Коннор тяжелым шагом расхаживал между парами участвующих в тренировке солдат. Ночной дождь прошел без следа, и солнце вновь нещадно палило, накаляя солдатские головы. Люди выглядели усталыми, а ведь они занимаются всего час. Коннор оглядел лица Джорджа и Джеффри, потом перешел к следующей паре. Отряд несколько недель не занимался боевой подготовкой и сейчас был явно не в форме. Теперь Коннор наверстает упущенное — будет гонять их до изнеможения.

Кстати, это отвлечет его от мстительных мыслей и желания разделаться с Генри де Вером. Этот мерзавец ходил к королю жаловаться насчет Мейри. И вчера, во время частной прогулки с Яковом, Коннору пришлось выслушать обоих. Список обвинений был велик. Коннор, видите ли, силой препятствовал Оксфорду встречаться с Мейри, таскал на плече, как мешок муки, ее и Элизабет. Надо сказать, король не совсем поверил обвинениям Оксфорда, поскольку своими глазами не видел, чтобы Коннор разгуливал с женщинами на плече. Слава Богу, Яков, видимо, благодаря влиянию королевы Марии, благосклонно отнесся к тому, что Коннор ухаживает за дочерью вождя клана Макгрегоров со Ская. Но Яков дал понять, что Оксфорд тоже намерен добиваться руки Мейри.

Коннор многое отдал бы за то, чтобы как следует отлупить наглеца.

Его взгляд остановился на Мейри. Стоя между королевой и его матерью, девушка наблюдала за учениями с тем же блеском в глазах, какой бывал у некоторых из его подчиненных. Больше всего Коннору хотелось увезти ее домой, подальше от всех опасностей, угрожающих ей в Уайтхолле, подальше от тех, кто хочет отнять ее и провоцирует самого Коннора на убийство, подальше от придворных условностей. Уложить бы ее в постель, обнять и без конца говорить, как он любит ее, пока ей не станет дурно от этих его признаний. Черт подери, он почти ни разу не поцеловал ее с тех пор, как они уехали из его особняка.

Мейри почувствовала его взгляд и посмотрела на Коннора. Он улыбнулся ей, но сразу отвернулся. Нельзя, чтобы блеск ее темных кудрей отвлекал его от занятий.

Коннор оглядел вторую половину отряда, ожидавшую за стеной своей очереди выйти на арену. Две сотни солдат упражнялись в несколько смен, в соответствии с размером арены, и выходили раньше, если кто-нибудь на площадке падал на колени и его уводили. Тогда место проигравшего занимал другой, более подготовленный к схватке.

— Хэммонд, резче выпад! — рявкнул Коннор солдату на другой стороне площадки, затем ударил мечом ближайшего из бойцов.

Тот мгновенно развернулся и успел отразить второй удар, в плечо. Коннор похлопал его по спине и велел продолжать бой. Потом нашел глазами Колина и порадовался, что тот явился на тренировку: ведь может настать день, когда Колин возглавит отряд. Некоторое время Коннор наблюдал за его движениями, стараясь найти изъян, но ничего не заметил. Затем перенес внимание на бойцов слева. На этом фланге его отец поставил на колени Эндрю Сеймура и его брата-близнеца Алекса. Видит Бог, если в армии Якова будет сражаться Грэм Грант, то победа будет скорой и кровавой.

На ходу вращая кистью, отчего клеймор в его руке танцевал как живой, Коннор прошел к дальней стороне арены, где отец готовился к следующему бою. Старый командир отряда Макгрегоров со Ская улыбнулся ему. Здесь Коннор нашел то, чего не хватало ему в английской армии, — сокрушительный удар, от которого перехватывает дух, мощную, непобедимую руку. Именно так сражается шотландский воин. Один за десятерых.

Коннор блокировал колющий удар острием клеймора и сменил позицию для защиты от следующего выпада. Отец не щадил его — Коннор обиделся бы, поступи он иначе, — но все же капитану удалось перейти в нападение. Он провел рубящий удар над головой Грэма и тут же уклонился от выпада.

— Ты вырос, сынок.

На лице отца появилась ямочка, такая же, как у самого Коннора.

— Думаешь?

Коннор с вызовом улыбнулся, его клеймор описал широкую дугу перед противником, взлетел вверх и скрестился с оружием Грэма. Коннор отпрыгнул в сторону, избежав скользящего удара в лицо, встал в оппозицию, выполнил батман. Затем последовала серия парирующих движений и смертоносных прямых ударов, после чего Коннор двинулся вперед. В конце концов, короткими тяжелыми ударами справа, слева, в колено, в шею он заставил отца отступить. Пусть видит, что он не в праздности проводил время в Англии.

Когда схватка закончилась, Коннор отправил первую группу отдыхать и позвал на площадку вторую. Пока солдаты менялись местами, он нашел глазами Мейри, позвал лейтенанта и стащил с рук перчатки.

— Займись этими, Драммонд. И задай им жару. Особенно Колину.

Он собирался уйти с площадки, когда острие клинка кольнуло его в живот. Коннор посмотрел в лицо лорда Оксфорда, оттолкнул его клинок и выхватил свой. Только этого он и ждал! Если этот дурачок собирается рассчитаться с ним здесь, на арене, он, Коннор, не станет увиливать.

— Давай попробуем, — прорычал он и концом клинка дотронулся до оружия Оксфорда.

Противник сделал резкий взмах. Коннор легко отвел удар и тут же бросился в атаку, от которой меч Оксфорда чуть не вылетел у него из рук. Рука лорда дрогнула: казалось, его сейчас стошнит прямо на сапоги противника. Генри опустил клинок и сделал шаг к Коннору.

— Делай со мной что хочешь, капитан Грант, но я получу ее. Мейри будет моей. Я насажу ее на свой жезл! Вот расправлюсь с тобой, а потом буду ее…

Закончить он не успел. Ударом эфеса, крепко зажатого в кулаке, Коннор раздробил ему зубы. Оксфорд упал на колено, закрывая лицо обеими руками.

— Ты не получишь ее, — с угрозой произнес Коннор, не обращая внимания на кровь, сочившуюся сквозь пальцы Генри. — Если ты к ней только приблизишься, я покончу с тобой раз и навсегда.

Коннор не стал вслушиваться в булькающие звуки ответа, а широким шагом пошел к выходу с площадки, где его уже ждала Мейри.

— Боюсь, дело еще не кончено. Неприятности впереди, — бросил он и потянул Мейри к выходу со двора. — Пойдем.

— Какие неприятности? Что случилось?

Коннор догадался, что, находясь среди отдыхавших солдат, она не видела, кому он нанес удар.

Вот и хорошо, а то непременно рассердилась бы. Коннор улыбнулся и повел Мейри к дворцу.

— Потом разберусь. А сейчас я голоден.

Он не собирался терять еще один день, не имея возможности дотронуться до нее, поцеловать.

Коннор тащил ее по лестнице, а Мейри почти бежала следом и улыбалась — ведь он прошел мимо кухонь.

— Куда ты меня ведешь?

Коннор оглянулся на нее и многозначительно подмигнул.

— Туда, где мы будем одни.

Мейри замедлила шаг, смущенная его дерзкой улыбкой, но он дернул ее за руку — быстрее! Они уже пролетели мимо Банкетного зала. Коннор здесь не остановился. Он шагал по длинным коридорам, нарядным залам и галереям, пока не привел к своей двери. Притянув ее к себе, он спиной толкнул дверь.

— Здесь нам никто не помешает.

Мейри округлила глаза.

— Но сейчас белый день. Нас услышат!

— Тогда тебе лучше вести себя потише.

И Коннор нагнулся, чтобы поцеловать ее, провел в залитую солнечными лучами комнату, запер дверь, заставил ее приоткрыть рот и просунул туда язык. Он почувствовал вкус ожидания, волнения и страха, и этот вкус лишил его разума.

— Подожди, — вдруг прервала его Мейри, отбрасывая от лица длинные черные локоны. Сейчас она напомнила Коннору молодую кобылку, заупрямившуюся на первой вязке. — Что произошло на площадке? Скажи сейчас же, иначе я весь вечер проведу с лордом Оксфордом.

— Не проведешь.

— Почему это не проведу?

Мейри уперла кулаки в бока и вздернула подбородок.

Коннору захотелось тут же овладеть ею и заставить молить о пощаде.

— А я только что на арене выбил ему зубы.

Он лениво улыбнулся. Мейри отшатнулась.

— Чудовище! Зачем ты это сделал?

— Не важно. А сейчас прекрати думать о нем.

Он быстро подскочил к ней и заключил в объятия. Мейри недолго сопротивлялась: через минуту ее поцелуи стали такими же жадными, как и поцелуи Коннора. Они вцепились в одежду друг друга. Коннор задирал ее юбки, Мейри дрожащими пальцами распутывала завязки на бриджах. Когда оба освободились, Коннор развернул Мейри спиной к себе и прижал грудью к двери. Коннору стало больно, когда он взял в руки свой окаменевший стержень и медленно ввел в ее лоно сзади. Мейри вскрикнула, а он наклонился к ее уху и прошептал:

— Прости, любовь моя, но ты так возбудила меня, что я едва не лишился рассудка.

Коннор почувствовал, что она принимает его, продвинулся глубже и усилил толчки. Мейри выла как дикая кошка и ритмично двигалась вместе с ним. Напряжение нарастало. Наконец Коннор был вынужден остановиться, чтобы все не закончилось слишком быстро. Он собирался неспешно насладиться сегодняшней встречей и хотел, чтобы Мейри тоже получила удовольствие.

Сдвинув юбки Мейри на бедра, он наблюдал, как она вбирает до основания его твердый как сталь стержень и исторгает его обратно. Потом положил ладони на ее круглые сочные ягодицы и постарался замедлить их колебания, сжимая их так, чтобы движение стало плавным и каждый дюйм его мужского естества мог ощутить острую сладость момента.

Затем он сделал резкий бросок и глубоко проник в жаркую, влажную глубину. Ноги Мейри оторвались от пола. Коннор прижался к ней всем телом и почти вдавил ее в дверь, убрал с шеи разметавшиеся локоны, поцеловал ее там и зашептал:

— Я люблю тебя, Мейри, и больше не хочу с тобой расставаться.

Он легонько укусил ее за мочку, потом провел зубами по шее. Мейри извивалась, прижатая к двери. На ее губах играла полубезумная улыбка. Коннор обвил руками ее бедра и пальцами нашел между ног твердый маленький бугорок. Она повисла на его стержне, ноги сами собой раздвинулись. Наслаждение захлестнуло ее с головой. Броски Коннора стали чаще и глубже. Он со стоном зарылся лицом в ее пышные волосы, а семя толчками изливалось в ее лоно. У Мейри тоже наступила разрядка, и она обмякла в его руках, влажная, жаркая, обессиленная.

— Ты возбуждаешь меня, женщина, — с усмешкой произнес Коннор, поворачивая ее лицом к себе.

— У тебя нет сердца, животное! — задыхаясь, пробормотала она и откинула голову к двери.

— Потому что я отдал его тебе.

Мейри обвила его шею руками, улыбнулась, касаясь его губ, а когда он подался ближе, спросила:

— Значит, ты хочешь, чтобы я осталась с тобой?

— Да, навсегда.

Коннор поцеловал ее нежные, мягкие и такие близкие губы. Ничего другого ему в жизни не надо — только быть ее мужем и отцом их детей. Может быть, он займется фермерством. Коннор улыбнулся. Будущее расстилалось перед ним во всей своей необъятной широте. Выбирай дорогу по вкусу. Перед ними открыта любая.

— Я увезу тебя домой.

— Домой? — Мейри смотрела на него во все глаза, синие, сияющие, полные надежды. — В Шотландию?

— В Шотландию, в горы, туда, где наш дом.

Мейри заглянула ему в глаза, как будто стремилась увидеть то, что видел он, и вместе с ним улыбнулась. Коннор хотел построить их дом собственными руками, высоко в горах, где туман вуалью покрывает ее волосы водяной пылью, а настоянный на вереске воздух красит щеки ярким румянцем.

— Мы покинем Англию, а следующую войну оставим безжалостным и беспощадным людям, которые утверждают, будто воюют во имя Господа.

— Ты имеешь в виду протестантов?

— Нет, любовь моя. — Коннор отошел в сторону, подтянул бриджи, зашнуровал завязки, присел к столику возле застеленной кровати, налил в стакан воды и протянул его Мейри. — Католиков. Если, конечно, Яков убережет свой трон от Вильгельма.

Мейри открыла рот, чтобы возразить, но Коннор остановил ее.

— Мейри, никто не хочет короля-католика. Якова ждет долгая религиозная война, в которой он ни за что не пойдет на уступки. Он добрый и справедливый человек, но пройдет совсем немного времени и он сообразит, что нужно делать, чтобы успокоить тех, кто его не поддерживает. Боюсь, он уже знает, что станет делать. Ты же слышала вчера вечером, как он обещал уничтожить своих врагов, начиная с парламента. Его брат пытался добиться этого массовыми казнями. Боюсь, это начнется снова, но на сей раз я не собираюсь принимать в них участия.

Мейри отошла от двери и приблизилась к Коннору.

— Разве плохо пытаться сохранить то, во что мы верим?

— Не плохо. Но ведь то же самое можно сказать о тех, у кого другая вера. Люди, которых мы убивали во время массовых казней, не были воинами, Мейри. Это были простые фермеры, которым пришлось воевать с королем ради сохранения своего образа жизни. Я служил протестантскому королю и знал о его религии не меньше, чем о своей. И я уже не понимал, какая из них правильная. И мне не было до этого дела. Я устал и не желаю сражаться ни за ту, ни за другую. Пусть решает Бог. Я хочу вернуться домой. А если протестанты выиграют войну и попытаются навязать горцам новые законы, я поведу армию своих братьев с шотландских гор против них.

— А я буду рядом с тобой.

Стук в дверь уберег Коннора от угрозы кинжала, который немедленно показался бы на свет, когда он ответил бы ей: «Черта с два!» Поле боя — единственное место, где он никогда не хотел бы ее видеть.

Коннор распахнул дверь и увидел отца.

— Коннор, — мрачным тоном произнес Грэм, — тебя хочет видеть король. Прямо сейчас.