Покинув студию, мы с Дагом пошли прогуляться к морю. Он говорил, что не злится, но было видно, что злится, и даже очень. Он пытался разобраться, что же хуже: считать, что у нас с Ником был роман, или знать, что я что-то скрывала от него. Я знаю, ему хотелось, чтобы я умоляла его о прощении, даже если формально я ничего плохого не сделала. Ну и пусть. Формально я выслеживала Дага и притворялась телепатом, чтобы вернуть его обратно. Но ведь по обнародованной версии я всего лишь скрыла от него то, что пообещала держать в тайне. Получается, что я поступила даже благородно. Я сдержала слово. Неужели он хочет, чтобы я была одной из тех дамочек, кто всем и каждому, налево и направо, выбалтывает секреты? Но как бы там ни было, я извинилась перед ним. Немного поплакала и пообещала, что больше никогда от него ничего не утаю.

Думаю, на самом-то деле Даг нервничал по другой причине. Он расстроен, ведь теперь выходит, что я вовсе не телепат. Мне хотелось громко закричать, что он сам врун, но я решила сдержаться. Вместо этого я сказала, что очень ценю то, что он не оттолкнул меня. Я подумала, что, наверное, он инстинктивно чувствует: я ни за что бы не стала скрывать от него, не будь это так важно. Мы поцеловались и пообещали друг другу больше никогда не притворяться, что кто-то из нас обладает сверхъестественными способностями.

Джейн посмеялась над всей этой забавной историей. Я твердила ей, что все это совсем не было забавно, но, перебив меня, она позвонила на телестудию узнать, как ей можно приобрести запись этой передачи.

— Я очень хочу посмотреть на выражение лица Мелани в тот момент, когда Ник сказал ей, как он горд за то, что она начала думать. Да эта запись просто бесценна!

— До сих пор не могу поверить, что Ник заявил, что все это его идея.

— А я могу. Продолжаю повторять тебе: Ник без ума от тебя.

— Он поцеловал меня.

— И ты ничего мне не рассказала?! Джейн поспешила ко мне по гостиничной кровати, пока наши коленки не соприкоснулись.

— Это был скорее прощальный поцелуй. Он встречается с кем-то. Сегодня вечером он собирается попросить ее переехать в Ванкувер.

— А что ты собираешься делать?

— Ничего! Я ничего не собираюсь делать. Буду готовиться к вечеринке в честь помолвки. — Джейн театрально вздыхает, но помогает мне одеться. Я знаю, у нее есть что сказать, но, слава богу, она держит свои мысли при себе. Да-а, тот бесконечный день, посвященный магазинам, был потрачен не зря. Ткань платья замечательно переливается, и складки собираются как раз там, где надо, В нем я выгляжу фунтов на десять стройнее, а это уже само по себе оправдывает каждый цент, отданный за него. Джейн делает мне праздничную прическу — поднимает волосы вверх. Словно чувствуя серьезность ситуации, мои локоны ведут себя смирно и не торчат в разные стороны. Весь мой наряд выглядит так, как я всегда себе и представляла. Все чудесно гармонирует, именно этого я всегда пыталась добиться, но, к несчастью, этого почти никогда не получалось.

На самой вечеринке все тоже шло именно так, как я мечтала. Зал гостиницы выглядел чудесно, здесь собралось несколько сотен наших лучших друзей. Честно говоря, большинство из этих людей вовсе не мои близкие друзья. На самом деле я не знакома с большей частью приглашенных. Энн устроила торжественную встречу гостей, и вот уже битый час я торчу между Дагом и Теодором и целуюсь с абсолютно незнакомыми мне людьми. Я старалась протягивать руку для приветственного рукопожатия, но люди наклоняются ко мне и воспроизводят губами нечто похожее на поцелуй. Очевидно, так как мы с Дагом теперь официально помолвлены, то любой из близкого окружения семьи Чейзов может открыто проявлять симпатию к моей особе.

Энн наняла струнный квартет для музыкального сопровождения, и теперь звуки музыки витают, заполняя паузы между беседами. Я думаю, что она нанялаквартет. На самом деле вполне возможно, что она их купила и вся группа отныне и до конца жизни будет обитать у нее в гараже, пиликая в ожидании момента, когда они снова понадобятся. Это мой праздник, и я должна бы получить от него удовольствие — выпить, потанцевать, съесть что-нибудь, в конце концов. Ну хоть чем-то заняться, а не стоять у двери. Ноги уже начали побаливать. Туфли, которые так чудесно смотрятся с платьем, — это только дань моде. С практической точки зрения они ни на что не годятся. Это как раз такая обувь, которую хочется сбросить, как только переступаешь порог дома. Я уже почувствовала, как на мизинце возникла водянка. Сейчас она уже размером с сам мизинец. А через час она, наверное, увеличится еще в два раза и начнет расползаться по ноге, превратив ее в одну огромную рану.

Минут двадцать назад мимо нас прошли мой отец и Шерон. Я видела, как отец оглядывается по сторонам, он просто шокирован обстановкой. Уверена, он ожидал, что моим женихом станет какой-нибудь парень по имени Джед, который на свадьбе попросит у него денег, чтобы оплатить трейлер, припаркованный на заброшенной стоянке. Прием в «The Empress Hotel» и куча гостей, сорящих деньгами, стали для него приятным сюрпризом. Было видно, что Шерон раздражена. Я постаралась, чтобы она как следует рассмотрела мое обручальное кольцо. Возможно, оно и слишком вызывающее, зато это слишком вызывающий огромный бриллиант.

— Прекрасно выглядишь, — сказал отец.

— Спасибо, рада, что ты смог приехать.

— Ну как бы я мог пропустить помолвку своей дочери.

— Ты ведь в курсе, что мы не сможем помочь тебе заплатить за все это. Надеюсь, ты не рассчитывала на помощь с нашей стороны: в этом году Линдсей поступает в колледж, — прошипела Шерон. Я только усмехнулась. Отец положил руку ей на плечо. Кажется, ему даже стыдно за нее. Возможно, сейчас, среди людей и обстановки высшего класса, он наконец заметил, насколько мелочна его половина.

— Родители Дага так любезны, что решили сами все оплатить, но в любом случае спасибо за заботу.

— Мы рады, что вы смогли к нам приехать, — проговорил Даг, заботливый и гостеприимный хозяин. — Мне было бы интересно побольше узнать о вашем бизнесе, мистер Кинток. Софи много о вас рассказывала. У меня появилась идея, и, возможно, каким-то образом ваш бизнес мог бы быть полезен и нам. У нашей компании есть региональное представительство в Чикаго.

— Да что вы, правда? Что ж, это было бы интересно. Мы обязательно должны поговорить об этом позже. И вообще, надо бы мне получше узнать мужчину, забирающего от меня мою маленькую девочку. — Я улыбнулась и постаралась не обращать внимания на то, что мой папаша явно больше заинтересовался деловым предложением, чем человеком, за которого я выхожу замуж. Долгие годы мне хотелось, чтобы он одобрил мой выбор, и вот теперь, когда он это сделал, я не почувствовала никакой радости. Шерон поволокла отца прямо к бару: явно настроена налечь на бесплатные напитки, гостеприимно предлагаемые барменом.

Я поцеловала в щечку очередного делового партнера Теодора и тут заметила маму, стоящую в уголке. Она как зачарованная смотрела на какую-то закуску в руке, словно провела углубленное исследование вопроса, сколько же времени понадобится, чтобы жир из закуски протек на салфетку. На ней слишком длинное платье. Думаю, она позаимствовала его у какой-нибудь подружки. Мама бы не смогла потратить уйму денег на платье, которое оденет всего лишь раз. Слишком длинное платье делает ее маленькой и хрупкой. Я шепотом попросила Дага извиниться перед входящими гостями и поспешила прямо к ней.

— И долго ты уже здесь? — спросила я, крепко обнимая ее. — Почему же ты не подошла ко мне, как все? Я даже не знала, что ты уже приехала.

— Кто-то слишком высокого о себе мнения, если считает, что собственная мать будет стоять в очереди, чтобы получить от дочери поцелуй. — Она поцеловала меня в щеку. — Выглядишь просто чудесно.

— Спасибо, мам. — Невольно я широко улыбнулась. Мама из тех людей, которые делают комплимент, только если это чистая правда. Ей не свойственно притворство ради вежливости. Когда мне было четырнадцать, я зарабатывала, сидя с детьми. Как-то я поднакопила денег и решила сходить в дорогой салон и сделать прическу. Когда, преображенная, я вернулась домой и спросила маму, что она думает о моей новой прическе, то она сказала, что все выглядит так, словно я сама себя постригла. Я ответила ей, что с ее стороны это подло, на что она заявила, что была еще достаточно великодушна и не стала говорить, что, по ее мнению, прическа выглядит так, будто я не просто постригла себя сама, но еще и сделала это после бурного возлияния, тупыми ножницами и с закрытыми глазами. После этого я с ней неделю не разговаривала. У меня остались фотографии того времени. Оказалось, что мама все же была права.

— Вот это вечеринка, — заметила она, осматриваясь вокруг. — Я видела твоего отца и его придаток. Ты осторожнее, а то он начнет тут заводить знакомства. Он чует запах денег, как кошка рыбу.

— Мам! Ты же обещала вести себя хорошо. — Я постаралась сдержать улыбку. Отец возле бара практически лезет в карман партнерам Теодора. А возле Шерон растет стопка опустошенных стаканов.

— Я буду вести себя хорошо, но тогда мы тут не повеселимся толком. Она сделала большой глоток вина. — А что твой Чудо-Мальчик думает обо всем этом? — Мама стала называть Дага Чудо-Мальчиком с первого же дня, как увидела его. Я не рассказывала ему об этом милом прозвище.

— Прекрати его так называть.

— Он весь блестит, как отполированный. — Она посмотрела на меня. — Прости, я уже привыкла быть циником. Кажется, он славный парень, и совершенно ясно, что он любит тебя.

— Я люблю его, мам. Правда.

— Не надо меня в этом убеждать. В этом должна быть уверена только ты сама. Кроме того, — она сделала паузу, — помни: «да, нет, ничего, не обращай внимания».

— Ты собиралась произнести свою любимую речь, что любовь, — это еще не самое важное, да? — Мама знаменита этой своей фразой, так же как Авраам-Линкольн геттисбергской речью, которая начинается словами: «Восемьдесят семь лет тому назад…» Суть маминой мысли такова: любовь — это хорошо, но одной любовью не станешь оплачивать счета, не натопишь дом и не насытишься. Мама не очень доверяет красивым словам о настоящей любви. — Ты — скептик.

— Мне нравятся скептики. Если уж они во что-то верят, то на все сто они убеждены, что это правда, первое впечатление они не принимают за откровение. Люди, которые ставят что-то под сомнение, очень избирательны в том, чему верить… Да, на таких людей можно положиться. — Мама замолчала и принялась за закуски, лежащие перед ней на тарелке. Я была уверена, что к концу вечера она наполнит сумку едой, завернутой в салфетки.

— Ты сомневаешься, что мне надо выходить замуж за Дага? — Почему-то я спрашиваю об этом это шепотом, вовсе не так сильно и напористо, как хотела бы сказать. Мама оглянулась по сторонам и тоже прошептала в ответ, еле открывая рот, словно мы с ней шпионы, торгующие государственными тайнами.

— Ты что, сама сомневаешься?

— Нет, конечно, нет. Так, предсвадебные нервы. Мы с Дагом уже так давно вместе. Он именно такой, каким, по моему мнению, должен быть настоящий мужчина. И я столько прожила сама, так что такие мысли вполне естественны в моем положении. — Мама ничего не ответила, только пристально посмотрела на меня. Я была почти готова продолжить, но тут из толпы появилась Джейн и взяла меня за руку.

— Мама Дага разыскивает тебя. Она хочет произнести несколько слов, пока будут подавать на стол.

— Да, конечно. — Я позволила Джейн увести меня от мамы. Официанты торжественно налили шампанское, и вот я уже рядом с Дагом, который повернулся лицом к гостям и поднял повыше искрящийся бокал.

— Уверен, Софи думала, что этот день никогда не настанет, — заявил Даг. Толпа захихикала. — Я думал, что смогу избежать брачных уз, но вот сегодня я стою перед вами, и мне хорошо. Спасибо всем: и членам семьи, и друзьям за то, что вы сегодня с нами. Мы ждем всех вас на нашей свадьбе. — Даг поднес бокал к губам и уже собрался пить, но внезапно остановился. — Да, в следующий раз мы ждем вас с подарками! — Гости рассмеялись и начали пить за нас.

Под музыку наряженная толпа не спеша направляется к столам, чтобы занять свои места. В дверях появились официанты с серебряными подносами в руках.

— Ты не притронулась к курице, — заметил Даг, когда ужин почти закончился. Я еще разок вонзила вилку в тушку птицы на своей тарелке. Она отодвинулась в дальний конец тарелки и устроилась поверх спаржи. Кажется, что в желудке нет места для еды, как-то он весь сжался. — Ты же ничего не ела весь день. Ты унеслась сегодня в спа-салон, не позавтракав.

— Я не очень хорошо себя чувствую. А в спа я ела виноград, — промямлила я.

— Не говори чепухи, ты не можешь плохо себя чувствовать. — Да уж, видимо, он большой эксперт в вопросах здоровья.

— Извини, я на минутку. — Я встала из-за стола и направилась в дамскую комнату. Уходя, я только делала вид, что мне плохо, но уже на полпути поняла, что меня и правда сейчас стошнит. Мне удалось удержать улыбку, проходя между столиков с нашими гостями. Счастливая невеста направляется в дамскую комнату, ничего особенного. Я сдерживалась изо всех сил, чтобы не пробежать последние несколько шагов.

Дверь дамской комнаты захлопнулась, и шум вечеринки затих. В комнате тяжелые резные деревянные панели, шикарные набивные обои и мраморная раковина кремового цвета. На полочке — ватные шарики, лак для волос, лосьон и салфетки. Мне нравится эта дамская комната. Странно, что я еще ни разу здесь не была. Она роскошная. Какое-то время я сижу в кабинке. Меня бросает то в жар, то в холод. Не понимаю, почему стоило мне получить все, что хотела, как тут же оказалось, что я потеряла что-то очень важное.

Я выскользнула из дамской комнаты и увидела таксофон, висящий на стене. И недолго думая, набрала номер. Интересно, что значит тот факт, что я помню номер его мобильного телефона наизусть?

— Ник? — Он снял трубку после первого же гудка.

— С тобой все в порядке?

— Конечно. Просто мне захотелось позвонить тебе и поблагодарить еще раз. — Повисла пауза. Хотелось бы мне увидеть его лицо.

— Да никаких проблем. — Не знаю, что я хотела ему рассказать, но почему-то была уверена, что беседа получится немного интереснее.

— Что Кэти думает по поводу переезда в Ванкувер? Наверное, волнуется.

— Я ей еще не говорил. Она, честно говоря, не очень эмоциональна. На самом деле она… — Ник сделал паузу, — она замечательная, просто достаточно беспристрастная и здравомыслящая. Здесь мы здорово подходим друг другу: логика превыше страстей. — У меня к горлу подступил ком.

— Я только что осознала, что мы не пригласили тебя на вечеринку. Приходи, если хочешь. — Как только эти слова сорвались с языка, мне захотелось стукнуть себя побольнее. Могу себе представить, как Ник будет чувствовать себя среди посеребренных ивовых веток.

— Не думаю, что смогу прийти. У меня же конференция. Не хотелось бы пропустить обсуждение вопроса о снежном человеке.

— У тебя неприятности? — спросила я, но Ник рассмеялся.

— Конференция только выиграет от этого небольшого конфликта. Не беспокойся.

— Мне бы хотелось, чтобы мы с тобой познакомились в какое-нибудь другое время.

— Да, наверное, для этого нам бы понадобилась машина времени. — Еще одна пауза. — Наверное, тебе уже пора возвращаться.

— Да, пора. А тебе, наверное, уже пора к Кэти и всем собравшимся там скептикам.

— Да. Береги себя. — Голос Ника был еле слышен, и связь прервалась. Я повесила трубку. Вечеринка набирает обороты. Кто сказал, что богатые не любят расслабиться и повеселиться? Люди уже встали из-за столов, танцы в разгаре. И под словом «танцы» надо подразумевать именно танцы, а не качание под музыку вперед-назад. Не могу с уверенностью сказать — это был вальс или фокстрот, но определенно что-то танцевальное.

— Пора бы тебе перестать исчезать, — отец поймал меня за локоть. — Ты же хозяйка этой вечеринки. Заставляешь меня краснеть. — Я выдернула руку. Заставляю его краснеть? Надо же, как смешно! Я просочилась между танцующими. По дороге приходилось часто останавливаться, чтобы снова поздороваться с кем-нибудь и поинтересоваться, все ли прекрасно проводят время. Кажется, здесь все, за исключением меня самой, чертовски здорово проводят время. Даг пробрался ко мне.

— Где ты была? Без тебя мы не могли порезать торт, пришлось отложить это на потом, мы же нигде не могли тебя найти.

— У нас есть торт?

— Конечно, есть. — Даг затормозил на полуслове и демонстративно нежно притянул меня к себе. Сначала я подумала, что его переполняют чувства, но потом заметила фотографа у стены. — Ради бога, улыбнись. Ты выглядишь замученной и несчастной. Что подумают люди?

Вспышка потухла, и Даг сразу же отпустил меня.

— Пойдем, мы должны потанцевать.

— Я не в состоянии танцевать. Честно, Даг, я неважно себя чувствую. Думаю, мне надо присесть, а может, и полежать немного. — Даг вздыхает так, словно я специально над ним издеваюсь.

— Мама планировала эту вечеринку целую вечность. — Еще один тяжелый вздох.

— Я не хочу все испортить.

— Хорошо. Тогда пойдем потанцуем. Если тебе все еще будет плохо, то мы разрежем торт и ты поднимешься наверх отдыхать. Тогда уже будет неважно, здесь ты или ушла. Никто не заметит.

— Да, только мне придется подстроить график болезней так, чтобы тебе было удобно, — заметила я, но он не обращал внимания на мой сарказм.

— Спасибо дорогая, ты — молодчина. — Даг улыбнулся квартету, поднял вверх палец, и они начали играть. Толпа расступилась перед нами, а Даг прижал меня к себе. Он кружил меня по танцплощадке, стараясь покрасоваться перед всеми камерами. Вспышки от фотоаппаратов слепили глаза, и я уже с трудом различала, где потолок, а где пол.

И тут свет постепенно потухает. Как ни странно, я больше не слышу музыки, только какой-то шипящий звук, словно в зал втекает вода из океана. То белые, то черные вспышки видны по сторонам, словно зал наводнила стайка китов. Наверное, они плыли за нами от того места, где причалил паром. Такое впечатление, что мы на «Титанике» и постепенно идем ко дну. Я пытаюсь сообщить Дагу, что мы в опасности. Он странно смотрит на меня, я слышу, как он произносит мое имя, он выкрикивает его, словно мы с ним по разные стороны пропасти. Я делаю шаг назад, но там ничего нет, и я падаю.