Кофеин все еще действовал, и Джек курсировал от стойки к дверям, то и дело поглядывая на мокнущий под дождем бетонный пандус для кресел-каталок. Время шло, и он уже хотел оставить эту затею с памятками, вернуться в ОГСМЭ, забрать все материалы и поспешить назад в Центральную манхэттенскую. Было полтретьего ночи, и он отсутствовал там уже около полутора часов.

— Доктор Стэплтон! Доктор Стэплтон!

Джек увидел машущего ему из-за стойки Сальвадора. Рядом с ним стояла девушка, похожая на подростка, с прямыми светло-каштановыми волосами до плеч, расчесанными на прямой пробор и убранными за большие, словно специально предназначенными для этой цели уши. У нее были огромные глаза и маленький вздернутый носик.

— Это доктор Ширли Мэйранд, — сказал Сальвадор, представляя Джеку ординатора-кардиолога.

На мгновение Джек даже застыл, очарованный ее юностью. Впервые в жизни он ощутил себя старым. Несмотря на то что ему шел пятый десяток, он, играя в баскетбол с парнями в два раза моложе его, забывал о своем возрасте. Чтобы стать дежурным кардиологом, эта девушка должна была закончить какое-то высшее медицинское учебное заведение и несколько лет проработать здесь.

— Чем могу помочь? — поинтересовалась Ширли. Даже ее голос показался Джеку подростковым.

Представившись, Джек вытащил страницу медицинской карты Собжик, положил ее на стойку и развернул полотно электрокардиограммы.

— Не буду вам мешать, — сказал Сальвадор и удалился.

— Я понимаю, что этого маловато, — начал Джек, — но все же: можете сказать что-то по этому поводу?

— Слишком маленький отрывок, — посетовала Ширли, склонившись, чтобы повнимательнее разглядеть ЭКГ.

— Да, но это все, чем мы располагаем, — сказал Джек, наблюдая, как прядь ее волос медленно сползла ей на лоб.

— А вам известны какие-нибудь детали?

— Если бы… Абсолютно никаких. Знаю только, что это скорее всего сделали во время безуспешной попытки реанимации.

— Вполне возможно, — ответила Ширли.

Кардиолог подняла голову. В ее взгляде Джек увидел невинную удивленность.

— Даже не знаю, что сказать, — произнесла Ширли. — Чтобы о чем-то с уверенностью судить, мне надо видеть более полную картину.

— Я так и думал, — сказал Джек. — Однако этого человека, к сожалению, уже нет в живых — я говорил вам, что это было сделано во время неудачной попытки реанимации. Так что, даже если вы и ошибетесь, пациенту это уже никак не навредит. Просто скажите свое мнение. Предположим, вам необходимо дать хоть какой-то ответ.

Вновь взглянув на кардиограмму, Ширли начала говорить о расширении интервалов, о желудочковом комплексе и… Джек чуть не заскрипел зубами: эта юная миниатюрная дама невольно заставляла его чувствовать себя старым и глупым.

— А не могли бы вы, — осторожно попросил он, — изложить мне свои соображения более доступным языком? Например, просто высказать свое мнение, не говоря о том, как вы к нему пришли.

— Я могла бы кое-что сказать вам, — ответила Ширли, посмотрев на Джека. — Но у меня появилась другая идея.

— И какая же?

— Здесь сейчас случайно оказался один из лечащих кардиологов, доктор Генри Ву. Его вызвали, чтобы он сделал ангиограмму. Почему бы нам не показать это ему?

Джек обрадовался. Он не рассчитывал, что в такое время вдруг появится возможность проконсультироваться с практикующим кардиологом.

— Пройдите в отделение, — предложила Ширли, перегибаясь через стойку, чтобы показать Джеку, куда идти. — Я вас там встречу и провожу к нему.

Двери лифта раскрылись, и санитар, кряхтя, выкатил кровать в вестибюль шестого этажа. Поскольку между краем остановившегося лифта и полом образовался небольшой порожек, кровать немного подпрыгнула, и Лори поморщилась от боли. Действие обезболивающих препаратов явно заканчивалось.

Лори уже смирилась с мыслью, что вряд ли сможет что-то изменить, пока не доберется до телефона. Она поинтересовалась у санитара, где ее вещи — там оставался сотовый, но тот ответил, что не имеет понятия.

По короткому коридору он повез ее к медсестринскому посту, похожему в полумраке спящей больницы на яркий маяк. Матовые светильники приглушенного ночного освещения были расположены на стенах на высоте чуть больше полуметра от пола.

Зафиксировав колеса кровати, санитар подошел к стойке, из-за которой виднелись две женские головы: одна — со стрижкой, другая — с хвостиком. Женщины подняли глаза, когда санитар плюхнул перед ними медицинскую карту Лори.

— У вас новый пациент, подруги, — сказал он.

Лори увидела, как медсестра со стрижкой, взяв в руки карту, прочла на обложке ее имя и тут же встала.

— Так-так, мисс Монтгомери. Должна вам сказать, мы уже начали гадать, куда это вы подевались.

Медсестры вышли из-за стойки.

Лори наблюдала, как они с обеих сторон подошли к ее кровати. Та, что со стрижкой, была довольно смуглой, с миндалевидными глазами и тонким орлиным носом. Кожа другой выглядела светлее, но широкое лицо говорило об азиатском происхождении. Низко расположенные ночные светильники не позволяли хорошо разглядеть их, высвечивая лишь абрис и оставляя большую часть лица в тени. Испуганной Лори они казались зловещими.

— Мне нужен телефон, — сказала Лори, переводя взгляд с одной на другую и не понимая, кто из них старшая.

— Джаз, я отвезу ее в палату и займусь устройством, — предложила медсестра азиатского типа, не обращая внимания на просьбу Лори.

— Очень мило с твоей стороны, Элизабет, — ответила Джаз. — Но я, пожалуй, позабочусь о мисс Монтгомери лично.

— Сама? — явно недоумевая, переспросила Элизабет.

— Извините! — уже с раздражением окликнула их Лори. — Мне нужен телефон!

— Ну что ж, пожалуйста, — обращаясь к своей напарнице, сказала Элизабет и вернулась к медсестринскому посту.

Кинув медицинскую карту Лори на кровать, Джаз зашла сзади и стала ее толкать.

— Простите! — Лори слегка приподняла голову, чтобы видеть Джаз. — Мне очень важно позвонить. — Она поморщилась от толчка, когда колеса кровати освободились от тормозов, затем вновь, когда кровать, дернувшись, покатилась по длинному темному коридору.

— Я уже слышала, что вы сказали, и не стоило это повторять, — наконец ответила Джаз. Ее голос вибрировал от усилий, прилагаемых ею, чтобы толкать кровать. — Пожалуй, мне стоит вам напомнить, что сейчас полтретьего ночи.

— Я знаю, сколько сейчас времени, — огрызнулась Лори. — Мне нужно позвонить своему врачу. Я должна была лежать не здесь, а в ПНП до ее утреннего обхода.

— Мне очень неприятно вам об этом сообщать, — ответила Джаз. — Но ваш врач, как и все другие врачи, сейчас крепко спит. И вряд ли захочет слышать о каких-то проблемах с вашим перемещением в другую палату.

— Немедленно остановите кровать! — потребовала Лори. — Я не буду лежать в этой палате.

— Неужели? — с издевкой воскликнула Джаз, не замедляя шаг.

Она продолжала толкать кровать гораздо быстрее, чем это удавалось санитару, стремясь поскорее довезти Лори до палаты. Придя в больницу минувшим вечером, она никак не могла найти Лори. Поначалу она решила, что мистер Боб, видимо, ошибся. Но оказалось, что имя Лори просто не сразу внесли в больничную компьютерную систему. Джаз поняла это, просмотрев журнал поступивших пациентов в «неотложке», когда пришла туда за ампулами с калием.

— Я требую, чтобы вы остановились! — громко возмутилась Лори, когда Джаз проигнорировала ее. Лори вновь пришлось прижать руку к верхней части живота, чтобы унять боль.

— Вижу, вы из трудных пациентов, — усмехнувшись, заметила Джаз. На самом деле она так не считала. Благодаря тому, что отделение акушерства и гинекологии оказалось переполненным, «санкция» Лори могла стать одной из самых легких. Лори находилась на ее этаже, Джаз исполняла обязанности старшей медсестры, и все казалось проще простого.

Возле палаты Джаз лихо развернула Лори на сто восемьдесят градусов, чтобы направить кровать изголовьем вперед. Ступив за порог, Джаз щелкнула выключателем, и обе женщины сощурились от вспыхнувшего верхнего света. Она умело подкатила пациентку к стоявшей в палате кровати, которая была значительно шире занимаемой Лори.

Лори посмотрела на медсестру, которая вела себя совершенно непостижимым образом, и чуть не обмерла, увидев бейджик с ее именем: Джазмин Ракоши. Несмотря на последствия наркоза, Лори тут же вспомнила, что это имя значилось в списках Роджера. Джазмин Ракоши была среди тех, кто перешел из больницы Святого Франциска в Центральную манхэттенскую!

— В чем дело? — поинтересовалась Джаз, опуская бортик кровати. Она заметила минутное оцепенение пациентки. — Что-то не так?

Не дожидаясь ответа, Джаз схватила одеяло за край и резко откинула его, обнажая Лори и тем самым приводя ее в еще большее замешательство. На ней была лишь больничная сорочка, в нижней части живота возвышалась пухлая повязка с дренажной трубкой и пластиковым приспособлением. В дренажной трубке виднелась струйка крови.

— Ну вот, — бесстрастным тоном заявила Джаз. — Перебирайтесь-ка сюда, и мы позаботимся, чтобы вам было хорошо и уютно. — Затем, подойдя к изголовью, она перевесила бутылочку капельницы на прикроватный штатив.

Лори не пошевелилась. Ее паника, возникшая из-за перевода в другое отделение, усилилась, когда она увидела полное имя Джаз. Страх буквально парализовал ее. Она ясно понимала, что Джаз могла быть тем самым убийцей.

— Давай, сестренка, — настаивала Джаз. Вновь подойдя к Лори сбоку, она посмотрела на нее в упор. — Надо переложить свой зад на кровать.

Лори тоже посмотрела на нее, стараясь придать своему взгляду как можно больше дерзости. Это было единственное, что она, беспомощная, могла противопоставить этой грубиянке.

— Не хотите подчиняться — я позову Элизабет, и мы, так или иначе, переложим вас. Я не собираюсь долго уговаривать.

— Я хочу поговорить со старшей медсестрой! — воскликнула Лори.

— Неужели? — рассмеялась Джаз. — Она уже перед вами. Я и есть старшая. По крайней мере исполняю обязанности старшей, что в принципе одно и то же.

Лори охватывало все большее отчаяние. Она чувствовала, что попала в какую-то коварную паутину, в которой все больше и больше запутывалась.

— И что вам тут так не нравится? — Голос Джаз выдавал явную досаду. — Посмотрите, какая удобная кровать. Ее легко можно привести в любое положение, какое вам только заблагорассудится. И телевизор у вас есть, и кувшин для воды — воды в нем, правда, нет, поскольку вам после операции нельзя. А вот и кнопка, чтобы вы могли вызвать нас — ваших слуг… Тут все удобства, просто как дома. Чего еще надо?

Невольно окидывая взглядом все, о чем говорила Джаз, Лори пыталась собраться с мыслями. На ночном столике стоял телефон! Она удивилась, как до сих пор не обратила на него внимания. Даже санитар упоминал о нем. Это было ее спасение. Стиснув зубы, Лори приподнялась на локтях и начала постепенно перемещаться на кровать, преодолевая дюйм за дюймом.

— Ну вот и хорошо, — отметила Джаз. — Вижу, что вы уже перестали упрямиться. Я рада, что нам обеим будет проще.

Как только Лори оказалась в кровати, Джаз перенесла отсасывающее устройство для дренажа. Расправив сложенное в ногах одеяло, она укрыла им Лори по грудь, затем проверила ее давление и пульс. Лори внимательно наблюдала за ней, но Джаз избегала ее взгляда.

— Ну вот, — сказала Джаз, взглянув наконец на Лори. — Теперь, похоже, все в порядке, кроме вашего пульса: он несколько учащённый. Я отойду к стойке и посмотрю, что вам прописано. Наверняка вам понадобится какое-то обезболивающее. Вам сейчас что-нибудь нужно или все нормально?

Лори удивлялась полному отсутствию обычного человеческого тепла в ее голосе и поведении. В общем-то не было ничего такого, на что Лори могла бы пожаловаться. Однако во всем ощущалась тревожная безучастность, усиливавшая ее смятение. Эта Джазмин Ракоши была явно странной.

— Вы что, язык проглотили? — с кривой усмешкой спросила Джаз, разводя руками. — Меня это устраивает. Не хотите говорить — не надо. Честно говоря, мне так даже проще. Передумаете — нажмете на кнопку вызова. Но учтите: когда созреете, я могу оказаться у кого-то другого, более общительного.

Напоследок улыбнувшись — как показалось Лори, нагло и безразлично, — Джаз вышла из палаты.

Осторожно, стараясь делать как можно меньше движении, Лори через бортик кровати дотянулась до телефона. Однако это заставило мышцы ее живота напрячься и вызвать резкую боль. Стиснув зубы, она перетащила телефон с прикроватного столика на кровать. Поставив его рядом с собой, она, преодолевая слабость, пыталась вспомнить номер сотового телефона Джека. Через несколько мгновений номер всплыл в ее памяти. Она схватила трубку и поднесла к уху.

Ее сердце замерло. В трубке была тишина! В надежде услышать знакомый звук она отчаянно нажимала на кнопки, но телефон молчал. В полном отчаянии она нажала на кнопку вызова медсестры.

Показать кардиограмму Собжик одному из штатных врачей больницы казалось хорошей идеей, однако Джек не учел, что врач мог быть занят. Когда они с Ширли прошли в отделение больницы, выяснилось, что доктор Генри Ву проводил зондирование. И Джеку пришлось снова вышагивать по коридору, то и дело поглядывая на часы. Ширли терпеливо ждала. Если она и отметила возбужденное состояние Джека, то виду старалась не подавать.

Было уже почти три часа, когда Генри вышел к ним, снимая перчатки и маску. Он оказался мужчиной азиатского типа — кругленьким, с гладкой кожей, с темными, коротко стриженными волосами. Когда Ширли представила их друг другу, он ответил Джеку энергичным рукопожатием. Ширли коротко описала проблему, и Джек протянул ему страницу из медицинской карты Собжик с фрагментом кардиограммы.

— Так-так, — произнес Генри, с улыбкой кивая. — Очень любопытно. Это все, что у вас есть?

— К сожалению, да, — ответил Джек. Он вкратце рассказал о неудавшейся попытке реанимации. И объяснил, почему любая догадка могла бы оказаться полезной.

— При таком малом количестве информации рискованно что-то домысливать, — заметил Генри, изучая фрагмент. Подняв голову, он взглянул на Ширли. — Может, выскажете нам ваши соображения, доктор Мэйранд?

Ширли вновь пересказала то, что уже говорила Джеку. Генри, слушая ее, одобрительно кивал. Потом поинтересовался, что она думает о причинах, которые могли бы спровоцировать подобную картину.

— Похоже, дело в проводящей системе, — начала Ширли, и далее вновь последовали научные термины.

Джек опять стиснул зубы. Он почувствовал, что у него вот-вот начнется истерика. Короткий монолог Ширли напоминал отрывок какой-то малопонятной лекции из его университетской программы. Потеряв терпение, Джек уже хотел заявить об этом, но Генри опередил его.

— Я думаю, доктора Стэплтона больше интересует, какой препарат мог бы вызвать картину, отраженную на этом отрывке ЭКГ. Я правильно понимаю, доктор Стэплтон?

Джек энергично закивал.

Несколько сбитая с толку, Ширли почувствовала себя неловко.

— Я считаю, что подобную картину мог бы вызвать целый ряд препаратов, включая медикаменты, способные в определенных дозах вызвать аритмию. Но, как мне кажется, это спровоцировано внезапным дисбалансом электролитов — я имею в виду калий и кальций. Пожалуй, это все, что я могу сказать.

Джек взял у Генри кардиограмму. В принципе ничего нового он не услышал, но ее слова о внезапном дисбалансе электролитов навели его на неожиданную мысль. Ни ему, ни всем остальным не приходило в голову, что причиной мог оказаться калий, потому что по результатам исследований в лаборатории уровень его содержания у всех жертв соответствовал норме. Сейчас Джек понимал, что лаборатория сообщала о нормальном уровне содержания калия после смерти. В этот момент уровень резко повышается, так как запасы калия в теле человека после остановки системы жизнедеятельности сразу же начинают выделяться. Таким образом, повышение уровня содержания калия, например, в результате инъекции, сделанной перед смертью, может остаться незамеченным. Джек содрогнулся — тот, кто убивает пациентов, нашел весьма хитроумный способ это делать.

— Если у вас вдруг появятся еще какие-нибудь фрагменты ЭКГ, дайте нам знать, — предложил Генри. — Возможно, нам удастся воссоздать более полную картину.

— Да, вот еще что, — сказал Джек, обратив внимание на две памятки, прикрепленные к обратной стороне страницы. — Кто-нибудь из вас знает, что это за анализ? — С этими словами он протянул Генри одну из них. Взглянув на нее, Генри покачал головой и переглянулся с Ширли, которая тоже ничего не понимала.

— Нет, не имею представления, — ответил Генри, возвращая Джеку листок. — Но, кажется, я знаю, кто мог бы нам помочь: Дэвид Хэнкок, дежурный по лаборатории. Это здесь, прямо по коридору. Я не так давно обращался к нему за помощью. И, кстати, я не знаю, что такое MASNP, но мне известно, что такое MEF2A, — сказал Генри, обратив внимание на вторую памятку.

— Правда? — удивился Джек.

— Это ген, — пояснил Генри. — Он производит протеин, отвечающий за внутреннее состояние коронарных артерий.

— Любопытно, — сказал Джек, недоумевая, какое это могло иметь отношение к «серии» и имело ли вообще. — А что означает «положительный»?

— А вот тут есть небольшой подвох, — ответил Генри. — Если обратиться к литературе, то там это говорит о наличии маркера мутировавшей формы этого гена. В этом случае у его носителя есть риск заболевания коронарных артерий. Как, например, у моего сегодняшнего пациента. У него положительный результат на наличие маркера, и у него острый инфаркт миокарда, несмотря на то что мы старались этого избежать, следя за уровнем холестерина.

— Уверен, что это полезная информация, — сказал Джек. Он узнает у Лори про это сокращение и в случае необходимости расскажет ей, что ему удалось выяснить.

Поблагодарив Генри и Ширли, Джек стремительно направился к дверям лаборатории в надежде застать Дэвида Хэнкока на месте. Войдя в лабораторию, он взглянул на часы, и его тревога усилилась. Было двадцать три минуты четвертого.

Лори вновь нажала на кнопку вызова медсестры. Но после ухода Джаз никто не отвечал на ее вызовы, и она все сильнее ощущала свою беззащитность. Ей казалось, что эта Ракоши намеренно игнорировала ее, на что она, собственно, и намекнула перед уходом. Лори взглянула на свою руку, лежавшую на кнопке вызова. Рука дрожала.

Помимо тревоги, усилилась еще и боль в области шва, наиболее отчетливо проявившаяся после перемещения на кровать и попытки дотянуться до телефона. Поначалу она чувствовала ее лишь во время движений, но теперь она стала постоянной. Ей нужен был какой-нибудь обезболивающий препарат, но в то же время она боялась его неизбежного усыпляющего действия. Ей необходимо было поддерживать ясность ума на тот случай, если ей вдруг придется защищаться до возвращения Джека.

Как раз в тот момент, когда Лори решила проверить, сможет ли встать, в палату кто-то стремительно вошел. Это оказалась не Джаз и не Элизабет, а какая-то другая женщина, еще более смуглая, чем Джаз. Ее прямые длинные черные волосы были убраны назад и поддерживались заколкой. Она принесла с собой большой лоток, разделенный на многочисленные секции с пробирками, шприцами, ватой и другими вещами.

— Лори Монтгомери? — спросила она, глядя в свой формуляр.

— Да, — ответила Лори.

— Я должна взять у вас кровь на свертываемость.

Поставив лоток у кровати, женщина выбрала соответствующие пробирки и, помахивая кровоостанавливающим жгутом, подошла к Лори.

— Мне нужен телефон, — сказала Лори, глядя на то, как женщина взяла ее руку и в поисках подходящей вены похлопала по локтевой ямке. — У того, что стоит на моем столике, нет сигнала.

— С телефоном я помочь вам не смогу, — высоким голосом нараспев ответила женщина. — Я всего лишь медсестра из лаборатории. — Отыскав вену, она затянула жгут.

Лори уже было собралась описать ей свое затруднительное положение, когда вдруг обратила внимание на плашку: Кейтлин Чодри. Это имя — так же как и Ракоши — было довольно запоминающимся. И оно тоже фигурировало в списках Роджера. Как и Ракоши, она могла оказаться серийным убийцей.

Лори так резко отдернула свою руку, что Кейтлин от неожиданности отшатнулась. Однако самообладание быстро вернулось к ней.

— Успокойтесь! — поспешно сказала она. — Я просто возьму кровь.

— Я не хочу, чтобы у меня брали кровь, — заявила Лори, и ее решительность отразилась в ее голосе. Она чувствовала, что выглядела ненормальной, но у нее были на это причины. Ей казалось, что со всех сторон подбирались серийные убийцы.

— Анализы делаются по указанию вашего врача, — начала объяснять Кейтлин. — Они для вашего же блага. Это секундное дело. Обещаю, вы почти не почувствуете.

— Я не буду сдавать никаких анализов крови, — твердо сказала Лори. — И нет никакого смысла меня убеждать. Извините.

— Хорошо. Как хотите, — ответила Кейтлин, поднимая руки. — Но мне придется предупредить об этом медсестер.

— Пожалуйста, — сказала Лори. — А заодно скажите, чтобы одна из них немедленно подошла сюда.

Стремясь всем своим видом выразить недовольство, Кейтлин с досадой швырнула пробирки в лоток и вышла из палаты.

Вокруг Лори вновь воцарилась гнетущая тишина погруженной в сон больницы. Лори стала опасаться за свой рассудок. Эти имена действительно значились в списках Роджера, или это ее воспаленное воображение? Ей хотелось, чтобы Джек поскорее вернулся и забрал ее отсюда куда угодно.

Стараясь по возможности избегать боли, Лори начала осторожно сдвигаться к спинке кровати. Она хотела перебраться через бортик и попробовать встать. Лори успела проделать лишь половину пути, когда в палату влетела Джаз.

— А ну-ка остановитесь, девушка, — скомандовала Джаз. — Куда это вы собрались?

Лори посмотрела на нее в упор с нескрываемым пренебрежением:

— Мне нужно найти медсестер, которые будут реагировать на мои вызовы.

— Позвольте вам кое-что напомнить, дорогуша, — ответила Джаз. — Вы не единственная пациентка в отделении и, пожалуй, не самая тяжелая. И если бы вы потрудились хоть на минуту задуматься, то поняли бы, что нам приходится заниматься пациентами в порядке некоторой очередности. Так что вам нужно — какие-нибудь обезболивающие?

— Мне нужен телефон, — сказала Лори. — Тот, что на столике, не работает.

— Ремонтом телефонов занимается дневная смена отдела связи. А я работаю в ночной смене медсестрой. И у меня нет времени этим заниматься.

— Где мои вещи? — решительным тоном спросила Лори.

— Должно быть, все еще в операционном отделении.

— Я хочу, чтобы их немедленно принесли сюда.

— Должна вам сказать, у вас слишком много требований, — усмехнулась Джаз. — Послушайте, милая! У операционного отделения сегодня полно работы, а значит, ее будет много и у нас. Когда появится время, они разберутся с вашими вещами. А сейчас, извините, у меня другие пациенты.

— Подождите! — крикнула Лори, пока Джаз не успела скрыться за дверью. — Я хочу, чтобы вы убрали эту капельницу, — сказала она, когда Джаз, повернувшись, посмотрела на нее.

— Извините, никак не могу, — ответила Джаз. Подойдя к Лори сбоку, она просунула руку ей под мышку и неожиданным рывком вернула Лори в прежнее положение на кровати, подтащив ее назад к подушке. Лори поразилась силе Джаз. — У вас был шок, когда вас привезли в больницу, — продолжала Джаз, — и вам необходима капельница, чтобы это не повторилось. Вам нужен раствор и, возможно, понадобится кровь.

— Можно поставить другую капельницу, — настаивала Лори. — Я хочу, чтобы эту убрали. Если вы не уберете ее, я уберу ее сама.

Джаз пристально посмотрела на Лори:

— А вы вздорная дама. Позвольте вам заметить, что вам трудно будет это сделать. Это называется «периферийно-центральная линия». У нее длинный катетер, и он вшит под этим маленьким бандажом. Так что вам удастся выдрать его только вместе с кожей.

— Я хочу позвонить своему врачу, — настаивала Лори. — В противном случае я вытащу этот катетер, чего бы это мне ни стоило, встану с кровати и уйду отсюда.

На лице Джаз вновь появилась наглая усмешка.

— Нет, серьезно, вы просто невыносимы! Я прочла в вашей карте, что вы минувшим вечером просто истекали кровью. А теперь, несколько часов спустя, вы уже направо и налево раздаете приказы. Вот что я вам скажу: я позвоню врачу и передам все, что вы сейчас тут говорили. Устраивает?

— Лучше я сама с ней поговорю.

— Возможно, но проблема в том, что ваш телефон еще не починили. Так что я позвоню и опишу всю ситуацию, включая то, что вы отказались сдать кровь на анализ. А потом вернусь. Ну так как?

— Хоть что-то для начала, — заметила Лори.

Когда Джаз вышла из палаты, Лори уронила голову на подушку. Ее кровать была приподнята градусов на тридцать. В висках стучало, а боль стала еще сильнее. Кроме того, она беспокоилась, что немного надорвала шов. Почувствовав, что ее паника уже достигла апогея, она сделала глубокий вдох и выдохнула, стараясь хоть чуть-чуть расслабиться. Она даже закрыла глаза. Если бы она поговорила с Джеком, ей стало бы немного спокойнее. Однако ей все-таки удалось заставить Джаз позвонить доктору Райли, и это, как она сама выразилась, было уже «хоть что-то».