Луксор, 8 часов 15 минут

Протяжный, гнусавый голос муэдзина, доносившийся из мечети у Луксорского храма, вернул Эрику к действительности. Она открыла глаза и вспомнила мучившие ее во сне ночные кошмары. Холодный душ помог окончательно избавиться от них.

После завтрака, уложив в сумку фотоаппарат и путеводитель, Эрика отправилась на поиски антикварного магазина «Курио». Магазин находился на улице Шари эль Мунтазах, около отеля «Савой», так ей объяснили уже знакомые лавочники.

Плотней прижав сумку локтем. Эрика вошла в «Курио». Выбор антиквариата был совсем не плохой, однако при ближайшем рассмотрении почти весь оказался поддельным. У прилавка пожилая французская чета давала продавцу настоящий бой, выторговывая маленькую бронзовую статуэтку.

Из всего многообразия выставленных на продажу предметов Эрика обратила внимание только на черную как смоль фигурку «ушебти» с тонко вырезанным лицом и поврежденным основанием. Когда французы, так ничего и не купив, покинули лавку, хозяин услужливо повернулся к Эрике. Это был респектабельно одетый араб с седой шевелюрой и аккуратно подстриженными усами.

— Меня зовут Лахиб Зайед. Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Я бы хотела взглянуть на черную статуэтку Осириса.

— Да, да, пожалуйста. Это один из лучших моих экспонатов. Найден в гробнице крупного сановника, — Он осторожно взялся за фигурку «ушебти». — Поаккуратней, пожалуйста. Это чрезвычайно хрупкая вещь.

Эрика кивнула и незаметно потерла статуэтку мокрым пальцем, но он не запачкался. Пигмент оказался устойчивым. Тогда она пристально вгляделась в резьбу и раскраску глаз. Фигурка все-таки была подлинной.

— Эпоха Нового Царства, — сказал Зайед. — Такие веши попадают ко мне не чаще одного раза в год.

— И сколько вы за нее хотите?

— Пятьдесят фунтов. Обычно я прошу больше, но вы так прекрасны.

— Сойдемся на сорока, — улыбнулась Эрика, понимая, что продавец вовсе и не рассчитывает получить назначенную им стартовую цену. В конце концов поладили на сорок одном фунте.

— Вообше-то я представляю группу очень серьезных людей и интересуюсь только по-настоящему дорогими вещами. Имеется ли у вас что-нибудь в этом роде?

— Кажется, у меня есть то, что вы ищете. Но, разумеется, не здесь. Я мог бы показать вам эти предметы в более подходящем месте. Не хотите ли выпить чашечку мятного чая?

Они прошли в заднюю часть магазина. Зайед позвал сына, оказавшегося черноволосой долговязой копией своего отца, и велел ему принести мятного чаю для гостьи.

Усевшись в кресло, он принялся задавать Эрике обычные в таких случаях вопросы. Как она находит Луксор? Побывала ли уже в Карнаке? Что думает о Долине Царей? После этого он интимно признался ей в своей любви к американцам: «Они так дружелюбны».

«И так легко провести их», — добавила про себя Эрика.

Наконец появился чай, и Зайед выставил на обозрение несколько весьма интересных предметов: бронзовые статуэтки, побитую, но узнаваемую голову Менхотепа III и целую коллекцию ритуальных фигурок из дерева. Больше всего Эрике понравилось деревянной скульптурное изображение молодой женщины с иероглифами по подолу платья и безмятежным, исполненным улыбчивой насмешки над временем красивым лицом. Зайед оценил его в четыре сотни фунтов. После тщательного осмотра Эрика убедилась в том, что оно подлинное.

— Меня заинтересовали эта деревянная статуэтка и, кажется, каменная голова. — Эрика старалась говорить как можно более деловым тоном.

Зайед в непритворном возбуждении потер руки.

— Я свяжусь с моими клиентами. Однако мне известно о существовании одной вещи, которую они хотели бы приобрести в первую очередь и которая…

— Что это за вещь? — перебил ее Зайед.

— Год назад один человек из Хьюстона купил статую Сети I. Мои клиенты прослышали о том, что недавно была найдена еще одна такая статуя.

— Я ничего подобного у себя не держу, — спокойно произнес Зайед.

— Ну что ж, быть может, вы еще услышите об этой статуе. Дайте тогда знать. Я живу в отеле «Уинтер Пэлэс». — Эрика записала ниа клочке бумага свое имя и передала ему.

— А как насчет этих вещей?

— Я уже сказала, что свяжусь со своими клиентами. Деревянная статуэтка мне очень понравилась, но я должна узнать их мнение, — Эрика подхватила завернутую в газету покупку и поспешила пройти в торговую часть магазина. Она надеялась, что неплохо справилась со своей ролью. У прилавка Эрика увидела сына Зайеда, обслуживавшего одинокого покупателя. Это был тот самый араб, что вот уже несколько дней следовал за ней повсюду как черная зловещая тень. Не глядя в его сторону, Эрика поспешила выйти на улицу.

Как только сын отделался от покупателя, Лахиб Зайед закрыл магазин и запер дверь на щеколду.

— Идем со мной, — приказал он. — Это была та самая женщина, о которой предупреждал Стефанос Маркулис. Немедленно отправляйся на центральный почтамт, позвони Маркулису и сообщи о том, что в магазин приходила американка и интересовалась статуей Сети I. Я же пойду к Мухаммаду и скажу, чтобы предупредил остальных.

— А что будет с этой женщиной? — спросил Фатхи.

— По-моему, все понятно. Пару лет назад здесь уже слонялся один молоденький «покупатель» из Йелля.

— Неужели они с ней сделают то же самое?

— Вне всяких сомнений, — ответил Зайед-старший.

Хаос в здании луксорской администрации едва не поверг Эрику в настоящий шок. Некоторые люди, похоже, ждали своей очереди так долго, что улеглись спать прямо на полу. В углу одной комнаты она увидела целое семейство, разбившее лагерь, судя по всему, на несколько дней. Чиновники в это время сидели за своими конторками и безмятежно болтали о чем-то, не относящемся к этой пошлости и толкотне. Столы были завалены кипами уже оформленных документов, безнадежно ждущих некой всемогущей подписи. Короче, это был сущий ад.

К тому времени, как Эрика нашла хоть кого-нибудь, кто знал бы английский язык, она успела выяснить, что Луксор не является административным центром. Руководство провинции располагалось в Асуане, и потому все данные по переписи тоже находились там. Эрика объяснила вызвавшейся помочь ей женщине, что разыскивает человека, жившего пятьдесят лет назад на Западном берегу. Женщина ответила, что это невозможно.

— Впрочем, — добавила она, — справьтесь в полиции. Всегда есть надежда на то, что человек вступал в конфликты с властями.

Иметь дело с полицией оказалось легче, чем с бюрократией. Находившиеся в полицейском управлении офицеры, все как один, повернули головы к Эрике. Не зная, к кому обратиться, она подошла к конторке, возле которой не было очереди. В ту же минуту симпатичный молодой человек в ослепительно белой униформе поднялся из-за стола и предложил ей свои услуги.

— Чем могу служить?

— Я пытаюсь выяснить, жив ли еще один из десятников Говарда Картера, по имени Сарват Раман. Прежде он жил на Западном берегу.

— Что? — изумленно переспросил полицейский и усмехнулся. — Бывало, ко мне обращались со странными просьбами, но такого я не припомню. Вы ведь о том Говарде Картере, который откопал гробницу Тутанхамона?

— Вот именно, — ответила Эрика. — Мне нужно выяснить, жив ли Сарват Раман.

— Мадам, никто не знает, сколько вообще живет людей на Западном берегу, а вы хотите отыскать определенного человека. Я дам вам маленький совет. Отправляйтесь на Западный берег и зайдите в маленькую мечеть в деревушке Курна. Имам уже старый человек и к тому же знает английский. Может быть, он сумеет вам помочь. Но сомневаюсь. Правительство пыталось переселить этих людей из деревни, подальше от древних гробниц. Возникли кое-какие неурядицы. В общем, они там не очень приветливо настроены. Так что советую быть осторожной.

Прежде чем свернуть в тихую тенистую улочку, Лахиб Зайед судорожно оглянулся по сторонам, опасаясь слежки, и, скользнув вдоль улицы, лихорадочно застучал в крепкую деревянную дверь. Он знал, что Мухаммад Абдулал сейчас дома. Был уже полдень, а Мухаммад в это время обычно предавался сну.

Внезапно в двери открылось махонькое отверстие, и на него уставился налитый кровью, заспанный глаз. Секундой позже звякнул засов и дверь распахнулась. Лахиб шагнул через порог.

Казалось, вся грузная фигура, крупные черты лица, тяжелый раздувающийся нос и подбородок Мухаммада были исполнены гнева.

— Ведь я говорил тебе: никогда не приходи в этот дом. Надеюсь, у тебя достаточно веская причина искушать судьбу.

Лахиб склонился в раболепном поклоне.

— Я бы никогда не пришел, если бы не был уверен, что это необходимо. Сегодня утром в «Курио» явилась американка по имени Эрика Бэрон и сказала, что представляет интересы целой группы покупателей. Она очень хорошо подготовлена. Разбирается в антиквариате: купила у меня единственную подлинную статуэтку. Американка спрашивала про статую Сети I.

— Она была одна? — скорее тревожно, чем зло спросил Мухаммад.

— Думаю, да, — ответил Лахиб.

— И она интересовалась статуей фараона Сети?

— Абсолютно верно.

— Ну что ж, это не оставляет нам никакого выбора. Я займусь подготовкой, а ты извести ее о том, что она сможет увидеть статую завтра ночью. Разумеется, если придет одна. Скажи, чтобы в сумерки пришла в мечеть деревушки Курна. Говорил я, надо было давно от нее избавиться!

Лахиб помолчал, выжидая, не скажет ли Мухаммад еще что-нибудь, и после этого заговорил сам:

— А Фатхи я приказал связаться со Стефаносом и сообщить ему о том, что произошло.

Рука Мухаммада молниеносно взлетела в воздух и звонко шлепнула Лахиба по щеке.

— Каррах! Какого черта ты это сделал, не спросив меня?

Лахиб съежился, ожидая второго удара.

— Он просил сообщить, если женщина у нас появится. Его ведь это касается не меньше, чем всех нас.

Ты не от Стефаноса должен получать приказы, — закричал Мухаммад, — а от меня! Запомни раз и навсегда! Теперь убирайся отсюда и отнеси американке записку. С ней должно быть покончено.

 

Луксорский некрополь

Поселение Курна, 14 часов 15 минут

Полицейский оказался прав. Курна на самом деле была не очень приветливым местом. Когда Эрика с величайшим трудом взобралась на довольно высокий холм, отделявший деревню от дороги, она не встретила обычного в таких случаях радушия и гостеприимства. Люди, которые оказывались поблизости, смотрели на нее с неприязнью и пытались укрыться в скудную тень своих убогих жилищ.

Добравшись до мечети, Эрика немного постояла на пороге, привыкая к царившему вокруг полумраку. Перед молитвенной нишей, обращенной в сторону Мекки, стоял на коленях пожилой бородатый человек в ниспадающих черных одеждах. Он что-то бормотал и изредка проводил ладонями по лицу.

Эрика слегка склонила голову и заговорила:

— Я хотела бы узнать у вас об одном старом человеке.

Имам поднялся, изучающе посмотрел на нее темными, запавшими глазами и сделал знак следовать за ним. Они пересекли дворик и вошли в маленькую строгую комнату с убогим ложем у одной стены и простым некрашеным столом у другой. Имам предложил Эрике стул и сел рядом.

— Что вам понадобилось в Курне? — спросил он. — Мы здесь не доверяем чужим людям.

— Я — египтолог и хотела узнать, жив ли еще один из десятников Говарда Картера. Его имя Сарват Раман. Он жил в Курне.

— Да, я знаю, — ответил имам, — Но он умер лет двадцать тому назад. Это был очень хороший прихожанин. Истинный правоверный. Ковры в мечети — его дар.

— Понятно, — выдавила Эрика, не в силах скрыть разочарования, и поднялась со стула. — Ну что ж, спасибо за помощь.

— Он был добрым человеком. — тихо произнес имам.

Эрика кивнула и вышла во двор, прикидывая, где бы взять такси, чтобы добраться до переправы. Она уже была на улице, когда имам окликнул ее. Эрика обернулась.

— Его вдова все еще живет здесь. Вы не хотели бы поговорить с ней?

— А она согласится? — спросила Эрика.

— Конечно, — ответил имам — Она помогала Картеру по хозяйству и по-английски говорит намного лучше, чем я.

Он привел Эрику к оштукатуренному домику, стоявшему выше всех остальных в юго-западной части деревни. Сиявший белизною фасад дома был разрисован примитивными, поблекшими на солнце изображениями железнодорожных вагонов, кораблей, лодок и верблюдов.

— Раман хотел, чтобы осталась память о его паломничестве в Мекку, — объяснил имам и постучал в дверь.

Им открыла старая седая женщина. Узнав имама, она улыбнулась и после короткого разговора с ним обратила к Эрике умное, с крупными чертами лицо.

— Добро пожаловать. — сказала она и распахнула дверь — Меня зовут Аида Раман.

Имам попрощался и оставил их одних.

Аида предложила гостье холодный фруктовый напиток, радуясь возможности поболтать о Говарде Картере.

Потягивая ледяной напиток, Эрика с увлечением внимала рассказам старушки.

— Вы помните день, когда была вскрыта гробница Тутанхамона? — спросила она.

— О да, — ответила старая Аида, — Это был чудесный день. Мой муж чуть с ума не сошел от счастья. Вскоре Картер помог ему добиться права на постройку ресторанчика прямо в Долине. Муж надеялся, что очень скоро туда хлынут миллионы туристов, желающих посмотреть на гробницу, найденную Говардом Картером. И он оказался прав.

— А вы до мельчайших подробностей помните все, что случилось в тот день, когда открыли гробницу? — перебила ее Эрика.

— Конечно, — сказала Аида, несколько раздосадованная тем, что ее прервали.

— Муж что-нибудь говорил вам о некоем папирусе?

Глаза старушки вдруг странно блеснули, а рот задвигался в немой артикуляции. Эрика заволновалась, глядя на необычное повеление своей собеседницы.

— Вы что, из полиции? — наконец проговорила та.

— Нет, — поспешила заверить ее Эрика.

— Почему вы задаете такой вопрос? Любому известно, что там было найдено. Столько книг об этом написано.

Поставив стакан на стол, Эрика объяснила старушке, что обнаружила нелепое противоречие между записками Картера и письмом Карнарвона, связанное с этим папирусом.

— Нет, — твердо произнесла Аида. — Не было никакого папируса. Мой муж никогда не взял бы его из гробницы.

— Но послушайте, — мягко продолжала Эрика. — Я ведь не говорила, что ваш муж взял из гробницы папирус.

— Да как же не говорили?!! Вы только что сами сказали, что мой муж…

— Нет. Я просто спросила, не говорил ли он что-нибудь о папирусе? Я ведь ни в чем его не обвиняю.

— Мой муж был порядочным человеком. Он умер двадцать лет назад и перед смертью строго-настрого запретил мне даже упоминать об этом папирусе, и я молчала. Вот почему я так растерялась, когда вы заговорили о нем. Впрочем, наверное, мне станет легче, если я кому-нибудь расскажу. Вы ведь не станете доносить властям?

— Нет, нет, не стану, — заверила Эрика. — Все будет так, как захотите вы. Значит, все-таки папирус был, и ваш муж взял его из гробницы!

— Да, — прошептала старушка. — Это случилось много лет назад.

Эрика начала догадываться, что Раман попросту стащил папирус и продал его.

— Каким образом ваш муж вынес папирус из гробницы?

— Он сказал, что подобрал его в первый же день. Все были слишком увлечены найденными сокровищами, а он подумал, что это какое-нибудь проклятие, и если о нем узнают, то весь проект немедленно остановят. Лорд Карнарвон очень интересовался оккультизмом и мистикой.

— Это на самом деле оказалось проклятием? — спросила Эрика.

— Нет, муж сказал, что нет. Он никогда не показывал его египтологам. Вместо этого снял копии с разных участков текста и попросил нескольких специалистов перевести их независимо друг от друга. Потом сложил переводы вместе и сказал, что это не проклятие.

— А что же?

— Не знаю. Оно было написано во времена фараонов одним умным человеком и гласило, что Тутанхамон оказал великую помощь Сети I.

При этих словах у Эрики занялся дух. Папирус, как и надпись на статуе, связывал воедино имена Сети и Тутанхамона.

— А куда этот папирус мог задеваться впоследствии? Ваш муж его продал?

— Нет, он не продавал его, — спокойно сказала старушка — Этот папирус и сейчас со мной. — Она прошаркала к висевшей на стене лопате. — Ее подарил мужу сам Говард Картер, — сообщила Аида и вынула рукоять из металлической части. Внутри та оказалась полой. — К этому папирусу не прикасались уже пятьдесят лет, — продолжала она, с трудом вытаскивая наружу крошащийся документ. Затем раскатала свиток на столе и прижала его с двух сторон частями разобранной лопаты.

Медленно поднявшись со стула. Эрика буквально впилась глазами в иероглифический текст. Это был официальный документ с государственными печатями. Первое, что она увидела, — картуши Тутанхамона и Сети I.

— Можно сфотографировать? — спросила Эрика, вынимая свой Поляроид». Старушка молча кивнула, и Эрика сделала несколько снимков, скрупулезно проверив, годны ли они для работы.

— Благодарю вас, — сказала она, закончив фотографировать. — Можете убрать папирус, но, ради всего святого, будьте, пожалуйста, осторожны. Вы держите в руках невероятно ценную вещь. Она прославит фамилию Раман. Я в скором времени переведу текст и сообщу вам о результатах, а вы решите, как распорядиться папирусом. Но, заклинаю, не показывайте ею больше никому.

 

Луксор, 18 часов 15 минут

Выйдя на балкон, Эрика закинула руки за голову и с наслаждением потянулась. Папирус был переведен. Это не составило особого труда.

Она вернулась к своему рабочему столу, взяла перевод в руки и вновь прочитала его от начала и до конца:

«Я, Ненефта, старший архитектор Живого Боги (да живет он вечно), Фараона, Царя обеих стран, великого Сети I, навеки совершаю в этих жалких стенах и этими скудными средствами благоговейное искупление нашей вины за то, что был нарушен вечный покой юного царя Тутанхамона. Неслыханное святотатство покусившегося на злодейский грабеж каменотеса Эмени, который был посажен нами на кол и чьи останки были рассеяны в пределах Астадной пустыни на потеху шакалам, принесло нежданно великие плоды. Каменотес Эмени открыл мне глаза на истинные пути жадных и неправедных. Итак, я, старший архитектор, знаю теперь путь, каким осуществлю в веках неприкосновенность Живого Бога (да живет он вечно). Фараона, Царя обеих стран, великого Сети I. Имхотеп — архитектор Живого Бога Джосера, строитель Ступенчатой Пирамиды, и Неферхотеп — архитектор Живого Бога Хуфу, строитель Великой Пирамиды, тоже пошли этим путем в своих постройках, но без должного понимания. Поэтому вечный покой Живого Бога Джосера и Живого Бога Хуфу был нарушен и осквернен в первую темную эру. Но я, Ненефта, старший архитектор, вполне понимаю путь, а также алчность могильных воров. Итак, я воспользуюсь этим путем, а гробница юного царя Фараона Тутанхамона будет запечатана сегодня.

Десятый год правления Сына РА, Фараона Сети I.

Второй месяц сезона Всходов, день двенадцатый».

Внезапно Эрика пожалела, что не посетила Великую Пирамиду. Ей, видите ли, не хотелось мчаться туда сломя голову, как поступают все обыкновенные туристы. Теперь же она с большой охотой отправилась бы к пирамидам Гизы. Ее интересовало, как это Неферхотеп, возводя Великую Пирамиду, «пошел по этому пути, но без должного понимания». «Нужно обязательно там побывать», — решила она. Возможно, постояв в тени Великой Пирамиды и побродив в ее таинственных глубинах, она и сама сможет догадаться о том, что Ненефта имел в виду под словом «путь».

Эрика взглянула на часы. Она успевала на каирский поезд, отходивший в девятнадцать тридцать. Торопливо уложив в сумку — «Поляроид», Бедекера, джинсы и чистое нижнее белье, она позвонила Ахмеду и сообщила, что на день или два возвращается в Каир, так как ей позарез нужно увидеть пирамиду Хеопса.

В ту минуту, когда Эрика садилась в каирский поезд, в отель «Уинтер Пэлэс» вошел Лахиб Зайед. У него была записка для Эрики, гласившая, что если она исполнит необходимые предписания, то сможет увидеть статую Сети I на следующую ночь. Однако американки в номере не оказалось, и он решил зайти к ней попозже, так как сильно боялся того, что Мухаммад мог с ним сделать в случае неудачи.

Халифа, проводив поезд, зашел на почтамт и телеграфировал Ивону де Марго о том, что Эрика Бэрон находится на пути в Каир. Он добавил несколько слов о ее странном поведении и отправился в отель «Савой» ожидать дальнейших инструкций.