяжко, За деньгами лезет в шкаф — Почтальон принёс бумажку: Оплати, мол, старче, штраф. Штраф за что — ему известно, Хоть и стар, сообразил: А за то, что так нечестно Участковый поступил. Говорил: "Матвей Степаныч! Вон у вашего двора Люди ходят, спотыкаясь Об поленья и дрова! Вот бумага, подпишите, И в течение трёх дней Вы поленья уберите С территории своей! Это, мол, предупрежденье, Обращайтесь, если что!" Дед прибрал в тот день поленья, Хоть здоровьишко — не то. А теперь вздохнул: "Коварство! Кто у власти — тот и прав! Что ж, поддержим государство, Оплатить придется штраф…"

Я заметил, что супруга Дует губы и молчит — Не иначе как, подруга Что-то в уши ей «мурчит». Да, на свадьбе Ивановых Не хотел с ней танцевать! Ну, так это же не повод Отношения менять! Да, на рынке продавщице Подарил я комплимент! Ну и что?! Причины злиться, Я считаю, в этом нет! Третий день на службе маюсь — Мне проблемы не нужны! — Провожу экспресс-анализ Поведения жены. …Всё внезапно прояснилось, Так сказать, пролился свет, В день, когда она явилась В мой рабочий кабинет! Осмотрела все предметы, Разобрала в урне хлам. «Не пора ли, — я заметил, — «Покалякать» по душам?! Ни к чему в семье раздоры, Вечно хмурый слабый пол!» Так столом переговоров Стал родной рабочий стол. А причина всех несчастий — Телефонные звонки! Ведь у нас в дежурной части — Острословы, шутники! Вот узнаю, кто ответил На звонок жене моей, Что, закрывшись в кабинете, Два часа провёл я с ней! Обязательно в дежурке Прокручу магнитофон И на голову придурку Нахлобучу телефон!

Много Вам желать не стану: с Новым годом, с новым планом!

Вместо солнца светит жопа на развалинах УБОПа.

Очень скоро прояснится что так ломит поясницу.

БОМЖ икоркой мазал хлеб… (рядом праздновал ОБЭП)

Сводка: "Изъят килограмм динамита…" — это петарды купили бандиты.

Даже в праздник новогодний генерал не ест, не пьет — Он 13-й зарплаты как и мы, бедняга, ждет!

Слухай, Мыкола, шо за приколы?! Праздник неделю — сало все съели! Вот же достала водка без сала!

Я вчера чуть не погиб — Водкой выгнал птичий грипп!

Если тебя укусила собака, Ну-ка не ной! Ты — кинолог, однако!

Не спорьте, девушки, о глупости мужчин! Скромнее будьте, не кривите губы! Польстите милому: "Виват, мой господин! Ты — самый лучший и мудрей всех мудрых!"

Возьмите салат "Оливье", Добавьте "под шубой" селедку, Коньяк растворите в вине, Залейте, как следует, водкой, Добавьте еще винегрет, Шашлык или жирную утку… …Ну что же, хороший букет Мы дарим на праздник желудку!

дополнение к "Про стрельцов" …В местной речке очень скоро Рейд заполнят корабли, И на крейсере "Аврора" Прозвучит команда "Пли!".

Сидят в кабинетах бедняги, Конец полугодия — жуть! — Не будет листочка бумаги? И скрепок насыпьте чуть-чуть! — А есть у кого-нибудь бланки? — А кто собирается в суд? …А там за окном, на гражданке, О них беспокоятся, ждут…

Я вчера заметил слежку: Шел за мной один (м)чудак, Я короткой перебежкой Оторвался кое-как. Прибежал к себе в квартиру И скорей на унитаз. Вижу, а со дна сортира Смотрит чей-то наглый глаз! Я потужился, поёрзал, Помассировал живот, И как дал! Да так серьезно, Будто сдерживался год! Уж не знаю с кем связался: С ФСБе иль УСБе?! Кто же кашлял и плевался И повизгивал в трубе?!

"Иванов! Доложите по форме: Как вы будете год закрывать?! Что мешает вам выполнить норму?! И не надо меня прерывать! Вот берите пример с Василькова! Для него план — превыше всего! Сразу видно: начальник толковый, Мы не зря поощрили его! Нужно требовать жестче и реже Подчиненным поблажки давать! Не хотите работать — не держим, Будем новых людей набирать!" … Это цех заводской или ферма, Или, скажем, торговый отдел? С сожаленьем отвечу: неверно! Управление внутренних дел!

Однажды поздно вечером, когда почти все спят, Когда приходит ночь на смену дню, Давай-ка посидим с тобой, как много лет назад, А я возьму гитару и спою. Пройдут десятилетия морщинами в лицо, Наш май уступит место сентябрю. Пусть сын наш крепким вырастит, бусть будет он отцом, Пусть любит он, как я тебя люблю!

С годами нам приходится все чаще Кого-то провожать в последний путь, И давит сердце болью не щадящей Бессилье изменить хоть что-нибудь. Уходят все нелепо и внезапно. А может за невидимой чертой Есть мир иной, нам, смертным, непонятный, Рожденный первозданной чистотой? Они глядят на нас, они — святые! Дают оценку прожитому дню, Итожа показатели пустые И нашу муравьиную возню.

Бывают разные начальники: Один скулит, другой — ворчит, Иной кипит подобно чайнику, На всех без повода кричит. Но среди их разнообразия Мне импонирует лишь тот, Кто не допустит безобразия И подчиненного спасет, Тот, кто лицо не корчит умное За длинным праздничным столом, Услышав все, что о нем думают, Не мстит товарищам потом. Там, где всё вертится и крутится, Где есть порядок, наконец, Там где спокойно люди трудятся, Там и начальник — молодец!

Как-то всё неправильно, ребята! Вот проехал давеча в метро, Вижу: улыбается с плаката Бравый дворник в норковом манто. Приезжайте, говорит, в столицу, Есть жильё, бесплатная метла, Завсегда дают опохмелиться, Платят даже больше, чем ментам! Вот я и задумался чего-то: Чем на службе жизнью рисковать, Не пойти ли дворником работать И спокойно дворик подметать?!

Эта следователь-женщина, я думаю, Поручения не зря мне часто шлет, Видно, хочет изменить она судьбу мою, Наши женщины — расчетливый народ! То ей справку принеси, то объяснение, То доставь сейчас же приводом людей! Ох уж эти недомолвки, ухищрения, Лишь бы только чаще виделись мы с ней!

Наверное, в романах и рассказах Когда-нибудь напишут без прикрас О том, как исполняли мы приказы, О том, что заставляли делать нас, Да, это мы ломали баррикады, Нагайками крестили мужиков, И не смогли в облавах и засадах Остановить террор большевиков, Да, это мы с церквей кресты снимали И обагряли кровью тихий Дон, И сталинских врагов «в расход пускали», И осаждали в путче Белый Дом, Да, это мы берем сегодня взятки, «Штампуем» протоколы на БОМЖей, Да, это мы согласно разнарядке «Снижаем рост убийств и грабежей». Но в судный час, когда под пенье псалмов Кого-то примет ад, кого-то рай, Россия, ты прости своих жандармов И, если можешь, злом не поминай!

Я приду, сниму в прихожей Берцы грязные в углу, Куртку-заменитель кожи Рядом брошу на полу. Может быть покинет куртку Вместе с влагой дождевой Грязь, которуя я сутки Терпеливо нёс с собой: Сопли рьяных хулиганов, Слёзы пьяненьких девчат, Химикаты наркоманов И притонов аромат. Только сможет ли природа Смыть когда-нибудь водой Недоверие народа К нашей службе постовой?

Списан верный товарищ мой! Отправляют на переплавку! Вот и я ухожу в отставку, Всё, ребята, иду домой! Ах, товарищ ты мой, УАЗ! Я тебя ещё помню новым, Ведь, бывало, в делах бедовых Выручал ты меня не раз! Нам кричали с тобой: "Гони! До преступника сотня метров!" Я ж молил, чтобы в этом пекле Не заглох твой мотор в пути! Эту крышу твою — брезент, Чтоб зимою теплее стало, Я заделывал одеялом, Все шутили тогда: "Ташкент!" Гайку каждую, каждый болт, Как родных я руками трогал. Что ж, пора уступить дорогу! Нас с тобой переплавка ждёт

Дайте, что ли, закурить, Что-то так в душе хреново, Надоело водку пить, Поздравляя с годом новым… Этот студень с оливье, Эти крепкие напитки Так противны стали мне, Как орудия для пытки… А еще мутИт меня Круче всякого похмелья "Преспектива января По раскрытым преступленьям"

Говорят, не за деньги мы служим, Первым делом — порядок в стране, И поэтому плакать не нужно, Нам зарплаты хватает вполне. Почему же, изъяв с улиц пьяниц, Мы, бывает, считаем в уме: Как ребёнку купить к школе ранец И пальто безработной жене? "Это кризис! — галдят депутаты, Нефтяные магнаты страны, — Потерпите немного, ребята, Затяните бечёвкой штаны! Экономику выправим к марту! Валом вывалим валовый вал!" Уж не это ли "светлое завтра" Нам покойный Ильич обещал?

Некий чиновник с высокой трибуны Слово давал, что улучшит нам жизнь, Словом, задел нам душевные струны, Кто-то всплакнул: «Наконец, дождались!» Он обещал нам умно и толково, Крыл нашу жизнь в неприличных словах, И это самое твердое слово Крепко засело у нас в головах. В наших мозгах его слово блуждало, Долго надежда теплилась свечой, Но через год это слово пропало, Вышло, должно быть, с дерьмом и мочой.