Тернер не знал, почему так долго оставался в Кенте. Двухдневная поездка быстро удлинилась, когда лорд Гарри решил, что желает приобрести собственность, и кроме этого, желает, устроить прием и присутствие его друзей было просто необходимо. Тернер не смог придумать предлога, чтобы вежливо отказаться. И честно говоря, он действительно не хотел уезжать, иначе пришлось бы вернуться в Лондон и мужественно выполнить свой долг.

Не то, чтобы он избегал женитьбы на Миранде. Как раз наоборот. Как только он примирился с мыслью о повторном браке, это перестало походить на ужасную судьбу.

Но, тем не менее, возвращаться не хотелось. Если бы он не умчался из города, приведя не слишком убедительное оправдание, то он, возможно, решил бы вопрос. Но чем больше он тянул, тем меньше ему хотелось думать об этой проблеме. Как же он объяснит свое отсутствие?

В общем, двухдневная поездка превратилась в недельный прием, что в свою очередь перетекло в двухнедельное мероприятие с охотой, гонками и большим количеством свободных женщин, которым предоставили «карт бланш». Тернер боялся воспользоваться последним. Он мог бы уклониться от ответственности перед Мирандой, но тем нее менее оставался верен ее.

Затем в Кент приехал Уинстон и продолжил развлекаться с такой энергий, что Тернер почувствовал себя обязанным остаться и по-братски проследить за ним. Это заняло еще две недели его времени, которое он с удовольствием потратил, поскольку все эти причины успокаивали чувство вины, которое он испытывал. Действительно, разве мог он оставить своего младшего брата? Если бы он отпустил его одного, то бедный мальчик, вероятно, закончил бы острым приступом французской болезни.

Наконец, он понял, что не может больше откладывать неизбежное, и вернулся в Лондон, чувствуя себя задницей. Миранда, наверное, кипятится. Для него было бы большой удачей, если бы она согласилась выйти за него. Итак, испытывая небольшой трепет, он прошагал к дому родителей и вошел в парадный холл.

Перед ним незамедлительно материализовался дворецкий.

—Хантли. — приветственно произнес Тернер. — Мисс Чивер дома? Или сестра?

—Нет, милорд.

—Хмм. И когда ожидается их возвращение.

—Не знаю, милорд.

—К обеду? Или к ужину?

—Полагаю, не в ближайшие несколько недель.

—Несколько недель. — Этого Тернер не ожидал. — Где они, черт возьми?

Хантли напрягся услышав ругательство.

— В Шотландии, милорд.

— В Шотландии? — Дьявол! Что, черт возьми, они там делают? У Миранды были родственники в Эдинбурге, но если у нее и были планы их посетить, то его она об этом не уведомила.

Минутку, Миранда не была обещана никакому шотландскому джентльмену, который был связан с ее бабушкой и дедушкой, ведь так? Кто-нибудь, конечно, сказал бы ему, если бы это имело место быть. Миранда, например. И Бог свидетель, что Оливия не умела хранить секреты.

Тернер зашагал к лестнице и начал кричать.

—Мама! Мама! — Он повернулся к Хантли. — Надеюсь, моя мать не понеслась также во весь опор в Шотландию.

—Нет, она дома, милорд.

Леди Ридланд поспешно спустилась вниз.

—В чем дело? Где ты был? Ты уехал в Кент, ничего мне не сказав.

—Почему Оливия и Миранда в Шотландии?

Леди Ридланд в удивлении подняла брови.

— Кто-то из семьи болен. Из семьи Миранды.

Тернер не нуждался в уточнении того, что было более чем очевидно, поскольку у Бивилстоков нет никаких родственников в Шотландии.

—И Оливия поехала с ней?

—Ну, они очень близки, ты же знаешь.

—Когда они вернутся назад?

—Я не могу ничего сказать о Миранде, но я написала Оливии, настаивая, чтобы она вернулась. Она прибудет через пару дней.

—Хорошо. — Проворчал Тернер.

—Уверена, что она будет рада твоей братской привязанности.

Тернер сузил глаза. Не послышался ли ему намек на сарказм в голосе матери. Он не был в этом уверен.

— Скоро увидимся, мама.

—Хорошо. О! Тернер?

—Да.

—Почему ты не проводишь больше времени со своим камердинером. Ты выглядишь оборванным.

Тернер зарычал, выходя из дома.

Два дня спустя, Тернеру сообщили, что его сестра возвратилась в Лондон. Тернер помчался домой, чтобы немедленно ее увидеть. Если и было что-то, что он ненавидел, так это — ожидание.

И если было что-то, что он ненавидел еще больше, так это чувство вины.

И он чувствовал себя чертовски виноватым в том, что заставил ждать Миранду больше шести недель.

Оливия была в своей спальне, когда он прибыл. И вместо того, чтобы подождать ее в гостиной, Тернер помчался наверх и постучал в дверь.

—Тернер! — воскликнула Оливия. — Боже мой! Что ты здесь делаешь?

—Действительно, что, Оливия? Кажется, я здесь живу. Помнишь?

—Да, да, конечно. — Оливия улыбнулась и села отступая. — И чему я обязана этому удовольствию?

Тернер открыл рот и затем закрыл его, будучи неуверен, о чем спросить. Он не мог просто подойти к ней и сказать: « Я соблазнил твою подругу и теперь должен поступить правильно. Теперь мне нужно найти ее в доме у бабушки и дедушки, в то время как один из них болен».

Тернер снова открыл рот.

—Да, Тернер.

И закрыл, чувствуя себя дураком.

—Ты хотел о чем-то спросить меня?

—Как Шотландия? — выдавил он из себя.

—Прекрасно. Ты когда-нибудь был там?

—Нет. А Миранда?

Оливия заколебалась перед ответом.

—Она в порядке. Она посылает привет.

Так или иначе, Тернер в этом засомневался. Он вздохнул. Он должен был подойти к этой теме осторожно.

—Она в хорошем расположении духа?

—Хмм, да. Да.

—Она не расстроена, что пропустила остальную часть сезона?

—Нет, конечно, нет. Она никогда не наслаждалась ним, с самого начала. Ты же знаешь это?

—Правда. — Он отвернулся и оказался перед окном, отбивая рукой нервный такт. — Она скоро вернется?

—Полагаю, она пробудет там еще несколько месяцев.

—Выходит, ее бабушка серьезно больна.

—Да.

—Я должен буду послать свои соболезнования.

—До этого не дойдет. — Сказала Оливия быстро. — Доктор сказал, что потребуется время, Хмм, по крайней мере, полгода, возможно чуть больше. Но он думает, что она выздоровеет.

—Понятно. И что это за болезнь?

—Женские проблемы. — Сказала Оливия, ее голос стал немного дерзким.

Тернер поднял брови. Женские проблемы у бабушки. Как интригующе. И подозрительно. Тернер обернулся.

—Надеюсь, это не заразно. Не хотел бы видеть Миранду заболевшей.

—О, нет. Эээ, болезнь не распространяется при общении, — Тернер не сводил тяжелого взгляда с ее лица, она добавила. — Только посмотри на меня. Я была там более двух недель и здорова как лошадь.

—Ты — да. Но хочу сказать, что волнуюсь о Миранде.

—О, нет. Ты не должен, — настаивала Оливия. — Она в порядке. Правда.

Тернер сузил глаза. Щеки его сестры стали розовыми.

—Ты что-то не договариваешь.

—Я…я не знаю, о чем ты говоришь. — Оливия запнулась. — И почему ты задаешь так много вопросов о Миранде.

—Она мой хороший друг, — ответил он мягко. — И я предлагаю сказать мне правду.

Оливия метнулась к другому краю кровати, когда он шагнул к ней.

—Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Это связано с каким-то мужчиной, — потребовал он. — Да? Это поэтому вы придумали невероятную сказку о больном родственнике.

—Это не сказка, — выпалила она.

—Скажи мне правду.

Она сжала губы.

—Оливия. — Сверлил он ее хищным взглядом.

—Тернер, — ее голос стал пронзительным. — Я не люблю этот твой взгляд. Я позову маму.

—Мама не доходит мне и до плеча. И она не сможет помешать задушить глупого ребенка.

—Тернер, ты с ума сошел.

—Кто он?

—Я не знаю, — вспыхнула она. — Я не знаю.

—Значит, есть кто-то.

—Да! Нет! Никого нет!

—Что, черт побери, происходит. — Ревность, чистая и неистово горячая захлестнула его.

—Ничего.

—Скажи мне, что случилось с Мирандой. — Он кружил вокруг кровати, пока не загнал Оливию в угол. Это был очень примитивной способ. Он боялся, что может потерять Миранду, и боялся, что с ней что-то произошло. Что если что-нибудь случилось с ней? Он никогда не думал, что благополучие Миранды может вызвать такое удушающее беспокойство. Но это было так. Господи! Это было ужасно. Он никогда так не беспокоился о ней.

Взгляд Оливии заметался, пока она искала способ от него убежать.

—Она в порядке, Тернер. Клянусь в этом.

Его большие руки спустились ей на плечи.

—Оливия, — сказал он низким голосом. Его синие глаза опасно мерцали яростью. — Я собираюсь сказать тебе кое-что. Когда мы были детьми, я никогда не бил тебя, несмотря на веские причины. — Он сделал паузу, угрожающе наклоняясь. — И я не склонен начинать это делать сейчас.

Ее нижняя губа начала дрожать.

— Но, если ты не скажешь мне прямо сейчас, в какую неприятность попала Миранда, ты действительно об этом сильно пожалеешь.

Тысячи эмоции исказили лицо Оливии, большинство из которых было связано с паникой и страхом.

—Тернер, — взмолилась она. — Она моя самая близкая подруга. Я не могу потерять ее доверие.

—Что с ней не так? — повторил он.

—Тернер…

—Скажи мне!

—Нет, я не могу, я … — Оливия побледнела. — О, Боже мой!

— Что?

—О, Боже мой! — задышала она взволнованно. — Это — ты!

Тернер еще ни разу не получал пощечины ни от сестры, ни от кого-нибудь еще….

—Как ты мог! — кричала Оливия, молотя кулачками по его груди. — Как ты мог! Ты животное! Ты слышишь меня? Животное! Это нечестно, что ты оставил ее.

Тернер неподвижно стоял в течение всей ее тирады, пытаясь осмыслить ее слова и гнев.

—Оливия, — медленно сказал он. — О чем ты говоришь?

—Миранда беременна, — яростно зашипела она. — Беременна!

Руки Тернера опустились, и он с размаху сел на кровать.

— Предполагаю, ты — отец! — сказала она холодно. — Это отвратительно. Ради Бога, Тернер. Ты же ей как брат!

Его ноздри раздулись.

— Не совсем.

— Ты же старше, чем она, и более опытный. Ты не должен был ее обманывать.

— Я не собираюсь объяснять тебе свои действия, — отрезал он холодно.

Оливия фыркнула.

— Почему она не сказала мне?

— Ты был в Кенте, если помнишь, выпивал и развратничал….

— Я не развратничал, — перебил он ее. — У меня не было другой женщины после Миранды.

— Прости, но в это трудно поверить, братец! Я презираю тебя. Выйди из моей комнаты.

— Беременна, — повторил он, как будто это могло помочь поверить. — Миранда. Ребенок. Бог мой!

— Немного поздновато для молитв, ты не находишь? — сказала Оливия пронзительным голосом. — Твое поведение хуже, чем просто предосудительное.

— Я не знал, что она беременна.

— Это имеет значение?

Тернер не ответил. У него не было ответа, когда он знал, насколько сильно ошибся. Он обхватил голову руками. В голове роились тысячи мыслей. Боже, если подумать каким эгоистичным он был… Он отложил объяснение с Мирандой просто потому, что был ленив. Он думал, она будет ждать его здесь, когда он вернется. Потому что….Просто…

Это было то, что она делала. Разве она не ждала его в течение стольких лет? Она не сказала….

Он был ослом. И не было никакого объяснения или оправдания. Он допустил это, а затем воспользовался преимуществом…и…

Никогда в самых диких мыслях, он не смог бы представить, что она окажется за триста миль от него, справляясь с беременностью, которая очень скоро обернется внебрачным ребенком.

Он просил сообщить ему, если это случится. Почему она не написала? Почему ничего не сказала?

Он посмотрел на свои руки. Они выглядели странными и чужими, когда он сгибал пальцы, а мышцы были напряженными и неуклюжими.

— Тернер?

Он мог слышать сестру, шепчущую его имя, но не мог ей ответить. Он чувствовал движения горла, но не мог ни говорить, ни дышать. Все что он мог делать это сидеть как дурак, и думать о Миранде.

Одна.

Она была одна и вероятно напугана. Она была одинока, когда могла бы быть уже замужем и удобно устроиться в доме, в Нортамберленде, где есть свежий воздух и полезная еда, и где он мог бы не спускать с нее глаз.

Ребенок.

Забавно, он всегда предполагал, что род продолжит Уинстон. Теперь же он ничего не хотел так сильно, как подержать в руках своего ребенка. Он надеялся, что это будет девочка. Он надеялся, что у нее будут карие глаза. Наследника он сможет получить позже. С Мирандой в постели об этом не стоило волноваться.

— Что ты собираешься делать? — потребовала ответа Оливия.

Тернер поднял голову. Его сестра стояла перед ним, воинственно уперев руки в бока.

— А что ты думаешь, я собираюсь с этим делать? — спросил он в свою очередь.

— Не знаю, Тернер. — На это раз в голосе Оливии сквозило сомнение. Тернер понял, что это было не возражение. Это был вызов. Оливия не была уверена, что он поступит честно.

Тернер никогда не чувствовал себя таким низким человеком.

Он встал, прочистил горло, и дрожащим глубоким голосом произнес:

—Оливия, дай, пожалуйста, адрес Миранды в Шотландии.

—С удовольствием. — Она прошла к столу, схватила лист бумаги и небрежно написала пару строчек. — Вот.

Тернер взял клочок бумаги свернул его и положил в карман.

—Спасибо.

Оливия демонстративно не ответила ему.

—Полагаю, мы не скоро увидимся.

—Надеюсь, что как минимум месяцев семь, — парировала она.

* * * * *

Тернер помчался через Англию в Эдинбург, обернувшись в рекордные четыре с половиной дня. Он добрался в шотландскую столицу уставший и запыленный, но это не имело для него значения. Каждый день, что Миранда провела там одна, мог бы быть другим днем, когда она, черт возьми, могла быть и не одна.

Прежде чем начать поиски дома, он еще раз проверил адрес. Дедушка и бабушка Миранды жили в фешенебельном районе Эдинбурга. Они были дворяне и, как он слышал, имели на севере поместье. Он вздохнул в надежде, что они проводят время в городе. Идея совершить поездку в горы вдохновения не вызывала. Он был совершенно вымотан.

Он резко постучал. Дверь открыл дворецкий, поприветствовав его столь же надменным английским акцентом, какой можно было встретить и в резиденции герцога.

— Я должен видеть мисс Чивер. — отрывисто произнес Тернер.

Дворецкий презрительно посмотрел на беспорядок в одежде Тернера.

— Ее здесь нет.

— Действительно нет? — тон Тернера подразумевал, что дворецкому он не доверял. Он не удивился бы, если бы узнал, что Миранда дала его описания домашним и велела не впускать.

— Вы можете вернуться позднее. Я буду счастлив передать ей сообщение…

— Я подожду, — Тернер прошел в небольшую гостиную.

— Смотрите сами, сэр, — отозвался дворецкий.

Тернер вынул одну из своих визиток и вручил ему. Дворецкий посмотрел на имя, потом на него, потом снова на имя. Очевидно, он не ожидал, что виконт может быть таким взъерошенным. Тернер криво ухмыльнулся. Иногда титул чертовски помогает.

— Если вы будете ждать, милорд, — сказал дворецкий немного приглушенным голосом, — я скажу горничной, чтобы принесла вам чаю.

— Да, пожалуйста.

Когда дворецкий выскользнул за дверь, Тернер принялся ходить по комнате, неспешно ее разглядывая. Родственники Миранды обладали отменным вкусом. Обстановка была сдержанной, в том классическом стиле, который никогда не будет казаться устаревшим или нелепым.

Праздно исследуя пейзажи на стене, он обдумывал, что сказать Миранде, хотя делал это тысячу раз во время поездки. Дворецкий не позвал охрану, когда услышал его имя. Вероятно, это был хороший знак.

Через несколько минут принесли чай, и поскольку Миранда не появилась вскоре после этого, Тернер предположил, что дворецкий не солгал. Без сомнения ее не было дома. Но он будет ждать сколько потребуется. Он принял решение и уже не сомневался.

Миранда была чувствительной девушкой. Она знала каким враждебным был мир к внебрачным детям. И их матерям. Как бы она не злилась на него, она не решится обречь ребенка на такую трудную жизнь.

Это был и его ребенок. Он защитит его имя. Так же как и Миранду. Он не хотел думать, что Миранда может остаться здесь надолго, даже если родственники приютят ее на этот неловкий период времени.

Тернер сидел за чаем более получаса, жуя уже шестую из принесенных ему булочек. У него была длинная поездка, и он не делал остановок, чтобы перекусить. Он поражался, насколько булочки были вкуснее тех, что он когда-либо пробовал в Англии, когда услышал звук открывающейся двери.

— Макдаунс!

Голос Миранды. Тернер встал. Надкушенная булочка все еще была в его руках. Шаги в холле, по-видимому, принадлежали дворецкому.

— Вы не могли бы меня освободить от этих свертков. Знаю, что должна была отправить их домой из магазина, но я слишком нетерпелива.

Тернер услышал шелест пакетов, передаваемых из рук в руки в сопровождении голоса дворецкого:

— Должен сообщить вам мисс Чивер, что к вам посетитель. Он ожидает вас в гостиной.

— Посетитель? Ко мне? Как странно! Это должно быть кто-то из Маклинсов. Я дружила с ними, когда проводила время в Шотландии. Должно быть, они узнали, что я в городе.

— Не думаю, что у него шотландское происхождение, мисс.

— Да? Тогда кто…

Тернер улыбнулся, поскольку голос Миранды затих в удивлении.

— Он был очень настойчив, мисс, — продолжил Макдаунс. — У меня есть его визитка.

Последовала длинная пауза, пока Миранда, наконец, не сказала.

— Пожалуйста, скажите ему, что я занята, — ее голос дрогнул на последнем слове, и она помчалась вверх по лестнице.

Тернер шагнул в холл как раз вовремя, чтобы столкнуться с дворецким, который смаковал мысль — как ловчее вышвырнуть его вон.

— Она не хочет вас видеть, милорд, — произнес дворецкий, без намека на улыбку. Тернер попытался обойти его.

— Она ошибается.

— Не думаю, милорд, — дворецкий ухватил его за пальто.

— Послушайте, — сказал Тернер, стараясь казаться благовоспитанным, насколько это было возможно, — Я не склонен бить вас.

— Я тоже.

Тернер посмотрел на него с презрением.

— Уйдите вон с моей дороги.

Дворецкий сложил руки и остался стоять на месте.

Тернер нахмурился и, дернув пальто в попытке освободиться, шагнул к лестнице.

—Миранда, — завопил он. — Спускайся сюда сейчас же! Немедленно! Нам есть, что обсудить…

Удар. О, Боже! Дворецкий ударил его кулаком в челюсть. Ошеломленный, Тернер потер лицо.

— Вы что, действительно безумны?

— Ничуть, милорд. Я горжусь своей работой.

Дворецкий принял боксерскую стойку с непринужденностью и изяществом настоящего профессионала. Он отнес это на счет Миранды — нанять боксера в качестве дворецкого.

— Послушайте, — примирительным тоном произнес Тернер. — Я должен поговорить с ней немедленно. Это имеет огромное значение. Репутация леди под угрозой.

Удар. От второго хука Тернер свалился.

— Это, милорд, за то, что вы подразумеваете, что леди неблагородна.

Тернер угрожающе сузил глаза и решил, что у него нет шанса выстоять против безумного дворецкого, учитывая два весьма ощутимых удара.

— Скажите мисс Чивер, — зло сказал он, — что я вернусь, и она должна будет меня принять.

Он в ярости выбежал из дома и спустился по ступенькам.

Крайне разгневанный, что девушка его не приняла, он обернулся, чтобы взглянуть на дом. Она стояла за открытым окном, нервно прикрыв рот рукой. Тернер нахмурился, поняв, что все еще держит в руках полусьеденную булочку.

Он бросил в окно, и она угодила ей в декольте.

Это принесло ему некоторое удовлетворение.

24 августа 1819 года.

О, дорогой. Конечно, я никогда не пошлю это письмо. Я провела целый день, составляя его, но когда пришло время его отправить, оно стало ненужным.

Я не знала плакать мне или радоваться.

И вот Тернер здесь. Он, наверное, как обычно, вытряс правду, из Оливии. Она никогда не предавала меня. Бедная Ливи. Должно быть, он был ужасен в гневе.

Очевидно, все еще такой. Он бросил в меня булку. Трудно поверить.