Яков, король трех королевств, сидевший в седле, внимательно осматривал возвышавшуюся перед ним крепость и ее окрестности. Так вот куда Вильгельм планировал прибыть на своих кораблях… Гавань была достаточно обширна, чтобы принять целый флот. Сколько человек мог бы его племянник привести с собой? Собирался ли он прибыть вместе с женой, дочерью его, Якова, Марией? Или девочка повременит возвращаться в Англию, дождется, когда ее отца убьют или лишат трона?
Король покачал головой, вслушиваясь в грохот прибоя, сливавшийся с шумом битвы. Если он доживет до шестидесяти, то и тогда будет помнить боль от предательства Марии. Он ведь знал, что не следовало выдавать ее за протестанта, пусть даже и родственника. Поначалу Яков думал, что сможет простить дочь, хотя ему и представили неоспоримые доказательства намерений Вильгельма захватить трон. Но Мария не отвечала на его письма, а совсем недавно он узнал, что она настроила против него его младшую дочь Анну. Яков поблагодарил святых — как часто делал — за то, что Давина жила с Макгрегорами, вдали от политики и придворной жизни. Давина была его первой дочерью, его законной наследницей, но ей не суждено было править, тем более с мужем-горцем. Только вообразите!.. Макгрегоры управляют Англией!
К счастью, Яков больше не нуждался в Давине, потому что вскоре у него появится сын, продолжатель рода, который будет править королевством после него. Сын, которого нужно будет защищать от Вильгельма и всех врагов католической церкви. Последнее донесение Колина, где он называл епископа в числе предателей, очень обеспокоило Якова. Нужно будет порвать все отношения с англиканцами, когда все это закончится. Хвала святым, Франция на его стороне. Франция — и Колин Макгрегор.
Яков улыбнулся в лунном свете, представив, что вопли, доносившиеся из замка, испускались людьми Вильгельма, а не Девона. Вскоре так и случится — благодаря его искусному генералу. Король хотел присутствовать здесь, когда Вильгельм высадится на берег и будет встречен его, королевской, армией. Он похвалит Колина за его удачную задумку и дарует ему графство Эссекс, если горец убьет Вильгельма собственным мечом. Да, этот титул прекрасно подойдет Колину. А как только он, Яков, основательнее утвердится на троне, еще очень многие титулы станут доступными для новых, более достойных его подданных.
— Джеймсон!.. — окликнул он своего телохранителя. — Пойди-ка в замок и посмотри, что задержало генерала Макгрегора. Узнай, почему он не спешит ко мне с новостями и с отрубленными головами.
Король в задумчивости наблюдал, как стражник скачет в сторону затихающей битвы. И вздрогнул от неожиданности, когда справа раздался знакомый голос:
— Милорд, вы всерьез полагали, что если бы я был там, внутри, эта битва все еще продолжалась бы?
Яков усмехнулся, когда Колин выступил из тени. Его вовсе не обидело, что горец не поклонился ему как должно. Когда он встретил Колина три года назад, заносчивый молодой воин упрямо не желал сгибать спину. Это было первое, что понравилось в нем Якову. Воспоминания о том дне и всех последующих днях, когда Колин находился рядом, вызвали у короля легкую печаль. Когда Вильгельм будет устранен и перестанет представлять собой угрозу, Колин станет значительно реже появляться в Уайтхолле — так, вероятно, будет правильно.
— Знаешь, — сказал король, улыбнувшись своему любимцу, — ведь ты единственный человек, которому я полностью доверяю с тех пор, как мой брат Карл умер.
— А вы, милорд, были единственным, чье доверие я по-настоящему стремился заслужить, с тех пор как покинул отцовский дом.
Король удовлетворенно кивнул, с удовольствием принимая комплимент. Затем внимательно оглядел своего генерала.
— Тогда объясни мне, Колин, почему ты не обагрен кровью? И почему Дартмут все еще не взят?
— Он практически взят. Девон лежит раненый в своем соларе. А большинство людей из его гарнизона плохо подготовлены.
— Но если так, то это характеризует наших солдат не с лучшей стороны, — пробурчал король.
— Убийство требует времени. — Колин пожал плечами, устремив взгляд на замок; его глаза горели подобно факелам, со всех сторон освещавших Дартмут в темноте ночи.
— Как ты узнал, что мы атакуем этой ночью? — спросил Яков, невольно раздосадованный холодным безразличием своего генерала к участи людей, вместе с которыми он последние полтора месяца ел и пил за одним столом.
Колин снова пожал плечами:
— Я этого не знал…
— Тогда почему Девон ранен в своем соларе? Разве это не твоих рук дело?
— Моих… и его кузины.
Король с удивлением приподнял брови.
— Этой женщины?
— Да. — Колин устремил на короля взгляд своих по-волчьи горящих глаз. — Она — та самая женщина, убить которую вы отправили сюда своих наемников.
Яков едва не задохнулся от охватившей его ярости; короля взбесило, что приказ его не был выполнен. Но ярость вскоре сменилась смутной тревогой, которая ощущается обычно, когда смерть витает рядом. А Яков терпеть не мог этого ощущения. Не нравилось ему и то, как человек, которого он считал почти сыном, смотрел на него сейчас. Точно также он, Макгрегор, смотрел на своих врагов, готовый встретить их и сразиться с ними.
Король пристально разглядывал горца, раздумывая, не сглупил ли он, не опасаясь его все эти годы. Значит, это и впрямь возможно?.. Неужели его генерал действительно влюбился в дочь лорда Дирли? Пропади все пропадом, если так.
— Колин, откуда ты знаешь, что их послал я?
— Один из них сказал мне об этом, перед тем как я отсек ему голову.
— Да, понимаю… — Яков вцепился в луку седла. Если бы любой другой, а не Колин Макгрегор, посмел упрекнуть в чем-либо своего короля, его голова давно покатилась бы вниз с утеса. — А ты знаешь, что ее отец, граф Эссекс, замыслил все это восстание?
— И вы из-за этого приказали убить женщину и ее ребенка?
— Нет! — Яков никогда не стал бы объяснять свои поступки кому бы то ни было, тем более — солдату. Но Колин Макгрегор всегда был откровенен с ним и заслуживал того же. Он также заслуживал сурового наказания за свою дерзость. К счастью для наглеца, Яков был слишком к нему привязан. — Колин, я всегда относился к тебе как к сыну. Ты мне даже ближе, чем сын, потому что безмерно мне предан. Как отец — и с помощью моей дорогой жены — я намеревался найти тебе достойную невесту и надеялся, что ты выберешь благородную даму, католичку. Но при дворе не нашлось женщины, способной удержать твое внимание дольше, чем на одну ночь. Также и за границей ты ни разу не встретил ни одной, заслуживающей упоминания в твоих посланиях ко мне. Пока не попал сюда. — Король одарил Колина снисходительной улыбкой. — Она отвлекала тебя от дела, генерал. Она протестантка… и со временем настроила бы тебя против меня. Но я понимаю, что…
— Я разочаровался в вас, милорд, — перебил Колин, почти не изменившись в лице.
— Не забывай, с кем разговариваешь, — предостерег король, понизив голос.
Его генерал устремил взгляд на замок. С минуту он смотрел на его стены, затем тихо сказал:
— Хотел бы забыть, да не могу.
Король окончательно рассвирепел. Он выслушал достаточно.
— Вот ты стоишь здесь… и оскорбляешь меня! И ты — единственный человек, которому я это частенько позволял. Но предупреждаю: не испытывай больше мое терпение. Твой капитан Драммонд в замке сражается без тебя. Скажи мне, почему так происходит?
— Хорошо, скажу. — Колин медленно повернулся к королю. — Я ухожу домой.
С минуту Яков молча смотрел на него, очевидно, сомневаясь, что правильно его расслышал. Горец не мог такого сказать. Домой? В Кэмлохлин?.. Сейчас? Но ведь Вильгельм намерен прибыть в ближайшие месяцы…
— Ты не можешь так поступить.
— При всем моем к вам уважении, ваше величество, могу. Я больше не уверен в справедливости дела, за которое сражался. Я знаю, что мое предназначение — защищать, но теперь уже не вас.
Яков в изумлении раскрыл рот.
— Я прикажу повесить тебя за дезертирство!
На губах Колина появилась легкая улыбка, очень похожая на ту, что он адресовал своим солдатам на поле для состязаний в Уайтхолле перед тем, как поставить их на колени.
— В самом деле? И как, по-вашему, к этому отнесутся мои родичи? Роб теперь стал вождем. Я разговаривал с ним о моем решении, и он меня поддержал. Ведь вся Англия — и даже церковь — ополчилась против вас, милорд. Теперь вы хотите превратить и Макгрегоров в своих врагов?
— Ты мне угрожаешь?! — Яков едва не подавился словами. — И все это из-за дочери лорда Дирли?! Ты грозишься оставить службу, наплевать на мое благополучие, даже отказать мне в праве видеться с дочерью? Неужели только из-за женщины?!
— Я вовсе не собирался вам угрожать, — ответил Колин. Голос его оставался на удивление спокойным. — Благодаря жене моего брата мы стали родственниками, и поэтому я позабочусь, чтобы вам никто не причинил вреда. Просто я хочу покинуть Англию.
— Но Вильгельм скоро прибудет! Ты позволишь протестанту занять трон?
— Я бы предпочел, чтобы он потерпел поражение, — признался Колин, и Яков облегченно вздохнул. — Но предпочел бы совсем по другой причине — вовсе не из-за вас. Вы позволили сладкоголосой сирене абсолютной власти соблазнить вас… и превратились в тирана.
— Твоя голова может скатиться с плеч прямо сегодня, Колин!
Горец подступил еще ближе к коню короля и дерзко продолжил:
— Если я не скажу вам этого, друг мой, то никто другой не осмелится, пока вам не придется искать убежища при дворе короля Людовика.
Несмотря на душивший его гнев, Яков улыбнулся горцу:
— Ты никогда не испытывал недостатка в отваге, да, Колин? Я всегда находил твое поведение необычайно приятным… и бодрящим по сравнению с подобострастием и угодничеством моего двора.
Да, этот юный забияка не склонялся ни перед кем. Он поступал так, как ему нравилось, и без колебаний бросался в драку с любым, кто бы ни пытался его остановить. Но Яков не хотел такой схватки. Ему было что терять. Речь шла о его троне.
— Я делаю то, что должен делать для нашей веры, сын мой, — сказал король. — И я делал это всегда. Сомневайся в справедливости моих действий, если хочешь, но помоги мне победить узурпатора-протестанта, прежде чем оставишь службу Англии. Помоги мне остановить Вильгельма, и я дам тебе все, что пожелаешь.
— Милорд!..
Они оба обернулись к капитану Ричарду Драммонду, прискакавшему к ним от замка.
— Мое почтение, генерал, — приветствовал Колина Драммонд. Спешившись, он взглянул на чистую — без пятнышка крови — рубашку горца, затем обратился к королю: — Дартмут наш. Лорду Девону сохранили жизнь, как вы и приказывали, и он ожидает вас в Большом зале.
— Пришло ли сообщение от лейтенанта Уиллингема о нашей победе в Кингсвере? — спросил Яков.
— Я уверен, что прибудет с минуты на минуту, — заверил короля Драммонд.
— Сколько человек вы отправили в Кингсвер? — спросил Колин своего заместителя и задал следом ряд вопросов, тем самым доказав Якову, что руководство армией все еще воспламеняло его кровь.
— Нам не хватало вашего присутствия в замке, генерал.
— Вы прекрасно обошлись без меня, капитан. — Выражение лица Колина слегка смягчилось — всего чуть-чуть, но Яков это заметил.
— Ваш генерал хочет уйти в отставку, — сказал король, игнорируя убийственный взгляд Макгрегора. Он пустил коня рысью. — Следуй за мной в замок, Колин. По крайней мере, выслушаешь мнения своих людей о твоем решении, которое может стоить им жизни.
Остановившись на вершине утеса вместе с Джорджем, Джиллиан, держа лошадь на поводу, наблюдала, как Колин разговаривал с королем и еще каким-то мужчиной.
Конечно, она не слышала их слов — только шум ветра и грохот прибоя… Или это стук ее сердца так громко отдавался в ушах? Она знала, почему Колин не отправился вместе с ней за Эдмундом. Он должен был победить в войне. Джиллиан утерла ладонью слезы. Она пыталась не думать о том, что он мог погибнуть в сражении. Колин сказал, что хочет стать ее мужем, мужчиной, который никогда ее не предаст. И хочет стать отцом Эдмунду… Ох, она желала этого больше всего на свете! Но был ли горец искренен? Ведь он лгал ей прежде… Сможет ли она когда-нибудь снова ему доверять? Да, сможет. Его глаза никогда ей не лгали. Хотя какое это имело значение? Ведь Колин — генерал королевской армии. И он обязан сражаться за короля Якова против Вильгельма, хочет того или нет. Он пытался сказать ей об этом в ту ночь, в усадьбе Джорджа, когда они сжимали друг друга в объятиях. Колин спросил ее тогда, должен ли он оставаться в стороне, когда его свобода под угрозой. Теперь она понимала, что он имел в виду. Макгрегоры были католиками, и в прошлом их уже объявляли вне закона. Кто знает, какие новые указы против них издаст король-протестант? Колин боролся за своих родичей, за их свободу, и он с готовностью пойдет на войну, чтобы защитить их.
Увидев, что горец последовал за королем в Дартмут, Джиллиан постаралась сдержать рыдания. Может, его выбор и впрямь продиктован благородными побуждениями, — но что, если его убьют? Она будет оплакивать его каждый день и никогда не выйдет замуж. Да и какой мужчина мог бы когда-нибудь занять его место и любить ее сына так же, как он? Что она будет делать в Кэмлохлине без него, с людьми, которых совсем не знает? Куда ей деваться, если они попросят ее уйти? Ее охватил гнев из-за того, что Колин остался. «Но гнев, — рассудила она, садясь на лошадь и направляя ее к северу, — это лучше, чем страдания и тяжесть на сердце». Что ж, горцу удалось покорить ее, и она, Джиллиан, сама это допустила, так что ей больше некого винить в том, что произошло, — только себя саму.
— Думаете, он уцелеет в войне с голландцем? — спросила она Джорджа, когда молчать стало уже невмоготу.
— Я не сомневаюсь, что он и в одиночку способен своим мечом принести победу королю Якову, — ответил капитан.
— Да, вы правы, — согласилась Джиллиан, испытывая некоторое облегчение. — Он выживет.
— А Вильгельм будет разбит.
Джиллиан чувствовала на себе взгляд Джорджа — тот молча вопрошал ее, понимала ли она, что будет означать поражение принца. Да, она прекрасно все понимала. Король-католик останется на престоле, и гонения на протестантов из-за их измены еще больше усилятся.
— Родичи вашей жены пострадают, если король Яков останется на троне, — сказала Джиллиан. — А семья Колина пострадает, если Якова свергнут. Все эти убийства во имя религии… Думаете, Господь их одобряет?
— Нет, — ответил капитан.
— Я тоже так думаю. — Она постаралась больше не забивать голову тем, чего не в силах была изменить, и, взмахнув поводьями, направила лошадь вдоль песчаного берега.
Немного помолчав, Джиллиан добавила:
— Теперь давайте отыщем моего сына. И будем молиться о том, чтобы мне не пришлось вернуться сюда и собственноручно убить Джеффри.