Николаевна — одна: умер муж, погиб ребёнок. Засветилась вся, когда приблудился к ней котёнок. Будто в серенький комок бог вложил родную душу: «Кушай курочку, Сынок, молочко из блюдца кушай!» Николаевна Сынка выносила из парадной и пасла его, пока не оправится, как надо. При таком уходе кот очень быстро стал «котищем», млел дворовый наш народ: «Что за кот! Глаза, усища!» Двор Сынка зауважал, даже местные пьянчуги, потому что он гонял всех чужих котов в округе. Но изъян, конечно, был, как и у любого зверя: метить кот мочой любил у жильцов входные двери. Николаевне о том все соседи говорили — убирала за Сынком, что поделать, двери мыла. Возмущался больше всех из восьмой квартиры житель — да вы знаете — Олег — «Скорой помощи» водитель. …В сентябре волна прошла эпидемий и болезней, Николаевна нашла труп любимчика в подъезде. Горевала, но тайком от соседей и знакомых, над печальным бугорком в палисаднике за домом. Только с этих самых пор вдруг она переменилась, и судачил весь наш двор: «Николаевна «сказилась». Стали люди замечать блеск в её глазах особый, а в чертах лица — печать затаённой тихой злобы. Аж на целых три листка написала Президенту, что сгубил Олег Сынка, отравил, похоже, чем-то. Мы не ведали о том, видим: малость нездорова, но пришёл во двор с письмом, с этим самым, участковый. Добросовестно собрал ворох справок, объяснений, Николаевне сказал: «Нет состава преступлений». Но она не унялась, и уже довольно грубо, не стесняясь, лила грязь на Олега-«душегуба». Раскалилась добела, попыталась отравиться — помощь «скорая» пришла — койко-место в психбольнице. …Николаевна — одна, в этом, видимо, всё дело. Очень трудно жить, когда ты — один на свете белом.