Когда сотрудник британской миссии в Нью-Йорке полковник Эббот впервые узнал о том, что Рейли видели в форме английского офицера, то «был потрясен до глубины души». Будучи великолепно осведомлен о его многочисленных аферах, полковник был не в состоянии понять, как столь редкостный мерзавец получил разрешение поступить на службу в английскую армию да еще получить офицерское звание. Другой сотрудник миссии, полковник Гиффорд, беседовал с майором Туэйтсом, который сообщил ему о том, что намеревается выразить Лондону свою недвусмысленную позицию по этому вопросу. Из этой беседы Гиффорд пришел к заключению, что либо Рейли будет отозван из армии, либо его попросят выйти в отставку. В действительности ни того ни другого не произошло. Туэйтс в своей биографии, опубликованной в 1932 году, приводит этот эпизод, однако его отношение к описываемым событиям выглядит по меньшей мере странно.
«В 1917 году человек [Рейли] возраста тридцати восьми лет обратился ко мне в Нью-Йорке с просьбой, чтобы я поспособствовал его устройству на военную службу. Он сказал мне, что считает своим долгом внести свой вклад в войну… Рейли изъявил желание служить в Королевских военно-воздушных силах. Я командировал его в Торонто к знакомому мне офицеру, и очень скоро Рейли было присвоено офицерское звание. Однако для офицера интендантской части, куда он был назначен, он был слишком ценной находкой, и я направил рапорт в штаб главнокомандующего у себя на родине о том, что есть человек, который не только хорошо знает Россию и Германию, но может в совершенстве говорить по меньшей мере на четырех языках. Его немецкий был действительно безукоризненным, а уж о русском и говорить не приходится».
Туэйтс далее вспоминает, как в результате его рапорта в Лондон Рейли был вызван на собеседование к Си — «таинственному шефу секретных операций», а затем направлен с миссией в Прибалтику, Восточную Пруссию, а оттуда командирован в Россию. Пожалуй, не будет преувеличением, если мы скажем, что воспоминания Туэйтса 1932 года и его донесения от 1917 года как будто написаны двумя разными людьми. Так, в своей автобиографии Туэйтс называет Вайнштейна «одним из самых обаятельных русских», которых он когда-либо знал», в то время как в 1917 году он именовал его не иначе как владельцем борделя, якшавшимся с врагом. Рейли, в воспоминаниях описываемый в самых розовых тонах, в донесениях пятнадцатилетней давности выглядит куда более зловещей фигурой.
Рассказ Туэйтса о его рекомендации Рейли в Королевские военно-воздушные силы также не выдерживает никакой критики, если мы сопоставим его с телеграммами, которые он отправлял из своего нью-йоркского разведпункта в лондонскую штаб-квартиру СИС в феврале-марте 1918 года. К этому времени Рейли уже не было в живых, а донесения и телеграммы Туэйтса были надежно спрятаны в архивах от посторонних глаз, поэтому Туэйтс не увидел ничего зазорного в том, чтобы приписать себе заслугу устройства Рейли в Королевские военно-воздушные силы Великобритании, так как в 1932 году Рейли был на пике своей посмертной популярности благодаря книге «Супершпион», распространяемой в виде комиксов по всей Англии и Европе.
Вопреки мнению многочисленных биографов Рейли, в 1918 году между ним и СИС не было никаких отношений. Это подтверждают дневники Камминга (Си), где отражено, что Рейли был ему рекомендован как человек, который мог оказаться полезным для отдела, возглавляемого майором Джоном Скейлом, позже прикомандированного к разведпункту СИС в Петрограде. Из дневников Си мы также узнаем о том, что Скейл поддерживал связи с английской армией в Канаде и готовил агентов, которые имели опыт жизни и работы в России. Скейлу Рейли был рекомендован майором Страбеллом — офицером, производившим его в офицерский чин, которому Рейли предложил свои услуги для работы в России.
Хотя Рейли сам предложил свою кандидатуру, мотивы, по которым он сделал это, не очень понятны. Версия, согласно которой он решился оставить свою жену, любовницу, комфортабельную и сытую жизнь в Нью-Йорке для того, чтобы «внести свой вклад» в войну, как это предполагает Туэйтс, в высшей степени наивна, так как до этого Рейли не проявлял ни малейшего интереса к военной службе. Этот эпизод еще раз подтверждает то, что Рейли был человеком, который в своей жизни никогда не руководствовался патриотическими или идейными соображениями. Единственным двигателем всех его поступков была алчность и корысть.
Ричард Спенс выдвигает гипотезу, что отъезд Рейли из Нью-Йорка явился прямым следствием его предполагаемого участия в диверсионных актах, организованных Куртом Янке, а также что его зачисление в ряды Королевских военно-воздушных сил в Торонто произошло раньше, чем это отмечено в его послужном списке. Исходя из этой предпосылки, а также утверждения Туэйтса, что «Рейли поехал с миссией в Россию, когда Керенский был уже обречен», Спенс делает вывод, что Рейли в действительности отправился в Россию до большевистской революции, а не после нее. По его мнению, Рейли прибыл в Россию еще в августе 1917 года в составе учебной команды канадского Королевского авиакорпуса. Несмотря на то что Спенс так и не смог найти списка ее личного состава, он не сомневается, что Рейли числился в этом подразделении:
«Исчезновение Рейли [из Нью-Йорка] совпадает по времени с прибытием в Россию в начале августа специальной учебной команды Королевского авиакорпуса. Эта команда была прикомандирована к британской военно-технической миссии, возглавляемой генералом Э. К. Пулем. Согласно послужному списку, Рейли заведовал военно-технической частью, и их пути неизбежно должны были пересечься в России в 1918–1919 годах».
Авиамеханик Иббертсон в своем дневнике приводит полный список офицеров и других чинов, служивших вместе с ним в этой команде, однако человека по имени Рейли в нем нет. Предположение Спенса о причастности Рейли к диверсионным актам Янке основано на сомнительных фактах, равно как и остальные его гипотезы. Более того, недавно обнаруженная переписка между Рейли и его любовницей Беатрис Тремен ясно указывает на то, что за период с июля по декабрь 1917 года Рейли фактически все время находился в Торонто и жил в отеле «Король Эдуард». Расположенный на Кинг-стрит-ист, отель не только был самым роскошным в Торонто, но и находился в непосредственной близости к школе военного воздухоплавания № 4 при Королевском авиакорпусе, учебные помещения которого находились в здании Торонтского университета, где Рейли обучался до своего отъезда в Англию в декабре 1917 г.
Из всех возможных причин, побудивших Рейли принять столь внезапное решение о возвращении в Россию, революционные события, разыгравшиеся там в октябре-ноябре 1917 года, кажутся нам наиболее вероятными. 19 октября 1917 года Рейли был зачислен в списки Королевского авиакорпуса в Торонто «со старшинством» в чине, который еще ждал своего утверждения. Несколькими неделями ранее большевики добились большинства в московском и петроградском советах, предоставив тем самым еще больше поводов для слухов о предстоящем вооруженном восстании. К 7 ноября 1917 года, когда большевики захватили власть, Рейли еще обучался в школе военного воздухоплавания в Торонто.
Хорошо зная жизненные предпочтения Рейли, зададим себе вопрос: каковы были мотивы его столь спешного возвращения в Россию? Следует иметь в виду, что с приходом к власти большевиков въезд в Россию для иностранцев (каким был «Сидней Рейли») был сильно затруднен.
Наиболее вероятно, что в 1914 году Рейли планировал отправиться в Нью-Йорк, чтобы заработать на войне как можно больше денег. Англия была не единственной страной, полагавшей, что война закончится «к Рождеству», и Рейли, несомненно, рассчитывал сколотить капитал до окончания войны. Не исключено также, что большая часть его имущества и ценностей остались в Петербурге и ждали его возвращения. Отречение царя в марте 1917 года не особенно обеспокоило его, так как Временное правительство было решительно настроено продолжать войну против Германии в качестве союзника Франции и Англии, и многие полагали, что свержение царя улучшит шансы России в войне.
Кроме того, приход к власти Временного правительства никак не отразился на свободе въезда в Россию иностранцев и не ущемлял их прав распоряжаться деньгами или собственностью в этой стране. Угроза же большевистского переворота была совершенно иным делом. В случае победы большевиков существовала большая вероятность того, что они могут закрыть границы, не говоря уже о том, что в условиях революционного пожара судьба спрятанных Рейли ценностей была бы непредсказуемой.
Если у Рейли в Петрограде действительно были жена и дети, как это утверждал Родкинсон, то не исключено, что он хотел вытащить их из этой ловушки. В поддержку этой гипотезы говорит тот факт, что в ноябре 1911 года Рейли короткое время находился под наблюдением русской контрразведки, которая несколько раз перехватывала письма, адресованные ему его «женой». В донесениях агентов она фигурирует как «дочь русского генерала, проживающая за границей». Этой «женой» не могла быть Маргарет, которая, хотя и жила за границей, не была дочерью русского генерала. Ею не могла быть и Надин, которая в 1911 году жила в Петербурге со своим мужем Петром по Адмиралтейской набережной, 2, в нескольких кварталах от квартиры Рейли на Ново-Исаакиевской, 2. Помимо прочего, в адресной книге «Весь Петербург» за 1913, 1914 и 1916 годы зарегистрирована некая Анна Рейле.
Как мы уже отмечали ранее в главе 3, при зачислении на военную службу полагалось указывать имя человека, которого должны были уведомить в случае гибели военнослужащего или ранения на войне. Этим человеком была записана «миссис А. Рейли, Нью-Йорк, Бродвей, 120». По этому адресу, разумеется, располагалась контора Рейли, которой в его отсутствие управляли его два доверенных помощника Дейл Аптон Томас и Александр Вайнштейн. Надин в это время жила не в Нью-Йорке, а незадолго до ее отъезда из Америки Рейли положил на ее счет приличную сумму денег. Если «миссис А. Рейли» была Анной, то наиболее вероятная причина, по которой Рейли указал именно ее, были дети. Как бы то ни было, мотивы его возращения в Россию до конца остаются неясными, а вот события, прошедшие с ним с момента его отъезда из Торонто и до возвращения в Россию, довольно живо и временами забавно изложены в документах английской разведки.
Рейли в форме лейтенанта КВВС, ок. 1919 г. Вопреки его собственным утверждениям, он никогда не принимал участия в военных действиях в период Первой мировой войны
Спустя тринадцать дней после утверждения его в чине второго лейтенанта Королевского авиакорпуса имя Рейли появится в списках личного состава канадских летчиков от 3 декабря 1917 года, подлежащих командированию за границу. В случае с Рейли имелась в виду Англия, куда он прибыл холодным днем в канун Нового года, остановившись в номере 32 отеля «Савой» в Лондоне вместе с лейтенантами Х. Э. Келли и М. Марксом. Через неделю Келли был откомандирован во Францию, а Маркс переведен в 39-ю эскадрилью в Шропшире. Рейли же был «переведен» не далее чем в Сент-Джеймс, Райдер-стрит, 22.
13 января он встретился с майором Скейлом, незадолго до того прибывшим в Лондон из Петрограда. Скейл вкратце проинформировал его о формальностях, которые тот должен был соблюсти перед тем, как его заявлению о приеме на службу будет дан дальнейший ход. Под этими формальностями подразумевались рекомендательные письма и справки, так как 19 января Рейли, по указке Скейла, составил следующую бумагу в Военное министерство на имя полковника Байрона:
«Сэр!
Имею честь представить следующие документы:
1. Письмо от мистера Оуэнса-Терстона, директора фирмы «Виккерс».
2. Оригинал и перевод свидетельства, выданного мне генерал-квартирмейстером русской армии.
3. Я знаком с генералом Гермониусом, главой русской миссии, и он с радостью ответит на все ваши запросы обо мне.
4. Обо мне также можно навести справки у майора КВВС Дж. Ф.Дж. Страбелла (номер 240, контора Совета по делам военно-воздушных сил, отель «Сесиль», тел. Риджент 8000, доб. 1240), человека, который завербовал меня в Королевский авиакорпус в Канаде и который может предоставить полную информацию обо мне и положении, которое я занимал в Нью-Йорке.
Надеюсь, что перечисленные выше документы окажутся достаточными для рассмотрения моей кандидатуры.
Имею честь быть, сэр, Вашим покорным слугой,
С. Дж. Рейли, 2-й лейтенант КВВС».
Среди приложенных документов на бланке компании «Виккерс» содержалось следующее свидетельство:
«Я имею удовольствие свидетельствовать, что знаю г-на Сиднея Дж. Рейли тринадцать лет и что в течение этого времени я имел много возможностей убедиться в его необыкновенных способностях к языкам. По имеющимся у меня сведениям, будучи в Петрограде, г-н Рейли имел многочисленные дела с русским правительством, а его знание России всегда представлялось мне очень обширным и точным; многие высокопоставленные русские также прекрасно отзывались о его работе и глубоком знании русских дел. От себя могу только прибавить, что г-н Рейли обладает также качествами не только коммерсанта, но и дипломата, и за все тринадцать лет моего знакомства с ним мне ничего не известно о фактах, порочащих его.
Т. Х. Оуэнс-Терстон.»
Если Оуэнс-Терстон действительно не знал ничего порочащего Рейли, то, вероятно, он был одним из немногих. С другой стороны, это письмо опровергает мнение Ричарда Дикона, что Рейли был во враждебных отношениях с «Виккерсом». Активно работая на «Блом унд Фосс», Рейли не брезговал заводить знакомства и в конкурирующих фирмах, одной из которых была «Виккерс».
Свидетельство, выданное русскими, было датировано 8 августа 1914 года и подписано генерал-майором Эрдели:
«По приказанию начальника Генерального штаба, предъявителям сего: великобританскому подданному Сиднею Георгу Райллэ и русскому подданному И. Т. Жиратовскому необходимо оказывать содействие в как можно скором и беспрепятственном переходе границы.
Указанные лица имеют поручение от начальника Главного артиллерийского управления о производстве закупок материалов и вооружения для нужд армии».
Несмотря на это, 30 января СИС направил в МИ5 запрос о Рейли.
«Нет ли возражений против того, чтобы навести справки о типе, работающем на разведывательный отдел?
Сидней Дж. Рейли, клуб Королевского авиакорпуса, Брутон-стрит и Райдер-стрит, 22, Сент-Джеймс».
2 февраля из МИ5 пришел следующий ответ:
«Мы не располагаем никакими сведениями об упомянутом вами лице. В полиции также нет никаких предосудительных сведений о нем».
В МИ5, впрочем, был один сотрудник, который знал о Рейли больше, чем кто-либо другой, и мог бы предоставить самую точную и достоверную информацию о его загадочном прошлом и тайной деятельности, если бы был в состоянии это сделать. 2 февраля сведения, которыми владел Мелвилл о Рейли, уже никак не могли отразиться на ходе рассмотрения заявления Райли о приеме на службу в английскую разведку. Вынужденный подать в отставку в сентябре предыдущего года из-за болезни почек, Мелвилл скончался в больнице «Болингброук» в Беттерси 1 февраля 1918 года, буквально за день до того, как МИ5 сообщило СИС об отсутствии каких-либо сведений о нем в их досье.
В результате 15 марта Рейли было сообщено, что он вызывается на собеседование к Си. Несмотря на то что МИ5 не обнаружил в своих архивах ничего компрометирующего Рейли, Си тем не менее посчитал необходимым навести более подробные справки об этом загадочном господине. 28 февраля он послал телеграмму в нью-йоркский разведпункт СИС с просьбой сообщить ему как можно более подробную информацию о прошлом Рейли. Эти запрос вряд ли был бы необходим, если бы личность Рейли не вызывала у него сомнений.
Ответ не заставил себя долго ждать. 4 марта, в 10 часов утра, в лондонскую штаб-квартиру СИС из Нью-Йорка пришла телеграмма от Нормана Дж. Туэйтса, подписанная инициалами «Н.Дж.»:
«В ответ на Вашу телеграмму № 206 от 28 февраля: СИДНЕЙ РЕЙЛИ является британским гражданином, женатым на РУССКОЙ ЕВРЕЙКЕ, который к началу войны сколотил капитал благодаря влиянию и связям с продажными членами русской закупочной комиссии. Ходят слухи, что в 1903 году он шпионил в пользу Японии в ПОРТ-АРТУРЕ. Мы наблюдаем за ним с 1916 года. Мы считаем этого человека не заслуживающим никакого доверия и не пригодным для предложенной работы.
Н. Дж.»
Ничуть не смущенный столь убийственной характеристикой, Си телеграфировал в Нью-Йорк еще один запрос с просьбой сообщить больше деталей. Тем временем МИ5 было дано указание установить слежку за Рейли, который в это время ожидал решения по своему вопросу. 9 марта, отчитываясь за три дня наблюдения за Рейли, агенты МИ5 сообщили следующее: «Ничего особенного в его передвижениях замечено не было по причине того, что он, как правило, пользовался такси; нам же в большинстве случаев даже не удавалось поймать кэб, чтобы продолжать слежку за ним». Часто филеры были вынуждены ловить автобус и ехать туда, куда, как они предполагали, направлялся Рейли, — в отель «Савой». Один раз им действительно удалось поймать такси, но только для того, чтобы узнать от водителя, что кэб Рейли имеет более мощный двигатель и преследовать его не имеет никакого смысла!
МИ5 получило множество донесений о сомнительном прошлом Рейли
Слежка за его квартирой на Райдер-стрит и беседы с соседями привели МИ5 к заключению, что Рейли «очень респектабельный господин, исправно платит по счетам, обедает и ужинает в отелях «Савой» и «Беркли» и всегда возвращается домой до полуночи».
В 14 марта, в 2.20 пополудни, Уайтхолл-Корт получил ответ из Нью-Йорка на вторую телеграмму Си.
«На Вашу телеграмму за № 210 от 5-го:
По конфиденциальным сведениям, полученным нами от одного служащего «Нешнл Паудер Бэнк», он знаком с запрашиваемым лицом несколько лет и может сообщить о нем следующее. Это очень практичный, обладающий несомненными способностями коммерсант, не имеющий, однако, ни чувства патриотизма, ни каких-либо принципов, вследствие чего он не может быть рекомендован для работы, требующей благонадежности, поскольку, не колеблясь, будет использовать ее в своих интересах. Он был связан с правительственными контрактами во время РУССКО-ЯПОНСКОЙ и нынешней войн и, без сомнения, обладает великолепным знанием обеих стран.
Приведенное выше мнение подтверждается и нашими собственными оценками этого человека.
Н.Дж.»
На следующий день, не подозревая, разумеется, о том, какой оживленный обмен телеграммами через Атлантику вызвала его персона, Рейли появился на Уайтхолл-Корт, 2, для встречи с Си. Беседа с шефом была формальностью, через которую проходили все агенты, и Рейли в данном случае не был исключением. Прошел через эту формальность и Пол Дюкс, будущий друг и коллега Рейли по СИС. В своей книге «Багровый закат и восход» он оставил интереснейшие воспоминания об этом поистине трепетном событии.
В Уайтхолл-Корте Дюкса встретил безымянный полковник и препроводил его в кабинет Си.
«Войдя в здание, мы сели в лифт, который унес нас на самый последний этаж. Выйдя из лифта, мы с моим провожатым поднялись вверх еще на один пролет лестницы, столь узкий, что тучный человек наверняка застрял бы здесь, успешно обогнули невесть откуда взявшиеся на нашем пути углы и опять поднялись еще на один пролет».
Слежка агентов МИ5 за Рейли оказалась непростым делом
Кабинет шефа представлял собой «темную комнату с низким потолком на самом верху здания». Постучавшись в дверь, полковник вошел в кабинет и встал в ожидании приказаний. За ним последовал порядком понервничавший Дюкс. Он вспоминал далее:
«Письменный стол был поставлен прямо у самого окна, из-за чего все, что находилось в кабинете, было видно только в очертаниях. Лишь спустя несколько секунд я смог различать вещи. Слева от стола, заваленного бумагами, стояла в ряд дюжина местных телефонов. Сбоку от письменного стола стоял еще один стол, на котором были разложены многочисленные карты и чертежи, модели аэропланов, субмарин и разных механизмов, а батарея разноцветных склянок и перегонный аппарат с подставками для пробирок свидетельствовали о том, что их хозяин занимался химическими экспериментами.
Уайтхолл-Корт — место, где располагалась первая штаб-квартира Сикрет интеллидженс сервис
Эти следы научных изысканий лишь усиливали и без того царящую здесь непривычную и таинственную атмосферу. Но не это привлекло мое внимание, пока я стоял в кабинете, дрожа как осиновый лист. Мой взгляд был прикован к фигуре, сидевшей за письменным столом. Этот необычный человек был невысокого роста, крепкого телосложения, с округлым лицом и седыми волосами. Очертания губ свидетельствовали о решительности характера, а орлиный глаз быстро скользнул по мне и одновременно пронзил сквозь монокль в золотой оправе. Форменный плащ, висевший на спинке стула, говорил о том, что его хозяином был морской офицер».
Какое именно впечатление произвел Мэнсфилд Камминг, или Си, на Рейли, нам не известно. Сам Камминг оставил достаточно скупые впечатления о Рейли в своем дневнике в записи от 15 марта:
«Скейл представил мне Рейли, который изъявляет желание поехать в Россию по нашему заданию. Очень умен — очень подозрителен, — был везде и делал все. Вывезет 500 фунтов банкнотами и бриллианты, пользующиеся сейчас большим спросом, на сумму 750 фунтов. Дело, должен признаться, очень рискованное, так как ему предстоит встретиться с нашими людьми в Вологде, Киеве, Москве и т. д.».
Впечатление о Рейли как о «подозрительном» человеке еще больше усилилось с получением последней телеграммы из Нью-Йорка в 2.25 дня 21 марта:
«В дополнение к моей телеграмме № 201 от 13-го:
МАК-РОБЕРТС сообщает, что он лично симпатизирует Рейли, но мало его знает. Другой служащий банка сообщил мне информацию, которую он получил от человека, знавшего РЕЙЛИ много лет: Р. — ГРЕЧЕСКИЙ еврей, очень умный и совершенно беспринципный. Во время войны заработал на русских контрактах около двух миллионов долларов. Имеет связи практически в каждой стране, включая Германию, Японию и Россию. КОНЕЦ.
В связи с вышеизложенным, считаю нужным подчеркнуть, что у РЕЙЛИ должны быть очень веские основания оставить свой прибыльный бизнес и жену, о которой говорят, что она очень ревнива, и начать работать на вас.
Н. Дж.»
Си имел репутацию человека, принимающего рискованные решения и плывущего против течения. Лучшим доказательством этого является его решение дать Рейли шанс, несмотря на целые тома компромата на него, полученные им к этому моменту. Риск, по мысли Си, оправдывался необходимостью иметь в России надежную разведывательную агентуру. Начиная с 22 декабря в Брест-Литовске с переменным успехом шли переговоры между большевиками и немцами, и всем было очевидно, что они подходят к завершению. Пока Си обменивался телеграммами с Нью-Йорком, обе стороны 3 марта наконец поставили свои подписи под Брест-Литовским договором — горькой пилюлей, которую пришлось проглотить русским, — означавшим уступку территорий и выплату колоссальных репараций немцам. Ленин, однако, был решительно настроен на выход России из войны, прекрасно сознавая, что судьба его новорожденного режима всецело зависит от этого фактора. Для Германии же подписание этого договора означало, что она теперь могла полностью перебросить свои силы на Западный фронт против союзников.
Военный кабинет в Лондоне и правительства союзных держав стояли теперь перед выбором: либо предпринять попытку втянуть большевиков в войну против Германии, либо вторгнуться в Россию в надежде, что большевики будут свергнуты, а на их место придет правительство, выступающее за продолжение войны. Каким бы ни было это решение, необходимость иметь в России разведывательную агентуру была сейчас важна как никогда.
22 марта, на следующий день после получения последней телеграммы из Нью-Йорка за подписью «Н.Дж.», Си и его сослуживец по СИС полковник Клод Денси посетили ювелирный магазин Шуйлера в Сити и приобрели бриллианты на сумму 750 фунтов стерлингов, которые Рейли должен был доставить в Москву.
В тот же день МИ5 стала наводить справки с целью проверки сведений, сообщенных о себе Рейли, и сделала запрос в управление Ирландского военного округа в Дублине:
«Мы будем Вам благодарны, если Вы сообщите нам, действительно ли упомянутое лицо родилось в Клонмеле 24 марта 1874 года, а также любую информацию о его родителях. Пожалуйста, дайте нам ответ как можно быстрее, так как дело не терпит отлагательства».
30 марта, не получив ответа, МИ5 послало повторный запрос. На следующий день управление Ирландского военного округа дало следующий ответ:
«На Ваши запросы 267275/D от 22 и 30 марта сообщаем, что по сведениям, полученным нами из полицейского управления, документов, подтверждающих факт рождения означенного лица в Клонмеле, не обнаружено. Подписал (за) майор И. Х. Прайс».
Прошло еще три дня, прежде чем МИ5 забило тревогу и послало в СИС срочное донесение майору Кендаллу о том, что новый агент Си совсем не тот, за кого себя выдает. Однако события вспять повернуть уже было невозможно: агент ST1 — а именно такое кодовое имя было теперь дано Рейли — уже находился на борту датского торгового судна «Королева Мария», уверенно рассекавшего волны в направлении русского порта Архангельск.