Мейри брела по длинной Оружейной галерее, не зная, куда пойти. Может быть, поужинать в одиночестве за столом родственников или вернуться к Коннору, который будет восхищаться тем, как хорошо она прижилась в Англии? Мейри уже раскаивалась, что послушалась королеву и по ее распоряжению отдала свой арисад постирать, а ботиночки — почистить. Теперь ей нечего носить, кроме одежды, предоставленной королевой. Сегодня на Мейри было синее, как кобальт, платье с изумрудного цвета кружевом и вышивкой. Оно действительно было очень красиво, тем не менее, Англия никогда не будет ей к лицу. У нее сжималось сердце оттого, что Коннор думал иначе. Мейри вспомнила его письма, в которых он просил ее приехать сюда. Ему следовало знать, что она никогда не покинет Шотландию. Сама эта мысль казалась ей предательством. Мейри не хотела такой жизни, и пребывание здесь это лишь подтвердило. Она не подходит для общества избалованных лордов и леди, которые пудрят лица и улыбаются, а сами готовы воткнуть друг другу в спину кинжал. И которые относятся к ней как к дикарке только из-за ее имени и религии. Театры и мороженое, конечно, хороши, но они ничто по сравнению с пылающими закатами над высокими горными пиками, с прохладным ветром, овевающим лицо запахом вереска, с любящими родственниками.

Она может быть счастлива только на родине. Для Коннора Англия может быть домом, а для нее нет. Смахнув с глаз слезу, Мейри задумалась: вдруг она хочет вернуть не самого Коннора, а мечты, которые он в ней когда-то разбудил?

— Мисс Макгрегор?

Мейри обернулась. К ней спешил лорд Оксфорд. Она давно собиралась объяснить ему свои чувства. Рано или поздно это надо сделать. Почему не сейчас? И она улыбнулась Генри.

— Я скучал без вас вечером, — произнес он и взял ее за руку. — Надеюсь, вы не собираетесь провести весь день у постели капитана Гранта?

Мейри почувствовала раздражение от того, что он не спросил о состоянии Коннора. С другой стороны, она ведь нравится Генри, а постоянное присутствие такого соперника, как Грант, выведет из равновесия любого мужчину, особенно такого невзрачного, как Генри. Должно быть, он испытывает облегчение, избавившись от соперничества Коннора хотя бы на несколько дней.

— Милорд, его ударили ножом и бросили…

— Да, я знаю. Во дворце все об этом знают. Моя бедная сестра просто вне себя от горя.

Мейри нахмурилась. Она не желает слышать, как возлюбленная Коннора рыдает о нем. Наверняка они любовники. Иначе почему эта леди Элизабет при каждой встрече шипит на нее как змея? Мейри вдруг рассердилась. Как может Коннор интересоваться такой распущенной девицей? Она красивая, ответила на свой вопрос Мейри. И она англичанка.

— Я надеялся, что вы со мной позавтракаете.

Мейри посмотрела на Оксфорда, затем перевела взгляд на лестницу, ведущую к Коннору. Как бы то ни было, она должна пойти и узнать, как он себя чувствует.

— Вы слышали про Томаса Маршалла?

Мейри покачала головой.

— А должна была?

— Вероятно, нет, но я недавно раскопал интересные сведения о нем.

О Боже, еще одна часовая лекция о каком-то давно забытом англичанине-патриоте. Благодаря Генри она уже накопила больше бесполезных знаний об Англии, чем ей когда-нибудь может потребоваться.

— Мне ведь и правда надо…

— Он продолжил дело Ричарда Камерона на Шотландской равнине. Вы слышали о камеронцах, мисс Макгрегор?

Мейри кивнула и взяла его под руку.

— Слышала, — ответила она с бьющимся сердцем.

Наконец-то Генри заговорил о важном. Маршалл — новый лидер камеронцев! Пусть только ее товарищи из милиции об этом узнают!

— Пойдем. — Генри потянул ее прочь от лестницы. — Я расскажу, что знаю, но остановите меня, если вам станет скучно. Поскольку знаю, что склонен рассуждать на темы, которые другим представляются неинтересными.

— О, милорд, — воскликнула Мейри, бросая последний взгляд на лестницу. Коннор может немного подождать. Сведения были слишком важными, чтобы их упустить. — С вами мне никогда не скучно. Вы человек высокого интеллекта. Любой, кто этого не понимает, просто дурак.

— Да, — согласился Генри, улыбнулся ей и погладил по руке. Молодые люди направились в Банкетный зал. — Я тоже так думаю.

Через два часа, оказавшись наконец перед дверью Коннора, Мейри пригладила волну черных волос на плечах, поправила шпильки в локонах, убранных от лица наверх, и постучала.

— Войдите, — отозвался голос Клер.

Первым делом Мейри оглядела Коннора и с облегчением отметила, что раненый выгладит намного лучше. На самом деле он показался ей таким красивым, что она ощутила слабость в коленях.

Голова Коннора покоилась на целой горе подушек. Руки спокойно лежали на одеяле. Заметив вошедшую, он встретил ее раздраженным взглядом.

Мейри замедлила шаг. Она не чувствовала себя виноватой от того, что явилась так поздно и делала нечто, чего Коннор мог не одобрить. Ведь она собирала важные сведения, которые помогут в борьбе с врагами.

Ее остановил блеснувший в свете камина золотой локон.

— Мисс Макгрегор. — Леди Элизабет, видимо, была так же удивлена ее появлением. — А я думала, вы проводите время в обществе моего брата.

Мейри сложила на груди руки и насмешливо приподняла бровь.

— С каких это пор вас интересует мое времяпровождение, леди Элизабет?

Проклятие! Откуда она узнала? Может, Элизабет уговорила брата, чтобы тот отвлек Мейри, а сама явилась к Коннору? Коварные ублюдки! Будь проклят Генри за то, что, как покорный баран, выполняет все требования сестрицы и помогает ей завязать отношения с Коннором!

— Он опять возил вас на прогулку в Сент-Джеймсский парк?

Коннор издал нечто похожее на злобный рык.

Мейри бросила на него удивленный взгляд — странно, что Коннор так нелюбезен. И тут до нее дошло — Коннор злится, что она была с Генри. Мейри вцепилась пальцами в юбку. Она так долго сердилась на Коннора, что от обиды не могла разглядеть очевидного — Коннор ревнует, ревнует с того дня, когда она в первый раз танцевала с Генри. Конечно, она заподозрила неладное, когда Коннор сообщил, что ходил к королеве из-за ее предполагаемого брака с Оксфордом или Седли, — в конце концов, она же не полная идиотка! Но тогда Мейри отнесла его поступок к чувству собственника, которое он к ней, безусловно, испытывал.

Конечно, он целовал ее так, как будто имел на это право. Боже, как здесь жарко. Мейри мотнула головой, отгоняя воспоминания о поцелуях. Нельзя терять самообладание в присутствии леди Элизабет.

Однако дело не только в чувстве собственности. Коннор едва не лишился жизни, разыскивая ее в парке. Значит ли это, что он все еще любит ее? А если да, то как ей следует поступить?

— Лорд Оксфорд хотел кое-что со мной обсудить, — честно ответила Мейри. — Мы уже поговорили.

— И что же важное он тебе сказал? — вмешался Коннор. — Сообщил о намерениях королевы?

Ага, это он о браке с Оксфордом. Казалось, из Коннора сейчас пойдет пар. Мейри улыбнулась, но тут со своего места поднялась Клер:

— Коннор, мне надо тебе кое-что сказать. Наедине.

И она выразительно посмотрела на сестру Генри.

— Позже.

Коннор поднял руку, останавливая мать, а потом, не сводя с Мейри глаз, попросил мать выйти и увести с собой леди Элизабет.

Если бы кто-нибудь другой попытался вывести Элизабет из спальни, на это потребовались бы физические усилия, но Клер бросила лишь один грозный взгляд, и возмущенная дама удалилась.

Когда они остались вдвоем, Мейри обошла кровать, придвинула к ней стул и села.

— Мы не говорили о свадьбе.

— А почему?

Мейри пожала плечами и сложила руки на коленях.

— Вдруг он не хочет на мне жениться?

Коннор стиснул челюсти, слегка потемневшие от золотистой щетины. На щеке появилась эта проклятая ямочка!

— Не хитри. Почему ты не сказала ему, что…

— Что? Что не выйду за него замуж, потому что люблю тебя?

Мейри улыбнулась, а Коннор растерянно отвел взгляд.

— Я этого не говорил.

— Очень мудро с твоей стороны.

Он метнул на нее быстрый взгляд, но промолчал.

— А почему ты не сказал, чтобы леди Элизабет убралась из этой комнаты и никогда больше не возвращалась?

— Потому что, — начал Коннор ледяным тоном, — мне было очень интересно послушать, как ты проводишь время с ее братом. Я понимаю, это достойно сожаления, — протянул он. Улыбка Мейри стала шире. — Но не буду злорадствовать.

— Прости меня.

Мейри опустила глаза, но улыбка не исчезла с ее лица. Проклятие! Неужели она и правда способна наслаждаться его затруднительным положением? Коннор действительно так хотел узнать, чем она занимается, что терпел общество леди Элизабет?

— Я ведь получил удар кинжалом.

Мейри подняла на него глаза. Коннор был так хорош сейчас, разве он мог погибнуть? При этой мысли она вздрогнула.

— Да, Коннор, я знаю.

— Тогда почему ты провела целое утро с Оксфордом? Он тебе на самом деле нравится?

Можно было бы сказать ему, что — да, нравится, и тогда Коннор бы ее выгнал. Что-то внутри шептало Мейри, что так надо и сделать. Она не выдержит, если снова его полюбит, станет мечтать о жизни с ним в Шотландии, а Коннор опять выберет Англию, а не ее. Ей нужно слушаться своего разума, который велит уйти, пока Коннор не нанес ей новую рану, но сердце приказало остаться.

— Нет, не нравится. Я пошла с Генри, поскольку у него есть сведения о камеро… — Мейри замолчала, потому что до нее вдруг дошло то, что она упустила в разговоре с леди Элизабет. — А ведь он знал, о чем говорить.

Мейри не заметила, что произнесла это вслух, а Коннор внимательно ее слушал. Ох, это ему не понравится.

— О камеронцах, — докончил за нее Коннор.

Мейри кивнула и увидела, как тот же вывод отразился на его помрачневшем лице.

— Его сестра хотела навестить тебя, и ей нужно было куда-нибудь меня спровадить. Генри встретил меня на пути сюда. И, как видно, отлично знал, что сказать, чтобы я не отказалась пойти с ним.

— Но, Мейри… — Коннор выпрямился в постели и мрачным тоном продолжил: — Откуда он может знать, кто твои враги? Ты ничего не рассказывала ему?

— Ничего. В разговорах с ним я никогда не упоминала камеронцев.

— Ты уверена?

— Конечно. Об этом я говорила только с тобой. — Мейри на мгновение задумалась и добавила: — Наверное, он нас подслушал. Или мог заметить мой интерес к ним, когда я разговаривала с герцогом Куинсберри.

Коннор хотел ответить, но тут кто-то тихо постучал в дверь. В спальню вошла Клер.

— Все хорошо? — с улыбкой спросила она сына, а потом перевела взгляд на Мейри. Подождав, когда оба кивнут, она заняла свое место. — А теперь я должна вам кое в чем признаться. — Клер расправила спину и сложила руки на коленях. — Я совершила кое-что дурное, а королева мне помогала.