Зазвонил будильник, своим дребезжанием нарушив тишину раннего субботнего утра. Лори открыла глаза и сразу поняла, что чувствует себя ничуть не лучше, чем в пятницу. Она снова спала беспокойно, да и непродолжительный сон был испорчен тревожными сновидениями.

Встав с постели, Лори решила воспользоваться новым тестом на беременность. Как врач, она не сомневалась, что нужно сделать повторные анализы во избежание ошибочных показаний. Тест вновь оказался положительным. В том, что она была беременна, сомнений не оставалось.

И утренняя тошнота снова напомнила об этом. Она съела немного изюма с отрубями и почувствовала себя лучше. Но дискомфорт не оставлял ее. К счастью, он не был похож на то, что она испытала накануне в такси после рандеву с Джеком. Тогда это была откровенная боль, настолько сильная, что заставила ее скорчиться. Она началась неожиданно, и Лори даже подумывала позвонить доктору Райли, но потом все стихло так же внезапно, как и началось. Она тогда решила, что это связано с пищеварительной системой. Смущало лишь то, что она появлялась по утрам вместе с тошнотой и тем самым все-таки намекала на какую-то взаимосвязь.

Лори поставила пустую миску на кухонный стол. Указательным пальцем она осторожно надавила на живот, пытаясь определить болевую точку. Локализовать боль не удалось, но когда Лори убрала руку, она исчезла.

Несколько успокоенная, Лори быстро оделась. В эти выходные она дежурила на вызовах и знала, что ей скорее всего придется провести несколько вскрытий, если это нельзя было отложить до понедельника, чего, по ее опыту, никогда не происходило. Был еще и второй дежурный — на тот случай, если вдруг случится много работы.

Погода в Нью-Йорке стояла типично мартовская — было холодно и моросил дождь. Съежившись под зонтом, Лори шла по Первой авеню. Она мимоходом поискала такси, однако, как только погода оказывалась дрянной, их было не найти.

По пути Лори продолжала размышлять о ее разговоре с Джеком. Вспоминая подробности, она сознавала, что вела себя слишком резко. И хотя она считала свою реакцию на вопрос Джека об отцовстве вполне справедливой, он, однако, не был лишен основания. Так или иначе, но она похвалила себя за то, что ей удалось сохранить самообладание. Учитывая все вытекающие обстоятельства, этот разговор оказался одним из наиболее важных в ее жизни. Теперь ей оставалось лишь молиться, чтобы решение Джека оправдало ее ожидания. Насколько она знала Джека, ее шансы на это были лишь пятьдесят на пятьдесят.

На улице перед ОГСМЭ стояло несколько телевизионных машин. Значит, ночью что-то привлекло внимание прессы, и Лори насторожилась. Она не любила общаться с журналистами. В прошлом у нее уже был горький опыт, поставивший под угрозу ее карьеру.

Несколько секунд Лори колебалась, не войти ли в здание с другой стороны. Она вновь взглянула на машины. Их было только три — значит, большой сенсации не ожидалось. Решив, что причиной их появления были новости не для первой полосы, Лори поднялась по ступенькам и зашла в здание. Несколько журналистов и три оператора удобно расположились в вестибюле.

Махнув рукой Марлин, которая приходила на несколько часов каждую субботу, Лори через вестибюль направилась в комнату опознания, но путь ей пересек один из репортеров, сунув микрофон ей прямо в лицо. Вестибюль вспыхнул от яркого света мощных ламп, и операторы взгромоздили свои камеры на плечи.

— Доктор, вы можете что-нибудь сказать по поводу случившегося? — спросил журналист. Остальные сгрудились вокруг, выставив микрофоны. — На ваш взгляд, это двойное самоубийство или ребят столкнули?

Лори отвела микрофон в сторону.

— Я не имею представления, о чем вы говорите. Кроме того, любая информация, исходящая из этого офиса, должна быть согласована либо с шефом, либо с его замом, либо с отделом по связям с общественностью. Вам всем это прекрасно известно.

Лори пересекла вестибюль, игнорируя шумное многоголосье других репортеров. За дверным стеклом она увидела Роберта и с облегчением вздохнула. С его помощью она прошла в комнату опознания и закрыла за собой дверь.

— Спасибо, Роберт, — поблагодарила Лори, снимая пальто.

— Пожалуйста, — отозвался он. — Вот же неуправляемый народ!

— А в чем дело?

— Двое мальчишек лет тринадцати ночью в метро попали под поезд.

Лори поморщилась. Ей предстояло серьезное эмоциональное испытание. Она была удивлена, что ее не вызвали ночью. Но, видимо, бригада врачей была достаточно компетентной. В основном такие бригады состояли из стажеров-патологоанатомов, подрабатывающих в ночную смену.

— Опознание уже провели?

— Да. Со всем этим разобрались еще ночью.

У Лори отлегло от сердца — хоть эта процедура ее миновала. Опознание, и тем более в случаях, связанных с детьми, было для нее особо тяжким испытанием, потому что, ко всему прочему, неизменно влекло за собой и общение с родителями погибших.

Лори прошла в офис и с радостью обнаружила, что ее дежурство совпало с дежурством Марвина. Он уже приготовил кофе и разложил на столе пришедшие за ночь карточки.

Они поприветствовали друг друга, и Лори налила себе кружку кофе.

— Похоже, дел у нас хватает, — сказала она, окидывая взглядом стол.

— Думаю, да, — согласился Марвин. Он постучал костяшкой пальца по лежавшей перед ним карточке. — И у нас очередной странный послеоперационный случай из Центральной манхэттенской.

— Ты не шутишь?

— Тут есть записка от Дженис.

Лори быстро пробежала глазами записку. Она содержала детали дела с ответами на все соответствующие вопросы. Лори сделала глубокий вдох. Если она не обнаружит никакой серьезной сердечной патологии, то это будет уже четырнадцатый случай, и восемь произошли в Центральной манхэттенской. Так дальше не могло продолжаться.

— Давай начнем с Прут, — сказала Лори.

— А двое мальчишек? — спросил Марвин. — Ты видела репортеров в вестибюле?

— Да, и они могут подождать, — ответила Лори. Ей хотелось как можно быстрее убедиться в том, что дело Прут дополняло ее «серию», и сообщить об этом Роджеру. Нужно было что-то делать. Они не могли больше отсиживаться в засаде.

— Хорошо. Я спущусь вниз и все приготовлю.

— Еще что-нибудь особенное было?

— На мой взгляд, ничего необычного. Думаю, что остальные вскрытия можно сделать позже. По моим подсчетам, нам предстоит четыре вскрытия. Правда, у тебя, возможно, возникнут и другие мысли.

Марвин направился в секционный зал, а Лори стала просматривать карточки. Как она и предполагала, Марвин оказался прав. Они могли ограничиться четырьмя вскрытиями, если в это время не возникнет ничего нового. Лори пошла к себе в кабинет отнести пальто. Войдя, она обнаружила на своем столе стопку медицинских карт. К ее удивлению, Дженис, проявив необычайное проворство, получила медицинские карты Льюиса и Собжик из Центральной манхэттенской, а также шесть карт из больницы Святого Франциска.

Сверху лежала карта Ровены Собжик. Лори решила полистать ее, останавливаясь главным образом на записях, сделанных с операционном отделении и анестезиологом. Как и в случаях с Макгиллином и Морган, она не нашла там ничего особенного. Она уже собиралась положить карту на стол, как из нее выпал сложенный гармошкой лист с ЭКГ, вклеенный у основания в каргу.

Лори открыла карту на соответствующей странице. Там оказалась запись, сделанная врачом-стажером, руководившим реанимационной бригадой. Быстро просмотрев ее, Лори поняла, что мало что из этого почерпнет. Она развернула кардиограмму и внимательно изучила. Рисунок был растянут, свидетельствуя о слабом сердцебиении, если это вообще были сердечные импульсы, а не просто электромагнитные искажения, не имеющие ничего общего с сердечной деятельностью. Далее линии становились все более волнообразными, пока вдруг резко не вытянулись в одну прямую. На полях было надписано карандашом: «Часть ЭКГ, сделанной во время попытки реанимации, более импульсов не наблюдалось».

Она никогда не была сильна в расшифровке кардиограмм, однако ее не оставляла мысль, что эта все-таки могла иметь какое-то значение, поскольку ничего подобного в случаях с Макгиллином и Морган не наблюдалось — там и речи не было о какой-либо сердечной деятельности. Она решила, что должна показать лист сведущему кардиологу. Лори сделала соответствующую пометку в карте, заложив это место линейкой, и даже написала себе памятку, чтобы не забыть о кардиологе.

Неожиданно зазвонил телефон, и она чуть не подпрыгнула. Она смотрела на аппарат в надежде, что это звонит Джек. Положив руку на трубку, она дождалась очередного звонка, словно стремясь своим внутренним трепетом как-то повлиять на личность звонившего. Однако ее усилия оказались напрасными: это звонил Марвин, чтобы сообщить ей, что внизу — в секционной — все было готово.

Лори положила карту Собжик с торчавшей из нее линейкой поверх стопки. Ей не терпелось просмотреть все карты — особенно пришедшие из Куинса. Вновь взглянув на телефон, она пару секунд раздумывала, не позвонить ли Джеку. В этот момент она обратила внимание на маленький огонек сбоку на аппарате, говоривший о том, что ее ждало сообщение. Недоумевая, кто бы мог звонить ей среди ночи, она подняла трубку.

Она удивилась еще больше, услышав голос Роджера. Ее поразило, что он так серьезно отнесся к ее идее и работал без устали до двух часов ночи. И что ему, как он считал, удалось составить список подозреваемых, включая анестезиолога Наджу, недавно перешедшего на работу в Центральную манхэттенскую из больницы Куинса. У Лори потеплело на душе. Какой он молодец! Ей хотелось тут же увидеть список и узнать обо всех деталях. Но пока ее ждала работа. И еще она думала о Джеке. Позвонит ли он вообще? Зная Джека, она с трудом могла что-то предположить.

Вскрытие Патриции Прут, в чем Лори почти не сомневалась, не выявило никакой патологии, свидетельствовавшей о ее безвременной кончине. В области шва ни следов обильного кровотечения, ни инфекции; в крупных сосудах ног, в области живота и груди не было сгустков крови; сердце, легкие и мозг в норме.

Лори помогла Марвину переложить труп на каталку.

— С кого из мальчишек начнем? — спросил Марвин, освобождая колеса каталки от блокировки.

— Не имеет значения, — ответила Лори. Открыв лежавшие на соседнем секционном столе карточки, она стала искать отчеты криминалистов. Потом, вдруг передумав, сказала: — А почему бы нам не взять сразу двоих?

— Я — за, — с готовностью согласился Марвин и повез каталку с телом Прут к дверям.

Лори читала отчеты криминалистов под аккомпанемент жужжавшего вентилятора. Она сразу поняла, почему эта трагедия привлекла внимание журналистов. Здесь пахло жареным. Несчастный случай произошел в метро в три часа ночи. Прибывавший поезд задавил двух мальчишек.

Проблема состояла в противоречивых показаниях. Машинист уверял, что мальчишки прыгнули под поезд в последнюю минуту и он уже ничего не смог сделать. Это говорило о двойном самоубийстве, однако машинист не прошел проверку на алкотестере, что давало серьезные основания ему не доверять. Другие показания дал прошедший алкотест кондуктор, который, по его словам, находился на платформе между первым и вторым вагонами, видел приближающийся поезд, но детей не видел вообще. И третьим свидетелем выступал дежуривший при выходе на платформу сотрудник, который видел, как вслед за мальчишками через турникеты прошел какой-то подозрительный тип, который затем куда-то исчез.

Дверь в зал распахнулась, и появился Марвин, толкавший перед собой каталку.

— Зрелище не из приятных, — объявил он.

— Могу себе представить, — отозвалась Лори.

Она продолжала читать отчеты криминалистов. Никаких предсмертных записок не обнаружено ни на станции, ни у самих жертв. Никаких признаков депрессии, по словам их родителей, у детей не было. Мальчишек называли озорниками, сорвиголовами, и они никогда бы не совершили самоубийства.

— Я пойду за другим, — сообщил Марвин.

Махнув через плечо рукой, Лори продолжила читать. Она вновь поразилась проведенной Дженис работе. Лори не представляла, как та ухитрилась столько сделать за одну ночь.

Закончив читать, Лори вытянула из карточек листки для заметок и повернулась к первому трупу.

— О Господи! — прошептала Лори, глядя на то, что осталось от первой жертвы.

Рука мальчишки была оторвана от плеча и лежала рядом с туловищем. Голова и лицо превратились в сплошную массу.

Лори приступила к наружному осмотру изуродованного тела. Было совершенно очевидно, что, оказавшись под колесами, тело продолжало находиться там до полной остановки поезда.

— Вот и второй, — сказал Марвин, отодвигая пустую каталку в сторону.

Не оборачиваясь, Лори махнула ему через плечо. Она обнаружила нечто неожиданное на пенисе мальчишки, и это заставило ее осмотреть его ступни. Марвин подошел к столу с противоположной стороны.

— Я тоже это заметил, — сказал он, проследив за ее взглядом. Помимо ссадин, там были еще и следы ожогов. — О чем это говорит?

— Где его обувь? — спросила Лори.

— В полиэтиленовом мешке, в том же холодильнике, где он лежал.

— Принеси его сюда, — попросила Лори. Она подошла ко второму телу.

К тому времени как Марвин вернулся с одеждой мальчишек, Лори уже разгадала тайну случившегося. Марвин принес к столу кеды, которые были на ногах у детей. Они оказались в таком же жутком состоянии, как и сами тела. Лори посмотрела подошвы.

— Похоже, мне ясно, что произошло.

— Правда? — удивился Марвин. — Ну просвети меня.

В этот момент дверь в зал со стуком распахнулась, заставив и Лори, и Марвина вздрогнуть от неожиданности. Это оказался Сэл Дамброзио, другой санитар морга. Он был необычно возбужден.

— У нас обезглавленный труп мужчины. И без рук. Его только что привезли полицейские. Что мне делать?

— Ты рентгеновские снимки сделал? Взвесил его? Сфотографировал как полагается? — спросила Лори. В отличие от Марвина, которому не нужно было напоминать об этом, апатичный Сэл часто действовал Лори на нервы. Существовал установленный порядок, которому необходимо было следовать при поступлении тела в ОГСМЭ.

— Уже все понял, — отозвался Сэл, почувствовав, что Лори раздражена. — Я просто думал, что, раз здесь полиция, все может быть по-другому. — Он скрылся за дверью.

Лори на секунду задумалась. Услышав об обезглавленном трупе, да еще без рук, она вспомнила, как семь лет назад уже видела нечто подобное, когда сюда привезли тело, выловленное в Ист-Ривер. Личность убитого все-таки удалось тогда установить. Им оказался некто Франкони. И из-за этого мистера Франкони они с Джеком оказались в диких дебрях Западной Африки — в Экваториальной Гвинее.

Воспоминания Лори прервал Марвин:

— Ты меня заинтриговала. Так что случилось с этими двумя мальчишками?

Лори уже было начала объяснять, но дверь опять распахнулась и в секционный зал ввалилась облаченная в халат, шапочку в виде капюшона и маску фигура. Лори и Марвин обомлели: всем было известно, что появляться без «скафандра» в секционном зале просто недопустимо.

— Прошу прощения, но сюда входить не разрешается, — сказала Лори, поднимая руку. Она решила, что это какой-нибудь журналист, любитель приключений, смог каким-то образом проскользнуть мимо охраны. — Здесь опасно и обязательно нужна полная защитная экипировка.

— Да ладно тебе, Лор! — откликнулась «фигура», останавливаясь на полпути. — Джек говорил мне, что по выходным здесь не так зорко следят и он сам так одевается, только если труп заразен.

— Лу? — удивилась Лори.

— Да, я. Ты же не будешь заставлять меня влезать в этот жуткий костюм? Мне от него дурно делается.

— Если вдруг появится Келвин, ты рискуешь получить пожизненный запрет на вход сюда.

— А если серьезно, каковы шансы, что он вдруг здесь появится?

— Думаю, нулевые.

— Ну вот и договорились, — сказал Лу. Он подошел к Лори и, посмотрев на детские трупы, вновь быстро перевел взгляд на нее. — Ну и зрелище! Не представляю, как ты этим зарабатываешь себе на жизнь.

— Да, тут есть свои негативные стороны, — вздохнув, согласилась Лори. — А что тебя привело сюда субботним утром?

— Да это место — просто моя погибель. На этот раз привез тебе «всадника без головы». Он наделал шуму в Центральной манхэттенской.

— Пожалуй, тебе лучше сначала мне все объяснить.

— Едва забрезжил рассвет, меня разбудил звонок. Говорят, что парень, который занимается трупами в Центральной манхэттенской — они называют его «препаратор», — придя сегодня на работу, вдруг обнаружил тело, которого не должно было там быть. — Лу рассмеялся. — И грустно, и смешно — в морге оказался лишний труп. Мне доводилось слышать, как трупы исчезали или как их прятали, но чтобы находили лишние трупы в специально отведенном для этого месте — такое впервые.

— А почему вызвали тебя? Почему этим не могли заняться окружные полицейские?

— Мой шеф узнал об этом — ты помнишь, убили его родственницу. У него там чуть ли не прямая телефонная линия с больницей. Так что он позвонил мне по горячим следам и сказал, чтобы я шевелился. Дело в том, что в его деле по-прежнему нет никаких зацепок, вот он и наседает на меня. Кроме того, здесь есть определенные совпадения. В новом трупе обнаружены два пулевых отверстия, абсолютно таких же, как в теле его родственницы.

— Личность не установлена?

— Нет, и никаких намеков. И в больнице все на месте — и пациенты, и персонал.

— А что с головой и руками?

— Пропали.

— Так твой шеф предполагает, что новый труп может быть как-то связан с убийством его родственницы?

— Он особо не распространялся на эту тему, но явно допускает такую возможность. Этот труп был весьма чисто обработан. Ни крови, ни царапин, ничего — словно он только что из-под душа вылез. Парень обнаружил его в холодильнике их старой анатомички. Все это выглядит как-то зловеще, а я уж много чего повидал за свою жизнь.

— Как были отрезаны голова и руки?

— Очень аккуратно.

— Так, словно это сделал врач?

— Пожалуй. Хотя я даже и не думал в таком ракурсе, но, пожалуй, да.

— Похоже, любопытный случай.

— Ты можешь сразу им заняться? Капитан сказал, что срочно ждет от меня новостей.

— Я сразу займусь им, но только после того, как закончу с этими мальчишками.

Лу вновь взглянул на останки.

— А что тут произошло?

— Двое ребят попали под метропоезд.

Лу поморщился:

— Из-за этого журналистская братия толпится в вестибюле?

— Думаю, да. Один лишь факт, что кто-то оказался под поездом, уже ужасен сам по себе, но для них интрига в другом: двойное самоубийство или двойное убийство?

— Да, кстати, — решил подать голос Марвин. — Я уже был готов услышать ответ на этот вопрос, и именно в тот момент ты вошел.

— Правда? — Преодолевая нерешительность, Лу все-таки осмелился приблизиться к столам. — Ребята выглядят так, словно побывали в мясорубке. Так что же это — убийство или самоубийство?

— Ни то ни другое, — ответила Лори. — Это несчастный случай.

Явно недоумевая, Лу и Марвин посмотрели на Лори:

— С чего ты взяла?

— Я провожу вскрытие и найду доказательства того, что дети были уже мертвы, когда попали под поезд. Взгляните на эти небольшие ожоги на ногах. — Лори по очереди подняла ноги мальчишек и указала на потемневшие обожженные участки.

— Ну и что? — спросил Лу.

— Ожоги, — повторила Лори. Затем она указала на пенисы детей: — И здесь то же самое.

— Где — здесь? — недоумевал Лу.

— На головках их половых органов.

— М-м-м, — вырвалось у Лу, и он скривился, словно от боли.

— Я думаю, что мальчишки по трагической случайности решили вместе помочиться, стоя либо на железном краю платформы, либо прямо на рельсах, и попали на третий рельс. Струя мочи стала хорошим проводником, и их одновременно убило электротоком.

— Ужас! — выпрямляясь, воскликнул Лу. — Не забыть бы, чтобы не повторить их ошибку.

Лори продолжила вскрытие. Как она и предполагала, все свидетельствовало о том, что обширные увечья были получены подростками уже после того, как их сердца перестали биться. Во время работы Лори рассказала Лу о случае с Патрицией Прут, пополнившем серию необъяснимых смертельных исходов в Центральной манхэттенской, количество которых теперь уже возросло до восьми.

— Надо же! — отозвался Лу. — Джек еще вчера говорил мне о семи и о том, что он уже признает твою версию о серийном убийце, однако руководство все еще не верит. Что теперь говорит Келвин? ОГСМЭ не хочет заявить о своей официальной позиции?

— Келвин еще не знает об утреннем случае, — сказала Лори. — И я еще не знаю, какая у него будет реакция, но особо не надеюсь. Наверное, должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы у него раскрылись глаза. Когда речь заходит о Центральной манхэттенской, у него словно шоры опускаются. Он думает, что это старый, всеми почитаемый академический центр, где он в свое время проходил стажировку. И он больше всего боится испортить репутацию больницы.

— Если там продолжают умирать здоровые люди, репутация пострадает, так или иначе. Дай мне знать, если он вдруг поддержит твою точку зрения. Как я уже говорил Джеку, при нынешней ситуации у меня связаны руки, я не могу действовать официально. Мне за глаза хватает этого убийства Чэпмен. Если у меня не появится подозреваемый, буду скоро торговать карандашами на улице.

— Я сейчас вместе с доктором Роджером Руссо занимаюсь выявлением подозреваемых, и минувшей ночью он оставил мне сообщение. Ему удалось добиться определенного успеха.

— По вполне очевидным причинам мне не хочется слышать, что ты общаешься с этим парнем. Но если у вас появятся какие-то конкретные имена, я смогу что-то сделать. Пусть даже и неофициально.

— Думаю, у нас кое-кто уже есть, — сказала Лори. Она закончила зашивать тело и протянула инструменты Марвину. — Давай теперь разберемся с обезглавленным Джоном Доу, а потом уже с «туристом».

«Турист» был четвертым из запланированных на этот день. Им оказался студент колледжа, умерший от сильного алкогольного отравления. По предварительным показаниям уровень алкоголя у него в крови превышал все мыслимые нормы. Его обнаружили в Центральном парке рано утром.

Пока Марвин ходил за Сэлом, чтобы тот помог ему отвезти трупы, Лори продолжала просвещать Лу. Она предполагала, что убийца, очевидно, перебрался из больницы Святого Франциска в Центральную манхэттенскую. Лори рассказала и о том, что Роджер собирался выяснить, кто из сотрудников поменял место работы, и, возможно, уже поговорил с некоторыми из них, включая анестезиолога Наджу.

— Погоди-ка! — Лу поднял руку. — Остановись на секунду. Ты хочешь сказать, что твой дружок намеревается сам разговаривать с Наджой и остальными так называемыми подозреваемыми?

— Я думаю, да, — неуверенно ответила Лори. Вопрос застал ее врасплох. Она не ожидала такой реакции со стороны Лу.

— Но это же чушь какая-то, — сказал Лу. — Ты же знаешь, как я отношусь ко всем доморощенным сыщикам. Одно дело — составить список, сидя у себя дома в кресле, и совсем другое — пытаться вывести кого-то на чистую воду.

— Почему? Нужно же выявить, кто из них действительно подозреваемый. В противном случае все остается лишь домыслами.

— Лори, Лори! Вот уж от тебя-то я такого не ожидал услышать. Давай на секунду представим, что за всем этим действительно стоит настоящий серийный убийца. И если это так и он не полный дурак, он может быть чрезвычайно опасен. Малейшая неосторожность может спровоцировать его на крайние меры.

В секционный зал вернулись Марвин и Сэл. Пока они перекладывали тела подростков на каталки, Лори и Лу молча наблюдали. Оба остывали после неожиданного взрыва со стороны Лу. Когда дверь за санитарами закрылась, Лу прокашлялся.

— Прости, — сказал он. — Мне не стоило так распаляться, но я всегда опасаюсь всякой самодеятельности в нашем деле. Мне совсем не хочется, чтобы ты рисковала своей жизнью, как это случилось тогда с «кокаиновым делом», с Полом Серино, когда ты решила поиграть в детектива. Разборки с психопатами не для дилетантов.

— Думаю, я уже усвоила, что ты хотел сказать, — ответила Лори.

— Давай о более приятном. — Лу решил сменить тему разговора. — Мне не терпится узнать, как прошло ваше с Джеком свидание и вчерашний ужин. До чего вы договорились? Вы помирились?

Лори помедлила с ответом, затем сказала, что присяжные еще не пришли к единому мнению. Лу не особо устроил такой результат, но, подумав, он решил пока не напирать.

Марвин и Сэл вернулись еще с одной каталкой — Сэл шел впереди, Марвин сзади подталкивал. Марвин отложил в сторону рентгеновские снимки, и санитары вдвоем ловко переложили обезглавленное мужское тело на секционный стол.

— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, — сказала Лори, взглянув на труп. — Действительно, «чистенько обработан».

В отличие от изуродованных тел подростков здесь не было окровавленного месива, голова и кисти рук были отрезаны чем-то настолько острым, что места срезов могли служить иллюстрациями для учебника по анатомии. Сэл увез каталку, а Марвин стал устанавливать рентгеновские снимки.

Две пули выделялись белыми кляксами на общем черно-сером фоне. Одна казалась неправильной расплющенной формы, вторая выглядела обычно. Лори указала на кусок металла в центре туловища:

— Я предполагаю, что эта попала в позвоночник. — Затем, указав на один из поврежденных позвонков, добавила: — Думаю, она закончила свой путь в печени. Другая — в средостении, в середине грудной клетки, и я не удивлюсь, если мы обнаружим, что она прошла сквозь дугу аорты. Это было смертельное ранение.

— Похоже на девятимиллиметровый калибр, — заметил Лу.

— Посмотрим, — ответила Лори.

Она вернулась к телу для наружного осмотра. Встав справа от трупа, Лори попросила Марвина повернуть тело так, чтобы она смогла осмотреть пулевые ранения и сфотографировать. Но когда Марвин выполнил ее просьбу, ее взгляд упал на маленькую замысловатую татуировку в виде осьминога на правой лопатке трупа.

Пошатнувшись, Лори сделала глубокий вдох, набрав полные легкие воздуха. Протянув руку, она схватилась за край стола, чтобы не упасть. Ее взгляд замер на татуировке.

— Доктор Монтгомери, вам плохо? — испуганно спросил Марвин.

Лори не шевельнулась. Если поначалу она чуть не упала, то сейчас ее будто парализовало.

— Лори, что случилось? — спросил уже Лу. Нагнувшись, он пытался всмотреться в ее пластиковую маску.

Лори потрясла головой, выходя из оцепенения. Она отшатнулась от стола.

— Мне нужно передохнуть, — едва слышно произнесла она чужим голосом. — Со вскрытием придется повременить.

Резко развернувшись, она направилась к дверям.

Марвин и Лу смотрели ей вслед. Лу пытался окликнуть ее, но она не отреагировала. Когда дверь за ней закрылась, Лу посмотрел на Марвина:

— В чем дело?

— Не представляю, — ответил Марвин. Повернув труп на спину, он невесело усмехнулся. — Такого еще не бывало. Может, она нездорова?

— Пожалуй, пойду проверю, — сказал Лу и направился к двери.

Ожидая увидеть Лори в коридоре, Лу был весьма удивлен, когда никого там не обнаружил. Коридор тоже был пуст. Не понимая, что происходит, он направился по коридору к большому холодильному отсеку. Взглянув на открытую подсобку со «скафандрами», он заметил Лори, освобождавшуюся от защитной экипировки. Когда он вошел внутрь, она уже ставила аккумуляторную батарею в зарядное устройство.

— Что происходит? — спросил Лу. — Тебе стало плохо? Ты продолжишь работу?

Повернувшись, Лори посмотрела на своего друга. Ее глаза были полны слез.

— Послушай, что случилось? — Лу сорвал с себя халат и, подойдя к Лори, крепко прижал ее к груди. Она не пыталась освободиться.

Спустя несколько минут Лу, отклонившись назад и не вы пуская Лори из объятий, посмотрел на ее лицо. С трудом подняв стиснутую руку, Лори сначала вытерла глаза.

— Можешь говорить? — мягко спросил Лу.

Лори кивнула, еще сильнее прижавшись к нему. Сделав глубокий вдох, она попыталась что-то сказать, но ее голос дрогнул и она вновь замолчала, вытирая слезы.

— Не спеши, — сказал Лу.

— Боюсь, что мне известно имя этого человека, — дрожащим голосом наконец произнесла Лори. — Это Роджер Руссо, мой друг из Центральной манхэттенской, тот самый…

— Не может быть! — воскликнул Лу. В его голосе было одновременно и сочувствие, и раздражение. — Теперь-то ты понимаешь, почему я говорил, что дилетантство опасно?

— Только не надо мне сейчас читать лекций, — сказала Лори, освобождаясь от объятий Лу.

— Прости, я понимаю, что сейчас не время, но произошла трагедия.

— Ты мне еще будешь говорить, — огрызнулась Лори. — Этот человек для меня не какой-то незнакомец, он был мне дорог, и именно из-за меня он погиб. Боже мой, какой ужас! — Лори схватилась за голову обеими руками.

— Простите, доктор Монтгомери, но это не совсем так. Ты только высказала ему свою идею. И, если я все правильно понял, ты не просила его беседовать со всеми этими людьми. Это уже была его собственная инициатива.

— В данный момент это похоже на определение тонкостей в учебных формулировках, — сказала Лори, бессильно опустив руки.

— Ты собираешься продолжить работу? — спросил Лу.

— Нет, не собираюсь, — резко ответила Лори.

— Хорошо, хорошо. Не злись на меня. Я все прекрасно понимаю.

— Прости, — проговорила Лори, качая головой.

Роберт Харпер, начальник охраны, подошел к ним нахмурясь.

— Репортеры начинают бесноваться, — сообщил он. — Прознали про обезглавленный труп и хотят узнать подробности.

— Как они могли узнать об этом? — резко спросила Лори.

Роберт в недоумении развел руками:

— Понятия не имею. Марлин мне просто сказала пойти и успокоить их.

Лори перевела взгляд на Лу. Тот поднял обе руки вверх:

— Я им не говорил.

Лори удрученно покачала головой:

— Это просто цирк какой-то..

— Что мне им сказать? — осведомился Роберт.

— Скажите, что я созваниваюсь с заместителем главного судмедэксперта.

— Сомневаюсь, что они этим удовлетворятся.

— Придется удовлетвориться, — сказала Лори. Отодвинув мужчин, она вышла из подсобки и направилась к секционному залу.

Роберт и Лу переглянулись. Затем Роберт отправился наверх, а Лу последовал за Лори. Ускорив шаг, он поравнялся с ней.

— Нужно завершить вскрытие Руссо, — сказал он.

— Не стоит говорить мне то, что я и так знаю, — ответила Лори.

Толкнув дверь в секционный зал, она заглянула внутрь и сказала Марвину, что через некоторое время вернется, а пока попросила его передохнуть. Затем она направилась к лифту, и Лу проследовал за ней.

В кабине Лу наблюдал за Лори, а она смотрела на него. В какой-то момент ее шок и подавленность уступили место ожесточенности.

— Может, хоть теперь они проснутся, — сказала Лори. — Может, хоть теперь эти упрямцы серьезнее отнесутся к моим подозрениям.

— Прошу прощения, — заметил Лу. — Смерть Руссо не является однозначным подтверждением того, что все пациенты были убиты. Пока это говорит лишь о том, что в Центральной манхэттенской появился убийца, жертвами которого могут стать врачи и медсестры. Возможно, этот тип убивает и пациентов, возможно — нет. Нельзя делать скоропалительных выводов.

— Мне не важно, что ты сейчас говоришь; я считаю, что все это взаимосвязано.

— Возможно, — вновь сказал Лу. — Кроме доктора Наджи Руссо не называл еще кого-нибудь?

— Нет, только его.

— Но ты предполагаешь, у него на примете были и другие?

— Несомненно. Он так и сказал.

— Как ты думаешь, он мог их где-то зафиксировать?

— Да. Он говорил, что у него были списки.

Выскочив из лифта, Лори быстро пошла к своему кабинету. Лу поспешил за ней. Лори села к столу и взялась за телефон. Лу, присев за стол Ривы, сделал то же самое. После некоторого колебания Лори набрала номер Джека. Она мысленно умоляла его оказаться дома, а не на баскетбольной площадке. Он взял трубку после второго гудка.

— Прости за беспокойство, — начала Лори.

— Беспокойство? Какое же это беспокойство? Это счастье — тебя слышать.

— Помню, я говорила тебе, что буду ждать твоего звонка, но тут кое-что произошло, Джек. И мне нужно, чтобы ты приехал сюда, в ОГСМЭ.

— Неужели там так скучно, что тебе нужен веселый собеседник? — пошутил Джек. Он сказал еще что-то, но Лори оборвала его:

— Будь добр, попридержи свое остроумие! Роджера Руссо привезли утром как неопознанную жертву убийства. Его застрелили минувшей ночью в Центральной манхэттенской больнице.

— Я сейчас буду, — сказал Джек.

Медленно положив трубку, Лори поставила локти на стол, обхватила голову руками и закрыла глаза. Начиная с той самой роковой ночи в квартире Джека, когда она не могла уснуть, ее жизнь будто вышла из-под контроля. Ее словно бросало из одного водоворота в другой. Она слышала, как у нее за спиной Лу говорил с кем-то из своих подчиненных. Он велел им опечатать кабинет доктора Роджера Руссо и навести справки о докторе Надже.

Убрав руки от лица и выпрямляясь, Лори невольно застонала. Она еще не успела в полной мере осознать потерю Роджера, но сейчас могла позволить себе разрыдаться. Она взяла трубку и набрала номер Келвина. Трубку взяла его жена, потом Лори услышала его голос.

— В чем дело? — недовольным тоном поинтересовался Келвин. Он не любил, когда его без особой нужды беспокоили дома.

— Боюсь, что дел несколько. Начну с наиболее важного. Правда, я не совсем представляю, как об этом сказать.

— Лори, мне не до шарад. Просто скажите мне все, что нужно.

— Хорошо. Я на девяносто девять процентов уверена, что руководитель медицинского персонала Центральной манхэттенской, мой друг, с которым я конфиденциально говорила о своей версии, лежит в настоящий момент в секционном зале на столе для проведения вскрытия. Его застрелили минувшей ночью в больнице и обнаружили этим утром в холодильнике анатомички.

Несколько секунд Келвин не произносил ни слова. Если бы она не слышала его дыхания, Лори могла подумать, что их разъединили.

— Почему вы уверены не на все сто процентов? — наконец спросил Келвин.

— У трупа отсутствуют голова и руки. Тот, кто это сделал с ним, не хотел, чтобы его опознали.

— Так его привезли как Джона Доу?

— Совершенно верно.

— А как вам удалось опознать его?

— По довольно необычной татуировке.

— Полагаю, это дает основание предположить, что этот человек был для вас кем-то большим, чем просто другом.

— Он был другом, — упрямо повторила Лори. — Хорошим другом.

— Ладно, — ответил Келвин, меняя тему. — Насколько я вас знаю, вы наверняка отнеслись к этому как к лишнему подтверждению вашей версии о серийном убийце.

— На это есть основание. Вчера утром я рассказала доктору Руссо о случаях в Куинсе и предложила составить список сотрудников, перешедших в Центральную манхэттенскую из больницы Святого Франциска. Ночью он оставил мне сообщение, в котором говорилось о том, что он составил список подозреваемых и собирался с ними побеседовать.

— Полиция этим занимается?

— Несомненно. Здесь сейчас детектив Лу Солдано, и он разговаривает со своими людьми в Центральной манхэттенской.

— Думаю, вам самой не стоит производить это вскрытие.

— Мне это и в голову не приходило. Джек уже едет сюда.

— Джек не является вторым дежурным.

— Я знаю. Я подумала, что, помимо проведения аутопсии, он мог бы оказать мне моральную поддержку.

— Хорошо, — сказал Келвин. — Вы уверены, что хотите остаться на дежурстве? Я мог бы найти вам замену ка эти выходные. Могу себе представить, в каком вы состоянии.

— Да, мне действительно тяжело, но я предпочитаю остаться.

— Смотрите сами, Лори, я не настаиваю. Однако хочу четко определить позицию ОГСМЭ относительно вашей версии. Как я уже говорил, мы здесь ясновидением не занимаемся. Доказательств того, что этих ваших пациентов убили, нет. Мы с вами понимаем друг друга? Я должен быть в этом уверен, потому что мне бы очень не хотелось, чтобы вы общались с журналистами. Ставки очень велики в этом деле.

— Этим утром моя «серия» пополнилась еще одним случаем, — сказала Лори. — Тридцатисемилетняя женщина, в полном здравии. Итак, уже восемь в одной только Центральной манхэттенской.

— Эти цифры не собьют меня с толку, да и вас тоже не должны сбивать. Меня может убедить только токсикология. В понедельник я попробую поднажать на Джона, чтобы он постарался.

«Да, от этого будет много пользы», — с горечью подумала Лори, зная, сколько усилий уже было на это потрачено.

— Что еще? — спросил Келвин. — Вы говорили, что есть еще что-то.

— Да, — ответила Лори. — Я бы не стала вам звонить по этому поводу, но поскольку мы уже с вами разговариваем, скажу. — И Лори рассказала историю двух подростков. Она сообщила и о собравшихся в вестибюле журналистах, добавив: — Мне нужно ваше разрешение, чтобы сообщить о том, что я обнаружила в результате этих двух вскрытий. Полагаю, в интересах общественности узнать об этом как можно быстрее, чтобы предупредить подобные поступки детей в будущем.

— Репортеры знают об обезглавленном трупе?

— К сожалению, да.

— Если будете с ними общаться, вы не забудете о нашем уговоре?

— Думаю, да.

— Лори, мне нужен от вас однозначный ответ.

— Хорошо, да! — В голосе Лори уже звучало раздражение.

— Не надо на меня злиться, Лори. Иначе я вообще запрещу вам общаться с прессой.

— Извините! Мне просто тяжело говорить об этом.

— Вы можете сообщить репортерам об инциденте в метро, но должны предупредить их, что ваши выводы предварительны и нуждаются в более тщательном расследовании. Я хочу, чтобы вы это подчеркнули.

— Да, хорошо, — согласилась Лори, стремясь побыстрее закончить разговор. Она вдруг устала разговаривать с Келвином, потому что ей надоели его постоянные напоминания о политической составляющей работы судмедэксперта.

Когда Лори наконец положила трубку, она повернулась к Лу, который тоже закончил свои телефонные переговоры. Она незаметно поморщилась от внезапной резкой боли внизу живота.

— Джек сейчас приедет, — сказала Лори. Она немного привстала, чтобы успокоить боль. Это помогло, но боль полностью не исчезла. — Он проведет вскрытие доктора Руссо.

Лу кивнул:

— Ты правильно сделала, что позвонила: тебе нельзя было проводить аутопсию самой. Я слышал про твое намерение поговорить с прессой. Я могу тебе в этом помочь, взяв на себя все, что касается обезглавленного трупа, а ты ограничишься лишь несчастным случаем в метро, чтобы не возникало проблем с Келвином.

— Пожалуй, неплохая идея, — согласилась Лори. Она встала, и боль начала стихать.

— И должен тебе сказать, что уже узнал кое-что весьма интересное. У этого доктора Наджи оказался любопытный послужной список. Четыре года назад его арестовали при посадке на самолет, летевший во Флориду: он пытался пронести на борт пистолет в своем «дипломате». Разумеется, он заявил, что это случайность, что он забыл его выложить и что у него есть на него лицензия.

— Пистолет был девятимиллиметровый?

— Да.

— Действительно любопытно!

Лори положила руку себе на бедро, чтобы украдкой помассировать живот. Как и утром, это почти сразу же помогло.

— И еще кое-что, — продолжал Лу. — Раньше доктор Наджа был хирургом.

— Боже! — воскликнула Лори, сразу вспомнив аккуратные срезы там, где были голова и руки.

— Мы собираемся его упрятать на несколько дней и постараемся, чтобы наши опытные следователи его раскололи. А еще попробуем получить разрешение на обыск и разыскать этот девятимиллиметровый пистолет, который он собирался увезти во Флориду.

— Мне кажется, это очень хорошая идея, — согласилась Лори.