Мы неслись по пустыне. Сколько же было от нас шума! Иногда мы с бородатым байкером ехали впереди остальных, иногда немного отставали, например, чтобы передать назад бутылочку текилы. Горы быстро приближались, вскоре мы уже ехали по асфальтовым дорогам, сначала узким, затем шире, с ответвлениями. Транспорта тоже все прибавлялось. Думаете, мы снизили скорость? Как бы не так. Наоборот, поднажали на газ! Истинные дети матери-природы, мы рождены для свободы!
Чуть позже мы достигли подножия гор и въехали в город. Наша компания сделала остановку возле бара (я определил, что это бар, по неоновому бокалу мартини в окошке, а еще по запаху человеческой рвоты), и все зашли внутрь, кроме меня и моего приятеля, здоровяка с бородой. Мы погнали дальше, завернули за угол и оказались на маленькой улочке, где стояло всего несколько домов, частью заколоченных. У самого последнего дома мы остановились, друг-байкер слез с мотоцикла и отвязал меня.
— Неплохо прокатились, а? — подмигнул он мне. — Идем, песик, идем.
Я спрыгнул с мотоцикла и потрусил за ним по каменной дорожке через ворота, ведущие к зданию. Между прочим, ворота бородач за мной закрыл. Эй! Я уловил запах моих собратьев, целой стаи собак. Что же это за место?
Байкер открыл дверь, мы вошли в здание и оказались в тесной комнате, где за стойкой сидела женщина и сильно пахло представителями моей нации. Одна из идей Берни: собаки — нация внутри нации.
Женщина подняла глаза и увидела байкера. Улыбка тотчас сползла с ее лица.
— Чем могу помочь? — коротко спросила она.
Мой приятель показал на меня большим пальцем. На пальце он носил широкое серебряное кольцо. Я увлекся разглядыванием кольца и расслышал только конец фразы:
— …подобрал бродягу.
— Табличка на ошейнике была? — спросила женщина.
— Не было. Похоже, ему пришлось несладко, но вообще-то он отличный пес.
— Так забирайте его. Сейчас сделаем все прививки и…
— Э-э, нет, — махнул рукой друг-байкер.
— Вам известно, что всего пятнадцать процентов собак, оставленных в приютах, воссоединяются со своими прежними хозяевами?
Приют? Это что-то вроде укрытия? Однажды я уже был в укрытии, но тогда мы с Берни расследовали дело о краже каких-то товаров, в котором я толком не разобрался. Все, что я усвоил насчет приютов и укрытий — места мало, вволю не побегаешь, непонятные люди ходят туда-сюда, в основном «туда», потому что «обратно» их уже не выпускают. Я сунулся к двери. Закрыта, и другого выхода нет.
— Неизвестно, — ответил байкер.
— И что лишь двадцать пять процентов находят новых хозяев?
— Не-а.
— Догадываетесь, что происходит с остальными? — спросила женщина из приюта-укрытия и понизила голос: — У нас, к примеру, срок ожидания — всего три дня.
Бородач бросил на меня задумчивый взгляд. Я из вежливости махнул хвостом. Что такое «срок ожидания», я не знал, да и «три дня» представлялись мне весьма смутно. Я вновь отметил, какой высокий и толстый у меня друг, какое у него все крупное, кроме глаз.
— Все, я отчаливаю, — сказал он.
Мой приятель развернулся и зашагал к двери, я — за ним. Мне-то уж точно здесь делать нечего. Женщина засмеялась.
— Умная животина!
Внезапно она очутилась за моей спиной и, прежде чем я успел опомниться, накинула мне на шею веревку, причем затянула ее не туго, а ровно настолько, чтобы я чувствовал давление. Я в недоумении посмотрел на эту странную женщину, когда же вновь обернулся, дверь уже закрылась, а друг-байкер исчез.
— Тише, тише, песик, — сказала женщина.
Она стала передо мной, присела на корточки и погладила меня по макушке.
— Я вижу, ты из тех собак, у которых заботливые хозяева. Где твой ошейник?
Хороший вопрос.
Женщина почесала меня за ухом, именно там, где надо. В этом деле она явно знала толк.
— Как тебя зовут?
Я — Чет, живу на Мескит-роуд. У меня есть важная работа и лучший напарник на свете.
— Наверное, проголодался? — вздохнула женщина. — Ладно, хотя бы поешь как следует. — Она поднялась и повела меня мимо стойки к задней двери.
Мы оказались в узком коридоре, и я чуть не оглох от громкого лая. По обе стороны — крохотные каморки, зарешеченные спереди, и в каждой — по моему собрату. Большие, маленькие, самцы, самки, породистые и беспородные, и все, абсолютно все лаяли, за исключением леди-питбуль, которая безмолвно взирала на меня грустными карими глазами. Я вспомнил фильмы про заключенных, которые мы смотрели с Берни.
— А ну, закройте рты, — велела женщина.
Все замолчали. С чего бы? Мне захотелось полаять, что я и сделал. Никто не поддержал. Мы подошли к незанятой каморке. Женщина завела меня внутрь и сняла веревку.
— Ш-ш-ш-ш, — сказала она, — ты ведь хороший мальчик.
Она ушла. Я успокоился. Изучил тесное помещение. Дальняя стена отсутствовала, каморка переходила в клетку, расположенную во дворе. Я обследовал и ее. По запаху сразу было ясно, кто обитал здесь до меня.
В соседней клетке спала такса. Берни называет их сосисками. Мне нравятся таксы. Берни говорит, в Игги есть что-то от таксы. Я потрогал лапой разделявшую нас сетку. Такса продолжала спать. Я отправился на другую сторону. В этой клетке лежала спаниелька, над ее носом лениво жужжала жирная муха. Тоже неплохая порода. По словам Берни, Игги на какую-то часть спаниель. Я приблизился к сетке, подергал ее лапой. Спаниель открыла глаза, поглядела на меня и опять их закрыла.
Вернулась хозяйка этого непонятного приюта, принесла целую миску сухого корма и плошку с водой.
— Налетай, — сказала она и ушла, закрыв сетчатую дверь.
Есть я не стал, лишь попил воды. Еще немного походил по каморке, вышел во двор. Такса куда-то делась. Я лег. Солнце клонилось к закату. Тени вытянулись, наступила ночь. Вдалеке слышался рокот мотоциклетных моторов.
Мне снился океан. Один раз я ездил к океану, после того как мы с Берни раскрыли важное дело. Что за дело, уже вылетело из памяти, помню только, что ухватил преступника за штанину. Но океан я не забыл. Какие там волны! Мы катались на них, я и Берни, крутились и кувыркались. Было очень весело, особенно когда я перестал все время тянуть напарника к берегу и научился не глотать соленую воду, от которой меня тошнило. Волны бились о песок, Берни радостно смеялся. На пляже ему приглянулась одна девушка, они познакомились. Все время, пока Берни с ней говорил, она не сводила глаз с длинной сопли, которая свисала у него из носа, кажется, зеленая, хотя Берни всегда повторяет, что в цветах я не разбираюсь.
Я проснулся, голодный, но отдохнувший, полный сил для нового дня. Потом увидел, где нахожусь, и мой хвост уныло поник. Я заставил себя поднять его, вышел в дворовую клетку. Спаниелька лежала на прежнем месте, теперь с открытыми глазами. На этот раз при виде меня кончик ее хвоста слабо дрогнул. Я махнул в ответ. Вокруг нее роем вились мухи.
Я повернул голову в сторону клетки с таксой, только вместо таксы увидел там какого-то метиса, который беспокойно ходил взад-вперед. Заметив меня, он решительно бросился в атаку. Наверное, не обратил внимания на сетчатую перегородку. Метис отлетел от сетки, проехался юзом на боку, вывернулся, сел и уставился на меня. Изо рта у него капала слюна. Я вернулся в свою комнату, покрутился на месте и лег. Мне не нравилось это заведение.
Принесли еду, вполне съедобную. Налили свежей воды. Вывели меня на небольшой участок, лишенный растительности, дали уйму времени, чтобы я сделал все свои дела. В приюте относились ко мне хорошо, так что я не жаловался. И все равно это место мне очень не нравилось.
По коридору мимо моей каморки прошел мужчина с планшетом и прикрепленным к нему листом бумаги. Взглянув на меня, крикнул кому-то:
— Этому первый день засчитывать?
— Да, — ответил голос.
— Сутки-то неполные!
— Новые правила.
— Значит, у него в запасе… — Мужчина что-то записал на бумаге и ушел. После него в воздухе повис запах, от которого мне стало не по себе. Я закрыл глаза и забылся сном. Терпеть не могу такой сон: спишь только потому, что больше нечем заняться.
— Как вам этот?
Я открыл глаза. В коридоре перед решеткой моей каморки стояли люди: женщина из приюта и, судя по всему, семья — отец, мать и двое детей.
— Слишком большой. Такого не прокормишь.
— А по-моему, он милый. Посмотри, какие смешные уши!
— Я добавлю на корм из своих карманных денег. Папочка, давай возьмем его, ну пожалуйста.
— Ладно, мне надо подумать.
— У вас есть время до девяти утра завтрашнего дня.
Я не слишком силен в планировании, но тут у меня родился замысел. Пункт первый: выбраться отсюда вместе с этой милой семьей. Затем… все как-то неопределенно. Ладно, главное, последний пункт: убежать домой, к Берни. Я поднялся и подошел ближе к решетке, помахивая хвостом и стараясь не выглядеть прожорой.
— Видишь, какой он ласковый, папочка? Мам, попроси папу согласиться.
План уже начал работать. Я завилял хвостом энергичнее, встал на задние лапы, а передние поставил на сетку, являя собой сплошное дружелюбие. Эй, эй, в чем дело? Вся замечательная семейка в испуге отпрянула от решетки. Но почему?
— Он чересчур агрессивен, — заявила мать.
Кто, я? Попятившись, я обнаружил, что царапаю передними лапами воздух.
— Дальше по коридору есть еще один вариант, — сказала женщина из приюта. — Если не ошибаюсь, наполовину австралийский терьер.
— Всегда мечтала побывать в Австралии, — вздохнула мать семейства.
— Он очень добрый и гораздо меньше по размерам. Песика зовут Бумеранг, но вы можете сменить кличку на любую другую по вашему выбору.
Они ушли.
Я пролетел по всем пунктам.
Время еле ползло, хотя я и так потерял о нем представление. В основном я лежал — либо в тесной комнате, либо в дворовой клетке. Здоровенный метис сидел у себя, я чуял его запах. Один раз я открыл глаза и увидел, как мужчина в белом халате открывает соседнюю каморку. Спаниелька медленно поднялась и поплелась за ним, через двор с утрамбованным земляным покрытием, в маленькое здание с металлической дверью и длинной кирпичной трубой. Ее хвост не был поднят или опущен, она просто держала его прямо, так, как мне нравится. Сразу видно, из нее вышла бы превосходная подруга.
Я еще немного поспал. Меня разбудил запах дыма, но не с тем вкусным запахом, который исходит от мяса, жаренного на костре. Я вышел во двор и заметил тонкую белую струйку, поднимавшуюся из кирпичной трубы. Я вернулся в каморку и забился в самый дальний угол, но запах дыма все равно преследовал меня.
* * *
Когда я проснулся, было утро. Как обычно, я проголодался, но чувствовал себя бодрым и выспавшимся. Потом увидел, где я. Вышел в клетку. Сосед-метис лежал, отвернувшись к стене, и не двигался. В клетке, которую прежде занимала спаниелька, теперь находился щенок. Едва увидев меня, он подбежал к сетчатой перегородке и просунул в ячейку нос, точнее, почти всю мордочку, поскольку был совсем малышом. Я приблизился к сетке и легонько ткнул его лапой. Щенок кувыркнулся назад, вскочил и опять просунул нос в ячейку, готовый повторить игру. В этот момент во дворе послышался женский голос, смутно знакомый.
— …наши читатели обожают истории про собак, поэтому мы решили создать целый цикл сюжетов.
Да-да, голос действительно знакомый. Но кто же это?
— И один из сюжетов вы хотите посвятить собачьим приютам?
Я подбежал к самому краю клетки, вытянул шею и увидел в дальнем углу двора хозяйку приюта, которая разговаривала с другой женщиной. Ее заслоняла от меня стена сарая.
— Совершенно верно, — подтвердила обладательница знакомого голоса. — Мне посоветовали обратиться именно к вам.
— Вот как? Очень мило. С чего начнем?
— Пожалуй, сперва я записала бы цифры, чтобы получить общее представление, а потом хотела бы посмотреть на собак и сделать несколько фото, если позволите.
— Не возражаю. — Женщина из приюта отошла назад, теперь стена заслоняла и ее. — Пройдемте в офис.
Говорившие двинулись прочь, их голоса становились тише.
— Да, чуть не забыла, — донеслось издалека. — Я привезла угощение для ваших питомцев.
— Угощение?
И тут, почти на пределе слышимости, может быть, даже за этим пределом, я разобрал:
— Собачьи галеты. У меня в машине целая коробка.
Собачьи галеты? Целая коробка в машине? Сьюзи! Сьюзи Санчес! Я принялся лаять, лаять во всю мочь и бросаться на решетку снова и снова.
Однако они не вернулись. Вместо этого открылась металлическая дверь в здании с трубой, из нее вышли мужчина и женщина, оба в белых халатах.
— Что это с ним? — спросил мужчина.
— Думаю, некоторые из них предчувствуют свою судьбу, — ответила женщина.
— Я серьезно.
Они приблизились к моей клетке. Я затих.
— Я тоже, — сказала женщина. — Они знают больше, чем мы предполагаем.
Мужчина покачал головой.
— Всей душой люблю собак, но это — сентиментальная чушь, и не более.
Женщина недовольно покосилась на него, но он не заметил ее взгляда, потому что открывал замок решетчатой двери.
— Эй, парень, — обратился он ко мне, — пойдем-ка…
Я рванулся наружу еще до того, как он закончил, рванулся к свободе и Сьюзи Санчес.
Не повезло. Женщина проворно накинула мне на шею веревку. Она старалась меня удержать, а я тащил ее за собой через двор. Мужчина бросился на помощь, и вместе им удалось меня остановить.
— Ого, — воскликнула женщина, — да он силен!
Она протянула руку, чтобы погладить меня, я попытался ее укусить. Женщина ахнула и, расширив глаза, отпрянула. Они повели, вернее, поволокли меня к металлической двери. Внутри оказалось очень холодно.