Оглушительный звон будильника взорвал темноту, воздух в комнате вибрировал от пронзительных звуков. Сьюзен, вырванная грохотом из глубокого сна, подскочила и села на кровати. Сначала она подумала: "Интересно, почему мои глаза не открываются?", но потом сообразила, что глаза открыты, но ничего не могут видеть в глубокой темноте, царящей в комнате. Несколько секунд она не могла понять, где находится. Ею владело единственное желание найти этот будильник и прихлопнуть ужасный дребезжащий звон.

Вдруг, так же внезапно, как и начался, грохот будильника прекратился с металлическим щелчком. В этот момент Сьюзен осознала, что она не одна. События предыдущего дня пронеслись перед ее мысленным взором, и она вспомнила, что все еще находится в квартире Марка. Она снова плюхнулась на спину, натягивая на себя одеяло, чтобы прикрыть наготу.

– Ради Бога, что это за шум? – спросила Сьюзен в темноту.

– Это будильник. Я предполагаю, тебе знаком этот предмет, – произнес голос рядом с ней.

– Будильник. Марк, сейчас же еще середина ночи.

– Черта с два. Уже полшестого, пора выкатываться.

Марк откинул одеяло и поставил ноги на пол. Затем включил лампу возле кровати и принялся тереть глаза.

– Марк, у тебя крыша поехала. Пять тридцать, Господи, – голос зазвучал невнятно, так как Сьюзен засунула голову под подушку.

– Я должен посмотреть своих больных, перехватить что-нибудь поесть и быть готовым к обходу в шесть тридцать. Операции начинаются ровно в семь тридцать. – Марк встал и потянулся. Не обращая внимания на свою наготу и холод, стоящий в комнате, он отправился в ванную.

– Ваш хирургический мазохизм превосходит всякое воображение. Почему бы вам не начинать работу в какое-нибудь более приличное время? Почему в семь тридцать?

– Всегда было в семь тридцать, – сказал Беллоуз, притормаживая в дверях.

– Отличная причина. В семь тридцать, потому что всегда было в семь тридцать. Боже, такие аргументы типичны для медицины. Половина шестого утра. Черт, Марк, почему ты меня не предупредил, когда приглашал остаться на ночь вчера? Я бы вернулась в общежитие.

Беллоуз вернулся к кровати и сверху посмотрел на холмики, обозначающие лежащее под одеялом тело Сьюзен. Подушка все еще находилась на ее голове.

– Если бы ты относилась к своему хирургическому циклу посерьезней, мне не пришлось бы говорить тебе, что это обычный модус операнди. Пора вставать, прекрасная королева.

Беллоуз схватил кончик шерстяного одеяла и сильным рывком сорвал его со Сьюзен. Ее тело обнажилось, только голова оставалась скрытой под подушкой.

– Милосердия, – подпрыгивая, закричала Сьюзен. Она вырвала одеяло, обернула его вокруг себя наподобие кокона, а затем повалилась обратно в кровать.

– Но сегодня первый день твоей новой жизни. Ты ведь собиралась стать нормальной студенткой медицинской школы.

Этот призыв к войне заставил Сьюзен еще плотнее завернуться в кокон.

– Мне нужен еще один день, только один. Ну же, Марк, только один. Ты ведь способен понять, как это важно для меня. Если я не получу сегодня истории болезни, а я думаю, что не получу, то все кончится. И кроме того, если я повидаю Бермана, я, может быть, брошу все это. Тогда у тебя будет нормальная студентка медицинской школы. Но мне нужен еще один денечек.

Беллоуз отпустил одеяло. Сьюзен упала на спину, одна ее грудь обнажилась, как у амазонки.

– Ладно, еще один день. Но если Старк будет сегодня на обходе, он узнает, что ты прогуливаешь. Я не смогу сочинить какую-нибудь правдоподобную байку. Надеюсь, ты понимаешь это?

– Ну, сымпровизируй что-нибудь, всемогущий хирург. Я уверена, ты сможешь придумать хоть что-то.

– Сьюзен, я только смогу сказать, что говорил тебе о том, что ты должна ходить на обходы.

– О'кей, делай как знаешь. Но я смогу посвятить еще один полный день этому расследованию. Я слишком много усилий уже в это вложила.

Сьюзен уютно устроилась в теплой кровати. Она еще услышала, как в ванной зашумел душ. И еще успела подумать, что следовало бы дождаться, пока Беллоуз выйдет из ванной.

* * *

Когда Сьюзен проснулась второй раз, было уже совсем светло. Резкие порывы ветра ударяли в оконные стекла, осыпая их каплями дождя, стучавшими подобно падающим на стекло рисинкам. Направление ветра за ночь сменилось с северо-западного на восточное, что было нетипично для Бостона. Благодаря теплу от Гольфстрима, температура поднялась чуть выше нуля, поэтому снежинки долетали до земли уже в виде мелких капель. Пассажиры городского транспорта вздохнули с облегчением, а лыжники огорчились.

Сьюзен с трудом заставила себя поверить, что часы, показывающие почти девять утра, не врут. Беллоуз принял душ, оделся и тихо вышел, чтобы не разбудить ее. Сьюзен изумилась этому, потому что ее сон был обычно очень чуток. Она проверила ванную и гостиную, ища малейшего признака присутствия Беллоуза. Ничего, она была одна.

Сьюзен нашла чистое полотенце, потом принялась тщательно мыться, с теплотой вспоминая события предыдущей ночи. Беллоуз оказался гораздо более нежным и неутомимым любовником, чем Сьюзен могла ожидать. Она осталась совершенно довольна, хотя питала серьезные сомнения относительно того, будут ли продолжаться их отношения дальше. Приверженность Беллоуза хирургии казалось настолько всепоглощающей, что все его остальные увлечения отходили на второй план, как маловажные хобби.

В холодильнике Сьюзен нашла сыр и апельсин. Запивая тост соком, она перелистывала страницы телефонного справочника. Удостоверившись, что ничего не забыла, Сьюзен покинула квартиру Беллоуза, тщательно заперев за собой дверь. День обещал быть очень хлопотным.

Дождь уже немного утих к тому времени, когда Сьюзен оказалась на улице. Погода не собиралась улучшаться, но так хоть было не так противно ходить под открытым небом. Сьюзен повернула налево к Маунт Вернону и пошла в направлении здания законодательного органа штата – Стейт Хауза. Она пересекла северный конец района Бостон Коммон и попала в район магазинов в деловой части города.

Продавец в розничном магазине компании "Бостон Юниформ" подумал, что Сьюзен – самая ранняя и скоропалительная покупательница из всех юных девушек, приходивших сюда покупать униформу медицинской сестры. Она оказалась совершенно безразличной к разнообразным фасонам этой простой белой одежды. Сьюзен сказала, что ей нужен десятый размер, а фасон для нее неважен.

– У нас здесь есть одна модель, которая может вам понравиться, – попытался заинтересовать ее продавец, принося образец формы.

Сьюзен взяла форму, приложила к себе и посмотрела в зеркало.

– Примерочные находятся там сзади, если вам захочется посмотреть эту модель на себе.

– Я беру ее.

Продавец остался с разинутым ртом от скорости, с которой совершилась покупка.

Дождь снова вяло зарядил, когда Сьюзен шла вверх по Вашингтон-стрит, направляясь к административному центру города. Едва она дошла до пешеходной части города, выложенной кирпичом, рядом с супергеометрическими архитектурными формами Сити Холла, как ветер принес в город еще одну нагруженную влагой тучу. Дождь припустил всерьез, и Сьюзен бросилась бежать в укрытие.

* * *

Девушка из информационного киоска сказала Сьюзен, что строительный департамент находится на восьмом этаже. Его было легко найти. Гораздо труднее было добиться там осмысленной информации. Сьюзен пришлось прождать двадцать пять минут возле главной приемной, чтобы услышать, что она попала не туда. Подобное случилось еще два раза, прежде чем ее направили вглубь одного огромного зала. Там она прождала еще четверть часа, несмотря на то, что была единственной посетительницей. Позади стойки стояли пять столов, три из них были заняты двумя мужчинами и одной женщиной. Двое мужчин, похожих как два близнеца, с одинаковыми большими красными носами, в похожих очках с пластмассовой оправой и безвкусных галстуках, были заняты тем, что изощрялись в раздраженных нападках на "Патриотов". У женщины была прическа мышиного цвета, вызывающая в памяти шестидесятые годы, и шокирующе красная помада на губах, совершенно скрывавшая естественный рисунок рта. Она была полностью поглощена карманным зеркальцем, рассматривая свое лицо под всевозможными углами.

Низенький мужчина случайно наткнулся глазами на Сьюзен и пришел к выводу, что она не исчезнет, если на нее не обращать внимания. Он встал, походил без цели, наконец, подошел к перегородке и вынул сигарету изо рта. При этом немного пепла с кончика сигареты свалилось на его галстук. Он раздавил окурок в дешевой переполненной металлической пепельнице.

– Что я могу сделать для вас? – спросил сей бюрократ, мельком посмотрев на Сьюзен. И повернулся, не дождавшись ее ответа. – Эй, Гарри, я вспомнил. Что ты собираешься делать с запросом GRI 5? Помнишь, он был зарегистрирован как срочный и попал в твой ящик два месяца назад? – Затем он снова посмотрел на Сьюзен. – Ну что ж, милочка? Дай, я сам догадаюсь. Ты хочешь пожаловаться на своего квартирного хозяина. Правильно, ты обратилась как раз по адресу.

Он снова отвернулся к своему коллеге:

– Гарри, если ты собираешься пойти за кофе, захвати мне одинарный и по-датски. Я тебе потом заплачу. – Затем его красные глаза обратились на Сьюзен. – Ну же...

– Я бы хотела посмотреть поэтажный план одного здания – института Джефферсона. Это относительно новый госпиталь в южной части Бостона.

– План. А зачем вам план? Сколько вам лет, пятнадцать?

– Я студентка медицинской школы и интересуюсь планировкой и устройством больниц.

– Такой ребенок! Глядя на вас, не скажешь, что вы способны интересоваться хоть чем-то. – Он противно захихикал.

Сьюзен закрыла глаза, проглатывая уже готовый резкий ответ.

Государственный муж направился к стеллажу с огромными томами.

– А в каком это шкафу? – спросил он с видимой скукой.

– Не имею ни малейшего представления.

– Ладно, – сказал мужчина, делая поворот кругом. – Тогда сначала нужно выяснить, в каком это шкафу.

Маленькая книжка на стойке сообщила им требующуюся информацию.

– Шкаф 17.

С нарочитой медлительностью он повернулся к стеллажу с огромными томами. Из бокового кармана он вытащил смятую пачку сигарет и сунул незажженную сигарету в рот. Несколько раз ошибившись, он, наконец, извлек каталог шкафа номер 17. Остальные книги были сметены прочь. Откинув крышку тома, он послюнил указательный палец. Затем принялся с сухим щелканьем перелистывать страницы, облизывая палец желтым от табака языком каждые пять страниц. Найдя ссылку, он списал несколько цифр на клочок бумаги. Поманив Сьюзен следовать за собой, он пошел вдоль длинного ряда наполненных папками шкафов.

– Гарри! – вновь воззвал бюрократ, по дороге продолжая разговор с коллегой; незажженная сигарета дергалась вверх вниз в углу его рта. – Перед тем, как спуститься вниз, позвони Гроссеру и выясни, будет ли Лестер сегодня. Кому-нибудь придется заняться регистрацией этого дела, которое лежит у него; если он не придет, это будет подольше, чем твой GRI 5.

Найти правильный выдвижной ящик и вытащить большой пакет планов было уже совсем простым делом.

– Вот вы где, цветики. Вон в той комнате за перегородкой есть ксерокс, если вам надо. Он оплачивается десятицентовыми монетами. – Он махнул в нужном на правлении незажженной сигаретой.

– Может быть, вы покажете мне, какие из этих планов – планы этажей? – сказала Сьюзен вытащив из папки ее содержимое.

– Вы интересуетесь планировкой больниц и не знаете, как выглядят планы этажей? Боже мой. Вот планы этажей... цокольный этаж, первый этаж и второй этаж. – Он зажег сигарету от карманной зажигалки.

– Как расшифровываются эти аббревиатуры?

– Господи, здесь же все есть прямо в нижнем углу. ОП означает операционные, П – палаты, Комп К – компьютерную комнату и так далее, – мужчина тыкал пальцами с раздражительным нетерпением.

– А ксерокс?

– Вон там. Разменный аппарат висит на стене. Когда вы закончите с планами, просто положите их в металлический ларь на стойке.

Сьюзен тщательно отксерокопировала поэтажные планы и фломастером пометила помещения на копии. Затем она отправилась в Мемориал.

* * *

Сьюзен вошла в Мемориал через главный вход. Был одиннадцатый час. Неизбежные толпы посетителей уже наводнили холлы. Все места, пригодные для сидения, были заняты людьми всех возрастов, ждущих, ожидающих чего-то. Не было людей, ищущих приема в поликлинике или в отделении скорой помощи. Были люди, ожидавшие выписывающихся или поступающих родственников, были выписавшиеся пациенты, ожидавшие, когда за ними приедут забрать их домой. Разговоров почти не было, никто не улыбался. Все люди были как разделенные океаном острова, объятые трепетом перед госпиталем и совершавшимися в нем таинствами.

Плотная толпа преградила Сьюзен дорогу, и ей пришлось пробиваться сквозь нее. Пластиковые буквы сообщали: "Неврологическое отделение, Беард-2". Сьюзен отправилась в лифтовой холл и здесь вместе с толпой принялась ждать лифта. Человек, стоявший рядом с ней, повернулся, и Сьюзен отпрянула от трудно скрываемого ужаса. Глаза мужчины – или это была женщина? – были окружены синими кругами кровоизлияний. Нос был раздут и перекошен, из ноздрей торчали тампоны. Несколько проволочек выходили из носа и были приклеены пластырем к щекам. Выглядело это существо как монстр. Сьюзен старалась не отрывать взгляда от лифтового указателя, чувствуя себя неподготовленной к больничному вернисажу.

Доктор Дональд Мак-Лири был одним из самых молодых полноправных членов врачебного персонала отделения неврологии, и из-за вечной нехватки места ему не предоставили персонального кабинета на одиннадцатом этаже. Сьюзен пришлось пешком подняться на двенадцатый этаж, пока она не нашла табличку с надписью: "Доктор Дональд Мак-Лири", выведенной черными буквами. Она открыла дверь и проскользнула в крошечную приемную. Дверь нельзя было открыть настежь, так как этому мешал шкаф с папками. Стол средних размеров казался великаном в такой маленькой комнате. Сидящая за ним пожилая секретарша подняла на Сьюзен глаза. Толстый слой грима, включающего румяна, помаду и искусственные ресницы, покрывал ее лицо. Полностью обесцвеченные волосы были уложены в прилизанные кудельки. Одета она была в облегающий розовый брючный костюм, бугрящийся ненатуральными выпуклостями.

– Извините, доктор Мак-Лири у себя?

– Да, у себя, но он занят, – секретарша была раздражена этим вторжением. – Вам назначено прийти?

– Нет, но я только хотела задать ему один маленький вопрос. Я студентка медицинской школы, у меня сейчас цикл по хирургии в Мемориале.

– Я спрошу доктора.

Секретарша встала и обвела Сьюзен взглядом с ног до головы. Оценив гибкую фигуру Сьюзен, она еще больше разозлилась и прошла во внутренний кабинет, дверь в который находилась справа от Сьюзен. Оставшись одна, Сьюзен огляделась в поисках историй болезни, за которыми пришла.

Почти сразу же женщина вернулась, села за свой стол, вставила в печатную машинку лист бумаги и напечатала несколько строк. Только потом она посмотрела на Сьюзен.

– Вы можете войти. Он сказал, что у него есть немного времени для вас.

И секретарша возобновила свою работу, не дожидаясь ответа Сьюзен. Отпустив про себя несколько подходящих эпитетов в ее адрес, Сьюзен открыла дверь и вошла во внутренний кабинет.

Беспорядок в офисе доктора Мак-Лири навевал воспоминания о кабинете доктора Нельсона, здесь тоже громоздились беспорядочные стопки журналов и бумаг. Некоторые из этих стопок давно развалились, и никто, видимо, не сделал попытки их подправить.

Доктор Мак-Лири был худым серьезным мужчиной с глубокими бороздами на скулах. Между острым большим носом и подбородком помещался маленький ротик, который сухо поджался, едва доктор Мак-Лири разглядел Сьюзен сквозь стекла очков и нахмуренные густые брови.

– Сьюзен Уилер, я полагаю? – сказал доктор Мак-Лири без тени теплоты в голосе.

– Да, – Сьюзен была изумлена, что он знает ее имя. Она не могла понять, было ли это благоприятным признаком или нет.

– Вы пришли сюда по поводу тех десяти историй болезни, которые хранятся у меня? – доктор Мак-Лири слегка повернулся и махнул рукой в сторону большой пачки больничных историй в книжном шкафу.

– Десять. Это все, что у вас есть?

– Десяти для вас недостаточно? – саркастически спросил доктор Мак-Лири.

– Нет. Я только думала, что их должно быть больше. Это все истории коматозных больных?

– Возможно. И что вы скажете, если так?

– Я не знаю. Доктор Старк сказал мне, что эти истории сейчас у вас, и я подумала, что я могла бы зайти и спросить вас, можно ли на них взглянуть или помочь вам сделать выписки их них.

– Молодая леди, я невропатолог с достаточным образованием и опытом. Моя специальность – неврология, и я проверяю те многочисленные диагностические процедуры, которые производились этим больным ординаторами нашего отделения. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

– Я и не хотела сказать, что вам нужна помощь, доктор Мак-Лири, и меньше всего в вашей профессиональной области. Я хочу сказать, что я не знаю почти ничего о неврологии. Но все эти больные столкнулись с трагедией, очень похожей на смерть, и есть что-то странное во всем этом деле. Я думаю, что эти случаи следует рассматривать в общей связи скорее, чем каждый по отдельности.

– И вы думаете, что будете тем человеком, который займется этим.

– Ну, кто-то должен же этим заняться.

Мак-Лири сделал паузу, и у Сьюзен возникло нехорошее ощущение, что разговор быстро начинает приобретать неблагоприятный оборот.

– Так, разрешите мне сказать вам следующее, – продолжил доктор Мак-Лири со сталью в голосе. – Проблемы такого уровня сложности в настоящее время находятся далеко вне уровня вашей компетенции. Кроме того, вашими усилиями уже вызвано непропорциональное количество неприятностей в госпитале. И вы становитесь скорее помехой, чем помощью. А сейчас я попрошу вас сесть, – Мак-Лири указал на один из стульев, стоящих перед его столом.

– Прошу прощения? – Сьюзен поняла все слова, но тон привел ее в замешательство. Мак-Лири не просил, он приказывал.

– Я говорю, сядьте! – гнев в его голосе сейчас послышался совершенно явственно.

Сьюзен села на единственный стул без довеска в виде стопки журнальных статей.

Мак-Лири поднял телефонную трубку и набрал номер. Он сверлил Сьюзен взглядом немигающих, похожих на бусинки, глаз. Рот был с силой сжат, пока он ждал, когда его соединят.

– Офис главного администратора, пожалуйста... Я хочу говорить с Филипом Ореном.

Потянулась долгая пауза. Выражение лица доктора Мак-Лири не менялось.

– Мистер Орен, это доктор Мак-Лири. Вы совершенно правы. Она сейчас сидит передо мной... Истории? Конечно нет, вы шутите... Хорошо... Отлично...

Мак-Лири повесил трубку, все еще глядя в упор на Сьюзен. Сьюзен, как ни старалась, не могла заметить даже искры человеческого выражения на его лице. Она подумала, что он вполне достоин своей секретарши. После тягостного молчания, Сьюзен начала приподниматься со стула.

– Мне кажется, что я не должна...

– Сидеть! – закричал доктор Мак-Лири еще громче, чем раньше.

Сьюзен быстро села, испуганная этим внезапным взрывом.

– Что здесь происходит? Я прихожу сюда посмотреть, не смогу ли немного помочь в этой проблеме с комой, а вовсе не для того, чтобы на меня кричали.

– Мне вам больше нечего сказать, молодая леди. Вы перешли все возможные границы в Мемориале. Меня предупредили, что вы можете придти, чтобы сунуть свой нос в эти истории. Мне также сообщили, что вы без разрешения получили информацию из центрального компьютера. В довершение ко всему вы умудрились восстановить против себя доктора Гарриса. Во всяком случае, мистер Орен сейчас будет здесь и вы сможете поговорить с ним. Это его проблема, не моя.

– А кто это мистер Орен?

– Главный администратор госпиталя, мой юный друг. А так как он администратор, проблемы с персоналом находятся в его юрисдикции.

– Но я не персонал. Я студентка.

– Верно. И этот факт опускает вас еще ниже. Вы здесь гость... гость больницы... и в качестве такового ваше поведение должно соответствовать гостеприимству, проявленному в отношении вас. Вместо этого вы ведете себя как разрушительница и игнорируете все правила. Вы студентка медицинской школы, но сейчас утратили представление о месте, которое должны занимать в системе отношений в госпитале. Госпиталь не существует для вашей пользы. И не обязан вас обучать.

– Но это база для обучения студентов, ассоциированная с медицинской школой. И обучение является одной из основных функций этого госпиталя.

– Обучение – да. Но это не относится исключительно к студентам, а ко всему медицинскому сообществу штата.

– Точно. И это предполагает взаимополезное сосуществование и преподавателей, и студентов, – вставила Сьюзен. – Госпиталь не существует для пользы студентов, но и не существует для пользы преподавателей. В действительности, он существует только для пользы больных.

– Да, совсем нетрудно понять реакцию Гарриса на вас, мисс Уилер. Как он сказал, вам не хватает уважения ни к людям, ни к учреждениям. Но это лишь отражение воспитания современной молодежи вообще. Они верят, что сам факт их существования дает им право на пользование всеми общественными благами и образованием, в частности.

– Образование – это больше, чем благо, это ответственность, которую общество налагает на себя.

– Общество, без сомнения, несет ответственность за себя, но не за конкретных студентов, за молодых просто потому, что они молодые. Образование – это роскошь, стоимость которой превосходит воображение, и основная тяжесть его оплаты, особенно в медицине, падает на общество, на тех, кто работает. Ваше пребывание здесь, мисс Уилер, не только стоит огромных денег, но и означает, что вы экономически сейчас не приносите никакой пользы. То есть, общество несет двойную нагрузку. А то, что вы женщина, означает, что в будущем ваша производительность труда...

– Избавьте меня, – саркастически сказала Сьюзен, вставая. – Я уже выслушала больше чепухи, чем способна выдержать.

– Стойте, молодая леди! – заревел Мак-Лири. Он тоже стоял.

Сьюзен старалась не смотреть на лицо мужчины, трясущееся перед ней от гнева. Она подумала о сексуальном объяснении поведения Гарриса, которое предложил Беллоуз. Она с трудом могла поверить, что на представление, которое устроил Мак-Лири, этот фактор тоже мог оказывать влияние. Вот опять она столкнулась с совершенно необычной, мягко говоря, реакцией. Мужчина тяжело дышал, его грудь часто вздымалась. Несомненно, он был глубоко задет. Но почему? Она не знала. Сьюзен поколебалась, стоит ли ей уйти. Но любопытство, вызванное нерациональным поведением доктора Мак-Лири, заставило ее остаться. Она села, глядя на Мак-Лири, который не мог решить, что ему делать дальше. Он тоже сел и стал нервно вертеть в руках пепельницу. Сьюзен сидела без движения. Она бы не удивилась, если бы мужчина начал кричать.

Вдруг она услышала, как открывается дверь в приемной. Звук голосов проник в кабинет. Вслед за этим дверь в кабинет открылась. Не постучав и не спросив разрешения, в дверь вошел энергичный человек. Он был похож на бизнесмена и был одет в превосходно сшитый синий костюм. Шелковый платок в левом нагрудном кармане напомнил Сьюзен наряд Старка. Его волосы были тщательно расчесаны, намертво зафиксированный пробор проходил с левой стороны головы. От мужчины исходила аура власти, он распространял вокруг себя уверенность, что легко справится со всеми проблемами.

– Благодарю вас за звонок, Дональд, – сказал Орен. Затем он снисходительно посмотрел на Сьюзен. – Итак, это знаменитая Сьюзен Уилер. Мисс Уилер, вы послужили причиной большой суматохи в госпитале. Вы это знаете?

– Нет, я этого не знаю.

Орен прислонился к столу Мак-Лири, скрещивая руки на груди в профессиональной манере.

– Не из любопытства, мисс Уилер, разрешите задать вам один простой вопрос. Как вы думаете, что является основной целью этого учреждения?

– Лечение больных.

– Хорошо. По крайней мере в этом мы согласны. Но я должен внести самую важную поправку в ваш ответ. Мы лечим больных из этого региона. Может, это прозвучит излишне, но я повторю, что мы не лечим больных из графства Вестчестер, Нью-Йорка. Это очень важное ограничение, так как оно подчеркивает нашу ответственность за население здесь в Бостоне. И, как прямое следствие, все, что мешает и нарушает наши отношения с обществом, будет негативно отражаться на нашей основной миссии. Сейчас это может прозвучать... как бы сказать... не к месту. Но все на самом деле не так. Я уже несколько дней получаю жалобы на вас, тон которых возрастает от раздражения до полной нетерпимости. По-видимому, вы склонны к разрушению наших кропотливо построенных взаимоотношений с обществом.

У Сьюзен покраснели щеки. Снисходительная манера Орена начала возмущать ее.

– Я считаю, что сейчас являюсь человеком, наиболее остро осознающим, что шансы стать безмозглым овощем, потерять мозг, слишком велики, недопустимо велики для больных в этом госпитале, и это может разрушить репутацию госпиталя.

– Правильно, – согласился Орен.

– Далее, мне кажется, что репутация госпиталя – это ничто по сравнению с непоправимым уроном, который понесли эти люди. И я все больше и больше убеждаюсь, что если для разрешения этой проблемы нужно будет разрушить репутацию госпиталя, то она этого вполне заслуживает.

– Это, мисс Уилер, вы не можете говорить серьезно. А куда обратятся все люди... все люди, которые ежедневно нуждаются в помощи служб госпиталя? Ну... ну... И если продолжать многословно обращать всеобщее внимание на злосчастное, но неизбежное осложнение...

– А откуда вы знаете, что оно неизбежное? – прервала его Сьюзен.

– Я могу доверять мнению руководителей соответствующих отделений. Я не врач и не ученый, и поэтому не претендую на компетентное мнение, мисс Уилер. Я администратор. И когда я сталкиваюсь со студенткой медицинской школы, которая находится здесь, чтобы изучать хирургию, но вместо этого тратит время на огласку проблемы, которую уже исследуют такие квалифицированные специалисты, как находящийся здесь доктор Мак-Лири, проблемы, неосторожное разглашение которой может нанести непоправимый вред обществу, то я стараюсь действовать быстро и решительно. Вас уже предупреждали и увещевали, чтобы вы вернулись к своим обычным обязанностям, но вы все пропустили мимо ушей. Но не это является предметом обсуждения. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с вами. Напротив, я думал, что со всем уважением к вам я должен объяснить вам свое решение относительно прохождения вами цикла по хирургии. Сейчас, прошу простить меня, я позвоню вашему декану.

И Орен схватил телефон Мак-Лири и набрал номер.

– Офис доктор Чепмена, пожалуйста... Доктора Чепмена, пожалуйста. Звонит Фил Орен... Джим, это Фил Орен. Как твое семейство? У нас все отлично... Я думаю, что уже говорил тебе, что Тед получил приглашение в Пенсильванский университет... Надеюсь, да... Я звоню по поводу студентки третьего курса, одной из тех твоих студентов что проходят здесь цикл по хирургии, Сьюзен Уилер... Ну да... Конечно, я подожду...

Орен посмотрел на Сьюзен Уилер:

– Вы на третьем курсе, мисс Уилер?

Сьюзен кивнула. Ее недавний гнев трансформировался в уныние.

Орен посмотрел назад на Мак-Лири, которому, видимо, надоело все это, и тот встал.

– Дон, извини меня за это вторжение, – сказал Орен. – Я думаю, нам нужно было пойти в мой офис. Я сейчас закончу... – Орен снова направил все внимание на телефон. – Да, я здесь, Джим... Замечательно, что она хорошая студентка. Но она злоупотребляет своим пребыванием в Мемориале. Она должна посещать занятия по хирургии, но не бывает ни на обходах, ни конференциях, ни операциях. Кроме того, она страшно раздражает персонал, особенно шефа отделения анестезиологии, нечестными методами без разрешения получая информацию из нашего компьютера. В общем, у нас слишком много с ней хлопот... Конечно, я скажу ей, что ты хочешь ее видеть... сегодня в шестнадцать тридцать. Всего доброго. Я думаю, в госпитале ветеранов будут счастливы видеть ее... ладно. – Он захихикал. – Спасибо, Джим. Давай, как-нибудь соберемся, поговорим.

Орен повесил трубку и дипломатически улыбнулся Мак-Лири. Затем повернулся к Сьюзен:

– Мисс Уилер, ваш декан, как вы уже слышали, хотел бы поговорить с вами сегодня в шестнадцать тридцать. С этого момента ваш профессиональный доступ в Мемориал аннулируется. Прощайте.

Сьюзен перевела взгляд с Орена на Мак-Лири и обратно. Выражение лица Мак-Лири не изменилось. На лице же Орена лучилась самодовольная улыбка, как будто он победил в споре. Молчание было ужасным. Сьюзен поняла, что представление закончилось, и вышла, не произнеся ни слова, захватив с собой пакет с униформой медсестры.