Как и предсказал горец, его брат послал барда Финли Гранта назад в усадьбу Джорджа, чтобы предупредить Колина, что он разоблачен, и сообщить, что малыш Эдмунд не пострадал и находится под надежной защитой недалеко от Эссекса.
Джиллиан не удивилась, когда капитан настоял, чтобы Финн отвез ее к остальным шотландцам без него. Она и не ожидала, что Джордж и его жена отправятся вместе с ней в Кэмлохлин. Она также не ожидала, что день расставания с дорогим другом наступит так скоро.
— Вспоминайте меня добром, дорогой капитан. — Она обвила его шею руками, не сдерживая слез. — Ах, Джордж, я всегда буду помнить о вас.
Их прощание было коротким, потому что ей не терпелось увидеть Эдмунда. А капитан Гейтс предупредил Финна, что тот отвечает за нее головой.
Спустя восемь дней и семь ночей Джиллиан убедилась, что Джордж остался бы доволен тем, как родственники Колина охраняли ее и Эдмунда. Они не спускали с них глаз, и Джиллиан ничего не имела против столь пристального внимания. Горцы были совершенно не похожи на людей из Дартмута. Хотя они вечерами и выпивали, собравшись у костра, с ней они неизменно разговаривали вежливо. Эдмунду они тоже понравились, и он иногда предпочитал ехать на лошади с одним из них, а не с матерью.
И — Боже милостивый! — все они были необычайно красивы. Хотя, конечно, не так красивы, как Колин. Но стоило Джиллиан увидеть улыбку на губах Коннора, как голова у нее начинала слегка кружиться. Роб с виду был гораздо более суровым, Глаза Уилла сверкали как алмазы на солнце, когда он смеялся, что он делал довольно часто, потешаясь над кем-нибудь. А Финн… Господи, что она могла сказать о Финне, кроме того, что он, без сомнения, погубил немало девичьих сердец на Скае?
— Зато мы скачем очень быстро, — сказал ей Финн однажды вечером, заметив, как она потирала ягодицы, перед тем как устроиться у костра. — Мы достигнем Гленелга к утру, а до наступления ночи будем в Кэмлохлине.
Если он предполагал поднять ей настроение, то ему это не удалось. Но вовсе не мысли о том, что придется жить в незнакомом месте с людьми, которые, вероятно, невзлюбят ее, потому что она — протестантка, заставляли ее плакать каждую ночь, когда она, прижавшись к Эдмунду, укладывалась спать. Она молилась, чтобы Колин изменил свои намерения насчет войны и отправился следом за ними. Однако же… Если бы он и впрямь передумал, то уже догнал бы их. Но он не появлялся, поэтому Джиллиан не могла избавиться от мысли, что больше никогда его не увидит. И сердце ее разрывалось от отчаяния и безысходности.
Она не заговаривала о нем, и мужчины сами делали это ради нее. Она многое узнала о Колине от горцев, путешествовавших вместе с ней. И все, что они говорили, еще больше убеждало ее в том, что война для него — превыше всего.
— Он ничего не боится, этот парень, — сказал ей Уилл после того, как они переправились на лодке через узкий пролив и причалили в Кайлри. — Но не беспокойся за него. Он вернется живой и здоровый через год или два. После войны.
Проходя мимо них за своей лошадью, Коннор, отвесив Уиллу подзатыльник, сердито посмотрел на него.
— Ты бесчувственный болван, Уилл. Тебе нужна женщина, чтобы приглядывать за тобой.
— У меня их предостаточно! — со смехом ответил Уилл.
Финн подошел к Джиллиан, напевая шуточную песенку о вожде и его способности удержать завтрак в желудке во время качки на море. Подмигнув ей, он вскочил в седло и затянул новые куплеты, на этот раз избрав мишенью Уилла.
Джиллиан не смогла удержаться от улыбки, слушая, как Финн и Уилл добродушно подтрунивают друг над другом. Только она поставила ногу в стремя, как две широкие ладони, обхватив за талию, подсадили ее в седло. Она обернулась и поблагодарила Роба. Тот молча кивнул ей и, под хватив на руки Эдмунда с Аврелием, усадил мальчика в свое седло, затем и сам сел на лошадь.
— Колин с нежностью говорил о вашей жене, — сказала Джиллиан, чтобы отвлечься от тягостных мыслей… и забыть, что впереди ее ждал путь по смертельно опасным утесам.
Роб улыбнулся, и его улыбка так напомнила ей Колина, что она едва не расплакалась. Снова… О проклятие!
— Я удивлен, что он рассказывал вам о нас, — сказал вождь. — Однако меня удивляют многие его решения, принятые в последнее время.
Джиллиан внимательно посмотрела на вождя.
— Вас удивляет, что он остался, чтобы сражаться? За последние две недели я от него только и слышала, как он этого ждал, как готовился к этой битве.
— Не думаю, что он остался, чтобы сражаться за короля, — заметил Роб.
— А ради чего же еще?
Горец пожал плечами и пробормотал:
— Любовь не щадит мужчину. Когда же она — настоящая, то все его мечты и желания теряют смысл, если любимая не является их частью. Колин отказался от своей войны ради вас. И должен вам сказать, леди Джиллиан, — он снова улыбнулся ей, — что я преклоняюсь перед дамой, завоевавшей сердце моего брата.
Овладев этим искусством много лет назад, Джиллиан сумела сдержать слезы, подступившие к глазам. Она не могла позволить себе пролить их перед вождем Макгрегоров. Ведь он, рожденный и выросший среди суровых гор, был воплощением силы, и ей не хотелось выглядеть слабой перед таким человеком.
— Если он оставит свою войну, это будет означать дезертирство, — проговорила Джиллиан.
Боже милостивый, мысль о том, что Колина могут повесить, едва не лишила ее остатков самообладания, и она невольно вздохнула, взглянув на сына, обнимавшего свою собаку.
— Король отпустит его, — сказал вдруг Роб.
Уверенность, прозвучавшая в голосе вождя, удивила Джиллиан, и она пробормотана:
— Откуда вы знаете?
— Потому что я муж его дочери, а он не захочет сражаться со своими родственниками с севера.
Муж его дочери? Кажется, Колин говорил ей, что жену Роба зовут Давина…
— Но как же…
— Вы все узнаете в Кэмлохлине, — перебил горец.
Что ж, вот и хорошо. Потому что у нее уже голова пошла кругом. Ей нужно было сосредоточиться на самом важном.
— Но если Колин беспрепятственно покинул армию, то где же он сейчас?
— Не знаю, — признался Роб, оглядывая пустынные холмы. — Но раз он решил вернуться к вам, то обязательно вернется. Ничто его не остановит. Поверьте мне.
Джиллиан очень хотелось в это верить. И властная уверенность, с которой говорил вождь, приободрила ее. Но приободрилась она лишь до тех пор, пока они не обогнули озеро Лох-Слапин и перед ней не предстали крутые утесы Элгола. Джиллиан запрокинула голову, оглядывая их, и едва не упала с лошади. Боже милостивый! Ведь она почти четыре года не садилась в седло! Разве она сумеет управлять лошадью на такой ненадежной дороге?
К счастью, ее сопровождающие и мысли не допускали, что она сумеет. Коннор пересадил ее на своего коня и вскочил в седло впереди Джиллиан, сказав ей, чтобы крепче за него держалась.
Она вцепилась в него изо всех сил. За время пути Джиллиан раз десять зажмуривала глаза, затаив дыхание, когда конь Коннора ржал и взбрыкивал, отказываясь идти вперед. Они продвигались цепочкой вверх по узкой тропинке по очень крутому склону. Роб с Эдмундом ехали впереди, за ними — Уилл, а следом — она с Коннором. С тыла же доносился звонкий голос Финна, распевавшего хвалебную оду своему вождю.
— Ваш брат, похоже, помнит каждый героический поступок Роба, который тот когда-либо совершил, — заметила Джиллиан, прижимаясь щекой к спине Коннора и одним ухом слушая барда. Его голос, столь же ангельский, как и его внешность, отвлекал ее и успокаивал.
— Да, верно, — отозвался Коннор. — И меня это чертовски раздражает.
— Эй, Финн! — крикнул Уилл через плечо. — Спой что-нибудь о Конноре, а то он дуется.
К ужасу Джиллиан, Коннор обернулся в седле и проворчал:
— Не вздумай петь обо мне или о ком-то еще из присутствующих. Я наизусть знаю все эти проклятые истории. И теперь, слушая их в тысячный раз, начинаю жалеть, что мы не погибли в одном из сражений.
— Неужели? — Финн усмехнулся. — Но я не могу припомнить, что именно я пел про тебя. Ты уверен, что я достаточно увековечил тебя в своих стихах? Если нет, то могу сочинить что-нибудь еще.
Тут Коннор вдруг громко расхохотался. Джиллиан же затаила дыхание; она боялась открыть глаза, чтобы взглянуть, насколько близко оказались они к краю обрыва.
Наконец горец снова сел прямо. Но благодарственная молитва Джиллиан была прервана криком Эдмунда о том, что они «попали в облако». Однако она не осмелилась открыть глаза, чтобы проверить, правду ли говорил мальчик.
Казалось, прошла целая сотня жизней, прежде чем Коннор, наконец-то остановив коня, обернулся к ней и сказал:
— Вот мы и дома.
Открыв глаза, Джиллиан увидела перед собой только небо и зубчатые вершины гор. Затем взглянула вниз. Перед ней раскинулась долина в пышном наряде из вереска и диких нарциссов. Повсюду виднелись домики различных размеров, вокруг которых трудились мужчины и женщины, выбивавшие одеяла или развешивавшие белье для просушки. Некоторые из мужчин выделывали шкуры, другие же вытаскивали на берег лодки из серебрящихся вод залива на западе. Овцы и коровы мирно паслись на подернутых туманом холмах. И куда бы Джиллиан ни устремляла взгляд, везде она видела детей.
Она сразу решила, что никогда еще не видела мест прекраснее, чем это. К тому же это было совершенно безопасное убежище. На одной из вершин находился надежно укрепленный замок с потемневшими зубчатыми башнями, пронзающими туман, спускающийся с заснеженных гор. Часовые, патрулировавшие стены, криками приветствовали своего вождя, увидев, что он возвращается домой.
— Здесь очень холодно зимой, — сказал Коннор Джиллиан, спускаясь с ней в долину. — Вам с вашим малышом лучше остановиться в Рейвенглейде — со мной и Мейри. Или, если предпочитаете, можете отправиться в замок Кэмпбелл, к Тристану и Изобел. Я уверен, что там хватит места для всех.
— Я хотела бы остаться здесь. — Джиллиан удовлетворенно вздохнула. Ах, как бы ей хотелось, чтобы Колин был с ней. Чтобы она могла поблагодарить его, поцеловать…
— А вот и моя жена, — произнес Коннор чуть дрогнувшим голосом. Он указал на темноволосую красавицу, махавшую ему рукой у входа в замок. — Она вас полюбит. Раз вам нравится Кэмлохлин, вы с ней станете хорошими подругами.
В течение ближайшего часа Джиллиан приобрела больше друзей, чем за все предшествующие годы. Женщины Кэмлохлина оказались совсем не такими, как ей прежде представлялось. Не интересуясь ее религиозными предпочтениями, они с радостью приняли ее — будто сестру, которую не видели долгие годы. А тетушка Колина, Мэгги Макгрегор, не теряя времени даром, сразу же выяснила, кто такие Джиллиан и ее сын. После чего все остальные женщины стали смотреть на англичанку с некоторым оттенком восхищения и изумления в широко отрытых глазах.
— Колин может быть таким же холодным, как каменная стена, — заметила его сестра Мейри, поглаживая свой сильно округлившийся живот, когда они вместе с Джиллиан и миниатюрной супругой Роба Давиной направлялись к одной из сотен комнат замка. — Я ужасно по нему скучаю. Я молюсь, чтобы он… — Она всхлипнула, выругалась и смахнула слезы с глаз.
— Дорогая, не беспокойся. — Давина, которая, как теперь знала Джиллиан, была дочерью короля Якова, ласково похлопала невестку по руке. — Нам всем прекрасно известно, что Колин способен позаботиться о себе. Он будет оскорблен, если узнает, что ты за него беспокоишься.
Джиллиан улыбнулась, зная, что Давина права, и вошла в огромную комнату, чтобы познакомиться с Тристаном и его женой Изобел — та была уже на позднем сроке беременности.
— Тетушка Мэгги присматривает за детьми, но она скоро будет здесь, — сказала Мейри своему брату, подходя к кровати, на которой лежала Изобел. — Как она?
— Схватки стали чаще. Я послал за повитухами. — Тристан со вздохом посмотрел на сестру, затем с удивлением взглянул на Джиллиан. — А это кто?
У Джиллиан едва не подогнулись колени. За исключением длинных, до плеч, волос и озабоченно наморщенного лба, Тристан так был похож на Колина, что она в первое мгновение подумала, что любимый вернулся, каким-то образом опередив их.
— Подруга Колина? — переспросил Тристан, еще больше удивившись. — Вот уж поистине день чудес…
— Чудом будет, — простонала его жена, скорчившись на кровати, — если кто-нибудь вытащит из меня этого ребенка…
— Для того мы и пришли сюда, дорогая. — Тетя Мэгги влетела в комнату в сопровождении двух повитух, следовавших за ней по пятам. Она не без труда выпроводила своего племянника — тот отказывался выходить, пока не поцелует свою жену.
Джиллиан собралась удалиться вслед за Тристаном. При таком важном и знаменательном событии пристало присутствовать лишь самым близким членам семьи. Она сама сумела бы отыскать дорогу в свою комнату. К тому же ей хотелось самостоятельно исследовать замок.
Однако Давина остановила ее:
— Останьтесь, умоляю вас. Помогите нам принять новое пополнение нашего клана.
Теперь-то Джиллиан поняла, почему голос Колина так теплел, когда он рассказывал об этой женщине. Со своими волосами того же цвета, что и жемчуг у нее на шее, с хрупкой фигурой и неземной красотой Давина напоминала фей из старинных легенд. Она была женой вождя и дочерью короля, однако держалась скромно, а говорила спокойно и ласково. Ее доброта и сердечность покорили Джиллиан, ей очень понравилась Давина. Но она не хотела показаться навязчивой.
— Мне нужно проведать сына.
— Эдмунд во дворе и играет с детьми, — сообщила ей Мэгги, заботливо расправляя одеяло Изобел. — С ним все в порядке. Вам не о чем беспокоиться.
Остановившись у двери, Джиллиан в смущении откашлялась; она с трудом сдерживала вновь подступившие к глазам слезы. Играет? Ее сын играет с другими детьми? Что ж, тогда ей не о чем беспокоиться. Джиллиан улыбнулась от внезапно захлестнувшего ее ощущения счастья. Ей хотелось никогда не покидать это место. С Колином или без него — она будет устраивать свою жизнь здесь, для себя и для Эдмунда. «Ох, — подумала она, закатывая рукава и присоединяясь к остальным дамам, окружившим кровать, — как же приятно выполнять женские обязанности вместе с другими женщинами».
— Ну и как вам показалось в Кэмлохлине? — спросила одна из них, пока Мэгги поила Изобел чаем и поправляла ей подушки.
Все сразу посмотрели на Джиллиан, ожидая ответа.
— Я понимаю, что это, наверное, звучит глупо, но у меня такое чувство, что я вернулась домой.
— Это вовсе не глупо, — с улыбкой ответила ей Мейри, стоявшая по другую сторону кровати. — Все так себя у нас чувствуют.
Да, наконец-то Джиллиан оказалась дома. После стольких невзгод.