Леди Джиллиан Дирли по пути в винный погреб обернулась и взглянула через плечо на незнакомца, стоявшего рядом с ее кузеном Джеффри. Она поняла по его темному плащу с капюшоном, что это был тот самый мужчина, который наблюдал за ней со скал. Но кто он, что делал, стоя на склоне утеса и рассматривая замок? И сказал ли он капитану Гейтсу, что видел ее на парапете башни?

Она надеялась, что нет. Худшее, что могло произойти, если бы капитан обнаружил, что она рисковала своей добродетелью, бродя в одиночестве по коридорам замка, — это осведомленность Джеффри о том же самом. Ей не разрешали расхаживать по крепости без сопровождения. Не разрешали из страха, что кто-то из наемников кузена ее похитит. И это был совершенно беспричинный страх — по большей части, по крайней мере. Да, эти люди не отличались особой преданностью Богу и королю, — но все они слишком боялись капитана Гейтса и не осмелились бы тронуть ее. Так что ее постоянный сопровождающий выполнял свои обязанности прекрасно. Джиллиан не хотела доставлять капитану неприятности или же, упаси Бог, проснувшись однажды, обнаружить, что к ней приставлен какой-то другой охранник. Но иногда ей нестерпимо хотелось подставить лицо ветру и ощутить, как развеваются волосы в стремительном потоке воздуха, хотелось увидеть бескрайний простор и море, на горизонте сливавшееся с небом. Она часто убегала на самый верх башни, чтобы помечтать о совсем другой жизни… По правде говоря, в том не было особого греха, но если бы кузен с капитаном заподозрили, что ее натуре свойственно больше отваги и ловкости, чем она старалась показать, оба стали бы следить за ней более пристально — однако по совершенно разным причинам.

Джордж Гейтс был главнокомандующим ее кузена, и с первого же дня — она прибыла сюда четыре года назад — ему поручили охранять ее добродетель… вернее, то, что от нее осталось. Но он ограждал ее от негодяев не просто потому, что его для этого наняли. Капитан стал ее другом, стал единственным человеком, которому она доверяла.

Когда они достигли верхнего погреба, девушка погрузила серебряный кувшин в бочонок с выдержанным вином и наполнила его.

— Этот бочонок почти опустел, — заметила она. — Нужно будет принести снизу другой.

— Где вы были, когда граф позвал вас?

Джиллиан подняла взгляд на капитана. Тот стоял, опершись на дверной косяк и наблюдая за ней с жалостью, смягчавшей выражение его лица. Только этого ей не хватало! Ничего хорошего это не сулило, разве что вызывало желание заплакать, — но она никогда себе этого не позволит!

— Ведь я уже сказала, что спала…

Гейтс с минуту разглядывал ее, прекрасно зная, что искусством притворяться она владеет не слишком хорошо и не умеет следить за выражением своего лица, на котором всегда было написано буквально все.

— Если Девон хоть на миг заподозрит, что вы ищете способа убежать…

— Вы же знаете, что у меня и в мыслях такого не было, — перебила Джиллиан, вытирая передником носик кувшина, и направилась к двери. Но сколько раз она размышляла об этом, мечтала об этом?! Не о побеге, — куда она могла убежать одна, с трехлетним ребенком на руках? Эдмунд — вот причина того, что она все еще живет, строит тайные планы и рискует жизнью, посылая сообщения Вильгельму Оранскому. Нет, она не собиралась бежать. Она надеялась покинуть Дартмут с высоко поднятой головой, опираясь на мощь нового короля. Короля, который благодаря ей знал всю правду о ее кузене.

— Куда бы я могла отвести его? — тихо спросила она, остановившись у подножия лестницы и с тоской глядя вверх, туда, где в своей комнате крепко спал ее малыш. — Я не могу вернуться к отцу. Да и не захочу никогда к нему возвращаться.

— Когда-нибудь… — Джордж подошел к ней сзади и положил руку ей на плечо. — Когда-нибудь он простит вас.

— Простит меня? — Джиллиан вскинула голову, чтобы лучше видеть лицо своего друга, и с горькой усмешкой вздохнула. Неужели каждый мужчина ей судья, даже те из них, кто не порицал ее? Да, у нее внебрачный ребенок, но разве это достаточная причина, чтобы отправить ее в ад? — А сколько времени потребуется мне, чтобы, простить его за то, что он бросил меня и моего сына в жестокие руки кузена? И когда я смогу простить мою мать, которую заботило лишь мнение высокомерных аристократов из ее окружения, а не благополучие ее младшей дочери и внука?

Капитан молча отвел взгляд, смущенный справедливостью слов Джиллиан. Но она не винила его, ей самой хотелось бы все забыть. Ее сочли виновной в безрассудной любви и приговорили жить в заточении, в крепости на берегу моря. И все же она и ее сын скоро станут свободны. Она непременно этого добьется. И больше уже никогда не будет столь безрассудна.

— Не будем больше говорить о моих родителях. — Джиллиан подняла руку и смахнула соринку с рукава капитана. — И о моих попытках сбежать из Дартмута. Я сильная женщина, и у меня хватит сил просыпаться каждое утро ради моего сына. А теперь идемте, нужно утолить жажду Джеффри, прежде чем Эдмунд проснется.

Капитан утвердительно кивнул, и хладнокровие покинуло его от той чудесной улыбки, которой Джиллиан его одарила.

— Да, насчет того человека, что прибыл сюда… — Джордж умолк и покашлял в кулак, шагая вдоль коридора.

Сердце Джиллиан забилось быстрее — в такт участившемуся дыханию. Неужели незнакомец сказал капитану, где увидел ее недавно? Она уверяла Джорджа, когда он в последний раз застал ее одну на башне, что сумеет справиться с любым мужчиной, который на нее набросится. Капитан неплохо научил ее пользоваться кинжалом. Но она знала, что он беспокоился за нее, и ей не хотелось его расстраивать.

— Возможно, этот человек останется здесь, — продолжал капитан, побуждая ее ускорить шаг. — И я хочу, чтобы вы уведомили меня, если он начнет заигрывать с вами.

— Непременно, — пообещала Джиллиан. Такое же обещание она давала капитану каждый раз, когда новый солдат появлялся в гарнизоне.

— Будьте с ним осторожны. Он появился внезапно, словно возник из воздуха.

«Или из моря», — мысленно добавила Джиллиан.

— Кто он такой?

— Колин Кэмпбелл, родственник Кэмпбеллов из Аргайла. — Капитан умолк, когда они пересекали холл, затем сказал: — Я вообще не доверяю Кэмпбеллам, а этот еще и носит на себе огромное количество оружия. Уверен, что он владеет им в совершенстве, хотя и не говорил об этом.

— Зачем бы ему скрывать свое умение?

— Понятия не имею. — Капитан часто делился с Джиллиан своими сомнениями, потому что в гарнизоне не было человека, с которым он мог бы установить доверительные отношения — он был здесь так же одинок, как и она. — Но вот что я вам скажу… — в задумчивости продолжал капитан. — Я никогда еще не видел человека, который бы с таким мастерством наносил и отражал удары, а также уклонялся от них, даже не глядя на своего противника. Я буду пристально наблюдать за ним, если Девон согласится его нанять.

— Хорошо, я буду остерегаться его, — пообещала Джиллиан. Значит, еще один опасный наемник… Еще один, чтобы помочь Джеффри в его стремлении увидеть Вильгельма Оранского на троне. Что ж, она была рада этому. Чем раньше принц Вильгельм прибудет, тем лучше. Но ее не интересовали религиозные распри, а также вопрос о том, кто займет трон. Почти четыре года, прожитые во власти жестокого безумца, ожесточили ее сердце ко всему, кроме сына. И теперь она была готова на все ради безопасности Эдмунда, могла даже предать короля Якова и терпеть издевательства кузена, когда это было необходимо. Она научилась склоняться перед силой, но — Бог свидетель! — она никогда не сломается.

Они поискали Джеффри и, в конце концов, нашли его наверху, в соларе, вместе с Колином Кэмпбеллом.

— Ах, наконец-то моя дорогая кузина соизволила явиться ко мне, — произнес граф, сидевший возле камина. Подняв руку, он поманил ее к себе.

Джиллиан колебалась. Она понимала, что должна подчиниться, но от одной мысли, что надо приблизиться к кузену, ей делалось дурно. Граф Девон проявлял неестественное влечение к ней еще с тех пор, как они были детьми. Как-то раз ее отправили на лето к родственникам, и это было самое худшее лето в ее жизни. Ей пришлось постоянно отбиваться от заигрываний Джеффри. Джиллиан думала, что с годами он забыл о ней, когда же она сообщила родителям о своем деликатном положении, кузен с готовностью предложил взять заботу о ней на себя. В обмен на то, что Джеффри скроет ее позор, отец обещал предоставить ему свои войска, когда принц Вильгельм высадится в Англии.

Жизнь в Дартмуте оказалась сплошным кошмаром; к тому же этот холодный мрачный замок с его гнетущей атмосферой был совершенно неподходящим местом для ребенка. Джеффри хотел ее для себя, а теперь ненавидел за то, что она позволила отцу Эдмунда испортить ее. Он ни разу не сказал ей ни единого ласкового слова. От него всегда разило вином, и зачастую от его одежды распространялся запах любовных утех и пота. Но Джиллиан ненавидела его не за это. Она ненавидела его за то, что он терпеть не мог ее сына.

Граф поманил ее снова, и на сей раз она двинулась к нему. Он не казался рассерженным, и Джиллиан была благодарна даже за это. Нет, она не боялась его гнева и могла многое вынести. Но было ужасно, когда у него портилось настроение. Тогда никому не было покоя, пока он не отправлялся в постель. Она делала все возможное, чтобы избежать еще одного несчастного дня, когда пришлось бы выслушивать его крики и бесконечные угрозы в ее адрес.

— Налей нам вина, Джиллиан.

Она сделала, как он велел, старательно отводя взгляд, чтобы не видеть его вызывающей ухмылки и похотливых глаз.

— Вынужден отказаться, леди. Слишком рано, день только начался.

Джиллиан подняла глаза от кубка, который предлагала наемнику, и замерла, встретившись с ним взглядом. Ошеломленная, словно бабочка, завороженная огнем… вернее — парой огней, она забыла обо всем, увидев вблизи прекрасные черты незнакомца. А его пылающие глаза казались сейчас единственным источником света. Окруженные черными как вороново крыло ресницами, сверкающие различными оттенками зеленого и золотистого, они излучали силу и мощь, заставившие Джиллиан пожалеть любого, кто осмелился бы выступить против этого мужчины. Странно, но его голос был столь же завораживающим — казалось, он окутывал ее словно мягкое одеяло, плотное и теплое. В нем слышался легкий мелодичный акцент, свойственный шотландцам. Когда же Джеффри заявил, что горец говорит глупости, воин медленно прикрыл глаза, разрушив чары, навеянные его пронзительным взглядом.

— Никогда не бывает слишком рано для вина из моего превосходного погреба. Не правда ли, Гейтс? — Сказав это, Джеффри положил ладонь на ее пальцы, и Джиллиан стиснула зубы, стараясь не задрожать, — ей почудилось, будто ее коснулись холодные когти смерти.

Молча кивнув, капитан Гейтс выступил вперед и, взяв у Джиллиан кувшин, налил себе вина.

Поскольку задание ее было выполнено, Джиллиан попыталась отойти, но Джеффри остановил ее, положив другую ладонь ей на поясницу.

— Если это вино не отравлено, капитан, — сказал он, глядя кузине в глаза, — вы пейте первым.

Джиллиан хотелось рассмеяться ему в лицо, хотя мысль о том, чтобы отравить кузена, не раз приходила ей в голову. К несчастью, поблизости не встречалось известных ей растений, которые могли бы дать такой результат. Джеффри молча наблюдал, как Джордж осушал кубок. Чуть позже, когда капитан не свалился на пол, сжимая руками горло, граф с наглой улыбкой обратился к девушке:

— Что, не хватает смелости отравить меня, Джиллиан? — Он провел пальцами по ее бедру, затем чуть коснулся ее груди.

— Если это все, — пробормотала она, отступая, — то я, пожалуй, пойду, чтобы позаботиться…

— Ты останешься там, где стоишь, девка. И больше не раскрывай рта. — Горящие желанием глаза графа потемнели от злобы.

Джиллиан стиснула зубы, чтобы не дать ненависти, переполнявшей ее, вырваться наружу. Ведь этого кузен и добивался — хотел, чтобы она вышла из себя и дала ему повод отобрать у нее Эдмунда. Мерзавец завидовал ее сыну — и не без основания, — поскольку же в его власти было превратить ее жизнь в кошмар, она выполняла все его приказания. До поры до времени. Кроме того, она ничего не имела против того, чтобы помолчать. Ей нечего было ему сказать. Разве что пожелать, чтобы он горел в аду.

— Ты будешь заботиться обо мне, — угрожающим тоном произнес кузен. — Разве твой щенок сейчас не спит? И в мягкой кроватке, между прочим. Благодаря моей доброте. Так что не зли меня, иначе я прикажу отправить его на конюшню.

Прижав к бедрам крепко сжатые кулаки, Джиллиан с трудом сдерживала желание вцепиться в горло Джеффри. Она подозревала, что кузен понимал: если он причинит вред Эдмунду, она убьет его. И все же это не мешало ему угрожать ее сыну при каждом удобном случае. Он не нуждался в ее услугах здесь. У него были слуги, чтобы исполнять любые его желания и удовлетворять все его потребности. Просто ему доставляло удовольствие держать ее вдали от единственного существа, приносившего ей радость.

— Не обращайте внимания на мою кузину, — с улыбкой сказал граф наемнику. — Может, она и кажется благородной дамой, но на самом деле — всего лишь обычная шлюха с бастардом, висящим на ее юбках. Я оказал ей милость, взяв к себе, когда отец вышвырнул ее из дома, а она только и делает, что не повинуется и перечит мне.

Джиллиан сделала глубокий вдох, стараясь взять себя в руки и не содрогнуться от отвращения. Все это она слышала уже десятки раз — кузен без стеснения высказывался перед любым, кто готов был его слушать. Джеффри делал все, чтобы растоптать ее достоинство и унизить, и даже посмеивался, когда наемники шепотом передавали друг другу его слова. Разве могла бы женщина, в которой сохранилось хоть что-то, помимо телесной оболочки, пожелать его?

Что ж, он круглый дурак, если думает, что ему удастся вывести ее из себя.

— Простите, милорд, — тихо сказал Кэмпбелл, — но я бы предпочел не разговаривать о войне в присутствии леди.

Столь откровенная дерзость заставила Джеффри рассмеяться. Но горец даже не улыбнулся в ответ. Более того, если бы не ямочка у него на подбородке, Джиллиан могла бы подумать, что лицо его высечено из камня.

— Что бы вы там ни предпочитали, — возразил граф, нахмурившись, когда наемник не разделил его веселья, — она останется здесь.

— Как пожелаете. — Кэмпбелл коротко кивнул, затем взглянул на девушку, и в глазах его она увидела силу, грозившую поглотить ее всю без остатка.

Джиллиан почувствовала, как ладонь Джорджа легла ей на плечо — капитан старался привлечь ее к себе. И она подчинилась без возражений, подчинилась, жертвуя гордостью ради мира и спокойствия, ради благополучия своего сына.

— Капитан, — сказал Джеффри, гнев которого теперь несколько поутих, — Кэмпбелл думает взять на себя командование моей армией.

— Я этого не говорил, милорд, — холодно возразил шотландец.

— Тогда что же вы сказали?

— Я могу привести вас к победе.

— Вы против короля? — напрямик спросил Джордж.

— Да. Мне известна численность его войска, его флота и, самое важное, его лейб-гвардейского конного полка. Я знаю, кто из его высших офицеров предан ему, а кто нет.

Джиллиан прислушивалась к беседе. Как и многие другие из нанятых Джеффри солдат, этот наемник наверняка сообщит какие-нибудь полезные сведения, которые она сможет передать Вильгельму. Она завоевала расположение голландского принца, переписываясь с ним в прошлом году. Он признал, что многим ей обязан, и обещал освободить ее и Эдмунда от назойливой опеки графа. Джиллиан надеялась, что принц сдержит свое слово. Но надежда ее была слишком хрупкой. Она больше не доверяла мужчинам и их словам, ибо хорошо усвоила полученный урок.

— Откуда вы все это знаете, Кэмпбелл? — спросил граф, изучая свои ногти.

— Я сражался рядом со многими из его людей, будучи солдатом лейб-гвардии.

— Почему же вы оставили полк? — спросил капитан Гейтс.

— Потому что король, захватив графа Аргайла, моего кузена, подавил поднятое им восстание и приказал казнить его.

Джеффри рассмеялся и осушил свой кубок.

— Вы, шотландцы, и впрямь весьма сплоченная банда варваров.

Губы Кэмпбелла изогнулись в усмешке.

— Таких, как мы, не вредно иметь на своей стороне, милорд.

— Несомненно, — согласился граф и жестом приказал Джиллиан снова наполнить его кубок. — Завтра же начинайте тренировки. Мой управляющий будет платить вам в конце каждого месяца.

Мужчины продолжали разговор о том, что необходимо предпринять, чтобы вернуть королевству былую славу. Пока Джеффри с увлечением предвкушал долгожданную победу над католиками, Джиллиан получила возможность внимательнее изучить незнакомца.

Ей нравились его коротко остриженные темные волосы, и он выглядел намного опрятнее, чем все остальные солдаты кузена. У него, например, не было бороды, в которой застревали бы остатки пищи, а темная щетина вдоль щек четко обрисовывала суровые черты лица с чуть заметной ямочкой на подбородке. Выражение его глаз почти не менялось — говорил ли он о войне или о своей родне в Бредолбане.

И Джордж оказался прав — при нем было огромное количество оружия. Два кинжала за голенищами черных кожаных сапог. Два пистолета за поясом. И еще один кинжал у бедра, рядом с одним из двух его мечей. Боже милостивый, неужели он готовился к войне, которую намеревался вести в одиночку?

Джиллиан вздохнула, бросив взгляд в сторону двери, надеясь, что Эдмунд еще не проснулся.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

— Прошу прощения, милорд, — сказала, присев в реверансе, Маргарет, любимая служанка Джеффри. — Мальчик проснулся.

Мальчик… Даже прислуга не называла Эдмунда по имени. Джиллиан кивнула, радуясь, что может уйти. Она шагнула к двери, однако граф тотчас же остановил ее, впившись пальцами в запястье.

— Капитан, — сказал он, крепко удерживая девушку, — присмотрите за ребенком. Возьмите с собой Кэмпбелла и покажите ему его спальное помещение. А мне нужно переговорить с кузиной. — Джордж колебался, и граф добавил: — Я пошлю за д'Атром, чтобы он отвел ее к вам, когда закончу с ней. — Никто из мужчин не двинулся с места, и Джеффри, резко поднявшись, закричал: — Оставьте нас!

Джиллиан, наблюдавшая из-под густых ресниц, как мужчины уходят, почему-то вдруг подумала, что незнакомец обернется и еще раз взглянет на нее, перед тем как выйти за дверь. Но он не оглянулся. Дверь за ним закрылась, и она осталась наедине с Джеффри, поглаживавшим большим пальцем ее ладонь.

— Знаешь ли, моя дорогая, — его смрадное дыхание возле ее щеки вызывало у нее тошноту, — что твоя жизнь здесь стала бы намного приятнее для тебя и твоего маленького ублюдка, если бы ты просто подчинялась моим требованиям и моим желаниям?

Тут граф прижался губами к ее виску, и Джиллиан, отшатнувшись, пробормотала:

— А если бы я подчинилась, то как, по-вашему, отреагировал бы мой отец, узнав, что я ношу вашего ребенка?

Он рассмеялся, и она похолодела.

— Это лучше, чем в случае с твоим простолюдином, которому ты отдалась. Но скоро желания твоего отца, как и твои, не будут иметь никакого значения. Когда принц Вильгельм станет королем, он отдаст тебя мне.

«Нет, он этого не сделает! Он в этом поклялся!» — мысленно воскликнула Джиллиан.

— Вы ведь мой кузен, — напомнила она графу.

— Ты забыла, что Вильгельм женат на своей кузине?

Джиллиан закрыла глаза, чтобы скрыть слезы, затуманившие ее взор. Нет, скорее она умрет! Скорее она вместе с Эдмундом бросится в море, чем разделит постель с кузеном. «Пожалуйста, Господи, — мысленно взмолилась она, — пожалуйста, спаси нас!»