— Что ты о нем думаешь?

Войдя в кухню, Изобел остановилась и оглядела остатки приготовленного для Тристана эликсира. Она не ожидала, что Патрик задаст ей подобный вопрос. Неужели брату неизвестно, что она думает о горце?

— Он один из Макгрегоров. — Изобел повернулась к стоявшему в холле Патрику (тот чистил очаг, но ненадолго прервался передохнуть). — Если я скажу, что думаю о нем, боюсь, стены почернеют.

Патрик оперся на длинную ручку совка для угля. В тусклом свете лампы его лицо казалось непроницаемым.

— Как тебе удается помнить, кто он? Меня он заставил забыть об этом в мгновение ока.

Изобел почувствовала, как по спине пополз холодок. Патрик всегда отличался острым умом, он судил обо всем с точностью закаленного в боях воина. Ей нередко приходилось напрягать все свое внимание, чтобы следить за его рассуждениями.

— Постарайся не забывать, кто этот человек. А сейчас оставь работу и умойся, мы садимся ужинать. — Изобел отвернулась, но Патрик снова заговорил: — Это простой вопрос, Бел. Ты не хочешь мне ответить?

Брат не оставил ей выбора. Если уклониться от ответа, он, чего доброго, решит, что она что-то скрывает. Хотя ей, разумеется, нечего скрывать.

— Может быть, — неопределенно пожала плечами Изобел, шагнув к столу, — я сильнее, чем ты.

— Будем надеяться, что так и есть, — многозначительно произнес Патрик.

Изобел отчаянно хотелось в это верить. И все же всякий раз при виде Тристана она боялась, что не выдержит и улыбнется, ведь он старался всеми силами вызвать у нее улыбку. В его распоряжении был целый арсенал смертоносного оружия. Изобел уже не знала, что больше пугало ее: соблазнительная ямочка на его щеке или симфония слов, способная заставить глупое женское сердце пуститься в пляс.

— Вы рады меня видеть, Изобел?

— Я рада видеть вас живым. Вы глупец, если явились сюда только для того, чтобы рассказать мне об Алексе. Хотя я подозреваю — вас привело сюда что-то другое.

— Значит, вы не только восхитительно прекрасны, но и умны.

От его обольстительной улыбки Изобел бросало в жар, словно в груди у нее полыхало пламя, и щеки становились пунцовыми. Если бы не ненависть к Макгрегорам, терзавшая ее последние десять лет, Изобел, возможно, поверила бы, что Тристан добивается всего лишь очередной победы над женщиной, и поддалась искушению продлить игру в кошки-мышки. Она с удовольствием позабавилась бы, наблюдая, как горец беснуется из-за ее отказа. Но Изобел знала: за цветистыми словами Макгрегора скрывается тайный умысел, хотя Тристан слишком хитер, чтобы в этом признаться. Чутье подсказывало ей: горец опасен. Он их заклятый враг, не следует забывать об этом, слишком многое поставлено на карту. Ей лучше держаться подальше от его комнаты и предоставить братьям ухаживать за ним.

Изобел усмехнулась. Да, он это заслужил.

— Лахлан! — позвала она, склонившись над таганом и перемешивая густое кроличье рагу, булькавшее в котле над огнем. — Отнеси Макгрегору ужин.

Лахлан, сидевший за столом в ожидании еды, оттолкнул стул, протопал на кухню и встал, наблюдая, как сестра погружает черпак в котел.

— Но как он будет есть? Может, развязать ему руку?

— Нет, тебе придется его накормить.

Лахлан недовольно заворчал, а Тамас, следуя за братом с миской в руке, ехидно засмеялся.

— А ты ступай с ним, — распорядилась Изобел, указывая черпаком на Тамаса. — Вымой окно, прежде чем налетят шершни.

Тамас посмотрел на сестру так, словно она тронулась умом.

— Но когда я вернусь, мой ужин остынет! Лучше я пока закрою ставни. Ничто не… Патрик! — Он метнулся к старшему брату, вошедшему в кухню. — Почему это Макгрегор может наслаждаться горячим мясом, а я должен сидеть с пустым животом? Что с того, если его пару раз укусят шершни? Это сделает из него мужчину!

— Значит, тебе шершни помогли стать мужчиной? — осведомился Патрик, пока Изобел наполняла горячим рагу его миску.

— Я не звал на помощь девчонку, когда на меня напали шершни.

Патрик улыбнулся, но не уступил.

— Делай, что тебе говорят, пока…

Его прервал окрик Тристана, донесшийся из спальни. В приятном голосе горца явственно звучала тревога.

— Если кто-то из вас меня слышит, имейте в виду: меня изрядно беспокоит мочевой пузырь.

Глаза Тамаса округлились, веснушчатое лицо побелело от ужаса, когда мальчишка обнаружил, что Изобел с Патриком выжидающе смотрят на него.

— Я сделаю все, что угодно, только не это, — запричитал Тамас. — Развяжите его, умоляю.

На этот раз Патрик не стал возражать и первым направился в спальню, чтобы избавить раненого от пут.

Изобел вручила Лахлану миску с дымящимся рагу. Мальчик неохотно поплелся следом за братом.

— Что ты в нем нашла? — проворчал Тамас, взяв из рук сестры тряпки.

Она бы рассмеялась братишке в лицо, если бы сама не задавала себе тот же вопрос множество раз с тех пор, как познакомилась с повесой-горцем.

— Что за странный вопрос? — Изобел шлепнула брата передником. — С каждым днем ты становишься все больше похож на Патрика.

Она нежно подтолкнула Тамаса к лестнице.

Наполняя миски братьев тушеным мясом, Изобел одну за другой относила их на стол. С каждым разом у нее все сильнее дрожали руки. Черт бы пробрал этого Макгрегора. Изобел посмотрела на лестницу, беспокойно теребя передник. Она надеялась, что навсегда избавилась от Тристана. И почти привыкла к тому, что его лицо неотступно преследовало ее, маячило перед глазами, но жить с этим человеком… в одном доме, знать, что он лежит в комнате наверху, полуодетый, целиком и полностью в ее власти… нет, это уж слишком. Каждое мгновение она необычайно остро ощущала присутствие горца — эта близость сводила ее с ума, вызывая головокружение и бешеный стук крови в висках. Как проклятый Макгрегор сумел околдовать ее, оплести своими чарами? Должно быть, это бросается в глаза, если двое из ее братьев спросили, как она относится к незваному гостю.

Оставалось лишь одно средство, и Изобел решила прибегнуть к нему. Она заставила себя улыбнуться, увидев, как в дом вошли Камерон и Джон с вязанками дров в руках. Она не спросила Патрика, как все прошло, когда тот вернулся в столовую и занял место во главе стола. Пусть братья знают: ей нет ни малейшего дела до Макгрегора.

Ей даже не пришлось выдумывать повод, чтобы подняться к горцу, все вышло само собой: Лахлан скатился с лестницы и объявил, что Макгрегор отказывается есть. Он согласен принимать пищу только из рук мисс Фергюссон. Горец приносит свои извинения, но никому другому он не доверяет. Боится, что его отравят.

— Ну и пускай тогда сидит голодным, — проворчал Патрик, поднося ложку ко рту.

— Нет, — возразила Изобел, поднимаясь со стула. — Если он хочет, чтобы его кормила я, значит, так и будет. — Взяв миску из рук Лахлана, она потянула Патрика за рукав: — Ты ведь не собираешься пить то гадкое виски, что вы с Эндрю Кеннеди варили за сараем прошлой зимой?

— Нет. Не хочу неделю валяться в кровати как бревно.

Изобел лукаво ухмыльнулась, совсем как Тамас.

— Лахлан, принеси-ка мне виски.

— Ты ведь не станешь поить Макгрегора этой бурдой, Бел? — обеспокоенно спросил Камерон.

— Нет, Кам, я накормлю его этим пойлом.

Патрик скорчил гримасу, но не возразил. Джон спросил, нельзя ли ему посмотреть, как горец будет есть, но Изобел не позволила. Взяв миску Тристана, она отложила в котел немного рагу, чтобы освободить место для виски. Когда вернулся Лахлан, она взяла у него бутыль, выдернула зубами пробку и вылила щедрую порцию зловонной жидкости в мясо.

— Он откажется есть после первой же ложки, сестра, — рассмеялся Патрик, когда Изобел направилась к лестнице.

— Ну уж нет, — прошептала она себе под нос. — Я заставлю его съесть все, до последней капли.

Войдя в комнату, Изобел опустила глаза, не глядя на Тристана. Она решила, что так будет лучше. Тамас, отмывавший окно, повернулся и окинул сестру хмурым взглядом. Такое страдальческое лицо могло бы принадлежать израненному в бою воину. Изобел не обратила внимания на немую мольбу в глазах Тамаса.

— Ваш брат Лахлан хвастался, что вы готовите лучше любой женщины в Шотландии.

Вкрадчивый голос Тристана обволакивал сердце Изобел словно растопленный солнцем мед.

— Он преувеличивал, — отозвалась Изобел, не позволяя звучному, хрипловатому голосу горца лишить ее решимости. — Мой эликсир смягчил боль?

Опустившись на стул возле кровати, она наконец удостоила Тристана взглядом.

Горец кивнул, пожирая Изобел желтоватыми волчьими глазами, пока та перемешивала рагу. Рука ее слегка дрожала, и Изобел чертыхнулась про себя — ей не хотелось, чтобы Тристан видел, какое действие оказывают на нее его чары. Запястье горца было по-прежнему привязано к столбику кровати. Связанным он не представлял для нее никакой угрозы, и все же Изобел не покидало тягостное чувство, что Тристан — хищник, а она его добыча.

— Я не жду, что вы станете доверять нам, мистер Макгрегор, но хочу, чтобы вы знали: ни один из моих братьев не замышляет вас отравить.

Она зачерпнула ложкой немного рагу.

— Нет, они лишь пронзают меня стрелами и швыряют камнями мне в голову.

Тристан улыбнулся, встретив ее взгляд. Проклятие, он даже не испытывал гнева… а может, просто слишком хорошо скрывал свои чувства.

— Мы не собирались вас убивать, — резко возразил Тамас из своего угла. — В противном случае вы были бы уже мертвы.

— Он говорит правду, — заверила горца Изобел. — Нам не терпится отправить вас домой живым и здоровым, чтобы избежать кровавой мести вашей родни. А теперь откройте, пожалуйста, рот.

Тристан с подозрением покосился на ложку и вопросительно взглянул на Изобел:

— Пахнет скверно, я думал…

Изобел проворно сунула ложку ему в рот. Тристан в ужасе застыл, почувствовав омерзительный вкус варева. Он поискал глазами, куда бы выплюнуть рагу, и тут Изобел совершила то, что клялась себе не делать. Она улыбнулась:

— Вкусно? Я приготовила мясо своими руками, как и все, что мы едим. Конечно, я не претендую на звание лучшей кухарки в Шотландии, — она зачерпнула другую ложку, — но признаю, что горжусь своими блюдами. — Тристан с трудом проглотил мясо и вдавил голову в подушку при виде следующей ложки. — Всего пару дней назад Эндрю Кеннеди клялся, что счастливо прожил бы еще лет тридцать на моей стряпне.

Тристан открыл рот, безропотно принимая тошнотворное варево.

— Кто такой этот… — Дрожа всем телом, он торопливо проглотил очередную ложку. — Эндрю Кеннеди?

— Друг Патрика. — Изобел скормила горцу третью ложку.

— А кем он приходится вам?

— Поклонником… моей стряпни, — ослепительно улыбаясь, объяснила Изобел.

Тристан безвольно распластался на кровати. Похоже, зелье подействовало. Изобел вспомнила, как быстро захмелел Тристан в Англии после всего двух кубков лучшего королевского вина, и едва сдержала нервный смешок. Подмешанное в рагу виски обладало убойной силой. Несколько дней Тристану предстоит мучиться адским похмельем, зато она докажет братьям, что не испытывает нежных чувств к своему заклятому врагу.

— Знаете, — тихо произнес Тристан, ласково глядя ей в глаза, — с каждым днем вы кажетесь мне все прекраснее.

Изобел едва не выронила из рук ложку с рагу. Горец говорил так нежно и проникновенно, словно вся его жизнь зависела от того, поверит ли она его словам. Изобел покосилась на Тамаса, пожалев, что заставила его очистить окно от меда.

Скормив улыбающемуся Тристану еще одну ложку, она наклонилась к нему поближе:

— Вы не должны вести подобные разговоры при моих братьях.

— От вас так изумительно пахнет.

Тристан медленно прожевал мясо и даже слизнул с губ каплю соуса.

При виде его языка Изобел едва удержалась, чтобы не вскочить со стула и не выбежать вон из комнаты.

— Это запах свежести и чистоты… так пахнет роса на траве.

Какие чудесные слова! Еще немного рагу, и Изобел не придется слушать их по крайней мере несколько дней.

— Ваш аромат тревожит меня, пробуждая забытые воспоминания об Эдеме. Я не в силах не думать о вас.

Изобел тяжело сглотнула, ложка зависла в воздухе. Не в силах не думать? Нет, он лжет, пытается ее соблазнить.

— Что он там бормочет? — Тамас отвернулся от окна и шагнул к кровати.

Изобел поспешно прижала палец к губам Тристана.

— Замолчите, Макгрегор! — задыхаясь, прошептала она. — Я не хочу, чтобы мои братья думали, будто между нами что-то…

Тристан поцеловал ее палец.

Изобел вскрикнула и отпрянула.

Тамас бросился к ней:

— Что случилось? Что он сделал?

— Ничего. — Изобел старалась говорить спокойно, но неожиданный дерзкий поцелуй привел ее в смятение. — Вот. — Она сунула миску в руки Тамасу и встала. — Покорми его сам. Я… я не могу больше его видеть.

Изобел никогда раньше не лгала братьям. Выскочив из комнаты, она почувствовала себя ужасно виноватой. Сердце ее отчаянно колотилось, грозя выскочить из груди. Он снова ее поцеловал! Негодяй! Этот храбрый, бесшабашный, неотразимый, очаровательный — даже под действием смертоносного виски — мерзавец вновь поцеловал ее!

Тамас задумчиво оглядел захмелевшего пленника, поднес к лицу миску с рагу, принюхался и с отвращением поморщился. Неудавшееся виски Патрика. Все Фергюссоны хорошо помнили разносившийся по дому омерзительный запах, словно в дверь ворвалось полчище разъяренных скунсов.

— Сестра велела мне проследить, чтобы вы съели все до конца, а я всегда выполняю ее поручения. Но сперва, — мальчишка метнулся к окну, схватил тряпку, которой вытирал мед, и одним прыжком подскочил к кровати, — я постелю салфетку, чтобы ненароком вас не испачкать.

Ухмыляясь во весь рот, он разложил измазанную медом тряпицу на голой груди своей жертвы.

Тамас ощутил лишь легкий укол вины, когда Макгрегор доверчиво улыбнулся ему в ответ.