В кабинете доктора Гарриса был встроенный книжный шкаф, заполненный новейшими книгами по анестезиологии, часть из которых была еще в виде типографских гранок, присланных для редактирования. Сьюзен это было очень интересно, и ее глаза пробегали по названиям книг. Она выбрала одну и переписала название и автора. Затем она просмотрела несколько общих руководств, которых не было в библиотеке. Ее глаза наткнулись на еще одну интересную книгу: "Кома. Патофизиологические основы клинического состояния". Она вытащила этот том и перелистала его, запоминая названия глав. Ей очень хотелось бы прочесть эту книгу.

Дверь в комнату отворилась, и Сьюзен столкнулась лицом к лицу с доктором Гаррисом. Она тут же почувствовала презрение во взгляде Гарриса, обращенном на нее без малейшего признака узнавания или дружелюбности. Собственно, ждать Гарриса в его кабинете не было идеей Сьюзен, это было прямым указанием его секретаря, которая назначила Сьюзен время для встречи. Сейчас Сьюзен ощущала себя неловко, словно она бесцеремонно влезла в личное святилище доктора Гарриса. Тот факт, что у нее в руках была одна из книг Гарриса, только усугублял это чувство.

– Извольте поставить книгу туда, откуда ее взяли, – сказал доктор Гаррис, повернувшись, чтобы закрыть дверь.

Его речь была медленной и преувеличенно отчетливой, как если бы он говорил с ребенком. Он снял свой белый халат и повесил его на вешалку за дверью. Не говоря ни слова, он направился к своему столу, сел, открыл объемистый гроссбух и что-то записал. Он вел себя так, словно Сьюзен не было в комнате.

Сьюзен закрыла книгу и поставила ее на полку. Затем она вернулась к стулу, где она начинала ждать Гарриса тридцать минут назад.

Единственное окно в кабинете располагалось прямо за спиной Гарриса, и дневной свет, смешиваясь с льющимся с потолка светом от люминесцентной лампы, придавал его облику странное мерцающее качество. Сьюзен пришлось прищуриться, так как свет резал ей глаза.

Мягкий красно-бурый цвет рук Гарриса оттенялся золотыми часами на его левом запястье. Его кисти были массивны, а пальцы – неожиданно тонкие. Невзирая на время года и температуру, доктор Гаррис был одет в голубую рубашку с короткими рукавами. Через несколько минут он закончил с гроссбухом, закрыл его и вызвал секретаря, чтобы тот забрал журнал. Только после этого он повернулся и соизволил заметить существование Сьюзен.

– Мисс Уилер, я очень удивлен, увидев вас в моем кабинете, – доктор Гаррис медленно откинулся на спинку кресла.

Казалось, что ему трудно смотреть прямо на Сьюзен. Из-за освещения Сьюзен не могла хорошо видеть выражение его лица. Его тон был холоден. Затем последовало молчание.

– Я бы хотела извиниться, – начала Сьюзен, – за мою очевидную дерзость вчера в послеоперационной. Как вы, возможно, знаете, это мой первый клинический цикл, и я не привыкла к больничной обстановке и к послеоперационной. К тому же вчера со мной произошло странное совпадение. Примерно за два часа до нашей встречи я разговаривала некоторое время именно с этим пациентом, ради которого вы пришли в послеоперационную. Я ставила ему капельницу перед операцией.

Сьюзен остановилась, надеясь уловить хоть какие-то признаки сочувствия со стороны безликой фигуры напротив. Но их не было, Гаррис не пошевелился. Сьюзен продолжила:

– На самом деле мой разговор с пациентом не ограничился чисто профессиональными вопросами, в действительности, мы договорились встретиться позже, после того, как его выпишут из больницы.

Сьюзен снова сделала паузу, но доктор Гаррис хранил молчание.

– Я говорю вам это, чтобы извиниться и объяснить мое поведение в послеоперационной. Необходимо сказать, что, столкнувшись с тем, что случилось с этим больным, я была совершенно потрясена.

– Чего еще можно ждать от женщины, – снисходительно заметил Гаррис.

– Извините? – Сьюзен услышала его комментарий, но не была уверена, что расслышала правильно.

– Я сказал, что вы вели себя по-женски.

Сьюзен почувствовала, что краснеет.

– Я не уверена, как понимать ваши слова.

– Понимайте, как есть.

Снова повисла неловкая пауза. Затем Сьюзен беспокойно задвигалась, потом заговорила:

– Если вы считаете, что я так вела себя только потому, что я женщина, то я должна возразить. Эмоциональная реакция при таких обстоятельствах естественна со стороны любого человеческого существа. Я признаю тот факт, что не была сверхпрофессионалом при первой своей встрече с пациентом но я думаю, что если бы роли поменялись, то есть, если бы я была пациенткой, а пациент был бы врачом, то произошло бы то же самое. Я не уверена, что чувствительность к уязвимости человека – это слабость, свойственная только студенткам-медикам, особенно если она провоцируется коллегами-мужчинами и медсестрами. Но я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать это. Я пришла, чтобы извиниться за мою дерзость по отношению к вам, и все. Я не собираюсь извиняться за то, что я женщина.

Сьюзен вновь остановилась, ожидая какой-либо реакции. Но ничего не произошло. Она почувствовала, как раздражение охватило ее.

– Если вас так беспокоит, что я женщина, то это ваши проблемы, – сказала она выразительно.

Сьюзен встала. Глядя вниз, она посмотрела на лицо Гарриса, его прищуренные глаза, полные щеки и широкий подбородок. Свет, играющий в его волосах, делал их похожими на серебряную филигрань.

– Я вижу, все это напрасно. Извините, что пришла. До свидания, доктор Гаррис.

Сьюзен повернулась и открыла дверь в коридор.

– Зачем вы приходили? – спросил Гаррис ей вслед.

Открыв дверь и смотря в коридор, Сьюзен обдумывала вопрос Гарриса. Раздумывая, уйти или вернуться, она в итоге развернулась и снова оказалась лицом к лицу с заведующим анестезиологией.

– Я думаю, что я попросила прощения, и давайте не будем поминать старое. У меня была надежда, что вы могли бы оказать мне некоторую помощь.

– В какой области? – сказал Гаррис, его голос только усиливал его отчужденность.

Сьюзен снова поколебалась, но затем закрыла дверь. Она подошла к стулу, на котором раньше сидела, но не села. Она посмотрела в глаза Гаррису и решила, что ничего не потеряет, если скажет ему, зачем приходила на самом деле, несмотря на его холодность.

– Так как вы сказали, что за последний год было шесть случаев пролонгированной комы после анестезии, я решила заняться этой проблемой как потенциальной темой для моей курсовой работы на третьем курсе. Я обнаружила, что вы были совершенно правы. Действительно, за последний год было шесть случаев комы после анестезии. Но кроме этого было также пять случаев необъяснимой комы у пациентов терапевтических отделений в течение этого же года. Вчера были две смерти, по-видимому, из-за остановки дыхания. В анамнезе пациентов ничего не указывало на то, что такое могло произойти. Они поступили в больницу с заболеваниями, не связанными с центральной нервной системой: у одного была небольшая операция на ноге по поводу тромбофлебита, у другого был паралич Белла. В остальном оба они были в принципе здоровыми людьми, правда, у одного из них была глаукома. Никакой причины остановки дыхания обнаружено не было, и я чувствую, что эти случаи, возможно, связаны с другими случаями комы. Другими словами, я думаю, что эти двенадцать случаев представляют собой проявления одной и той же проблемы. И если Бермана придется отнести к этой группе, тогда получится, что тринадцать человек пострадали от явления, которому нет объяснения. Но, возможно, хуже всего то, что есть тенденция к увеличению встречаемости комы, особенно после анестезии. Интервалы между такими случаями становятся все меньше и меньше. Короче, я решила попытаться разобраться в этой проблеме. Для того, чтобы продолжить свои исследования, мне необходима помощь от такого человека, как вы. Мне нужно разрешение, чтобы получить доступ к банку данных и посмотреть, сколько таких случаев сможет найти компьютер, если его запрос сформулировать прямо.

Гаррис наклонился вперед и медленно положил руки на стол.

– Так в терапевтических отделениях тоже есть такая проблема? – тихо проговорил он. – Джерри Нельсон об этом не упоминал. – Взглянув на Сьюзен, он заговорил громче. – Мисс Уилер, вы пытаетесь плавать в бурных водах. Очень неожиданно слышать, что кто-то, имеющий знания только по базовым дисциплинам, только что приобретенным в медицинской школе, питает такой интерес к клиническим исследованиям. Но это неподходящий предмет для вас. Для этого есть много причин. Прежде всего, проблема комы значительно сложнее, чем, может быть, представляется вам. Под это понятие подогнаны, как в мусорную корзину свалены, простые описания. И считать, что все случаи комы связаны между собой только потому, что неизвестна их причина, по меньшей мере, абсурд. Мисс Уилер, я советую вам выбрать для своей курсовой работы более специфический и менее спекулятивный предмет. А что касается помощи вам, я должен сказать, что у меня нет для этого времени. И позвольте мне посоветовать вам заняться чем-нибудь более доступным. Я не скрываю, что не являюсь сторонником женщин в медицине. – Гаррис наставил палец на Сьюзен, словно пушку. – Они относятся к этому, как к игре, они только выпендриваются друг перед другом. Для них это причуда. И к тому же они на все неизбежно реагируют невозможно эмоциональным образом...

– Доктор Гаррис, хватит нести чепуху, – вдруг прервала его Сьюзен, приподняв стул за спинку на несколько сантиметров и выпустив его. Она была в ярости. – Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать подобную бессмыслицу. В действительности, люди, подобные вам, неспособны отреагировать на новые веяния в медицине.

Гаррис так стукнул рукой по крышке стола, что бумаги и карандаши подпрыгнули. Он одним прыжком выскочил из-за стола, так что Сьюзен отшатнулась. Его лицо замерло в нескольких сантиметрах от лица Сьюзен. Она замерла перед неожиданной злобой, которую сама же вызвала.

– Мисс Уилер, вы не понимаете, где находитесь, – прошипел Гаррис, с величайшим усилием держа себя в руках. – Вы не мессия, который чудесным образом избавит нас от проблем, которыми и так занимаются лучшие умы нашей больницы. Я рассматриваю вас, как чрезвычайно деструктивный элемент, и я вам обещаю следующее – вы вылетите из больницы через двадцать четыре часа. А теперь покиньте мой кабинет.

Сьюзен попятилась, боясь повернуться незащищенной спиной к человеку, который, как казалось, взорвался от ненависти. Она открыла дверь и выскочила в коридор, чувствуя, как слезы страха и злости наворачиваются на глаза.

Гаррис захлопнул пинком дверь за ней и схватил телефонную трубку. Он вызвал секретаря, чтобы тот соединил его без задержки с главным администратором больницы.