Стоя у косяка двери, ведущей на тренировочную арену, Мейри наблюдала за Коннором, который под дождем выполнял в одиночестве фехтовальные упражнения. Ей хотелось увести его в дом: ведь он только что оправился после ранения, у него была тяжелая лихорадка, и нельзя допустить, чтобы началась следующая, — но ноги словно приросли к полу. До нападения Коннор тренировался каждый день. Мейри знала об этом и не позволяла себе наблюдать за ним. Теперь она не могла оторвать от него глаз. Удары Коннора были точные и сокрушительные, шаги — легкие, быстрые. Мейри вспоминала прошедшую ночь, когда он клялся, что сердцем никогда ей не изменял, когда целовал ее, смешил, а ей хотелось плакать над временем, которое они упустили. Коннор легко простил ее за недоверие к нему, и ей было горько, что сама она так долго простить не могла. Поверила ли она его любовным клятвам? Ей хотелось верить, видит Бог, хотелось, но, представляя Коннора с другими женщинами, Мейри сходила с ума. Вот он скачет по площадке — влажные пряди липнут ко лбу, синие глаза сверкают ледяным огнем, рука с клинком без устали рассекает воздух и наносит удары. Мейри смотрит и не верит, что какая-нибудь женщина может устоять перед ним. Тонкая маркизетовая рубашка Коннора промокла и облепила тело, подчеркивая каждый мускул. Влажные бриджи на длинных мощных ногах казались второй кожей и ясно очерчивали выпуклость между ними. Неужели он мог любить только ее?

Коннор заметил ее в проеме двери, улыбнулся и опустил клинок. Мейри сама видела, что так он действительно не улыбался ни одной женщине при дворе, — как будто солнце выглянуло из-за туч.

Коннор вложил клинок в ножны и пошел к ней. Мейри восхищала его медлительная, слегка небрежная походка. Он казался ей воплощенным соблазном. Каждый жест, каждая улыбка, каждое слово — все говорило о ленивой уверенности, о терпении охотника, который знает, что добыча никуда не денется от него. Если только добыча не станет бороться.

— Ну и как я поработал?

Мейри сдержала вздох.

— Неплохо для человека с дырой в животе.

Ямочки на щеках стали глубже.

— Дыра запечатана и хорошо заживает. Сама посмотри.

Он взял ее за руку и прижал ладонь к своему животу. Ухмылка на его лице доказывала, что Коннор доволен ее внезапным смущением. Мейри осторожно ощупала рану.

— Я бы сказала, что не все так хорошо.

Коннор расхохотался, потом состроил недовольную мину.

— Клянусь, девушка, ты бы упекла меня в постель еще на две недели.

Мейри отвела взгляд. На самом деле он не так уж не прав. К несчастью, Коннор заметил легкий румянец у нее на щеках.

— Знаешь, если подумать, — произнес он низким, рокочущим голосом, от которого у нее задрожало внутри, — то я и правда не слишком хорошо себя чувствую.

Мейри испуганно подняла глаза — вдруг ему станет плохо? Но Коннор облизывал губы, как будто собираясь ее поцеловать.

— Я сейчас же пошлю за королевским доктором, — поддразнивая его, сказала она и развернулась, чтобы уйти.

Коннор поймал ее и притянул к себе.

— Ты единственное лекарство, которое мне нужно.

Он несколько раз поцеловал ее в губы. Мейри ощутила сладкую боль — тело требовало большего, не столь невинного.

Коннор издал рокочущий звук и отстранился.

— Ты искушаешь меня. Я ведь могу забыться и взять то, что мне нужно.

То самое, из-за чего его взгляд вспыхивал синим огнем каждый раз, когда он смотрел на нее.

Мейри хотелось сказать: «Возьми!» Однако она не сдастся без боя. По-другому ему не нравится — это любой дурак может увидеть, — а она как раз дурочка.

— Тогда мне придется подрезать тебе крылья, и вовсе не языком.

Губы Коннора изогнулись в ленивой, чувственной улыбке.

— Я получу тебя, девушка, и никакой кинжал меня не остановит.

Он что, смеется над ее умением владеть кинжалом? С чего бы это? Коннор ни разу не видел, как она им действует. Может, ему пора узнать, какой она стала?

— Вы так в этом уверены, капитан Грант? — прошептала Мейри ему на ухо и одновременно кольнула ножом в бедро.

Коннор посмотрел вниз и, рассмеявшись, отпустил ее, отступил на шаг и развел руки в стороны.

— Хочешь попробовать? — с вызовом произнес он и усмехнулся.

Хочет ли она? Проклятие! Конечно, хочет! Клер велела меньше показывать свои умения в Англии, чтобы не пробуждать излишнего интереса к воинам со Ская. Мейри не тренировалась уже две недели, а сейчас кивнула и направила на Коннора острие кинжала. Он снова рассмеялся, и в этот раз она поддержала его веселье.

— Давай наконец выясним, — предложил Коннор, вытягивая клинок из ножен, — дерешься ли ты не хуже любого мужчины.

— Скорее всего, лучше.

Мейри проследила за взмахом клинка Коннора. Как ловко и плавно он орудует клинком!

Коннор сделал взмах, и кинжал вылетел из рук Мейри. Она тут же достала второй откуда-то из своего английского платья и направила его на Коннора, правда, его клинок был по крайней мере на фут длиннее, чем ее кинжал. Она знала, что не сможет долго сохранять дистанцию, но пока, мгновенно передвигаясь, сумела отразить с полдюжины ударов. Один раз ей удалось скользнуть ему за спину, но Коннор среагировал мгновенно. Как быстро он двигается: быстрее, чем любой мужчина, с которым ей доводилось сражаться прежде! Когда он выбил из ее рук второй кинжал и схватил за кисть, Мейри дотянулась до пистолета на его поясе.

— Тогда, — воскликнула девушка и направила дуло ему в лицо, — я остановлю тебя не клинком.

— Черт возьми, Мейри! — удивленно воскликнул Коннор, расхохотался и притянул ее ближе. — Ты настоящая Макгрегор.

Девушка улыбнулась. Как улыбалась, когда он был для нее все равно что воздух, когда для счастья ей хватало лишь его общества и поцелуев.

— Твоя мать хорошо меня обучила, — отозвалась Мейри и сунула пистолет в кобуру.

Надо поблагодарить Клер, подумала она, за то, что вырастила сына, способного оценить женщину-воина.

— Я хочу отвезти тебя в одно место, — сказал он, глядя ей прямо в глаза и не убирая рук с ее талии.

Слава Богу, все еще спят.

— Куда?

— Пойдем. Нужно взять лошадей.

Мейри позволила увести себя на конюшню. Сердце взволнованно колотилось. Куда он хочет ее отвезти? Не опасно ли ему садиться на лошадь? Они останутся одни? Черт возьми, в ее жизни не случалось ничего приятного с тех пор, как в прошлом месяце они с Колином встретились с Маккиннонами, чтобы спланировать нападение на группу ковенантеров из Дамфриса, которые собирались в горы на игры. Тот рейд ей пришлось пропустить из-за коронации Якова.

— Мы едем в парк? — спросила она, подобрала подол платья и вскочила в седло.

— Скоро узнаешь.

Коннор легонько шлепнул ее по спине, опустил глаза на обнажившуюся голень и возвел глаза к небу, как будто просил у него сил и терпения.

Садясь на лошадь, Коннор сморщился, каблуками пришпорил ее и с блестящими глазами пролетел мимо Мейри.

Около часа они скакали вдоль берега Темзы на юг. Дождь стал слабее. Наконец всадники очутились среди пышной растительности в окутанной туманом местности. На мгновение Мейри показалось, будто она дома, в Шотландии.

— Как здесь красиво, — восхищенно произнесла Мейри, направляя лошадь к Коннору.

— Да. Я знал, что тебе понравится.

— Мы где?

— Еще не на месте.

Мейри оглядела гряду покатых холмов, широкие просторы лугов, ярко зеленеющих на фоне серого неба. Вдали слой тумана пронзали верхушки древних дубов.

— Смотри! — Коннор указал на желтую самку оленя, бредущую по росистому лугу. — Поедем за ней.

Он не стал ждать ответа, а хлестнул лошадь и поскакал за оленихой, которая бесследно исчезла в тумане.

Не желая отставать, Мейри пустила лошадь в галоп. Должно быть, тряска причиняет Коннору боль, но если и так, то он не обращает на нее внимания. Ветер трепал его светлые волосы. Он дважды со смехом оглянулся, забавляясь попытками Мейри обогнать его. Она во весь опор скакала наперегонки с ним, как раньше, до того как их разделила Англия.

Наконец Коннор остановился. Всадники оказались у огороженного участка леса. Коннор осторожно спрыгнул на землю, Мейри сделала то же самое. Коннор велел ей молчать, подвел к густым зарослям тутовника, окруженным кустами смородины, припал к земле и жестом велел ей тоже нагнуться.

Сквозь ветви Мейри увидела небольшую группу оленей — несколько самок и щиплющих траву оленят. Сдерживая дыхание, Мейри видела, как две оленихи подняли головы, посмотрели в ее сторону и вернулись к еде.

— Они здесь не такие пугливые, как в горах, — прошептала она на ухо Коннору.

— Здесь больше людей, — объяснил он и повернулся лицом к Мейри. Сейчас он кончиком носа почти касался ее лица. — Они такие… Черт, какая же ты красавица!

Мейри шевельнулась, чтобы поцеловать его, но застыла на месте, потому что олени вдруг рванулись прочь и пропали из виду.

— Я спугнула их.

Коннор взял в ладони ее лицо и заглянул в глаза как мужчина, который наконец вернулся домой после долгой битвы.

— Без тебя я был как потерянный.

— Прости меня, — прошептала она.

Поцелуй Коннора отпечатался на ее губах как клеймо. Толчки его языка сжигали ее изнутри, поглощая все вокруг, пока во всем мире не остался только Коннор, его запах, вкус, его страсть. Мейри зарылась пальцами в его влажные мягкие волосы, погладила щетинистую щеку.

Он обнял ее. Поцелуй стал глубже. Мейри приоткрыла губы, отвечая с такой же лихорадочной страстью. Оба не удержались на ногах и рухнули на влажную землю. Удар пришелся в основном на Коннора, который упал на спину, но успел встретить Мейри сверкнувшей в тумане улыбкой, потом положил ладонь ей на затылок и впился в губы.

Положение сверху понравилось Мейри — главное, не слишком давить на рану. Она пробежалась пальцами по его груди. Хотя Мейри не говорила Коннору, но в его отсутствие она оставалась чиста. Да и зачем ей другой мужчина, когда она уже познала Коннора? Когда она застонала, он, не прерывая поцелуя, перекатил ее на спину и накрыл своим телом. Мейри попробовала шевельнуться, опасаясь, что причинит ему боль, но он прижал ладонь к ее бедру, удержал на месте, раздвинул ей ноги и резким движением вклинился членом между бедрами, готовый, при желании, взять ее и восстановить свое право владеть ею. В ответ Мейри укусила его за губу в тщетной попытке удержать в узде вырвавшегося на свободу зверя. Коннор улыбнулся, касаясь губами ее зубов, и услышал, как из груди девушки вырвался стон, потом прижал Мейри к себе и потерся о ее бедра, демонстрируя свой неоспоримый триумф, который она приняла без возражений.

— Нет, — прохрипел Коннор и привстал. — Не здесь. — Взяв ее за руку, он помог Мейри встать и повернул лицом к роще. — Ты видишь?

Мейри прищурилась, потом сделала шаг в сторону. Что там такое? Крыша? Труба?

Мейри не успела задать вопрос. Коннор повел их через чащу. Они вышли на зеленую лужайку, усыпанную колокольчиками и маками. Зрелище было так прекрасно, что Мейри застыла на месте от восхищения. Коннор потянул ее дальше и привел к месту, где луг спускался в небольшую долину.

Мейри снова остановилась, и Коннор — тоже. Внизу перед ними лежала небольшая усадьба с домом, окруженным россыпями колокольчиков и высоких желтых цветов, которые покачивались в тумане.

— Это…

Голос Мейри прервался. Она с трудом удержала слезы.

— Да?

— Это самое красивое место, которое я когда-нибудь видела. Кто здесь живет?

— Я.

Мейри недоверчиво повернулась к нему, думая, что неправильно расслышала ответ.

— Ты? Я думала, ты живешь в Уайтхолле. Но как?.. Когда?..

Коннор улыбнулся.

— Я начал строить его семь лет назад. — Он снова взял ее за руку и повел дальше. Их пальцы переплелись. — За два года он был закончен, но я не мог проводить здесь много времени. Сюда я приезжаю, чтобы отдохнуть от общества.

— Ты построил его семь лет назад? — переспросила Мейри, все еще потрясенная видом дома, а теперь и тем, что подразумевали слова Коннора.

Он построил ей дом, как и обещал.

— Значит, если бы я приехала, мы жили бы здесь?

— Да, если он тебе понравился.

Понравился ли ей дом? Да он само совершенство! Хотя у него не было островерхих башенок, как в Кэмлохлине, и зубчатых стен, высеченных прямо в скале, но к ее милой Шотландии этот дом был ближе всего, что Мейри видела в этой стране. Она смахнула слезинку и отвернулась, чтобы Коннор ничего не заметил. Интересно, сколько времени он искал это место? Сбегающую вниз долину, аромат полевых цветов, прозрачный туман, наползающий на трубу? Видит Бог, Коннор действительно хотел, чтобы Мейри приехала и жила здесь с ним, всегда принадлежала ему, как он ей клялся.

— Какой я была дурой, — тихонько проговорила Мейри, удивляясь, что Коннор не возненавидел ее за упрямство. — Я…

Он не дал Мейри закончить, а закрыл ей рот жадным поцелуем, от которого у нее подкосились ноги.

— Давай начнем все сначала.

Мейри кивнула, отдавая ему свое сердце и свою полную веру в него, и лишь молча улыбалась, когда Коннор подхватил ее на руки и понес к входной двери.