Пламя камина отражалось в его глазах, когда он ногой затворил дверь в свою комнату, а затем запер ее. Джиллиан охватила дрожь возбуждения — ведь они наконец-то оказались одни в запертой комнате! Она не испытывала ни страха, ни сомнений. И она чувствовала, как Колин содрогался от страстного желания.

Но она заставит его подождать еще немного… Когда он снова протянул к ней руки, Джиллиан отступила и потянула за тесемки на своем платье.

Его глаза потемнели, воспламеняя ее кровь, наполняя тело томлением… Он не пытался приблизиться к ней, а остался у двери — стоял, пожирая ее взглядом. В эти мгновения все печальное прошлое было забыто, и сейчас, глядя на Колина, стоявшего перед ней в мягком свете камина, Джиллиан чувствовала, что вся жизнь вела ее именно к этому моменту. К этому мужчине, рисковавшему ради нее жизнью, убивавшему ради нее. Она хотела принадлежать ему, хотела, чтобы он принадлежал ей. Хотела рожать его детей и видеть, как он любит их.

Высвободившись из платья, она шумно выдохнула, когда оно упало к ее ногам. А плед горца топорщился в области паха.

Стоя перед ним в одной лишь тонкой белой сорочке, Джиллиан пробормотала:

— Колин, я… — У нее перехватило дыхание.

Он закрыл глаза, словно все еще пытался обуздать себя, устоять. Теперь она знала почему — и от этого любила его еще сильнее.

— Джиллиан, — со стоном произнес он, открывая глаза, — сначала я должен кое-что тебе рассказать.

Но она бросилась к нему, и он заключил ее в объятия.

— Расскажешь позже. — Она пробежалась по мускулам его груди пальцами, затем — губами. — Сейчас я хочу только тебя, Колин.

Джиллиан выскользнула из его объятий, когда он попытался привлечь ее к себе ближе. Колин заставил ее отказаться от своих сомнений и страхов, заставил сбросить защитную броню и довериться ему. И она хотела того же от него — хотела увидеть его настоящего, незащищенного… И по огню, пылавшему в его глазах, она догадывалась, что это не займет много времени.

— Знаешь, я немного разбираюсь в искусстве владения мечом. — Она обхватила пальцами его жезл, скользнув рукой под шерстяную клетчатую завесу на его талии.

— В самом деле?

Она кивнула и потянулась губами к его уху.

— Ты был великолепен, Колин, а теперь… Теперь я хочу увидеть тебя всего.

С силой дернув за его плед, она отступила на шаг, наблюдая, как шерстяной покров опускается на пол. Ее взгляд прошелся по его ногам — от пыльных кожаных сапог до бедер. У него были очень красивые ноги. Но на упругие ягодицы тоже было приятно смотреть. Краснея, Джиллиан обошла вокруг него, чтобы изучить полностью.

О Господи! Силы небесные! Она прижала руку к груди, глядя на его длинный жезл, вздымавшийся кверху, набухший и готовый взять ее. Она радостно улыбнулась, страстно желая ощутить его в себе, вобрать его всего, полностью отдаться своему воину.

Но горец не шевелился, продолжая сопротивляться тому, к чему так явно стремилось его тело. Тогда Джиллиан наклонилась и, подобрав с пола свое платье, сказала:

— Если хочешь, я уйду.

В следующее мгновение она со стоном закрыла глаза, охваченная восторгом, ибо он подхватил ее на руки! Да-да, его выдержка наконец дала трещину, и он с хриплым стоном сорвал с нее сорочку. Их губы слились в порыве страсти, даря наслаждение обоим в равной мере. Она оседлала его в воздухе, обхватив руками его шею и обвив ногами бедра. Он держал ее на весу, поглаживая ладонями ее ягодицы и слегка покусывая шею. От ее восторженных вскриков его жезл еще больше отвердел меж ее ног.

Джиллиан выгнула спину, нависая над кроватью, предлагая ему большее. От осознания силы его рук, поддерживавших ее, у нее захватывало дух. Когда же он втянул в рот ее тугой сосок, она вскрикнула и громко застонала. А он тут же впился губами в другой ее сосок. Джиллиан уже подумала, что больше не выдержит, она готова была умолять его, чтобы он овладел ею, — но тут она наконец-то ощутила его горячее естество у своего пылающего лона и пошевелила бедрами. Его тело содрогалось в ее объятиях, когда он, обхватив ладонями ее ягодицы, еще раз потерся об нее своим набухшим пульсирующим жезлом. А затем, приподняв ее одной рукой, он решительно вошел в нее.

Энергично двигая бедрами, он настойчиво вонзался в нее, проникая с каждым рывком все смелее, все дальше, все глубже, постепенно увлекая ее к вершинам блаженства. Джиллиан вскрикнула в первый момент — несколько напряженная вначале, — ведь она четыре года не была с мужчиной. Но вскоре ритм его движений и нарастающая мощь его выпадов помогли ей расслабиться, и она, открыв глаза, обнаружила, что он смотрит на нее. Сжав ее ягодицы, он вонзался в нее раз за разом, и Джиллиан, задыхавшаяся, немного опасалась того зверя, которого так неосмотрительно выпустила на свободу. Но в какой-то момент, заглянув в глубину его глаз, она наконец поняла, чего боялся он, Колин. Он боялся собственного сердца, ибо осознал, что оно больше не принадлежит ему.

— Ты любишь меня, Колин Макгрегор?

Его прекрасные губы изогнулись в неотразимой улыбке.

— Разве я уже не говорил тебе сегодня сотню раз, что люблю?

Когда она отрицательно покачала головой, он поцеловал ее и вместе с ней опустился на кровать.

— Да, я люблю тебя, Джиллиан Дирли. И нечего тут улыбаться, — предостерег он, снова погружаясь в нее. — Я жестокий бессердечный негодяй.

— Только не со мной. — Она взяла его лицо в ладони, не в силах поверить, что покорила такого мужчину. — И не с Эдмундом.

— Тебе удалось смягчить меня, девонька. — Он опустил взгляд на ее губы, затем закрыл глаза и снова поцеловал, заставляя ее сердце — и лоно! — пылать огнем.

Обвивая его ногами, она раз за разом приподнимала бедра, встречая его мощные удары с таким же пылом. Они смотрели друг другу в глаза, в то время как тела их ритмично раскачивались, то сталкиваясь, то отдаляясь — подобно волнам в океане.

«Если он это считает проявлением мягкости…» — промелькнуло у Джиллиан. Покрепче прижавшись к нему, она проводила ладонями по его плечам и по спине, исследуя шрамы от его боевых ранений. А затем обхватила ладонями его ягодицы и улыбнулась, когда он, задрожав, пригвоздил ее к кровати.

В ответ на ее глухие вскрикивания низкий хриплый стон вырвался из его горла.

— Я мечтал о тебе, а сейчас ты здесь, со мной… — задыхаясь, произнес он.

Он мечтал о ней?! Боже, она хотела бы никогда с ним не расставаться. Хотела бы всю жизнь проводить каждую ночь так же, как эту, — чтобы сливаться с ним телом и душой, чувствовать его тяжесть, его силу, когда он уносит ее куда-то вдаль, за моря, выше облаков, туда, где любовь прекрасна и никогда не разочарует.

От нежного прикосновения его пальцев к ее виску, а затем к щеке, когда он готовился поцеловать ее, Джиллиан ощутила безумный прилив любви и желания. А может, в этом повинны были его ласки — Колин упивался каждым дюймом ее тела. Когда же он, стиснув зубы и отвернув лицо в сторону, сдерживал себя, чтобы отсрочить момент разрядки, Джиллиан трепетала в его объятиях.

«О Боже, — думала она, — даже в пылу страсти этот зверь ужасно терпелив».

И беспощаден.

С неотразимой улыбкой на губах и огненным блеском в глазах он с силой впечатывал свои бедра в ее тело, поглаживая жаркой плотью бугорок ее страсти.

— Ах, девонька, не снится ли мне это? — Он в очередной раз вонзился в нее. — Неужели это и впрямь твои влажные тесные ножны так плотно облегают меня?

Джиллиан снова выгнула спину, стараясь принять его как можно глубже. И тут все вокруг нее внезапно взорвалось вспышкой ослепительного света, и она забилась в объятиях любовника, впившись ногтями ему в плечи. Джиллиан не знала, сможет ли выдержать наплыв переполнявших ее чувств. Громко выкрикнув его имя, Джиллиан услышала, как он тихо выругался, пытаясь удержать над собой контроль. В ответ на его последний завершающий выпад она, откинув назад голову, содрогнулась всем телом, потрясенная до самых глубин своего существа. А затем, взглянув на него, увидела, что он наблюдает за ней с выражением глубокой муки на лице.

Когда же она улыбнулась, полностью удовлетворенная. Колин мгновенно вышел из нее, зажимая рукой свой пульсирующий жезл. Чуть отклонившись; он молниеносно довел себя до разрядки, выпустив струю семени в воздух. Хриплый гортанный стон, который он испустил при этом, заставил Джиллиан внимательно посмотреть на него. Упираясь локтями в матрас позади себя, он, содрогаясь, еще трижды выпустил к потолку струю семени. Он не стал орошать им ее лоно, и Джиллиан понимала, почему он так поступил. Еще совсем недавно она обожала бы его за это. Но сейчас, когда огонь страсти угас, оставив после себя только тлеющие угли, она поняла, что их брак полностью решил бы все проблемы. Увы, было ясно, что он и в мыслях не имел сделать ее своей женой. Правда, он сказал, что любит ее… Но мало ли что говорится в пылу страсти.

Джиллиан наблюдала, как он сел, затем поднялся с кровати, чтобы взять обрывок ткани со стола возле умывальника. Она ничего не говорила, пока он обтирал ее. И закрыла глаза, когда он, вытершись сам, лег на кровать рядом с ней.

Она не станет плакать. Не следовало ожидать от него слишком многого. Ведь горец уже столько для нее сделал… И если всего одна ночь с ним — это все, что ей отпущено, то она должна получить от нее как можно больше и встретить утро с высоко поднятой головой.