Последующие два дня Колин не видел ни леди Джиллиан, ни ее сына. Девон посылал за ней оба вечера, приглашая к ужину, но она не являлась. И вообще не выходила с сыном из их комнат. Ее отсутствие в большей степени отвлекало Колина от занятий, чем если бы она находилась во дворе. В последний раз, когда они виделись, она бросила на него всего один презрительный взгляд, и Колин никак не мог примириться с мыслью, что Джиллиан злится на него. Неужели это из-за того, что он отверг предложение Гейтса сопровождать ее? Да ей следовало бы благодарить его за то, что он держался в стороне.

В течение этих последних двух дней Колин изо всех сил старался выкинуть из головы мысли о благородной леди. Ему следовало забыть о ней. Ведь он был создан для битвы, рожден для того, чтобы побеждать. Увы, он не мог справиться с собой. Сказать по правде, он сам был своим самым опасным противником. И поздним вечером на вторые сутки, когда они с капитаном Гейтсом угощались лучшим виски из погребов графа, Колин сдался и спросил о ней капитана.

— Она притворяется больной, чтобы держаться подальше от Девона. Опасается, что вонзит кинжал ему в сердце, — сообщил капитан.

Они сидели вдвоем на грязном полу за выпивкой, оба весьма удивленные тем, что удалось отыскать приятного собеседника.

— Леди Джиллиан прячет кинжал в складках юбки, заявил Колин с легкой усмешкой на губах. — Я видел, как она ухватилась за него, когда осталась наедине с д'Атром, поспешно добавил он, заметив, что капитан с подозрением взглянул на него. — Она умеет им пользоваться.

— Да, умеет. И сумеет защитить себя, если возникнет необходимость.

— А как дала у Лефевра? — спросил Колин, сделав очередной глоток.

Гейтс пожал плечами:

— Насколько я знаю с ее слов, он почти не разговаривает с ней. Следовательно — удачный выбор. Должен поблагодарить вас за то, что предложили его.

Колин кивнул, чувствуя, что не заслуживает благодарности. Более того: чем дольше он не видел Джиллиан, тем больше сожалел о своем решении. Он обрек ее на общество охранника, который не разговаривал с ней. Не лучше ли был бы тот, кто снова хотел услышать ее смех? Он мог бы помочь ей. Если бы он решил оставить свою долгожданную войну и помочь ей и Эдмунду, Девон не смог бы его остановить.

Колин закрыл глаза и залпом допил порцию виски. Боже милостивый, что с ним происходит? Как он мог даже додумать такое? Оставить свою войну? Нет, никогда. Он прибыл сюда за сведениями и завоевал расположение капитана. Так какого же дьявола он сидит здесь, задавая вопросы о женщине, вместо того чтобы напоить своего нового друга и расспросить его о принце Вильгельме? Ведь он — генерал королевской армии. Настало время действовать соответствующим образом. Гонец возвратится всего через несколько дней, и нужно было добыть новые сведения, чтобы передать их ему.

— Сколько еще времени, по-вашему, нам придется тренироваться? — спросил Колин как бы между прочим.

— Пока… что?

— Пока не прибудет наш новый король.

— Мы этого не знаем. — Гейтс снова пожал плечами. — И не узнаем, я полагаю, пока он не получит приглашение.

Гейтс не сказал ничего, что не было бы уже известно Колину от его кузена Аргайла. Задача состояла в том, чтобы заставить капитана разговориться и сообщить ему то, чего он не знал.

— Сколько еще человек должны подписать приглашения?

— Точно не знаю. Двое или трое, возможно. — Капитан зевнул.

Колин вновь наполнил его кубок.

— Эти люди — католики?

Гейтс поднес кубок ко рту и опять пожал плечами:

— Насколько я знаю, все, кроме одного, протестанты. — Капитан залпом осушил кубок и помотал головой. — Вы, шотландцы, без сомнения, такие же крепкие, как ваши напитки.

Колин окинул бочонок пренебрежительным взглядом. По сравнению с тем, что варил дома его кузен Броуди, это была просто моча. Тем не менее после того количества кубков, которое они с Гейтсом успели осушить, он чувствовал себя слегка под хмельком. Теперь нужно было соблюдать осторожность и больше не пить.

— Иногда, — сказал он, вновь наполняя кубок Гейтса, — крепкий напиток — единственное средство, с помощью которого мужчина может уберечь свои кости от зимних холодов.

Колин проследил, как его собеседник отхлебнул изрядный глоток виски, затем поставил на пол кувшин и вытянул перед собой ноги.

— Может, я знаю кого-нибудь из них? — спросил он, осмелев, когда заметил, что у Гейтса стекленеют глаза.

— Одного точно знаете.

— Лорда Девона, конечно. Верно?

— Сомневаюсь, что вы знаете остальных. Разве что бывали в гостях у лорда Эдуарда Рассела.

На самом деле Колин неплохо знал Рассела. Он был одним из первых офицеров королевского флота, пока не впал в немилость короля пять лет назад из-за своего родства с участником заговора в «Рай-Хаусе», имевшего целью убийство короля Карла и его брата Якова.

— Кто еще?

— Не помню… — Гейтс покачал головой и тут же добавил: — Девон хранит это виски для себя одного. Ублюдок…

— И нам придется помочиться в бочонок, прежде чем мы уйдем, — подхватил горец.

Гейтс разразился громким хохотом, таким заразительным, что Колин невольно присоединился к нему.

— Давно я так не смеялся, — сказал капитан, утирая глаза. — Вы отличный парень, Кэмпбелл. С вами приятно проводить время.

— Нет, это все виски.

— Я давно уже так не напивался, — улыбнулся капитан.

— Лишнее доказательство тому, что Девон, хоть он и ублюдок, выбрал лучшего воина, чтобы охранять свою кузину.

Гейтс криво ухмыльнулся в ответ на похвалу собеседника.

— Это выбор, о котором он сожалеет каждый день. Я уже больше не его человек, а ее, и он это понимает. И знает, что если тронет ее, то я убью его.

— Почему же он тогда не освободит вас от этой обязанности? — спросил Колин.

— Все не так просто. Граф будет мертв в тот же час. И любой другой, кто выступит против меня.

Колин улыбнулся; ему нравилась самоуверенность капитана.

— Вы так искусны в бою?

— Да.

— Что-то я не замечал; — поддразнил капитана горец.

Гейтс толкнул его, и оба снова рассмеялись, а затем еще раз выпили.

— Скажите мне вот что, капитан… — сказал немного погодя Колин, тщетно пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, хоть малейшее основание испытывать неприязнь к Гейтсу — основание, крайне необходимое ему для того, чтобы сражаться с ним, а может, и убить в назначенный час. — Капитан, почему вы собираетесь выступить на стороне Девона, хотя совершенно ясно, что вы предпочли бы увидеть его павшим от меча короля?

— Потому что Яков — нечестный и несправедливый король.

— Как так?

Гейтсу не потребовалось слишком долго размышлять над ответом.

— Яков проповедует веротерпимость, но жестокое преследование пресвитериан-ковенантеров продолжается. Моя жена пресвитерианка. Ее отец был зверски убит во время мессы в поле, на юге Шотландии, когда Карл еще был королем.

— Значит, ваша жена — шотландка?

— Да. И ее родственники все еще подвергаются гонениям в их родном городе. Король выставил со службы всех, кто мыслит иначе, чем он. Боюсь, родственников моей жены вскоре выгонят из собственных домов, если Яков останется на престоле.

— Принц Вильгельм так же ревностно стремится очистить королевство от католиков, — с безмятежным видом заметил Колин. — Разве справедливо, что они будут страдать, если он займет трон?

— Конечно, несправедливо. Но миром правят высокомерные заносчивые люди, Кэмпбелл. Мы просто пешки в их руках, выполняющие то, что нам приказывают — независимо от того, считаем мы это правильным или нет.

Колин молчал, обдумывая слова капитана. Неужели его слова — правда? Неужели он, Колин, — всего лишь пешка? Нет, он верил в дело, за которое боролся. А верил ли и в самом деле? Да, пожалуй. Ведь если принц Вильгельм захватит трон, то непременно станет преследовать Макгрегоров, как только узнает, что один из них старался ему помешать.

— И вы ничего не сделаете, чтобы помешать Вильгельму, хотя и знаете, что он скорее всего отдаст леди Джиллиан Девону?

Гейтс поднял на шотландца взгляд.

— Вы просите меня поставить ее жизнь выше жизней тысяч других? Так вы считаете?

Колин в недоумении взглянул на капитана. Конечно же, он так не считал. В истории часто случалось, что приносили в жертву невинных ради блага многих других. И Колину, как воину, это было известно лучше, чем кому бы то ни было. Но тогда почему же ему так трудно ответить на вопрос?

— Нет, — проговорил он наконец. — Я так не считаю.

— Она мне как дочь, — признался Гейтс. — Но я тоже так не считаю. Вильгельм должен занять трон, иначе пострадает моя родня.

«И моя, если он преуспеет», — подумал Колин. Они оба хотели защитить свои семьи. Но кто защитит Джиллиан… и Эдмунда? Неужели она обречена провести остаток жизни пленницей в башне, быть отрезанной от всего мира, как тоскующая принцесса в одной из детских волшебных сказок?

— Я отвратительно себя чувствую. — Капитан потер виски. Точно так же чувствовал себя и Колин, но это не имело отношения к выпивке. Видимо, у Гейтса тоже имелась иная причина для плохого самочувствия. — Мы должны пойти сейчас ее проведать.

— Что?! Нет! — Колин помотал головой и поставил свой кубок на пол. Дьявол, если он увидит ее сейчас — сонную, с распущенными волосами, — то завтра на тренировочной площадке наверняка будет ранен. — Уже середина ночи. И мы пьяны.

— Мы принесем с собой виски. — Не обращая внимания на протесты Колина, капитан попытался встать на ноги.

— Она, наверное, давно спит, — продолжал возражать Колин, наблюдая, как обычно собранный и подтянутый капитан сползает вниз по стене. — Стук в дверь может напугать ее, — добавил он, взывая к опекунским чувствам Гейтса.

— У меня есть ключ от ее комнаты. — Капитан порылся в кармане и ухмыльнулся, вытащив доказательство своих слов.

Колин внезапно понял, как чувствовал себя Адам, когда Ева предложила ему яблоко. Он очень хотел увидеть Джиллиан, хотел убедиться, что с ней и с Эдмундом все в порядке. Но прокрадываться в ее комнату, когда она спит…

— Капитан, думаю, мы не в том состоянии, чтобы входить в комнату леди.

— Это точно, — согласился Гейтс. — Но она простит нас за подобное вторжение ради удовольствия увидеть дружественное лицо. Или два… Поверьте мне на слово, под ее почти всегда ледяным фасадом бьется нежное сердце голубки. Помогите мне встать. Что же вы? Не то я уйду без вас.

«Да, верно», — подумал Колин, поднимаясь на ноги и протягивая руку капитану. Он ясно видел ее сердце всякий раз, когда она смотрела на сына. И тем более не следовало путать ее до полусмерти видом капитана, напившегося, словно матрос при увольнении на берег. А что, если Гейтс попытается поцеловать ее? Какой же мужчина в пьяном состоянии не соблазнится на это?

— Хорошо, я пойду, — сказал он, пристально глядя на Гейтса. Но завтра помните: это была ваша идея.

К тому времени как они достигли нижнего этажа квадратной башни, Колин почти убедил себя в том, что должен повернуть назад и предоставить Гейтсу идти одному. Но как могло такое случиться? Как он мог позволить женщине пробраться к нему в душу и сбивать его с пути? Да, ему ее жаль, а жалость часто смягчает сердце. Но его восхищало ее гордое молчание и дерзкий вызов в голосе, когда молчать становилось невмоготу. А горячий поток чувств, который она изливала на сына, притягивал Колина, как пламя мошку. Он скучал по дому, по родным, и любовь Джиллиан к сыну тронула его сердце, заставила тосковать… о чем-то подобном. Но почему это случилось именно сейчас? Проклятие, почему сейчас?!

— Я войду первый и разбужу ее, — прошептал Гейтс, когда они прокрались по лестнице и миновали коридор. — А вы будьте начеку, смотрите, нет ли кого поблизости. Я вернусь за вами, когда разбужу ее.

«Это безумие», — напомнил себе Колин в сотый раз и осмотрелся — нет ли где посторонних глаз, подсматривающих за ними? Ох, не надо было вливать столько виски в Гейтса. Однако, как ни удивительно, капитан умудрялся идти, лишь слегка покачиваясь, и он все еще понимал, что следовало соблюдать осторожность. Интересно, что сделает Девон, если застукает их в ее комнате?

И что будет с его, Колина, бедными мозгами, когда он войдет? Он проникал прежде в десятки комнат, чтобы добыть информацию для короля. Но никогда не делал ничего подобного ради удовольствия увидеть леди. Должно быть, он так же обезумел, как и Гейтс, раз согласился на такое.

— Вы уверены, что хотите этого? Что, если Девон увидит нас? — спросил Колин, когда капитан сунул ключ в замочную скважину.

— Он спит в круглой башне. Нас он не услышит и не увидит.

И все же Колин колебался.

— Я думал, вы не хотите, чтобы я приближался к ней.

— Это совсем другое дело. Я должен защищать ее добродетель. Выпивка с вами?

— Да. — Проклятие, он хотел, чтобы Гейтс доверял ему, но это не имело никакого отношения к леди Джиллиан. Но он ничего не мог поделать, не мог остановить Гейтса, когда щелкнул замок и капитан отворил дверь.

Колин ждал в коридоре, Гейтс же скрылся в комнате. Горец посмотрел на дверь Эдмунда. Ему очень хотелось проведать мальчика, но он решил не рисковать. Следовало как можно скорее собрать необходимые сведения и побыстрее убираться из Дартмута, пока он окончательно не лишился способности здраво мыслить. Однако… Будь все проклято, но, судя по всему, срок его пребывания здесь в ближайшее время не закончится. Гейтс не смог вспомнить имена подписавших приглашение. Он, похоже, понятия не имел, когда Вильгельм прибывает и сколько человек приведет с собой. Колин подозревал, что единственный способ добыть такие сведения — это подружиться с Девоном. Дьявольщина! Сделать это будет невероятно трудно. Потому что каждый раз, как он смотрел на графа, его одолевало сильнейшее желание врезать ему кулаком под дых.

Дверь скрипнула, открываясь, и Гейтс просунул голову в щель.

— Входите.

Он не должен был этого делать. Ему следовало немедленно бежать в противоположную сторону. Но тут он увидел Джиллиан, стоявшую в слабом свете свечи, и переступил порог.